Love-Love

Анатолий Маляров

Если существует столь необязательный род литературы – фантастика, столь фантастический – сказка, то почему бы не посвятить себя весьма ответственному виду прозы – былям. Забавным, трогательным, нелицеприятным, уморительно смешным, трагическим? Рассказам, продолжительностью в одну сигарету и большим повестям – на выходные. Анатолий Маляров уже много лет ходит по канату, натянутому над амфитеатром, со знакомыми людьми – своими персонажами. Главный герой – человек-простофиля. Но господь одарил его талантом плыть по течению. И волны выносят простака… А в общем, прочтешь и не оглянешься! Такое редко встречается.

Глава II

Третье утро начинается с вопроса Галины Адамовны, прямо с ванной:

— На службу идешь?

— А что там сегодня делать?

— Может, гонорарчик принесут?

Замирает Корешков перед дверью в совмещенку:

— Я дважды тебе докладывал: та, которую я готовил, не прошла.

— Да! — усиливается звук из-под душа. — Но другая-то прямо влетела!

— Извини, мне надо идти…

— Никуда тебе не надо идти. Просто дома заскучал!

О, если бы ненаглядная сознавала, насколько она ударила в точку. Даже не заскучал. Истомился, помаленьку понял, что означает психическая несовместимость. В последние дни думает: а ведь бывают биотоки, деморализующие индивидуума. Галина скажет слово ничтожное, а оно вызывает в Корешкове комплекс вины, неполноценности, что там еще есть у старика Фрейда!

— Позавтракал бы! — еще звучит в прихожей.

Лав-Лав уже топает между этажами. Можно бы лифтом, но нужно ждать. А это еще минута у своей двери. Выходит во двор, шлепается вялым, чужим задом на скамейку, едва просохшую от остатков жвачки и сладкой ваты — следы перекуров школьников, — упирается взглядом в две недопитые пластиковые бутылки под ногами, считает воображаемых верблюдов: успокаивается.

— Что, Иванушка, не весел? Что головушку повесил?

Тамара Сойка сегодня в другом образе. В жилетке, кажется, на голом теле, в бриджах, в обтяжку и до колен, и с тросточкой. Из «Конька-горбунка».

— Здравствуйте, — говорит. — Нескладуха?

Из Корешкова хлынула нелепица:

— Да вот… Через пару дней начало занятий. Что принести студенту? В искусстве запустение, сам не в форме…

В ответ смешок из той же сказки и хлескание по бедру тросточкой:

— А я-то, грешница и простачка, подумала: утренние разборки. «А что ты в клюве ни черта не приносишь?» «А я не добыл!» «А ты и добудешь, так чужой птах отнимет!» Ха-ха-ха!

— Ну и молодежь пошла!

— Пошла, да не пошла. В смысле — не пошлая.

И уходит под арку — он, как на магните, поднимается и за ней ступает. Такими и плывут в уличном мареве под редеющими кленами. Даже красиво. Он держится прямо, тощенький, милый; она — победительница из стихотворной сказки далекого, увлекательного века, царевна.

Конец ознакомительного фрагмента.