Остров танцующих обезьян

Анатолий Крымский

Художественная книга в жанре фантастики.

Жажда свободы — запертая в клетке

Говорят, что принцем нельзя стать. Им нужно родиться. А как быть тем, кто родился под счастливой звездой, и эта самая хвостатая и хвастливая гадалка нагадала ему безбедное существование, а счастливчик — малыш вместо красивого дворца очутился в загородных трущобах. В самом грязном и богом забытом захолустье. В семье, где мать вечно бьется с нищетой, чтобы хоть как — то свести концы с концами.

А отец — каждую копейку, которую удается добыть хранительнице семейного очага, проигрывает в карты свои собутыльникам или попросту: пропивает. Кляня во всех своих бедах правительство, толстосумов и бедную измученную непосильным трудом и вечным недосыпом женщину…

Вот в такой семье и появился на свет звездный мальчик Гарри Рэндл. Красивый ребенок, похожий на ангелочка с розовым личиком и очаровательных ямочках на щеках. Пухленькие ручки и ножки… И все это очарование в грязной корзине из — под белья. В окружении немытых стен фанерной лачуги…

Создавалось такое впечатление, что ангелы, там на небесах, в последний момент что — то напутали с адресом. Или уставший от бесконечных сверхурочных аист, просто бухнул опостылевшую ношу в первое же попавшееся жилище. Когда молодая роженица впервые взяла младенца из рук повивальной бабки, она горько расплакалась от нахлынувшего счастья и беспросветной нищеты, в которой этому счастью суждено выживать и рости…

Новость о прелестном ребенке тут — же распространилась по соседским трущобам. Злые языки тут же дали волю неуемной фантазии. По их мнению, выходило, что ребенка молодуха нагуляла, пока муж — пьянчуга резался в карты с собутыльниками. Вместо поздравлений о рождении сына, молодая мать получила серию злобных тумаков. Так началось счастливое детство Гарри. Впрочем, детством постоянную борьбу за живучесть вряд ли можно было назвать…

И вот теперь, когда он, казалось, прошел все круги ада, тридцатилетний, возмужавший Гарри сидит в больничной палате и щуриться от непривычно яркого света, после камеры — одиночки на зарешеченные окна…

Неисповедимы пути твои Господи…