Неужели я умру?

Анатолий Орлов

Шаблонная жизнь Шаду внезапно прерывается страшным диагнозом: по мнению доктора, ему осталось не более двух месяцев жизни. В предсмертном бреду он слышит голос незнакомца. Он даёт Шаду шанс заново прожить последние десять лет.

Глава 2

— Шаду, просыпайся, — сквозь сон я услышал заботливый, хриплый голос.

«Невероятно, я всё ещё жив. В запасе очередной мучительный день».

— Шаадууу, просыпайся! Так всю жизнь проспишь!

«Боже мой… Я знаю этот голос! И если я не ошибаюсь, он принадлежит человеку, который умер очень давно. Как это возможно?»

— На том свете отоспишься, поднимайся! — настойчиво продолжал прогонять мой сон некто, скрывающийся за моими закрытыми глазами.

«Выходит, я тоже умер? И это тот самый загробный мир?» Со всей силы сжав веки, я испытал самый жуткий страх в моей жизни.

— Ну всё, хватит, это уже не смешно! Тебе не говорили, что лучше не злить старых людей: они становятся очень опасными, могут защекотать до смерти, — раздалась наигранная угроза.

Я собрал все крошечные остатки смелости и с усилием слегка приоткрыл правый глаз. Сквозь слепивший меня утренний свет я смог определить, что лежу не на больничной кушетке. Тошнотворный запах лекарств развеялся, тело не перетягивали трубки, но самое главное — отсутствовало пиканье аппарата, монотонно сигнализировавшего о моем жизненном состоянии. Картинка настраивала резкость, и с каждым её проявлением я с недоумением понимал, где нахожусь. Окинув взглядом границы помещения, я нашел источник голоса, пытавшийся меня разбудить. Он принадлежал худощавому старику, с пепельно-белыми волосами, лицо которого беспощадно изрезали морщины. Выцветшие голубые глаза, аккуратный прямой нос, плотная серая борода, необычайно белые, по всей видимости, вставные зубы. Детская улыбка, запечатлённая на старом лице, радостно встречала моё пробуждение.

— Дедушка… Это правда, ты? Господи, дедушка! Любимый и самый дорогой мне деда!

Я вцепился в него с таким отчаянием, что, по всей видимости, сбил на мгновение его дыхание. Испуская из глаз ручьи слёз, я прокричал:

— Я думал, что больше тебя никогда не увижу!

— Нет, ну я, конечно, старый, но, по-моему, ещё рановато провожать меня на тот свет! — высмеивая меня, ответил старик.

Меня бы сочли сумасшедшим, если бы я попытался кому-нибудь объяснить происходящее. Я до последнего старался убедить себя в том, что это помутнение рассудка, но все попытки были безуспешны. Всё было реально как никогда. Испытывая непонятный вихрь в голове, я нашел в себе силы подняться и окинуть взглядом границы комнаты. Я сделал самый глубокий вдох за всю свою жизнь и тихонько прошептал: «Этого не может быть…»

Невероятным образом я оказался в прошлом, а может быть, в параллельном мире или где-нибудь между раем и адом. Мне не хватало знаний и фантазии осознать происходящее. Мой приобретённый скептицизм отбрасывал все мистические доводы на задний план, но и толком не мог ничего объяснить с точки зрения здравого смысла. Тусклая гипотеза о бреде, спровоцированном действием препаратов, — это всё, что пришло на ум. Когда-то я перестал верить в чудеса, удачу, магию. Чтение фантастики находил бесполезным занятием. Философов — бездельниками. Не читал Библии, не ходил в церковь, не молился ангелам. Убеждённо поверил, что это всё придумано для управления нами — идиотами. Но сейчас мой рациональный ум рушился под воздействием увиденного. Я ощущал тепло рук сидящего передо мной человека и без сомнения был уверен в его реальности.

Моего дедушку звали Бродо. Непоколебимый оптимист с девизом по жизни: смех — лучшее лекарство. Он мог достучаться даже до самого бессердечного плебея. Дедушка был тот человек, в котором пылала любовь к жизни, несмотря на все ужасы, которые ему довелось пережить. Его светлые глаза были свидетелями страшной войны (тогда он был мальчишкой), полной человеческой жестокости и кровопролития. Он видел, как голод уносил тысячи жизней. Как расстреливают ни в чём не повинных людей. Как оплакивают холодные тела солдат. Он рассказывал мне историю, как его мать пыталась спасти жизнь потерявшему ногу бойцу. Кровь била фонтаном, с каждой секундой унося шансы на спасение. Бродо плакал, но героически выполнял приказы матери: менял алую воду в тазу, подавал бинты и стаканы с водкой.

Затем он услышал слова от солдата, которые заставили его забыть о муках бедняги: «Мама, зачем ты меня родила?!» Солдат, цепляясь за каждый вдох, оставил жизнь, словно пожелтевший лист на умирающем дереве. В тот день Бродо дал себе обещание найти ответ на вопрос: зачем люди рождаются?

Бабушка умерла ещё задолго до моего рождения, и о ней я узнавал только из немногословных рассказов дедушки. Все его попытки найти вторую половину не увенчались успехом, и он выбрал путь отшельника. Он говорил мне, что не смог полюбить никого так же сильно, как бабушку. Бродо часто показывал мне выцветшие, потрёпанные фотографии, где они вместе застенчиво улыбаются, держась за руки. И лишь только не удержавшаяся слеза, упав на снимок, останавливала рассказ старика.

Я всегда ждал с нетерпением лета, чтобы поскорей купить билеты на поезд и отправиться в самое спокойное место на земле средь живописных гор и таинственного, необъятного леса. Забытое местечко под названием Чауда, где с нетерпением ждал меня Бродо. Поезд подъезжал к крохотной станции, и я с волнением всматривался в окно в предвкушении нашей встречи. И каждый раз, издалека махая рукой, меня встречал самый лучезарный человек на свете в сопровождении двух прыгающих от радости собачек.

Я доверял всё самое сокровенное моему дедушке. Он был единственный человек, который мог выслушать и понять меня. Мы могли болтать с ним обо всём до бесконечности, сидя на деревянных порожках дома, рассматривая звёзды, слушая затяжные песни жаб и вкушая пропитанный лесной свежестью воздух. Дедушка курил одну за другой папиросу, а я пил приторно сладкий чай. Он всегда будил меня с первыми лучами небесного светила, и мы отправлялись к лесной речке ловить самую вкусную в мире форель. Наши беседы дедушка превращал в расспросы обо мне. Бродо всегда интересовался моими взглядами на жизнь, жадно вслушиваясь в каждое сказанное мной слово. Он говорил мне, что я всегда должен быть благодарен за каждую прожитую минуту, неважно горестную или радостную. Дедушка учил меня не отказываться от того, что приносит радость. Он говорил: «Всё, что мыслимо, то осуществимо. И самое главное — жизнь дана один раз, и я должен прожить её так, как хочу». В этих беседах я забывал о ловле рыбы и понимал, как бесценны минуты, проведённые вместе.

Лето пролетало столь незаметно, что я хотел обернуть время вспять. Мы прощались со слезами на глазах и обещали друг другу как можно чаще писать письма. Впереди нас ожидало десять месяцев разлуки.

Как же я скучал по этому времени. Сколько раз я видел сон, как возвращаюсь в этот дом. Неведомая магическая сила взывала к моей душе с мольбами вернуться хотя бы на миг. Я понимал, что былого не вернуть и без Бродо здесь меня ждет лишь одиночество, скорбь и пустота. Но сейчас я проживал заново те моменты, которыми дорожил больше всего на свете. Каждая деталь этого места олицетворяла спокойствие, гармонию, теплоту. Этот дом был построен с необычайной любовью. Находясь здесь, я замечал, что всё вокруг становилось ярче, красивее, таинственней. И меня невольно окутывали фантазии, мечтания, мысли о неизведанном — все то, что я утратил в последние годы… Чауда — пристанище моей души.

Не отрывая широко раскрытых глаз, я наблюдал, как дедушка без особой спешки собирал снасти для рыбалки. Горная прохлада пощипывала мою кожу, и я периодически постукивал зубами, видя, как утреннее солнце зажигает горные вершины.

— Шаду, ты сегодня как-то странно выглядишь, — заботливо сказал дедушка. — Плохо спал?

— Спал как мёртвый… — не подумав, ответил я.

— Нельзя такое говорить пожилым людям, засранец! — улыбаясь, отчитал меня Бродо.

— Извини, деда… Сегодня самое необычное утро в моей жизни…

— И что в нём особенного?

— Я вижу всё вокруг иначе, словно мир пропитан жизненной силой.

— Открою тебе секрет, Шаду. В старости ты начнёшь ещё больше ценить великолепие простых вещей. Для меня каждое утро — это щедрый подарок свыше. Просыпаясь, я всегда повторяю одни и те же слова: «Я благодарен и счастлив за этот чудесный шанс побыть ещё немного здесь».

— А кого ты благодаришь, дедушка?

— Думаю, я познакомлюсь с ним на том свете. Кто бы ни был этот чудак, я люблю его за всё, что он сделал.

Бродо глубоко погрузился в свои мысли, уставившись в посветлевшие от солнца горы. В этот момент меня посетило странное чувство. Столь тонкое, что за него было сложно зацепиться и понять. Что-то похожее на ностальгию, состояние, уже имевшее место в прошлом. Нечто противоречивое. Сердце беспощадно таранило стенки груди. Руки дрожали, но не от холода. Хотелось плакать и смеяться. Я будто бы смотрел кино из далекого прошлого, актёром в котором был я, но кто были оператор и режиссёр этой постановки? Затем из глубин сознания появилась паника. Я вскочил будто бы ужаленный роем пчёл и рванул со всех ног в дом. Добежав до раковины, я издал рык и избавился от содержимого желудка, испытывая боль в горле, будто бы извергнул битое стекло. Дыхание не повиновалось. «Всё хорошо, — повторил я, — всё хорошо». Я привел себя в чувство, набрав в ладошки холодной воды. Затем поднял голову и увидел себя. В зеркале отражался юный, рослый, широкоплечий Шаду. Волосы непослушно вились вокруг головы, закрывая уши. В моих широких зелёных глазах был особый живой блеск. Лицом не владела усталость. Теперь я понимал, как сильно изменился за десять лет. Будто бы два разных человека. Я попытался изобразить кривое подобие улыбки и увидел две милые ямочки, которые придавали особенную обаятельность моей персоне. Я был парализован смотрящим на меня человеком. Будто бы спустя долгое время открыл запылившийся фотоальбом и сделал неопровержимое открытие — я повзрослел.

— Шаду! Шаду! — раздался взволнованный клич Бордо.

— Всё хорошо, я в порядке, деда!

— Боже правый, ты напугал старика. Может, тебе лучше остаться дома? Тебе нужны силы, завтра путь неблизкий.

— Я уезжаю? Так быстро?

— Время летит незаметно, молодой человек, особенно в хорошей компании!

Очередная волна слёз вызвала у меня затруднение смотреть на происходящее. Бродо положил мне руку на плечо и начал сеанс призыва спокойствия:

— Тебя ждёт дома много интересного. Ты даже не заметишь, как пролетит время. Впереди новый жизненный этап, новые знакомства, новые возможности. Отец всегда мечтал, чтобы ты стал юристом. Пойдём, нам нужен воздух…

В этот момент я почувствовал холодный укол прямо в сердце. Дедушка продолжал что-то говорить, но его слова растворялись, не коснувшись моих ушей. Обрывки прошлого сложились в единую картину. И внезапно я осознал жизненный этап, на который отправил меня Вестос. Завтра я сяду в поезд, который увезёт меня в Хегри, а по прибытии мне сообщат, что Бродо уснул и больше не проснулся.