Любовь до гроба

Анатолий Петрович Шаров, 2021

В новую книгу Владимирского писателя Анатолия Шарова «Любовь до гроба» вошли рассказы, написанные автором недавно. Сюжеты узнаваемы, они о сегодняшней жизни с её бедами, радостями и заботами и поэтому будут интересны широкому кругу читателей.

ОТ АВТОРА

Иногда друзья, приятели, просто знакомые спрашивают, почему это я, будучи госслужащим, пишу о вороватых чинушах и бессовестных мздоимцах, засевших в органах власти. Где же цеховая солидарность? Обычно отвечаю словами кинематографического персонажа Юрия Деточкина: так ведь воруют!..

По долгу службы читаю «Российскую газету», которая публикует официальные материалы. Так вот, редкий номер этого издания обходится без сообщений криминального характера. Одного задержали, второго арестовали, третьего посадили. Фигуранты — мэры городов, главы администраций или их заместители, депутаты… в общем, чиновники всех мастей.

Воровство, растащиловка, мздоимство настолько укоренились в нашей жизни, что уже мало кто удивляется этому. Масштабы впечатляют: из двадцатитриллионного бюджета страны около десяти процентов исчезают бесследно. О местонахождении украденных денег осведомлены лишь те, кто рассовывал их по офшорам и зарубежным банкам.

В институте меня учили основам социалистического реализма. Сегодня постигаю реализм капиталистический. Даже с элементами соревнования. Судите сами: полицейский полковник крадёт девять миллиардов, фээсбэшный — двенадцать (статус выше!), у министра открытого правительства нашли более тридцати. Если украденное вернуть в казну и пустить в дело, дороги, ведущие ко всем нашим деревенькам, даже захолустным, будут не то что покрыты асфальтом, а, как на Красной площади, вымощены брусчаткой. С подогревом.

Кстати, что это за открытое правительство? Разве у нас есть и закрытое? Теневое? Представьте: целое министерство-призрак, возглавляемое начальником с почти полмиллионной зарплатой, со штатом в несколько десятков (а может, и сотен) человек…

По аналогии с вертикалью власти выстроена вертикаль воровства. Если федеральному министру можно, используя влияние, связи и т. д., обогащаться на полную катушку, то почему это должно быть запрещено на уровне региона? Вот и появляются то тут, то там сообщения о мздоимстве местных чиновников. Терапевт районной больницы выписывает липовый бюллетень за тысячерублёвую взятку, видя, что главврач получает миллионные откаты. Миллионные! А всё почему? Притупилось чувство ответственности за содеянное. Строгость наших законов смягчается необязательностью их исполнения, — говорят остряки. Любое расследование, даже пустяковое, может тянуться годами, за это время адвокаты «договариваются» с потерпевшими, а находящийся в СИЗО или под домашним арестом фигурант заключает сделку (слово-то какое скользкое!) со следствием, и в результате наказание ограничивается смехотворным штрафом или, на худой конец, условным сроком. Примеров можно привести сколько угодно.

В начале прошлого века председатель царского правительства П. А. Столыпин провёл в думе закон, согласно которому на работу по преступлениям, не требующим особого разбирательства, следователям отводилось два дня. Сорок восемь часов! Как сообщают документы той поры, коррупция в России была побеждена за полгода.

Вот бы сейчас такой закон! Да только депутаты никогда не пойдут на это. Могут ли пчёлы ополчиться против мёда? Впрочем, сравнение несправедливо по отношению к труженицам — пчёлам. Если кому и уподоблять представителей паразитирующий чиновничьей братии, то разве что трутням. Ненасытным и — увы, не без оснований — уверенным, что их махинации останутся безнаказанными.

Читатели постарше, наверное, помнят, что в советское время при одном лишь упоминании ОБХСС начальников всех рангов бросало в дрожь. Отдел борьбы с хищениями социалистической собственности работал чётко и бескомпромиссно. За преступлением неизбежно следовало суровое воздаяние. Потому, наверное, и коррупционные дела были редкостью. Сегодня же честный чиновник становится чуть ли не исключением, белой вороной.

Когда премьер-министра Сингапура Ли Куан Ю спросили, как он сумел искоренить коррупцию за один год, он ответил: пришлось посадить несколько друзей. «В то время передо мной было два пути, — сказал премьер, — оставить всё как есть, и через год-другой мои родственники и друзья пополнят список богатейших людей в журнале «Форбс». Или же начать борьбу с коррупцией и превратить страну в процветающее государство». Новоиспечённый премьер выбрал второе. Для начала он посадил двух высокопоставленных друзей и племянника. Причём одного из них всего лишь за недостоверные сведения в декларации о доходах. (Представляю, как наш министр саркастически здесь улыбнётся.) И вот, в стране, где коррупцией были поражены буквально все сферы жизни, где в кафе и ресторанах открыто расплачивались кокаином, через год всё разительно изменилось. Сегодня Сингапур — процветающее государство с развитой экономикой, образцовой социальной сферой и высоким уровнем жизни населения.

У нас любят в таких случаях делать оговорки: на западе, мол, и продукция дешевле, и доходы не сравнимы с нашими. Всё верно. Но там и законы принимаются для людей. К примеру, наценка на товар не должна превышать 25 процентов — вне зависимости от числа посредников на пути от производителя к потребителю.

Некоторые отечественные издания на основе поданных чиновниками деклараций публикуют рейтинги самых богатых людей России. Среди обладателей баснословных состояний не только министры, депутаты, сенаторы, губернаторы, но и члены их семей, включая престарелых родителей и несовершеннолетних отпрысков. И это никого не возмущает. Всего лишь констатация факта.

Конечно, не все мои рассказы о воровстве и коррупции. Есть просто житейские истории — например, «Пари», «Медсестра — дорогая Анюта» (этот рассказ, кстати, летом прошлого года опубликовала «Медицинская газета»). Да, во многих произведениях присутствуют острые, больные темы, но как их обойти? Я ведь не инкубаторский и не с НЛО спустился на грешную землю. Живу среди людей, вижу их чаяния, заботы, проблемы, и порой становится горько от неустроенности и несправедливости нашей жизни. Не писать об этом — значит, смириться, опустить руки. Я так не умею и не могу.

Искренне ваш, Анатолий Шаров

БЕЗБАШЕННЫЙ НЕДОГОНОВ

Андрей Недогонов приехал в город своего детства на похороны дяди. И встретил здесь одноклассника, Сергея Панина. В школе они дружили и часто проводили время вместе. Оба хорошо учились и любили читать книги про шпионов. После выпускного судьба развела их в разные стороны. Андрей уехал в соседнюю область, поступил на истфак университета, а Серёга укатил ещё дальше — в Саратов, где жили его родственники, и там успешно сдал экзамены в юридический институт. Но работа по специальности у обоих не задалась. Андрей пошёл в политику, организовал и возглавил некоммерческий фонд. Несколько раз участвовал в избирательных кампаниях, однако стать депутатом не получалось — возможно, потому, что позиции его фонда провластными не были. Сергей, окончив юрфак, некоторое время работал в правоохранительных органах, но переквалифицировался из опера в предпринимателя: руководил фирмой по оказанию юридических услуг.

За пятнадцать лет взрослой жизни друзья виделись лишь однажды — на похоронах школьного товарища. И теперь повод был скорбный.

— Встречаемся только на кладбище…

После долгой разлуки решили пообщаться теснее. Договорились вечером посидеть в ресторане.

За бутылочкой коньяка каждый подробно рассказал о своём житье-бытье, потом они вспомнили общих знакомых — обменялись информацией о том, кто как устроился в нынешней жизни, и наконец перешли на традиционный мужской трёп про политику. Наполнив рюмки в очередной раз, Сергей спросил приятеля:

— Ты, говорят, бойкую газету издаёшь? Чех — востишь почём зря депутатов и чиновников-коррупционеров?

Андрей улыбнулся:

— Не только газету. Мы недавно сетевой журнал зарегистрировали. Уже больше двух тысяч подписчиков.

— И где ты берёшь материалы для своих расследований?

— Что-то — в официальных документах и пресс-релизах, о чём-то сообщают информаторы.

— Ты им платишь?

— Бесплатно только птички поют. — Андрей поднял рюмку: — Давай выпьем за нашу прекрасную и безвозвратно ушедшую молодость!..

Выпили, закусили. Немного спустя Сергей снова спросил:

— Я так понял, ты в статусе иностранного агента?

— И что? — Андрей внимательно посмотрел на товарища.

— Значит, с чужого голоса поёшь? — Сергей чуть заметно улыбнулся.

Недогонов положил вилку и промокнул губы салфеткой.

— И ты туда же!.. — Он отпил глоток минералки и как-то устало посмотрел на собеседника. — Я что, шпион?! Торгую государственными секретами?!

— Но тебе же деньги из-за бугра поступают?

— Да, Серёга, из-за бугра! — Андрей повысил голос. — Потому что у соотечественников зимой снега не выпросишь! Я им как кость в горле!

Сергей не сомневался в порядочности товарища. Андрюха и в школе был такой: не терпел несправедливости и мог любому сказать правду в глаза. Поэтому он хотел хоть чем-то помочь однокласснику. Хотя бы советом.

— Есть разные гранты…

Андрей перебил:

— Пробовал. Шиш!..

— Ну, не знаю, — продолжил Сергей. — Попробуй избраться депутатом в горсовет. По крайней мере, будешь иметь рычаги влияния на местную исполнительную власть.

Недогонов усмехнулся:

— Серёга, да всё это я уже проходил. Трижды! Здесь тоже без шансов. «Зелёный свет» дают только своим да нашим. У них сто способов не допустить до выборов неугодного. Тут и муниципальный фильтр, и неточности в документах. А уж забраковать подписные листы проще простого. Там всегда при желании найдут недостающую запятую. Или нарисуют лишнюю. Сам подумай, зачем им в их застойном болоте оппозиционер? Там через одного — мошенники и жулики! А я их на чистую воду вывожу! Они что, дураки — рубить сук, на котором сидят?

Он потянулся к коньячной бутылке, но передумал пить и продолжил:

— Ты думаешь, я продался за иностранные деньги? Нет, просто за державу обидно. Ведь воровство повальное, и кто-то должен об этом говорить. При бюджете страны в двадцать триллионов полтора-два уплывает в офшоры. Девяносто процентов богатств страны принадлежит десяти процентам населения. Разве это дело? У нас почему бедных много? Потому что богатые никак не нажрутся! Коррупция во всех сферах власти. Вон нашего вице-губернатора поймали на взятках, а осудить никак не могут. Три года следствие тянется. Волокитят дело, ждут, когда срок давности выйдет, что ли? И так везде. Да ты не хуже меня про всё это знаешь. Слышал я, что из ментовки не просто так ушёл. Честные люди во власти сейчас как белые вороны.

Конечно, для Сергея не было новостью то, о чём говорил приятель. Работая в милиции, он видел, что многие коллеги погрязли в коррупции, мздоимство захлёстывало правоохранительные органы. Крышевание ворья, вымогательство, взяточничество стали чуть ли не нормой. Привыкнуть к этому Сергей не мог и всё чаще стал задумываться о смене работы. Последней каплей, переполнившей чашу его терпения, стала история с молодым мажором, которую ему поручили расследовать.

Двадцатилетний отпрыск мэра, катаясь по городу на дорогущей иномарке, сбил на пешеходном переходе школьницу. Насмерть. Когда пьяного лихача с пятой попытки остановил наряд патрульной службы, он обозвал дэпээсников быдлом и пригрозил, что завтра все они будут уволены. На другой день результаты алкогольной экспертизы подменили «чистыми», а рапорты заставили переписать — так, чтоб получалось, что девочка переходила дорогу на красный свет. Мажора даже прав не лишили! Хорошо хоть патрульных не уволили.

...Андрей говорил о вороватых чиновниках, приводя всё новые и новые вопиющие факты. Видно, накипело у человека. Особенно возмущался тем, что, нагло и цинично разворовывая государственную казну, мошенники, в том числе так называемая «элита», не связывают свою жизнь и жизнь своих детей с Россией. У них уже давно подготовлены «запасные аэродромы» — виллы и поместья в тёплых странах, и они, если припечёт, мигом отчалят из «этой страны». Ведь что интересно, — сокрушался Андрей, — на убойные разоблачения реакции никакой! Воровство и растащиловка стали обычным делом.

— Помнишь, — Недогонов наклонился к Сергею, — один новоиспечённый набоб бахвалился: мол, если у человека нет миллиона, то это лузер, неудачник и бездельник. Сегодня миллион такие деятели за деньги не считают. Так, карманная мелочь. Им миллиарды подавай!

Сергей открыл бутылку минералки, налил себе и Андрею. Спросил:

— Тебе не угрожали?

— Звонили, и не раз. Но я не боюсь, в моих расследованиях всё — правда. У меня юрист сидит без работы: ни одного судебного иска, потому что факты железобетонные!

Потом он рассказал, что знакомые из одной серьёзной организации посоветовали ему принять на работу охранника. И даже порекомендовали одного паренька. Выяснилось, что этот невзрачный хлюпик — первоклассный каратист, к тому же имеющий свои источники компромата.

Сергей предостерёг:

— С «хлюпиком» будь поаккуратней…

И рассказал такую историю.

В середине девяностых, когда среди бизнесменов началось «кидалово», одна торговая организация дала другой на реализацию деликатесные продукты — языки, паштеты и т. д. На десять миллионов рублей. Прошёл обусловленный в договоре месяц, а расчёта нет. Кинулись искать торгашей, а у них всё фальшивое: и договор, и печать, и адрес фирмы. У главбуха торгового дома, смазливой молодой женщины, любовником был высокий чин из областного управления милиции. Обратились к нему. Тот сказал, что милиция вряд ли найдёт аферистов и дал телефон. главаря известной в городе преступной группировки. Сказал, что «эти» кого надо из — под земли достанут. Но надо заплатить.

И точно — через неделю к директору торгового дома привели какого-то доходягу. «Этот?» — «Этот!» Бандиты три дня в подвале его продержали, и «хлюпик» во всём сознался.

В счёт погашения долга со склада фирмы торговому дому отгрузили товаров на двадцать миллионов. И когда после получения своего «гонорара» главарь банды предложил убрать свидетеля, директор торгового дома насмерть перепугался и попросил: «Не надо»… Для дальнейшего «сотрудничества» в штат торгового дома был зачислен один из бандитов, которому ежемесячно выдавалась приличная зарплата. А через два месяца руководителя ОПГ застрелили в его собственной квартире. И сделал это тот самый «хлюпик». Его опознал сосед убитого.

— Убийцу нашли? — спросил Андрей.

Сергей помотал головой:

— Как в воду канул. Ты пойми: я ни на что не намекаю, а по-дружески советую. И потом, сейчас не лихие девяностые, криминал действует тоньше. Около твоего лица взмахнут листом бумаги — и через полчаса у тебя инсульт.

Расставаясь, приятели обменялись номерами телефонов и договорились надолго не пропадать, чаще созваниваться, при необходимости помогать друг другу в житейских проблемах.

Через полгода предстояли выборы депутатов областного Законодательного Собрания. Андрей решил в них участвовать, благо кое-какой опыт ведения избирательных кампаний приобрёл. Вместе со своим штабом подобрал округ, где мог бы оказать реальную помощь жителям, нашёл спонсора, готового поддержать его инициативы финансово, составил график встреч с избирателями.

Главным соперником Недогонова оказался председатель общественной организации «ЖКХ-контроль» Савельев. Но команда Андрея надеялась на успех: их спонсор пообещал построить в микрорайоне современную модульную газовую котельную вместо старой, работающей на мазуте. Жители многоквартирных домов, многие годы страдающие от недостатка тепла в квартирах, горячо поддержали это предложение.

Всё шло нормально. Штаб Андрея, наученный горьким опытом, тщательно оформил подписные листы, сам кандидат заручился поддержкой муниципальных депутатов, чтобы пройти так называемый муниципальный фильтр, и вскоре был зарегистрирован избирательной комиссией. Андрей стал готовить проект новой котельной, подал заявку в горадминистрацию на выделение участка под застройку. И вдруг за неделю до окончания приёма документов появился ещё один претендент на депутатский мандат — сын заместителя губернатора области предприниматель Морозов.

И вот тут пошёл такой накат на Андрея — наглый, циничный! Микрорайон завалили листовками, в которых Недогонов изображался вражеским агентом, посланным забугорными хозяевами для того, чтобы изнутри дезорганизовывать российскую власть и разваливать экономику. Писали, что зарплату он получает в долларах, которые ему каждый месяц привозят из-за границы чемоданами. Что строительство котельной горадминистрация ему не согласовывает, так как с вводом её микрорайон накроет экологическая катастрофа.

Андрей пытался опровергать этот бред, но местные типографии отказались печатать его листовки. Те же, что ему удалось изготовить в частных издательствах, кто-то старательно уничтожал, изымая из почтовых ящиков. Потом появилась газета, якобы выпущенная самим фондом, где Андрей признавал критику, каялся и обещал исправиться.

Однажды охранник передал ему толстый конверт. Изучив находившиеся там документы, Недогонов чуть не свалился с кресла. Это была информационная бомба!

Спустя несколько дней газета фонда опубликовала статью-расследование, объектом которой стал заместитель губернатора Морозов. Оказывается, он помогал местному предпринимателю в незаконном возврате НДС. Речь шла о десятках миллионов рублей. В качестве благодарности за оказанную протекцию Морозов получил два коттеджа — для собственной семьи и любовницы. Уже три года высокопоставленный чиновник живёт, не регистрируя строение, чтобы не платить налоги. Кроме того, газета обнародовала сведения о переданных Морозову откатах — в рублях и валюте и о том, что Морозов-младший незаконно зарегистрирован в качестве кандидата в депутаты областного парламента: у него имеется незадекларированная собственность за рубежом — две квартиры, в Испании и Италии, а вся прибыль от работы его комбината, который функционирует с сорокапроцентной долей государства, выводится в офшоры, при этом в модернизацию предприятия вот уже пять лет не вкладывается ни рубля.

Вечером того же дня в редакцию нагрянула бригада следственного комитета. А наутро Морозов-отец попросился в отставку по состоянию здоровья (типичная для таких случаев формулировка). Ещё через день избирательная комиссия, внимательно изучив поданные материалы, аннулировала своё решение о регистрации Морозова-сына кандидатом в депутаты облпарламента.

* * *

…Придя на работу, Сергей стал просматривать приготовленные накануне документы. И тут затренькал мобильник. Он взглянул на дисплей — высветился номер Недогонова.

— Привет, Андрей, — откликнулся Панин.

Но голос в трубке был женский. Звонила сотрудница фонда. Сказала, что шефа увезли на «скорой», и сейчас он в коме.

— Что произошло?

— Не знаю. Мы сами в шоке. Пришёл на работу, выпил кофе, и через час ему стало плохо. Ваш телефон был в списке его контактов с пометкой «на случай ЧП».

— Та-ак. Понял. Я выезжаю.

ЭКСТРАКТ ИЗ СЛЮНЫ ЕНОТА

— Вера Павловна допивала чай из любимой фарфоровой чашки. Вместительная, с замысловатым зелёным рисунком, наверху она имела небольшой скол, но хозяйка дорожила этой посудиной: чашка была лёгкая, почти невесомая, чай в ней долго не остывал, а щербинка на краю совсем не мешала.

— В дверь позвонили. Вера Павловна поставила чашку на середину кухонного стола и пошла в прихожую. «Наверное, Нина Ивановна, соседка сверху», — подумала она и громко спросила:

— — Кто?

— — Из управления социальной защиты населения. Откройте!

— Вера Павловна посмотрела в глазок. За дверью стояли две женщины: одна молодая, чернявая, небольшого роста, другая — высокая, стройная, постарше. Вера Павловна щёлкнула замком и, приоткрыв дверь, поинтересовалась:

— — Вам кого?

— — Вас, Вера Павловна, — ответила та, что постарше. И улыбнулась приветливо, располагающе.

— — Зачем?

— — Мы из городского управления социальной защиты населения, — продолжила старшая. — Вот моё удостоверение. — Она достала из сумки коричневые «корочки» и, развернув, показала Вере Павловне. Слева была цветная фотография, а справа какая-то запись. — Мы обходим ветеранов, детей войны на предмет перечисления пятидесятитысячной субсидии… Может, всё же в квартире поговорим?..

— — Да, конечно, — смутилась Вера Павловна и пропустила гостей в прихожую.

— Услышав про денежную помощь от государства, она захотела узнать подробности. Провела женщин в комнату, усадила на диван, сама села рядом в кресло. Старшая тут же достала из сумочки какую-то бумагу и обратилась к хозяйке:

— — Вам, Вера Павловна, как труженику тыла, положено пятьдесят три тысячи рублей.

— — Как? — удивилась хозяйка. — Вроде писали про пятьдесят?..

— — Три тысячи добавляет администрация города. Ветеранам войны — пять, а труженикам тыла — три. Вам их на карту перечислить или почтой доставить? — Она, разговаривая, делала какие-то пометки карандашом в своей бумаге.

— — Какая карта?! — махнула рукой Вера Павловна. — Пенсию мне почтальонка приносит.

— Добавка в три тысячи рублей приятно удивила её, и она вдруг предложила:

— — Может, чаю? Чайник только что вскипел.

— Чиновница улыбнулась:

— — Не откажемся, ведь нам ещё несколько адресов обойти надо.

— Расставляя чашки из припасённого для гостей сервиза, Вера Павловна попросила:

— — Подругу мою не забудьте. Этажом выше, шестнадцатая квартира. Карпова Нина Ивановна. Тоже труженица тыла.

— — Она есть в нашем списке, — сказала чиновница.

— Вера Павловна встрепенулась:

— — Может, её сюда позвать?

— — Не надо! — мягко, но безапелляционно возразила женщина. — Мы сами поднимемся к ней.

— Допив чай, старшая наконец-то обратила внимание хозяйки на свою молодую спутницу:

— — Вера Павловна, это наша сотрудница, которая курирует вопросы медицины. Вы про коронавирус, наверное, слышали?

— Вера Павловна удивлённо подняла брови:

— — Так у нас его вроде нет! В новостях передавали, что он в Китае и в Италии.

— — Кто вам правду скажет. — Женщина заговорщически понизила голос. — У нас скоро праздник, будет парад, гостей полно позвали, а тут вирус! И кто к нам поедет?!..

— В разговор вступила молодая сотрудница. Она поведала о том, что уже разрабатывается программа борьбы с вирусом, который косит в основном пожилых людей, но лекарства от него пока нет. Точнее оно есть, но на всех не хватит, так как выпускают в ограниченном количестве. Принято решение снабдить им ветеранов, заслуженных людей. Но поскольку государственные деньги в регион ещё не поступили, за лекарство надо заплатить. Потом эти затраты компенсирует Пенсионный фонд.

— — А что за лекарство? — поинтересовалась Вера Павловна.

— Молодая произнесла какое-то длинное мудрёное слово и добавила:

— — Оно на основе экстракта слюны енота. Поэтому и в ограниченном количестве.

— — А где его взять? — спросила Вера Павловна.

— — Вам повезло: у меня осталось два пузырька, — обрадовала молодая сотрудница.

— — Сколько стоит?

— — Десять тысяч!

— — Дороговато, — расстроилась Вера Павловна.

— А молодая гнула своё:

— — Жизнь дороже. Вон в Италии уже более двух тысяч летальных исходов. Думаете, к нам не придёт?!

— — Хорошо. — Вера Павловна прошла в комнату, где в шифоньере под кипой постельного белья хранились «гробовые» деньги. Развернув узелок, достала две пятитысячные купюры и вернулась на кухню.

— — А документ какой-нибудь дадите?

— — Конечно. Оформим договор. Всё как положено. Мы же не аферисты!

— Старшая стала заполнять бланк, а молодая, сославшись на духоту, пошла в прихожую.

— Оформляя договор, чиновница комментировала свои записи, уточняла у Веры Павловны какие-то детали. Закончив, показала хозяйке, где надо расписаться, и протянула шариковую ручку. Потом попросила воды — запить таблетку.

— Оставив хозяйке пузырёк с мутной жидкостью и листок с инструкцией о порядке её применения, гостьи удалились.

— Вера Павловна помыла и убрала в шкаф посуду. Включила телевизор. Новости начинались с информации о коронавирусе. Заболевших всё больше. Есть они и в России. Правда, совсем немного. «Да врёте вы все», — подумала Вера Павловна и выключила телевизор. Потом решила навестить подругу. Нина Ивановна была дома и обрадовалась:

— — Два дня тебя не было. Где пропадаешь?

— — Вчера на рынок ездила. Ты же знаешь, социальный день был. И всё равно дороговизна везде.

— Женщины обсудили магазинные и рыночные цены, и тут Вера Павловна спохватилась:

— — У тебя из собеса были?

— — Кто?

— — Ну, две женщины. Такие представительные, одна молодая, другая постарше.

— — Никого не было.

— — Как же так?! Сказали, что от меня к тебе поднимутся.

— Вера Павловна рассказала о встрече с чиновницами и спросила:

— — А ты знаешь, что нам к пятидесяти тысячам ещё три добавят?

— — Знаю, — ответила Нина Ивановна. — Об этом в газете писали.

— — А про лекарство от коронавируса?

— — Какое лекарство?..

— Когда Вера Павловна рассказала об экстракте с енотовой слюной, оторвавшийся от компьютера внук Нины Ивановны усмехнулся:

— — Тётя Вера, тебя развели!

— — Не может быть!.. Такие представительные, документ показывали.

— Нина Ивановна подсказала:

— — Ты посмотри, не пропало ли чего у тебя из квартиры.

— Вера Павловна заторопилась домой.

— Когда вошла в квартиру — огляделась. Одежда, обувь — вроде всё на месте. В комнате — тоже. И тут её осенило! Она подошла к шифоньеру, дрожащей рукой открыла дверцу, отогнула бельевую кипу — пусто! А ведь там лежало сто тысяч! Ещё раз проверила — узелка с деньгами нет! Прошерстила всё бельё, подняла каждую вещицу — напрасно!

— Вера Павловна медленно опустилась в кресло.

— — Господи, да что же это такое?! — прошептала она и заплакала.

НЕОЖИДАННЫЙ ЗВОНОК

Анна Фёдоровна Козлова, сухонькая старушка небольшого роста, уже подходила к магазину, когда в кармане её куртки затренькал мобильник. Она остановилась и, вынув аппарат, нажала на зелёную кнопку:

— Слушаю.

–Анна Фёдоровна, здравствуйте! — Приятный мужской голос был ей не знаком. Племянника Виталия она сразу узнала бы, но это точно не он. Вкрадчивый голос тем временем продолжал: — Вам удобно сейчас говорить?

— А что такое?

— Дело в том, Анна Фёдоровна, что федеральное правительство приняло программу, согласно которой пенсионерам компенсируют затраты на покупку лекарств, включённых в перечень жизненно необходимых. Вы у нас в реестре на получение компенсации в размере четыреста пятьдесят тысяч рублей.

— Что?! — Названная сумма была немыслимой. — Кто это говорит?

— Я сотрудник правительственного фонда помощи пенсионерам. Зовут меня Игорь Александрович. Что вам не понятно?

Последние слова заглушил раздавшийся со стороны дороги рёв машин, которые дружно рванули с места на зелёный сигнал светофора.

— Подождите минутку, я зайду в помещение, — прокричала в телефон Анна Фёдоровна.

Она зашла в магазин и притулилась в уголке около вереницы пустых тележек.

— О какой компенсации вы говорите?

Игорь Александрович повторил про правительственную программу помощи пенсионерам и фонд, который он представляет. С его слов выходило, что правительство выделило им средства (видать, немалые) и поручило вернуть людям деньги, затраченные на лекарства. И чем скорее они исполнят правительственное поручение, тем лучше. Почему фонд этим занимается? Ну не министрам же сидеть за кассой и отсчитывать рубли!

— Сколько, вы говорите, мне положено? — спросила Анна Фёдоровна и затаила дыхание.

— Четыреста пятьдесят тысяч, — ответил Игорь Александрович. — Мы вам переведём их на карту. Только маленький нюанс, Анна Фёдоровна. Государство несёт хоть и небольшие, но всё-таки расходы. Сами понимаете, банковские проводки, электронные платежи… Вам надо заплатить небольшой налог, всего пять процентов. По сравнению с суммой, которую вы получите, сущие пустяки, копейки.

Он назвал реквизиты, куда следовало перечислить двадцать две тысячи рублей, и велел ждать перевода.

Анна Фёдоровна была как в тумане, ведь таких денег сроду в руках не держала. Почти полмиллиона! «Наконец-то государство о нас позаботилось, — рассуждала она по дороге в сберкассу. — Сколько я за двадцать с лишним пенсионных лет оставила денег в аптеках? Не сосчитать! Лекарства-то не копеечные, куда ни зайди, цены с трёхзначных цифр начинаются. А пенсия всего ничего — шестнадцать тысяч. Я её заработала на заводе, бегая всю смену от станка к станку. А их восемь, станков-то!.. Слава Богу, что вспомнили и о нас!..»

Она уже решила, как поступит со свалившимися на неё деньжищами. Конечно, положит на книжку. Соседка недавно сказала, что в каком — то банке процент по вкладам подняли до десяти. Надо только узнать, что за банк. А десять процентов от этих денег — сорок пять тысяч! Анна Фёдоровна стала прикидывать в уме: сорок пять разделить на двенадцать месяцев — будет почти четыре тысячи. Если прибавить к её шестнадцати, получится около двадцати! Вот это пенсия! Почти как у генеральши из соседнего подъезда!..

Из сберкассы Анна Фёдоровна вернулась в супермаркет, куда приходила за покупками полчаса назад. Завтра у неё день рождения — круглая дата, восемьдесят лет. Сначала она планировала купить колбаски варёной да селёдочки под картошку. А теперь решилась на карбонат и красную рыбу. С таких-то капиталов можно позволить и деликатесы. Однова живём!..

Отнесла продукты домой — и снова в сберкассу. Игорь Александрович сказал, что деньги поступят в течение часа. Проверила — нет. Подождала ещё минут пятнадцать — опять ничего. Она набрала телефон фонда, но ей никто не ответил. «Может, обед у них? — подумала Анна Фёдоровна и стала ждать. Через полчаса ещё позвонила. Тишина. Она вернулась домой, к оставленному без присмотра тесту.

Только вошла в квартиру — зазвонил мобильник. Посмотрела на экран — номер фонда! Ну, слава Богу, а то уж начала подозревать, что обманули!

Звонила девушка, тоже сотрудница фонда. Она сказала, что Игорь Александрович сейчас в компьютерном центре, потому что у них сбилось программное обеспечение, и платежи зависли. Программу налаживают, но когда исправят, пока неизвестно. Поломка серьёзная.

— А знаете что, — предложила сотрудница, — давайте мы сейчас свяжемся с филиалом центрального банка в вашем городе и закажем для вас инкассаторскую машину! Через тридцать минут вам привезут деньги.

— Мне всё равно, — сказала Анна Фёдоровна. — Машина так машина, пусть везут.

Однако выяснилось, что в этой серьёзной организации работают серьёзные люди, и цены у них тоже серьёзные. За инкассаторскую машину надо заплатить девяносто тысяч.

— Но мы их вам вернём, — успокоила сотрудница. — То есть вы получите не четыреста пятьдесят, а пятьсот сорок тысяч.

— Да где же я возьму такие деньги?! — изумлённо спросила Анна Фёдоровна.

— Возьмите «гробовые», — предложила девица. — Всё равно через полчаса вам их вернут. У вас же завтра юбилей, как раз кстати.

«Надо же, — удивилась Анна Фёдоровна, — и про юбилей знают!»

— Да у меня нет столько, только пятьдесят тысяч.

— Займите у родственников, соседей! Только не особенно распространяйтесь, на какие цели. Люди всякие бывают, некоторые завидуют по-чёрному, когда другим удача выпадает… Давайте-ка уточним ваш адрес. Улица Горького, дом восемь, квартира четыре?

— Да, — подтвердила Анна Фёдоровна.

Девица говорила, что компьютеры могут чинить долго, потом может сбиться очерёдность платежей, а тут полчаса — и вот они, живые деньги. Их фонд уже не раз применял такую форму доставки. Так что Анна Фёдоровна совершенно ничем не рискует.

Насчёт людской зависти — это она верно сказала. Анна Фёдоровна вспомнила, как года два назад у неё сломался холодильник. Безотказная «Юрюзань» молотила больше тридцати лет, но пришёл срок, и у неё полетел мотор. Племянник, работавший в московской фирме по продаже бытовой техники, сказал, что замена движка будет стоить очень дорого. Лучше купить новый холодильник. Тем более, он пообещал тётке достать японский «Шарп».

— Тёть Нюра, — сказал он, — лучше потратиться один раз, но купить хорошую вещь. Этот агрегат тебя переживёт.

У Анны Фёдоровны тогда не хватало пяти тысяч, и она побежала в соседний подъезд, к генеральше — попросить в долг. Та, узнав, что деньги нужны на дефицитный японский холодильник, поджала губы и отказала: нет, мол, свободных денег. Хотя деньги-то наверняка были. Поэтому сейчас Анна Фёдоровна с просьбой одолжить до завтра сорок тысяч кинулась к другим соседям…

Через час она снова прибежала в сберкассу и оформила перевод денег в фонд. Не задерживаясь нигде, поспешила домой: инкассаторы могут приехать в любую минуту.

Площадка около подъезда была заставлена легковушками, и Анна Фёдоровна подосадовала, что банковским работникам будет трудно здесь развернуться. «Ну да это их проблема». Она представила, какими купюрами выдадут ей полмиллиона с гаком. Одну пачку розовых пятитысячных или пять с лишним упаковок зелёных тысячных? А может, вразнобой, всякими? Да всё равно, лишь бы поскорее приехали, а то надо уже пирогами заниматься: тесто давно подошло…

Через сорок минут она набрала телефон фонда. Бесстрастный голос сообщил, что данный номер не обслуживается. Решив, что перепутала номер, Анна Фёдоровна набрала его ещё раз и услышала то же самое. И тут она поняла: да ведь её и правда обманули!

У Анны Фёдоровны подкосились ноги, и она беспомощно облокотилась на подоконник. Посмотрела в окно. К подъезду подкатил соседский внедорожник и с трудом припарковался на стояночной площадке.

Анна Фёдоровна не знала, что ей делать, куда звонить, где искать этих мошенников. Вспомнила про племянника. Виталик живёт в столице. Может, он знает про этот фонд? Они же вроде как из Москвы звонили. Виталик ответил сразу, словно ждал её звонка. Анна Фёдоровна, всхлипывая, дрожащим голосом рассказала про свою беду. Племянник вспылил:

— Ты в своём уме?! Зачем перечисляла деньги?! Не могла мне позвонить?!

— Я ничего не соображала. Где же теперь искать этот фонд?

Виталик взорвался:

— Да нет никакого фонда! Звонили тебе из какой-нибудь мордовской колонии. Там любят таких лохов.

— Может, мне в полицию заявить?

— А что толку?! Кого они будут искать? Нет ни фамилии, ни адреса, ни телефона. У тебя даже заявление не возьмут. Если только они не одну тебя обчистили. Только вряд ли, «висяк» это, перекрести свои денежки.

В полицию Анна Фёдоровна всё же обратилась. Дежурный капитан, полноватый мужчина лет сорока, выслушав посетительницу, упрекнул:

— Да разве так можно! Мы же постоянно твердим через радио, телевидение, газеты: осторожно — мошенники! Не доверяйте слепо незнакомым людям, уточняйте, проверяйте информацию. Или уж такая халява сладкая, что мозги отшибает? — Потом, немного подумав, добавил: — Если хотите, заявление оставьте. Но сразу предупреждаю: надежды практически никакой…

Домой Анна Фёдоровна вернулась поздно вечером. Есть не хотелось, хотя с утра во рту маковой росинки не было. Попила чаю и легла на диван. Мысли словно ржавым буравом сверлили голову. Как такое могло случиться? Ведь она же не древняя немощная старуха, хоть и восемь десятков отмерила. Почему же, как под гипнозом, исполняла все указания этих телефонных мошенников? Ведь надо было сделать всего лишь один звонок. И как быть с сорокатысячным долгом, который завтра — нет, уже сегодня — обещала вернуть? Царица Небесная, спаси и помилуй!..

Всю ночь Анна Фёдоровна не сомкнула глаз и только под утро забылась беспокойным коротким сном. Ей приснилось, что она пришла в сберкассу открывать счёт на полмиллиона. Сотрудница оформила депозитный договор и направила вкладчицу в кассу внести деньги. Анна вынула из сумки пачку пятитысячных купюр и передала в окошко девушке-кассиру. Та вернула их, спросив: «А почему у вас купюры синие, а не розовые?» — «Такие мне дали». — «Но они ненастоящие!» — «Как это так? Берите, какие есть!» — Анна Фёдоровна стукнула ладонью по столу. «Охрана!» — крикнула кассирша. Открылась дверь, и появился капитан, который вчера принимал у неё заявление…

Тут Анна Фёдоровна проснулась. Села, прислонилась к диванной спинке. Сунула ноги в тапки. Идти никуда не хотелось. Голова болела, в ушах стоял неприятный звон. Она вспомнила события вчерашнего дня, и её охватила тоска. В кошельке осталось сто рублей — на бутылку молока и батон хлеба. А до пенсии ещё две недели. Но самое главное — надо идти к соседям и объясняться насчёт долга.

И Анна Фёдоровна заплакала. В голос, как по покойнику.

...Дверной звонок протрещал так неожиданно, что она вздрогнула. Видеть кого-то, а тем более разговаривать не было никакого желания. Но звонок прозвучал снова. Анна Фёдоровна поднялась, достала из кармана халата носовой платок и, промокая покрасневшие от слёз глаза, медленно пошла в прихожую. Она не стала смотреть в глазок и спрашивать, кто там. Просто молча открыла дверь.

На лестничной площадке стоял Виталик.

ПОДРУГА ЖИЗНИ

Виктория, разговаривая по телефону, подошла к окну и увидела свою собеседницу на детской площадке. Подруга Оксана, высокая стройная блондинка, сидела на качелях. Рядом, у горки, нервно курил незнакомый парень. Сига-

рету он держал большим и указательным пальцами. «Типичная арестантская манера, — отметила Виктория. — Наверное, бывший зэк».

— Пойми, подруга, — тараторила ей в ухо Оксана, — это не телефонный разговор. Давай мы поднимемся к тебе и не спеша всё обсудим. Так сказать, в неформальной обстановке.

— Нет уж, лучше я выйду…

Спустя пару минут они сидели рядом, и Оксана рассказывала о своей проблеме. Оказалось, что Слава, новый Оксанин хахаль, недавно освободился («ну, сама знаешь, откуда»), и его уже ищут за какие-то новые грешки. В общем, Славе надо где-то перекантоваться. Недолго — буквально день-два.

— Я бы его к себе взяла, — говорила Оксана, просительно глядя на подругу, — но сегодня вечером родители возвращаются из отпуска. Может, выручишь? У вас с Игорем двухкомнатная, детей нет.

Вика подумала, что мужу это наверняка не понравится. Чужой мужчина в доме, тем более с зоны. Мало ли что у него на уме. И Оксанку она прекрасно знает: просит приютить приятеля на пару дней, а выйдет пара недель, а то и больше.

— Нет, — твёрдо сказала Виктория. — У нас не получится. Игорь заканчивает диссертацию, его нельзя беспокоить.

— Да Славику только переночевать. Он утром уйдёт и до вечера не появится.

Но Виктория была непреклонна:

— Игорь сутками дежурит в больнице, а дома ему и так отдохнуть некогда. Короче, извини, помочь не могу. — И поднялась со скамьи, давая понять, что разговор окончен.

Когда за подругой захлопнулась подъездная дверь, Оксана чуть не заревела от обиды.

«Сучка!.. — У неё всё клокотало внутри. — Даже в квартиру не пустила! Брезгует».

Они с детства были не разлей вода. Жили в соседних домах, учились в одной школе. Потом вместе поступили в медицинский колледж, на сестринское отделение. Получив диплом, Вика стала работать медсестрой в городской поликлинике, а Оксану влиятельные родители пристроили в фонд обязательного медицинского страхования.

Но девчонки продолжали общаться. Вместе ходили в кино, на дискотеки и концерты заезжих звёзд эстрады. И называли друг друга не по именам, а вот так — «подруга».

Конец ознакомительного фрагмента.