Тырло (из рассказов геолога)

Анатолий Музис, 2019

Студентка геологического факультете приезжает на геологическую практику на Алтай. Она попадает в небольшой, но дружный коллектив во главе с опытным руководителем. Начинается полевой сезон. Отряд работает, меняя стоянки и совершая маршруты, используя лошадей. Но как странно складываются отношения героев рассказа в процессе работы… Все фото взяты из коллекции автора и из размещенных в интернете со свободным доступом и разрешением для использования.

Глава 4

Петух на плетне орал восходящему солнцу. Черная лохматая собака подошла к Наде, обнюхала ее ноги и, задрав голову, заглянула в глаза. Надя погладила ее и пес приветливо лизнул ей руку.

С реки шел Викентий Петрович. Через плечо у него висело мохнатое полотенце.

— Встали, — сказал он. — Хорошо. Ранней пташке всегда больше дается.

Надя наблюдала, как постепенно пробуждалась жизнь во дворе.

Прошел Илья, кивнул, сказал:

— С добрым утром.

Потом поднялся на сеновал, гаркнул по-военному:

— Четвертая гвардейская, подъем!

— Четвертая, это номер партии, — подумала Надя. — А почему гвардейская? Наверное так, для красного словца.

Работяги слезали заспанные, всклокоченные, с соломой в волосах.

— Быстренько, быстренько, — поторапливал их Илья. — Викентий Петрович сказал, сегодня в маршрут пойдем.

— Как, так сразу? — спросила Надя.

— А что нам тут сидеть? Они, — Илья кивнул на рабочих, — пока палатки поставят, дров заготовят, истопят баньку, а мы в маршрут. Умылись? — вдруг неожиданно осведомился он. — Нет? Тогда пошли вместе. Серега! Петров! Показывайте, где у вас тут места для купанья. Маша! — Илья постучал в окошко. — Вставай, пошли купаться.

— Я спать хочу, — сердито отозвалась Машенька.

— Викентий Петрович придет, он тебе задаст спать. Пошли, Надя.

В сопровождении Сереги и Петрова они дошли до речки.

— Вот здесь хорошо, — сказал Серега.

— А за этими камнями глубь, — добавил Петров. — Только на быстрину не заплывайте, понесет… — Последнее относилось к Наде.

— Я хорошо плаваю, — сказала она.

— Уменье тут ни при чем. Понесет по камням…

— Уйди, не пугай, — сказал Илья. — Давайте, Надя. Раздевайтесь.

Предложение было столь категорично, что даже Серега с Петровым засмеялись.

— Нет, — сказала Надя. — Вода холодная.

— И мокрая, — пошутил Серега.

— А ну вас, — сказал Илья. — Одна спит, другая ломается.

Он снял брюки, скинул майку, словно выпустил на волю синего орла. Потом ушел в кусты и вскоре вернулся в одних плавках.

Надя не хотела смотреть на него и все-таки смотрела. У него были сильные и стройные ноги. Он пощупал пальцами воду, сказал «Брр» и разом окунулся.

— Вва, вот это вода.

Илья выскочил на берег и замахал руками. Капли воды стекали с него, моча камни под ногами. Синий орел на его груди, в такт движению взмахивал могучими крылами, стремясь ввысь. В когтях он нес обрывок разорванной цепи.

«Сбейте оковы, дайте мне волю. Я научу вас свободу любить».

Илья вдруг широко расставив руки, мокрый и взъерошенный пошел на них.

— Ну, кого искупать?

Надя попятилась. Было похоже, что Илья в самом деле мог взять ее на руки и снести в воду.

Но сверху раздался окрик:

— Илья!

Викентий Петрович и Машенька мирно спускались по тропинке. Махровое полотенце Викентия Петровича было перекинуто через его плечо, Машенька размахивала своим полотенцем, как знаменем перед атакой.

— Ты что это, с утра на людей начал кидаться?

— Я шутил… — смущенно ответил Илья.

— Шутил? Вот я напишу твоей Иринке про эти шутки…

— Да что ты, Маша! Конечно же он шутил, — испугалась за Илью Надя.

Викентий Петрович и Машенька так дружно засмеялись, что Наде ничего больше не осталось как отойти в сторону и начать умываться. Зеленовато-прозрачная вода стремительно неслась по камням, била в подставленные Надей ладошки, подхватывала хлопья мыльной пены и стремительно уносила ее куда-то.

Машенька, Илья и Викентий Петрович не сговариваясь молча стояли на берегу, наблюдая, как Надя плескает себе на лицо, на шею горсти холодной воды. Машенька так просто любовалась ею. Больше утверждая, чем спрашивая, она сказала:

— А Надя все-таки славная девушка, не правда?

— Славная, — согласился Илья.

— И красивая.

— Красивая. Впрочем, это для меня не так важно.

— А что важно? — как будто равнодушно спросил Викентий Петрович.

— То, что славная.

— Эх, ты! Бритый-стриженный! — засмеялась Машенька. — Что бы ты понимал в этом.

А Викентий Петрович сказал весело:

— А самое главное в этом, что он для нее такой же славный, как и она для него.

— Не знаю, — сказал Илья. Он не любил шуток Викентия Петровича.

Но Викентий Петрович не унимался.

— Хотите, мы сейчас это проверим? — и, прежде чем Илья успел что-то ответить, повернулся к Наде, которая шла к ним от речки. — Надя, с кем бы Вы хотели пойти сегодня в маршрут?

Надя, видимо, не ожидала такого вопроса. Она вообще не могла предполагать, что ей будет предоставлено право выбора. Но Викентий Петрович спрашивал серьезно и она ответила почти сразу:

— С Ильей.

Ответила и вспыхнула.

— Ага! Что я говорил?! — засмеялся Викентий Петрович. И Машенька тоже засмеялась, а Илья смутился и опустил голову.

— Не понимаю, что тут смешного? — сказала Надя.

Она чувствовала, что попала впросак, но в чем именно, понять не могла. Кроме того, она не видела никакой причины, почему бы ей нельзя было пойти с Ильей. Он парень добрый, внимательный к ней и с ним гораздо спокойней, чем с Викентием Петровичем или даже с Машенькой. Чего же они смеются?

Викентий Петрович, наконец, перестал смеяться.

— Шутки шутками, — сказал он, — но дело серьезное. Илья идет в трудный маршрут, на два дня…

— Все равно, — повторила Надя. — Даже еще лучше, что трудный.

— Пешком! Все снаряжение на себе…

— Все равно, — повторила Надя. Она теперь ни за что не отказалась бы от своего решения. Она вдруг посмотрела на Илью — может быть он не хочет идти с ней, а она…

Но Илья смотрел на нее ласково и одобрительно.

— Все равно, — в третий раз упрямо повторила она.

— Ну, что ж, — сказал Викентий Петрович. — Тогда собирайтесь.

Он сказал это раздельно и с удивлением, словно в первый раз увидел перед собой эту ладно сбитую упрямую девушку, но, впрочем, тут же повернулся к реке, как будто его ничего больше не интересовало, кроме умывания.