На линии огня

Анатолий Полянский, 2017

Что-то странное происходит на участке погранотряда, которым командует подполковник Михаил Бардин: с сопредельной стороны регулярно поступают крупные партии контрабанды и оружия, а пограничники никак не могут обнаружить канал их доставки. Да ещё Бардин неожиданно встречает считавшегося погибшим бывшего сослуживца, и занимается Константин Леденец чем-то совсем уж непонятным…

4. НЕРАЗРЕШИМОЕ ПРОТИВОРЕЧИЕ

Едва Бардин переступил порог штаба, как к нему, шумно распахнув дверь, ввалился Постовский. В небольшом кабинете начальника отряда сразу стало тесно. Постовский был не так уж высок, почти вровень с шефом, зато широк и тучен. Большая с редкими волосенками голова на короткой шее венчала массивный торс. Начальник штаба усиленно играл в волейбол, бегал десятикилометровые кроссы вместе с солдатами, но сбросить лишний вес не удавалось. И он, оправдываясь, неизменно повторял: «У нас в Криницях уся порода такая. Полсела Постовских, и усе дюже габаритны…»

Родом начальник штаба был из Западной Украины и впервые уехал из дома, когда по разнарядке военкомата отправился поступать в Алма-Атинское погранучилище. Там сельский парень увидел диво-дивное — живого верблюда, узнал, что такое арык.

— Извини, Михаил Иванович, — загудел начштаба с порога, — не хотел с утра пораньше тревожить, но нужда погнала.

Постовский сокрушенно развел руками. Он знал, что в железном распорядке начальника отряда первые утренние тридцать минут отданы работе с документами, поступившими накануне.

— Что-нибудь срочное? — спросил Бардин недовольно.

— Да как тебе сказать… — Начштаба тяжело опустился на стул и достал пачку сигарет. Он был еще более заядлым курильщиком, чем шеф. — Ситуация, понимаешь, не требует отлагательства…

— Изложи внятно. Я слушаю.

— Вчера вечером навестил меня начальник райотдела милиции подполковник Шпонка.

— Зачем прибыл, пояснил?

— Говорит, соскучился. Ехал мимо, решил поприветствовать. Ты его знаешь?

— Встречались. Скользкий тип.

— Вот и у меня такое же ощущение. Я его спрашиваю, как в районе с контрабандой? Слыхал, приток увеличился? А подполковник делает круглые глаза. Ничего подобного, говорит, следим строго… Может, и следят, но ты помнишь, что нам недавно Пэ Пэ говорил? Прет товарец из-за рубежа вовсю.

— Помню и знаю: разведчик наш зря таких вещей сообщать не станет, — сказал Михаил, прикуривая сигарету. — И генерал Гончарук, когда я был в округе, о том же самом толковал… Короче, надо выяснить, как действительно обстоят дела с контрабандой в нашем районе. Ты вот что, Зиновий, вызови Смолистого и поставь перед ним задачку. Срок даю четыре дня. Пусть все тщательно проверит. После его доклада решим, нужно ли принимать меры. Что-нибудь еще?

— Тут, понимаешь, один сигнальчик настораживает. Утром звонил начальник Кирсановки.

— Хмель? — спросил Бардин. — Я с ним вчера разговаривал, все было в порядке.

Он очень симпатизировал начальнику заставы Кирсановки. Тот напоминал ему собственную офицерскую молодость, когда двадцатидвухлетним старлеем Михаил стал самостоятельным командиром подразделения. Олег Хмель, как и Бардин в свое время, понюхал пороха и был награжден новым, только что введенным орденом Мужества.

— Вчера, может, порядок был, — сказал Постовский, — а сегодня с утра пораньше Хмель сказки мне начал рассказывать про какой-то старый монастырь.

— Есть такой на его участке, — заметил Бардин. — На оспариваемой территории.

— Буддийский, что ли?

— Наш, православный. Когда-то стоял он на том же мысу, что и Кирсановка. Построили его русские монахи. Они же канал прокопали, в который позднее Амур ринулся и образовал протоку. Но это уже после революции было, когда и монахов, и беляков, что к ним пристроились, из монастыря, скажем так, удалили, и все вскорости пришло в запустение. А до того обитель процветала. Казаки святых отцов почитали, и рублем, и оружием поддерживали, потому, должно быть, ни китайцы, ни маньчжуры их не трогали. А теперь вот «опамятовались», исконно китайским этот вновь образовавшийся по воле Амура-батюшки остров считают. Правда, дальше деклараций не идут, пошумели в шестидесятых и успокоились.

— Не скажи. Старший лейтенант Хмель доложил: в старом монастыре началась какая-то подозрительная возня. Это его обеспокоило.

— Правильно, — резко сказал Бардин. — Когда на оспариваемой территории что-то происходит, начальник заставы обязан встревожиться… С этим я, пожалуй, сам разберусь. Там, кстати, где-то рядом «Стремительный» стоит. Надо Исакова расспросить, не заметил ли чего подозрительного. Распорядись, чтобы через час к штабу подали машину. Заодно из своих, кого сочтешь нужным, направь, пусть поработают на Кирсановке.

Постовский ушел, но Бардину так и не удалось сосредоточиться. Сообщение начальника штаба вызвало тревогу. У Михаила уже возникала мысль послать в монастырь разведчиков, да все откладывал: лезть на оспариваемый участок без достаточных на то оснований чревато. Вот и дотянул. А вообще местечко это зловещее. Местные старожилы рассказывали про монастырь ужасные вещи. В Гражданскую войну в нем якобы располагалась колчаковская контрразведка. Людей в подвалах пытали, расстреливали. Позже семеновцы устроили там нечто вроде диверсионной школы. Обучали русских, в основном забайкальских казаков, ушедших с белыми за рубеж. Готовили их для заброски через границу…

В дверь неожиданно заглянула Алена. Михаил вздрогнул: никак не ожидал ее появления.

— Машина ждет, — весело сообщила она. — На Кирсановку направляемся? Документы уже готовы.

У Бардина язык не повернулся сказать, что ей не следует ехать. Еще ничего не произошло, а за спиной, поди, уже ползет шепоток.

— Так я одеваюсь, Михаил Иванович, — не спросила, а сообщила она.

И он снова промолчал. Не смог отказаться от совместной поездки. Сознание, что она будет в машине рядом, заставляло сильнее биться сердце, испытывать грусть и радость одновременно. Сбросив охватившее оцепенение, Бардин встал, отвел глаза в сторону и, проклиная себя за слабость, глухо сказал:

— Через минуту выезжаем…

Узкая, пробитая сквозь чащобу дорога вспарывала тайгу извилистой лентой. Подпрыгивая на бесконечных рытвинах, уазик как бы раздвигал могучие разлапистые сосны, которые нехотя расступались.

Михаил сидел рядом с водителем. Он не оборачивался, но каждой клеточкой кожи чувствовал, что позади сидит она, единственная и неповторимая женщина, столь желанная, сколь и недоступная.

Вдали, в таежном прогале, когда они выскочили на сопку, мелькнула зеленовато-голубая, как всегда величественная гладь Амура. Вон он, мыс — рукой подать, но на машине до него по тайге, в объезд топей, через Кирсановку не меньше часа добираться.

— Я катерников предупредил, товарищ подполковник, — сказал водитель. — Они вас ждут, чтобы переправить на мыс.

— Добро! — буркнул Бардин, понимая, что несправедлив к шоферу. Следовало поблагодарить за предусмотрительность, но Михаилу было не до того. Чувствовал он себя препаршиво. Досадовал на начальника штаба: неужто больше некого было послать?

Обычно на Кирсановку Бардин ехал с теплым чувством. Сюда, на отдаленную заставу, любили внезапно наведаться проверяющие из округа. И здесь нельзя было ударить лицом в грязь. На заставе поддерживался образцовый порядок, о чем Михаил постоянно заботился. Но старший лейтенант Хмель и сам делал все для того, чтобы подчиненные несли службу строго по уставу. Офицер старался, не жалея сил, и Михаил испытывал к нему почти отцовские чувства. Был бы у него такой сын!..

Бардин любил детей и очень тосковал по своим двойняшкам, прекрасно сознавая, что увидит их не раньше очередного отпуска. К нему они в обозримом будущем не приедут. Благоверная, когда он предложил поехать всей семьей к новому месту службы, ехидно спросила: «Ты обеспечишь в тайге французскую школу для девочек? И музыкальную тоже?..»

Катер, готовый к отплытию, ждал у дощатого пирса, сооруженного недавно по распоряжению Бардина саперами отряда как раз против Безымянного.

Едва начальник отряда и Алена ступили на палубу, как суденышко тут же отвалило от пирса. Водитель с машиной остался ждать их возвращения на берегу.

На мысу, у такого же пирса, заранее предупрежденный оперативным дежурным, их встретил начальник заставы. Был он светловолос, долговяз и оттого слегка сутулился. Перетянутая широким командирским ремнем талия была тонкой, как у девушки. Большие серые глаза буквально ели начальство. Лихо козырнув, Хмель отчеканил доклад на одном дыхании и от усердия, торопливо отступив в сторону, чтобы пропустить подполковника, поскользнулся.

— Не так резво, — улыбнулся Михаил, помогая начальнику заставы восстановить равновесие. — Ну, докладывай, что у вас тут стряслось?

— Если разрешите, товарищ подполковник, я лучше на местности покажу и прокомментирую. Там сразу станет вам ясно…

— Считаешь, иначе командир не поймет? — усмехнулся Бардин. Настроение у него заметно поднялось. Обстановка, а главное, сознание того, что находишься на передке и от тебя многое зависит, всегда давало ощущение собственной значимости, нужности.

— Ни в коем случае так не считаю, товарищ подполковник! — горячо воскликнул Хмель, и на его тщательно выбритых щеках заалел румянец. — Но вы сами учили: увидеть всегда надежней.

— Коли так, пошли, — согласился польщенный Бардин. — А спутницу нашу дежурный пусть на заставу проводит. Ей с документами работать.

Остров Безымянный (под таким именем он был обозначен на схемах и рабочих картах) выглядел отлогим, почти безлесым. Лишь редкие группы деревьев стояли неподалеку от уреза воды. За ними тянулись полосы кустарника, карабкающегося по склонам холма. У его подножия, ближе к реке, как раз и стоял православный монастырь. Каменные постройки его чернели проемами выбитых окон, провалами крыш и кирпичными трубами. Лишь на одной из трех колоколен уцелел крест, две другие были обезглавлены. Окружающая монастырь каменная ограда, выщербленная и местами обваленная возле въездных с полукруглой аркой ворот, зияла широченным проломом.

Бардин, неоднократно бывая на Кирсановке, частенько пристально рассматривал в бинокль и остров, служивший яблоком раздора, и чужой берег. Ему по штату было положено изучать обозримую территорию сопредельного государства. Разглядывал он и монастырь, но никогда не акцентировал внимания на картине запустения. Когда-то здесь, в добротных стенах, кипела жизнь. Сверкали золотые купола, и далеко по обе стороны Амура разносился серебряный колокольный звон, зовущий к молитве.

Сам Михаил в Бога не верил, но всегда уважительно относился к религиозным убеждениям других. Сейчас, когда церковь в России начала возрождаться, среди новобранцев попадались верующие. Из этих ребят, честных, непьющих, выходили неплохие солдаты.

На южном берегу мыса рос густой, довольно высокий ивняк. Бардин приказал в нем укрыться. Незачем демонстрировать китайцам интерес к оспариваемой территории вообще и к заброшенному монастырю в частности.

— Надеюсь, старший лейтенант, теперь вам будет удобно докладывать? — спросил Бардин, но Хмель не принял шутливого тона.

— Так точно, товарищ подполковник! Разрешите начать?.. Третьего дня наряд доложил мне, что в районе монастырских развалин замечено движение. Приезжала машина. Люди в количестве пяти человек осматривали постройки, поднимались на стены, что-то копали.

— Вполне могли быть археологи, — заметил Бардин. — Монастырь, говорят, построен еще в восемнадцатом веке.

— Нет, товарищ подполковник, — отрезал Хмель, — археологи не ходят в камуфлированных комбинезонах и не ездят на армейских джипах.

— Полагаете, это были военные?

— Не обязательно армейцы, — неуверенно отозвался начальник заставы. — Мои солдаты знаков различия в бинокль не заметили, но в походке людей, как отметил старший наряда, чувствовалась выправка.

— Наблюдательный у вас народ, — уважительно заметил Михаил.

— На том стоим, — согласился Хмель. Он был доволен похвалой.

— Это все? — поинтересовался Бардин.

— Никак нет, товарищ подполковник. Днем вчера было тихо. Я нарядам дал задание последить за районом монастыря. Сам наблюдал за ним четыре часа — ни малейшего движения! Зато ночью услышал отчетливый шум двигателей. Прибежал на берег — гудят два мотора, а никакой подсветки.

— В полной темноте? — переспросил Бардин. — На прибрежном «автобане» очень легко машину разбить. Да и протока между китайским берегом широка.

— Я тоже поначалу поразился, — продолжал начальник заставы, — но потом через прибор ночного видения разглядел: грузовички маленькие, скоростенка у них приличная, и фары имеются, только затемнены. Тогда и подумал, кому и зачем понадобилось туману напускать? Китайским пограничникам играть в прятки ни к чему.

— Правильно мыслишь, старший лейтенант. Продолжай, — приказал Бардин.

— На рассвете я занялся наблюдением лично. Вдруг замечаю в монастырской трапезной, вон там — за колокольней с крестом — появился стол. Самый настоящий обеденный стол. Раньше точно не было, и вдруг — стоит…

Бардин вскинул бинокль, отыскал указанное офицером здание и, присмотревшись, действительно увидел через оконное стекло угол стола.

— Ну, ты и глазастый, старший лейтенант! — воскликнул он. — Вывод из этого странного обстоятельства сделал?

— Так точно. В трапезной несомненно оборудуют место для еды. Крыша на этой части дома в порядке. Печь, похоже, сохранилась — труба торчит целехонькая…

Позади затрещали кусты. Кто-то шел напролом, не заботясь о маскировке. Бардин недовольно оглянулся и увидел знакомое лицо с еще более знакомыми рыжими усами. Командир «Стремительного» собственной персоной, в рубашке кремового цвета, при черных погонах с новыми звездочками на них, шагнул навстречу Бардину.

— Приветствую капитана второго ранга! — обрадовался Михаил, обнимая моряка. — Ты почему скрывал такое событие? Зажать обмыв намерен?

— Ни в коем случае, — ответил Исаков. — Только вчера вечером радиограмму о присвоении звания получил. Так что магарыч за мной.

— Вот что, друзья, — прервал разговор Бардин. — Давайте-ка с берега сматываться, а то китайцы решат, что у нас неприятности, раз большие звезды нагрянули.

— И то верно, — поддержал Исаков. — Эй, хозяин, — повернулся он к начальнику заставы, — веди-ка нас к себе. Там рыбка уже готова. Я коку твоему утренний улов отдал и велел зажарить.

— Ты-то как здесь очутился, Сергей Михайлович? — поинтересовался Бардин, когда они двинулись к заставе.

— Меня сразу, как только ты выехал из штаба, оповестили: начальник отряда, мол, на Кирсановку подался. Разведка, как видишь, зря хлеб не ест.

— Может, у твоей разведки еще какая-нибудь информация имеется?

— Ничего нового для тебя, — сказал моряк. — Даже стола не высмотрели, раззявы. Вернусь, кунки всем надеру, чтоб смотрели в оба!

Дежурный по заставе сержант выскочил на крыльцо и звонко скомандовал: «Смирно!» Кинул руку к головному убору, печатая шаг, подошел к Бардину и четко отрапортовал.

— Проходите, гости дорогие, — радушно пригласил Хмель, позволив себе чуть-чуть расслабиться. — Обед готов?

— Так точно, товарищ старший лейтенант, — отчеканил дежурный и замялся. — Только… товарищу подполковнику звонили из штаба: в отряде генерал-лейтенант Касымджан находится. Ждет его.

— Почему же оперативный дежурный утром из Хабаровска не позвонил? — расстроился Бардин. — Наверняка было известно, куда собирается начальник войск округа.

— Потому что, не в пример моей, твоя разведка, Михаил Иванович, работает плохо, — шутливо отозвался моряк. — Начальство положено встречать и сопровождать. Ну, вперед! Желаю удачи!

— Так вам тоже велено прибыть, товарищ капитан второго ранга, — повернулся дежурный к моряку.

— Выходит, плакала наша рыбка? — засмеялся Исаков и заговорщически подмигнул Бардину. — Как думаешь, переживем? Пусть солдаты съедят за наше здоровье… А мы, может, вечерком у тебя и звездочку обмоем.

Всю дорогу до Соколовки Исаков, усевшись рядом с Аленой, развлекал ее байками. Анекдотов он знал множество, рассказывал их со смаком. Алена без остановки хохотала, Бардин слушал вполуха. Сверлила мысль: зачем пожаловал командующий? Просто так генерал Касымджан по отрядам не шастает. Человек он деловой, основательный, не терпит суеты… В свое время президент Казахстана не случайно обратился именно к нему с просьбой создать в суверенной республике свои пограничные войска. Касымджан блестяще решил эту задачу.

Начальник войск округа любил работать по плану, чтобы попусту не дергать людей. И начальников отрядов учил не мотаться зря по заставам, отвлекая подчиненных от службы и подчищая их грехи. Если бы в Соколовку намечался плановый выезд группы офицеров штаба во главе с командующим, отряд известили бы заранее. А раз не предупредили, значит, выезд срочный? Но в отряде ничего экстраординарного не произошло…

Касымджана они нашли в парке боевых машин. Тот сидел в бэтээре на месте механика-водителя. Над броней возвышалась голова в черном танкошлеме, делавшем и без того сухощавое лицо генерала еще более строгим. Впалые щеки, тонкие губы и острый, слегка выдающийся вперед подбородок придавали ему аскетический вид. Рядом с броником стоял навытяжку Постовский.

— Горючее залили? — спросил генерал.

— Два литра, как вы приказывали, товарищ генерал-лейтенант, — отчеканил начальник штаба.

— Хорошо. Посмотрим, в каком состоянии находится техника на боевом хранении, — усмехнулся Касымджан и нажал на стартер.

Мотор несколько раз чихнул, заворчал и завелся. Генерал удовлетворенно хмыкнул, дал газ посильнее и, прогрев двигатель, заглушил его.

— Кажется, порядок, — сказал, вылезая из люка. — А вот и господа командиры пожаловали!

Спрыгнув на землю, генерал жестом остановил доклад Бардина, стащил с головы танкошлем, пригладил пятерней обильно посеребренные жесткие волосы и надел протянутую адъютантом фуражку. Потом пожал руки офицерам и насмешливо спросил:

— Теряетесь в догадках? Зачем, дескать, старик пожаловал в ваши владения? Или не так?.. А я, признаться, и сам не знал, что к обеду окажусь в Соколовке. Не такой уж ваш начальник предсказуемый, как некоторые думают.

Генерал говорил неконкретно, но доброжелательно, и Бардину полегчало.

— Прошу садиться, господа командиры, — предложил Касымджан, когда они зашли в кабинет Бардина. Генерал снял фуражку, на сей раз пригладил непокорные вихры расческой и спросил у Постовского: — Разведчик на месте?.. Зови, дело прежде всего его касается.

Пэ Пэ явился мгновенно, будто стоял за дверью.

— Подполковник Смолистый по вашему приказанию прибыл! — лихо козырнул он.

— Здраствуй, Петр Петрович, — протянул ему руку генерал. — Ты нам сейчас позарез понадобишься.

Командующий был давно знаком с начальником разведки отряда и сам выдвинул его на эту должность. Кадровики сопротивлялись. У Смолистого не было академического образования, но генерал настоял на своем и, как показало время, поступил правильно.

Смолистый сел, словно переломился. Был он высок ростом и не просто худой, а тощий, чем приводил Постовского, страдающего от избыточного веса, в негодование. «Сознайся, — допытывался он, — тебя жинка совсем не кормит? Предлагаю хоть на время поменяться…»

Касымджан наклонил голову, оглядел собравшихся и, откинувшись на спинку стула, произнес:

— Есть пренеприятнейшее известие, господа-командиры. Касается оно непосредственно нас. Не буду долго томить. Коллеги из ФСБ сегодня утром сообщили мне следующее: в одном из домов деревни Кирсановка обнаружен оружейный склад. В нем автоматы, пистолеты, гранатометы — все китайского производства…

Касымджан стремительно встал, отодвинул занавеску, закрывающую большую карту участка границы, охраняемого Соколовским отрядом.

— Вот смотрите, — кивнул он на карту. — Железная дорога возле Кирсановки не проходит. Единственная лесная дорога, ведущая к селу, давно взята под наблюдение ребятами из ФСБ. Тут не прошла, по их сведениям, ни одна чужая машина. Вы, Михаил Иванович, — повернулся он к Бардину, — в своих донесениях утверждаете, что за последние полгода прорыва границы на вашем участке не было.

— Совершенно точно, — вскочил Бардин, — могу это повторить.

— Садитесь, — досадливо махнул рукой генерал. — Сам знаю, нарушений не было. Откуда тогда в Кирсановке появился склад?

— Может, оружие лежит там давно? — осторожно предположил Постовский.

— Проверили. Экспертиза показала: автоматы новые, производства этого года.

— Не с неба же они свалились? — проборматал Смолистый.

— И такую версию отработали, — усмехнулся командующий. — Система ПВО Дальневосточного военного округа сообщила: нарушений воздушного пространства не зафиксировано. Что скажете, господа командиры?

Наступила зловещая пауза. Никто высказываться не торопился. Да и о чем говорить?.. Затянувшееся молчание нарушил Касымджан.

— По глазам вижу, что мнение, точнее его полное отсутствие, — единодушно. Но все же хочу взбодрить: вы не одиноки. В штабе округа тоже не смогли предложить ничего толкового. Только ваш любимый оппонент генерал Гончарук, — он посмотрел выразительно на Бардина, — обратил внимание на то обстоятельство, что контрабанда в Соколовском районе появлялась и прежде. И тоже неизвестно каким образом. А это значит, что есть неведомый нам путь проникновения через границу. Не может не быть!.. Кстати, Сергей Михайлович, — обратился командующий к Исакову, — меня очень насторожила история с речным толкачом, который вы досматривали месяц назад.

— Мне толкач этот тоже покоя не дает! — отозвался моряк. — По всем законам контрабанда должна была оказаться, а мы не нашли.

— Возможно, плохо искали?

— Не могу согласиться, товарищ генерал-лейтенант, — горячо возразил Исаков. — Я на досмотр Забутняка посылал.

— Боцмана вашего знаю, битый морской волк… Да, чуть не забыл. Поздравляю, Сергей Михайлович, с присвоением очередного звания!.. — Он крепко потряс руку смутившемуся моряку и повернулся к Бардину: — Расскажите, подполковник, что происходит в районе Кирсановки. В общих чертах начальник штаба доложил, но меня интересуют подробности.

Бардин пересказал все, что узнал от Хмеля, и командующий задумался. Ему явно не понравилось появление китайцев на острове. Что оно могло означать?.. Выяснить можно, если побывать на месте, но сделать это так, чтобы комар носу не подточил.

— У вас есть на примете человек, способный грамотно рискнуть, чтобы проникнуть в монастырь? — спросил генерал у Смолистого.

— Есть, — не задумываясь, ответил начальник разведки. — Прапорщику Николаю Кунице могу доверить самое тонкое дело. Мужик пятнадцать лет в разведке.

— Помню его. Медаль «За отличие в охране государственной границы» недавно твоему разведчику вручал… Что ж, не возражаю против такой кандидатуры. Быть посему! Только не тяни…

— Не беспокойтесь, — заверил генерала Смолистый. — Завтра и пошлем. Лично проинструктирую.

— Пороть горячку тоже не следует, — сердито отреагировал Касымджан. — Операция деликатная, изволь подготовиться ювелирно… И вот что. Сейчас мы все махнем в Кирсановку. На месте всегда виднее.

— Время обеденное, товарищ генерал, — напомнил Бардин. Как хозяин, он обязан был позаботиться о гостях.

Касымджан остановился, поглядел на часы и сказал:

— Ты вот что сделай, Михаил Иванович. Позвони в Кирсановку и закажи обед в комендатуре. Попробуем, чем кормят в далеком гарнизоне. По машинам!..