Шахтерский огонек

Анатолий Иванович Лошаков, 2021

Сборник юмористических рассказов о простых людях, так или иначе связанных с шахтерской профессией.

Глоток свободы.

На берег реки Катунь, где располагался детский палаточный лагерь, подъехал большой блестящий джип. Из него вышли водитель, охранник и двое мальчишек в возрасте около 10 лет.

Было уже довольно поздно, но их ожидал дежурный по лагерю, Александр Сергеевич Лучик. Он же являлся директором турфирмы «Алтайские Робинзоны».

— Ну, наконец-то! Я вас уже заждался, — радостно воскликнул он. — Как добрались?

— Нормально. Принимайте «бойцов», а мы сразу обратно, — коротко ответил охранник и, вытащив из машины две дорожные сумки, тут же запрыгнул на переднее сиденье.

Мягко заурчал двигатель, и через несколько секунд джип скрылся в темноте, напоследок осветив фарами палаточный городок. Там уже целый час маленькие «робинзоны» смотрели цветные сны.

— Ну, давайте знакомиться. Меня зовут Александр Сергеевич, — представился Лучик. — А вас?

— Меня Вовой зовут, а брата Толей. Только Вы нас не путайте. Мы близнецы, но у меня родинка есть. Вот, видите? — и Вова, приподняв надвинутую на лоб бейсболку, показал пальцем маленькую коричневую точку над левой бровью.

— Ладно, завтра разберемся, а пока пошли устраиваться и спать. Утро вечера мудренее, — сказал Лучик и, освещая фонарем тропинку, повел ребят к одной из палаток.

— А можно Вас дядей Сашей звать? — спросил молчавший до сих пор Толя.

— Да конечно можно. Тем более папа ваш — мой «однокашник». В одном институте учились. Кстати, как это ваша мама вас отпустила?

— А она и не отпускала. Но папа сказал, что хватит уже с нами нянчиться, пора из нас мужиков делать, — раскрыл все семейные тайны Толя.

— Понятно. А я-то думаю, с чего это Чиполлино мне позвонил? — задумчиво произнес Лучик.

— Какой Чиполлино? — хором спросили братья.

— Да это я так, о своем. Пошли, пошли, — ускорил шаг Александр Сергеевич.

Он не стал говорить мальчишкам, что у их отца когда-то была кличка «Чиполлино», из-за его любви к репчатому луку. В то время они вместе работали на шахте, вместе занимались водным туризмом, создавали детский турклуб. Лучик до сих пор с юными «шахтерятами» и крутится, так вечно молодым дядей Сашей и остается. Чиполлино же стал крупным бизнесменом и все начали называть его только по имени-отчеству. Когда он позвонил Лучику и попросил устроить в лагерь своих сыновей, тот поставил свои условия: никакой охраны, никаких дополнительных звонков и особых привилегий. Чиполлино согласился. Он вспомнил свое пионерское прошлое, полное приключений и ощущения радости, свободы. Поэтому он и принял решение отправить ребят в лагерь к Лучику, несмотря на сопротивления жены.

— Дядя Саша, а что это там шумит? — спросил один из братьев.

— А это Катунь.

— А можно посмотреть? — робко попросил Вова.

— Да можно конечно.

— Завтра?

— Почему завтра, сейчас и пойдем. Оставляйте здесь у палатки сумки и вперед, — обнадежил братьев Лучик.

Когда мальчишки оказались на берегу, они замерли от восторга. Полная луна освещала матовым светом проплывающие, как сказочные чудовища, облака, а на воде блистали серебряные блики, похожие на рыбью чешую.

— Вот это класс! — опять хором воскликнули ребята. Чувства, переполнявшие их, требовали выхода наружу.

— Дядя Саша, а можно кричать? — спросил Вова.

— Да конечно можно. Горланьте, — неожиданно легко для ребят разрешил Лучик.

–Ааааааа, — заорали, как первобытные дикари, близнецы, выплескивая из себя все ненужные порой маленьким растущим личностям городские ограничения.

— Ааааааа, — заорал вместе с ними Лучик. Мгновенно он стал самым близким для ребят человеком.

Мальчишек как прорвало, вопросы и просьбы сыпались наперебой.

— А можно спуститься к воде? А можно воду потрогать?

–Да конечно можно, — улыбаясь отвечал Лучик. Он уже неоднократно замечал, как неожиданно раскрываются дети, оказываясь на лоне природы. Много раз он наблюдал, как слетает с них ненужная «шелуха» условностей и запретов, которыми взрослые пытаются защитить детей от враждебного, как им кажется, мира.

— А можно искупаться? — несмело спросил Вова — так, на всякий случай, совсем не надеясь на положительный ответ. Какое же купание ночью?

— Сколько угодно, — опять разрешил Лучик.

Глаза ребят горели неистовым огнем сбывшихся желаний.

— Только смотрите, чтобы Бабка — громотуха вас не утащила.

— Какая Бабка — громотуха? — удивленно спросили братья.

–Да вон, видите, на перекате купается? — решил «тормознуть» ребят Лучик.

И действительно, вода, перекатывающаяся с грохотом через валуны, создавала иллюзию, как будто там кто-то плескается.

— Смотри, точно! Вот же она! — заорал Толя.

— Где, где? — спросил Вова.

— Да ты что, не видишь? Там за камнем плескается.

— Точно. Я тоже вижу, — восторженно закричал Вова.

Лучику уже самому показалась, что там, на перекате, действительно кто-то есть. Воображение ребят работало во всю, заставляя даже его, взрослого человека, включаться в игру.

В течение часа братья бегали, прыгали, бросали камни в реку, чтобы прогнать Бабку — громотуху. Потом один из близнецов заметил стоявшую близко от берега палатку с металлической трубой.

— Дядя Саша, а это что?

— Это походная баня.

— А что, в ней можно мыться?

— Мыться само собой, но главное париться.

— Ух, ты! — в очередной раз хором отреагировали братья.

— А сейчас можно затопить? — спросил Толя.

— Легко. Тащите дрова из поленницы — там, за палаткой.

— А мы что, сами будем топить?

— Конечно. У нас в лагере ребята все делают сами: варят, стирают, убирают территорию. И вы тоже все это делать будете.

Через час братья уже парились в бане березовым веником, а затем обливались ледяной водой из Катуни. Счастливые, намытые, напаренные, уставшие от приключений, мальчишки под утро стали «клевать» носами.

Проводив и уложив их на место, Лучик потихоньку пробрался в свою палатку. Стараясь не разбудить свою жену, Алину — начальника лагеря, — он залез в спальный мешок. В тишине раздался сонный голос Алины:

— Саша, ты же сегодня дежурил?

— Ну я.

–А кто это всю ночь орал рядом с лагерем?

–Да это «чиполлиновские» ребята наглотались, поэтому и кричали.

–Чего наглотались? — подскочила Алина

— Свободы, матушка, свободы, — ответил Лучик и мгновенно заснул.

Верная примета.

Бригадир очистной бригады, Иван Петрович Телков, такое чудо видел впервые в жизни. Из шахты, а точнее из надшахтного здания уклона №19, вдруг откуда ни возьмись, появилась корова, от которой валил густой пар. Не успел Телков отойти от неожиданности, как из проема показалась рогатая голова второй коровы, а затем третья и четвертая. Откуда в шахте зимой, в декабре, стадо коров, Телков не мог даже предположить.

Коровы, раздувая бока, сбились в кучу и не обращали никого внимания на застывшего человека. Они как будто кого-то ждали. И тут в здании раздалось громкое мычание, похожее на рев сказочного дракона. Испуганный Телков увидел зрелище, от которого у него под каской зашевелились волосы. Из проема вышло настоящее чудовище — громадный бык с кольцом в носу. На спине у него сидел какой-то чумазый мужик. Им оказался звеньевой бригады Рогов в «спецу» и каске. «Привет, «бугор»!», — поприветствовал он Ивана и, больше не обращая на него внимания, как ни в чем не бывало, подъехал к коровам и скомандовал: «Ну что буренки, пошли домой?». «Мууууу», — дружно замычали коровы, как будто понимая человеческую речь.

— Эй, Рогов, погоди. Ты что с коровами в шахте делал?, — наконец-то очнулся Телков.

— Как что? Пас.

— Ты что, дурак?

— Я? Нет.

— Тогда ты меня что ли за дурака держишь?

— Да брось ты, «бугор». Тебе что, жалко, что ли?

— Чего жалко? — заорал, как ужаленный, Телков. Я тебя спрашиваю: что ты в шахте с этим стадом делал?

— Я же тебе говорю — коров пас.

— Там что, травка зеленая растет? — ехидно спросил Телков.

— Трава моим коровам не нужна.

— А что они у тебя в шахте едят?

— Да уголь, конечно. Чем им еще в шахте питаться.

Телков ничего не понимал. Нет, он понимал, что кто-то сошел с ума — или он, или Рогов.

— Они у тебя что, и молоко дают? — спросил он Рогова.

— А то зачем бы я их держал, — ухмыльнулся невозмутимый пастух.

— Черное молоко?

Рогов ничего не ответил, задумался, а потом задал неожиданный вопрос.

— «Бугор», ты химию в школе изучал?

— При чем здесь химия? — опять заорал доведенный до отчаяния Телков.

— Тогда ты должен знать, что из угля можно делать все, даже маргарин. А немцы в войну бензин делали.

— Ага, понял. Твои буренки бензин дают. А ты его в свою «девятку» заливаешь.

— Нет, я масло сливочное делаю — ухмыльнулся звеньевой. А помните, Иван Петрович, — вдруг перешел на вы Рогов, — Когда я после училища пришел к вам на практику, вы меня на-гора гоняли?

— Нет, не помню, — недоуменно ответил Телков.

— Ну как же? У нас кровлю в лаве «обрезало», купола были метров по двадцать высотой, и вы меня на поверхность отправили — коров отгонять с шахтного поля. Так и сказали, гони, мол, сынок коров с пастухом вместе. Это из-за них порода валит.

— Да это же шутка была. Так всегда с молодыми шутили.

— Да, а я-то поверил, побежал, а там никого. Так что в обиде я на Вас. И вообще: глуп ты, Иван Петрович, и мне порядком надоел. Вася, фас!.

Васей оказался тот самый бык, на котором восседал звеньевой. Он без промедления забил копытом, наклонил голову с острыми и длинными, как копья, рогами и бросился на Телкова. Тот увернулся, как заправский тореадор, и кинулся бежать. Обиженный промахом, Вася развернулся и издал грозное «муууу» (Телкову послышалось «порвуууу»). Через несколько мгновений бык уже догонял, за спиной слышалось его грозное сопенье. Еще секунда и…. И тут Телков проснулся, весь мокрый от пережитого ужаса. Рядом в кровати сидела испуганная жена.

— Ваня, что с тобой? Ты так кричал.

— Если бы ты знала, что мне приснилось. Я думал, мне вообще конец пришел. — И он рассказал супруге про свой сон.

— Вань, так это же хорошо.

— Чего здесь хорошего?

— Да следующий новый год — год быка или буйвола.

— Ну и что?

— Как что. Примета есть такая, если кому корова или бык приснится, тому удача сопутствовать будет весь год.

— Да ну тебя, ерунда это все. Давай-ка лучше спать, утром на работу. Хотя какой к черту сон, пойду лучше покурю.

Утром на наряде начальник участка объявил: «Так мужики, мы вчера годовой план досрочно выполнили и нам премию хорошую пообещали выплатить. А еще нам в следующую лаву новый импортный комплекс дают. Так что скоро «попрем»».

Мужики радостно загудели.

— Ну, вот. А говорили, ничего не будет.

После наряда начальник попросил бригадира остаться.

— Иван Петрович, тут такое дело. Тебе за хорошую работу руководство компании решило машину подарить. Так что поздравляю.

— А сон-то в руку, — подумал, одеваясь в «робу», Телков. — А впрочем, все это ерунда. Мы честно заработали.

Приехав на «вахтовке» на промплощадку уклона, бригадир задержался по делам в «коптерке» и дождался выхода из шахты звена с ночной смены. Звено Рогова было лучшим в бригаде и отработало как всегда с «плюсом».

— Все нормально, «бугор», — как всегда отчитался Рогов и направился к «вахтовке».

— Рогов, ты же в своем доме живешь?

— Ну да.

— А у тебя дома корова есть? — зачем-то спросил Телков.

–А зачем она мне? — ухмыльнулся Рогов и, запрыгнув в автобус, почему-то громко произнес:

— Ну и шустрый же ты у нас «бугор»!

Лава — горная выработка в которой добывают уголь.

Бугор — бригадир.

Кровля — породы над угольным пластом.

Купол — пустота, образующаяся после обрушения пород кровли.

Уклон — наклонная горная выработка.

Коптерка-помещение для складирования запчастей.

Комплекс — оборудование для добычи угля в лаве.

Добровольное рабство.

Летнее солнце нещадно палило уставшую от жары землю. И люди тоже изнемогали от зноя, моля небо ниспослать им спасительный дождь. Так уж устроен человек — ему всегда трудно угодить с погодой. В такое пекло хорошо на пляже у реки, а не крутить педали велосипеда, но двух юношей, в мокрых от пота майках, никто не заставлял катиться на железных «конях» по раскаленному асфальту.

«Это все Пыня выдумал», — обреченно вспоминал тот, что пониже ростом, его звали Рома. А «Пыня», это Олег Пеньков, сокурсник и лучший Ромкин друг. «Говорил же ему: давай на поезде махнем на Байкал, — продолжал мысленно Рома. — Вот и парься теперь. Эх, молочка бы холодненького! — помечтал Рома». Впереди еще было долгих 100 километров до их родного с Олегом городка, а денег не то что на молоко, на хлеб не осталось. Как-то быстро они кончились, вроде и питались скромно. Рома начал мысленно перебирать, что у них осталось из провизии.

«Завтра будем уплетать мамины пироги», — успокоил себя юноша. У него даже слюнки побежали, от предвкушения пиршества. Ему вдруг так захотелось быстрей домой к родителям, к маленькой сестренке. Почувствовать непередаваемый аромат родного дома, где всегда пахнет по-особому. Рома непроизвольно нажал на педаль.

— Ты куда «рванул»? — закричал ему и так отставший Олег. — Давай лучше передохнем! — предложил он Роме.

— Завтра будем отдыхать, а пока крути педали, пока лапши не дали, — ответил другу Роман.

— Ладно, Ромка, я тебя сейчас «сделаю», — прорычал Пыня и резко прибавил скорость.

— Попробуй, «слабак», — огрызнулся Рома, и началась «гонка под солнцем».

Впереди, в низинке справа, показалась небольшая деревенька, а у обочины шоссе стоял длинный деревянный прилавок, за которым нехитрым деревенским харчем торговали старушки. Два друга неслись на всех «парусах», соскучившись по азарту соревнования, устав не столько от жары, сколько от монотонности ритма движения. А тут впереди еще и местные зрители. Как тут не полихачить! Рома мельком увидел на противоположной стороне дороги молодую девушку в шортах и короткой маечке. И вдруг его как током ударило, такую красавицу он видел только в кино или на обложках модных журналов. Засмотревшись на девушку, он не заметил, как «подрезал» догонявшего его Олега. Столкновение было неизбежным. Рома почувствовал сильный удар и резко повалился набок, а над ним промелькнул его друг. Пыня приземлился точно на начало прилавка, и, как торпеда, все сметая на своем пути, проскользил на животе до самого его конца. Эффект был потрясающим: звенели разбивающиеся банки с молоком и сметаной, сыпалась картошка из опрокинувшихся ведер, истошно кричали испуганные бабки. Такого шоу в этой деревне не видели никогда, но слава Богу, обошлось без инфарктов, все остались живы. Рома отделался только ушибленным немного боком, а Олег так удачно приземлился на стол, что вообще отделался средним испугом и легким сотрясением всего организма.

— Что ж вы, ироды, наделали, — опомнившись от шока, завыли старушки.

— Весь товар попортили, чем теперь торговать-то? Убить вас мало! На «великах» и то ездить не умеют, вот молодежь пошла.

Угрозы сыпались со всех сторон.

–Да мы сейчас все соберем, — потирая ушибленный бок, пообещал Рома.

Лучше бы он этого не говорил.

— Чаво ты тут собирать собрался? Ирод ты этакий. Ты посмотри, что вы натворили.

Картина и впрямь была неприглядная. В лужах молока и сметаны лежали клубни картофеля. Вперемешку с семечками, огурцами и морковью сверкали, как бриллианты, осколки от разбитых банок.

— Ничего себе натюрморт, — обреченно сказал Роман. — Попил молочка, называется, — вспомнил он вдруг про свое желание.

Руководство ситуацией взяла на себя местный авторитет баба Настя. Она, как бывшая учительница начальных классов, умела донести информацию до юного поколения.

–Ну что орлы, вредители частного хозяйства! Хорошо полетали? А теперь платить придется. Сейчас посчитаем ущерб, заплатите и катитесь дальше.

— Да вы что, уважаемые, откуда у бедных студентов деньги? — попытался взять на жалость Олег.

— Мы в дороге уже две недели, все проели, — поддержал друга Рома.

— Ой, я сейчас заплачу! — съехидничала ветеран образования. — А вы как, подруги, тоже поди заревете?

Глянув на злобные лица женщин, Рома с Олегом поняли — эти не заплачут, скорее плакать придется им.

— Ну, что платить будете или участкового позовем?

— Да нет у нас денег, правда.

— Значит так! По телефону звоните родителям, а они денежки вам и привезут. Вы там в городе жируете, а нам каждая копейка дорога. Звони!

— У нас даже телефонов с собой нет, полный отрыв от цивилизации.

— Вот «дуроплясы»! Да у нас в деревне каждая «собака» с сотиком, а у них отрыв. Оторвать бы вам что-нибудь другое, да жалко. Мужиков-то и так не осталось. Ничего, по моему «мобильнику» позвоните.

— А я номера не помню, — соврал Рома. Он вдруг представил, что будет, если его мама узнает, что случилось с ними в дороге. Лучше сам как-нибудь выпутается.

— А мои родичи на юге отдыхают, — добавил масла в огонь Олег.

— Ну, что делать будем бабоньки?

— Звони участковому, Настена, — загалдели старухи. — Нечего нам тут полеты и бомбежку устраивать, немцы переодетые.

Баба Настя достала из кармана телефон и, отойдя в сторону, долго кому-то объясняла. На удивление быстро, на старенькой «Ниве», подъехал пожилой милиционер с капитанскими звездами на погонах.

–Дааа, — протяжно пропел он. — Натворили дел. Давайте-ка, граждане, ваши документики, будем составлять протокол.

Он открыл свой планшет и начал доставать бумагу. Ребята полезли в рюкзаки за паспортами и, достав их, неохотно передали участковому. В это время баба Настя активно обсуждала что-то с союзницами, отойдя с ними в сторонку. Рома краем уха слышал, о чем они говорили, мол, денег от этих «пионеров» все равно не дождешься, а так хоть какая-то польза будет. Какую от них пользу хотят бабули получить, он так и не понял. Баба Настя отозвала в сторону капитана и о чем-то с ним пошепталась. Тот мотал отрицательно головой, но потом, видимо согласившись, махнул рукой.

— Ну вот что, соколики, — начала разговор старуха. — Предлагаем вам мировую. Значит так! У нас в селе всего 9 дворов жилых осталось, а остальные заколочены. Мужиков нету вовсе, короче, бабье царство. Мы предлагаем вам помочь нам по хозяйству, отработать, так сказать, долг, а потом езжайте с богом дальше.

— Не! Возмутились «гонщики». — Нам домой надо. Пишите протокол и мы поехали.

Бабки замешкались. И тут в дело вмешался участковый. Опыта у него в воспитании современной молодежи, как видно, было больше, чем у старой учительницы.

— Вот что, ребятки! Я вас сейчас оформлю на 15 суток за хулиганство, посидите в «прохладной» камере, а потом езжайте, но сигнал по месту вашей учебы обязательно будет.

— Да мы же нечаянно столкнулись! Виноваты, конечно, но не в тюрьму же сажать.

— Ничего себе нечаянно! Литров 100 молока и 10 литров сметаны бабахнуть. Да за это пожизненное надо давать, — начали «давить» старушки.

— Ну вы сами решайте: или камера, или неделька активного отдыха в деревне, — снова подключился участковый. — Старшим надо помогать. Вас что, в школе этому не учили? Да сильно-то работать и не придется. Ну, сарайчик поправите, крышу почините, еще чего по мелочам, и все на свежем воздухе. Кормить вас будут как на убой, уж это я точно знаю, — погладил усы капитан. — Ну, согласны?

Делать было нечего, надо было сдаваться, и ребята, посовещавшись, согласились.

— Денек побудем, а потом «свалим», — шепнул Олег Роме.

— Ну вот и ладненько, — похвалил ребят страж порядка. — А паспорта я вам позже верну, как повинность трудовую отбудете, — «отрезал» побег опытный капитан.

Деревенька оказалась не такой уж и заброшенной. Добротные старинные дома из толстых сосновых бревен были окружены фруктовыми деревьями, перед каждым росли цветы. Всего усадьб было штук двадцать, но лишь на некоторых ребята заметили заколоченные досками аккуратно закрытые ставни на окнах. Две кривые улочки заросли низкорослой травкой, и, если бы не две колеи, темными полосками протянувшихся по дороге, можно было подумать, что это зеленый ковер, кем-то старательно постеленный вдоль по улице. И пусть впереди еще была полная неопределенность и они еще недавно варились в котле бурных переживаний, их окутывала какая-то умиротворенность. Веками складывающийся деревенский быт, спокойный и размеренный, без резкого городского шума и суеты, создал особую атмосферу, в которой душа русского человека всегда чувствовала себя комфортно. И Рома с Олегом тоже интуитивно это ощущали.

Баба Настя и еще одна довольно крепкая старушка, звали ее Агриппина Никитична, сопроводили их до одного из домов в центре деревни. Велосипеды, которые оказались в исправном состоянии, ребята катили рядом.

— Здесь у Груши встанете на постой.

Рома не сразу понял, что Груша — это и есть Агриппина Никитична и, поискав взглядом дерево у дома, потом сообразил.

— Сегодня отдыхайте от «полетов», лечитесь и отъедайтесь, а завтра с утра дам наряд на работу. Вечером пройдусь по нашим, узнаю, у кого какие срочные дела. Ну, все отдыхайте с богом.

Баба Груша показала, куда «пристроить» велики, и пригласила в дом. Ребята поднялись по высокому, с резными перилами крыльцу и вошли в сени, переступив через высокий порог.

— Бабушка скажите, а почему порог высокий, а дверь низкая? — потирая ушибленный лоб, спросил Олег.

— А это чтобы такие дылды, как ты, смотрели получше, а не ломали лбом бабушкин дом, — съехидничал в рифму Рома.

— То сынки с умыслом сделано, — пояснила старушка. — Порог высокий и дверь невысокая, чтобы мороз лютый в дом зимой не пускать. Холод-то он по низу стелется, а порог его в дом не пускает. Ну и нечистую силу тоже, — улыбнулась по-доброму баба Груня. — А тепло из дома по верху выходит, поэтому дверь и пониже.

— Физика одним словом, — сказал Роман. — Мудрые у нас предки были, не чета нам.

Войдя в дом, они увидели большую горницу, как в сказке, с большой русской печкой, ткаными дорожками на полу и старинными фотографиями в рамках на стене. У окна на тумбочке стоял старый громоздкий черно-белый телевизор, никак не гармонируя со сказочной обстановкой. Как будто кто-то случайно, на время поставил здесь этот аппарат, развративший целую цивилизацию.

— Проходите сынки! Баулы вот сюды, под лавку кладите. Вот вам рушники, идитя мойтеся. Во дворе «рукомойня», слева от крыльца, а я пока на стол накрою. Оголодали поди, намоталися.

Бабушка говорила протяжным, ласковым голосом, и даже не верилось, что каких-то 40 минут назад эта же бабка кричала на провинившихся ребят визгливым голосом. Рома и Олег никогда не были в деревне. Их бабушки и дедушки, ну и соответственно родители, родились и выросли в городе. Даже родственники все были городскими жителями. А теперь они впервые соприкоснулись с деревенским бытом, который кардинально отличался от городского, и, в первую очередь, полным отсутствием коммунальных благ. Во всяком случае, в этом селе все было на первый взгляд, наверно, как 100 лет назад. Раздевшись по пояс, ребята с удовольствием помылись теплой водой из старинного чугунного умывальника. Когда они вернулись в дом, стол уже был заставлен тарелками и чашками с деревенскими деликатесами: молоком, сметаной, творогом, яичницей с луком, салатом из свежих овощей, яблоками и крупной клубникой.

— Садитесь сынки, откушайте, чем бог послал, — гостеприимно пригласила баба Груша.

Два раза оголодавших путников приглашать не пришлось, и через минуту они уже уплетали натурпродукты с ускоренным темпом. Бабушка с умилением наблюдала за этим процессом.

— Вы уж, сынки, простите нас, старых, за то, что на вас «накинулись». Бес нас путает. Мы-то там, на дороге, я уже давно приметила, совсем другими становимся. Прости нас, господи, грешных, — старушка перекрестилась. — Это все торговля проклятая, а куды деваться — пенсия то одно название. Вот и «собачимся».

— Угу, — промычали набитым ртом Рома с Олегом — прощаем, мол.

В конце ужина Рома спросил: «Скажите, а почему у вас молоко и сметана в стеклянных банках? Все давно уже в «пластике» торгуют».«Да у нас рядом, в поселке, стекольный завод был. Столько народищу работало, а теперь только одни развалины остались. Ну а после закрытия банок натащили, кто сколько мог. Склады все забиты были, и хозяев не нашлось. Разруха, одним словом».

Давно так по-царски не объедались студенты. Набив животы, ребята «осоловели». Все-таки нагрузка за две недели путешествия была приличной, а сейчас организм расслабился. Время еще было не позднее, около 9 часов вечера, но баба Груша отправила ребят спать на русскую печь.

— Давайте-ка, сердешные, залезайте вот здесь на полати, я уже вам все постелила.

Рома с Олегом заснули почти мгновенно. Баба Груша еще часа два управлялась по хозяйству, а затем долго прислушивалась к ровному посапыванию ребят. Впервые за последние 5 лет ей не было так одиноко. Тогда сын с внуками приезжал последний раз. Теперь и звонить-то перестали, у всех дела — бизнес. Три больших магазина в городе, вся семья в этом бизнесе завязана. Когда им про мать и бабушку вспоминать? Раньше жили небогато, приезжали за овощами, молоком. «Затарятся» и домой, в город. А теперь «забогатели», все в супермаркетах покупают, вот и не появляются. Агриппина Никитична хозяйство не бросает: корова, курочки —

все какое-то дело. А без них, как бы ни было тяжело, «загнешься» быстрее. Это она точно знает. Да и как без работы! В колхозе без малого 45 лет «отпахала» и не привыкла бездельничать. Вот соседка ее, Валентина, забросила хозяйство: отдохну, говорит, на старости лет. Так через 2 месяца снесли на погост. Все болячки в раз повылезали. Нет, без работы нельзя. Помолившись, баба Груша отправилась спать в свою маленькую спаленку.

Рома с Олегом проснулись по деревенским меркам поздно, около 8 часов. Под утро Ромке приснился сон. Будто идет он по полевой дороге, а навстречу ему та красавица, что стала невольной причиной их аварии. Смотрит ему прямо в глаза и улыбается, проходя мимо. Ромка хочет что-то сказать, но не может открыть рот, уста как будто склеились. А девушка приложила пальчик к губам, молчи мол, а затем поманила им за собой. Обернулся Рома и увидел дверь, в которую и вошла красавица. Откуда в поле дверь? «Я же когда проходил, ее не было», — подумал он. Какая-то неведомая сила повлекла его за девушкой. Рома открыл дверь, шагнул за порог и полетел в белую, как молоко пустоту. Было страшно, и он закричал: «Мама!». «Я не мама, — послышался приятный голос откуда-то сверху. — Я твоя суженная». И тут Рома проснулся. Сон был какой-то непонятный, вроде и не кошмар, но и лететь куда попало тоже мало приятного. Ведь неизвестно еще, где бы он приземлился, заорешь тут. И вообще, откуда она тогда на дороге взялась? Как в песне: то ли девочка, то ли видение.

Пока студенты просыпались, баба Груша успела управиться по хозяйству: накормила «животину», подоила корову, отогнала ее на пастбище, полила грядки и приготовила завтрак. Коров женщины пасли по очереди, пастуха брать негде, вот и приходится самим стадо на выпас гонять. Благо все рядом, не надо далеко ноги бить. А коровы как дрессированные, далеко не уходят. Уважают старость, хоть и скотина безмозглая.

После завтрака пришла баба Настя и выдала устный наряд на «общественные работы».

— Сначала сделайте самое простое — достанете ведро из колодца в конце улицы. Сорвалось с цепи, «зараза», теперь приходится женщинам на другую улицу за водой тащиться. Багор возьмете у Матрены, в доме напротив колодца. Она вам и расскажет, что делать. Потом у нее же поправите крышу на сарае. Обедать будете тоже у Матрены, она вас сама позовет. Все понятно?

Через несколько минут работники бодро шагали по маленькой улочке. Колодец прижался к забору и, судя по старенькому навесу и почерневшим бревнам сруба, был ровесником пожилых женщин.

— Слушай, Ром, а багор, что за штука такая? — спросил напарника Олег.

— Я, тебе же говорил, читать больше надо, «пенек». А ты только и знаешь, что по Интернету всякую муть шарить, — поиздевался Рома.

— Да ладно, умник! Будто ты знаешь!

— Объясняю, багор — это длинный деревянный шест, с железным крюком на конце. Им еще утопленников из воды вытаскивают, ну и ведра из колодца в том числе.

— Ну ты и сравнил! Ведро и утопленники. Чур меня!

— Эх, ты «чайник»! Ведро тоже утонуло, значит, оно утопленник.

Так балагуря, они подошли к дому бабы Матрены. Хозяйка варила что-то в большой желтой кастрюле на маленькой, сложенной из красного кирпича, печке, стоявшей посреди двора.

–Здрасьте! — «обозначились» ребята.

— Здравствуйте, «касатики»! Чай будете с пирогами?

— Нет, спасибо, мы уже позавтракали.

— Ну и ладненько! Берите у сарая слева багор, и пойдемте расскажу, что надо делать.

Багор был очень длинный, и Рома с Олегом, взявшись за концы, понесли его вдвоем.

— А зачем такой большой? — спросил Олег у бабушки.

— Так это еще мой муженек сработал, царство ему небесное, лет 10 назад. Тогда ведро тоже улетело в колодец, и он его специально подлиньше и сделал. Достал, слава Богу, и вот опять беда. Колечко лопнуло на цепочке, как и в прошлый раз.

— Это усталость металла, — блеснул эрудицией Олег.

— А что, другое ведро нельзя прицепить? — спросил Рома старушку.

–Да ведро-то сверху «поясочком» оковано и дужка толстая, самодельная. Такое в магазине не купишь, мужики сами когда-то смастерили.

Подойдя к колодцу, Матрена начала объяснять, что нужно делать.

— Вы, ребятки, опустите багор-то и пошарьте им по дну, авось за дужку-то ведерко и зацепите. Потом вот этой проволокой прикрутите к цепи.

— Не волнуйтесь, бабушка, все сделаем.

— Ну и ладненько! А я побежала, у меня там уже вскипело поди варево-то.

И Матрена посеменила опять к своему двору.

— Ну что, Олежек! Ты из нас самый длинный и самый глупый, поэтому поднимай багор, а я его буду направлять в колодец.

— Ладно, хватит «зубоскалить», умник! Держи лучше этот «дрын».

Олег начал поднимать конец багра, а Рома направлять его в темноту колодца. Багор нехотя скользнул вниз и ткнулся в дно, целый метр остался торчать над срубом.

— Мелковатый колодец оказывается, — заметил Рома.

— Как раз под багор копали, — пошутил Олег.

— Слушай, ни «фига» не видно! Фонарик надо.

— Что бы ты без меня делал? Я все предусмотрел. Держи!

Олег достал из кармана шорт маленький светодиодный головной фонарик и подал Роме. Тот одел его на голову и опустил голову в колодец.

— Давай вдвоем попробуем зацепить. Я буду светить и направлять, а ты помогай.

— Ну, «поехали»!

Ребята долго шарили багром по дну, но ведро, как назло, не зацепили.

— Навес мешает, — пожаловался Ромка.

— Плохому танцору всегда что-нибудь мешает. Дай-ка мне фонарик, а ты на подхват. Неуч!

— Ладно, мы сейчас посмотрим, как у тебя получится, — обиженно проворчал Рома.

Но у Олега тоже ничего не вышло. Ребята все взмокли и порядком подустали.

— Слушай, чего мы мучаемся? Тут до ведра рукой подать, я же его вижу.

— Да ты все взбаламутил, сейчас уже ничего не видно.

— Ну и ладно, вода скоро отстоится! Ты у нас парень здоровый, не зря штангу же тягаешь. Опустишь меня на цепочке, я ведро рукой достану.

— Так тебе же в воду лезть придется!

— Я сначала багром попробую снизу, ну а если не получится, придется рукой. Там вроде глубина небольшая, на солнышке отогреюсь. Вообще люблю холодненькую водичку, особенно жарким летом. Завидуй мне, товарищ мой! — театрально произнес Рома.

— Ты так прыгай. Хватай ведро, маши крыльями и на взлет. Только смотри, головой навес не снеси!

— Я оценил твой тонкий английский юмор, ха-ха-ха. Значит так! Ворот крути потихоньку, не дергай.

Рома обвязал цепочку вокруг пояса, встал наверх сруба и скомандовал:

— Натяни сначала, а потом трави.

Олегу, с его атлетическим сложением, было совсем не трудно опускать щуплого друга в колодец, но все равно было как-то страшновато. Вот если цепочка не выдержит! Он осторожно опустил Рому уже метра на два, как вдруг кто-то со страшной силой ударил его по затылку, из глаз посыпались искры, и он непроизвольно отпустил руки, схватился за голову и резко присел. Ворот «крутанулся» в обратную сторону и ударил Олегу выше лба, отправив его в окончательный нокаут. Рома в доли секунды оказался по грудь в холодной воде и заорал от неожиданности:

— Аааа! Ты что, «Пыня», сдурел!

Вода было не просто холодная, а очень холодная. Как будто тысячи ледяных иголок вонзились в тело Ромы, и у него перехватило дыхание.

— Тащи, гад, назад! — крикнул он наверх, судорожно глотая воздух, но там было тихо. — Ты что, оглох? Тяни, говорю!

Но сколько он ни орал, в ответ тишина.

Ничего не понимающий Рома начал самостоятельно выбираться из воды, подтягиваясь на цепочке и упираясь в бока сруба ногами. Ноги скользили по сырым венцам, но Роме все-таки удалось вылезти из воды. Понимая, что долго в таком положении не продержится, он опять закричал:

— Эй, Олег! Ты где там?

Цепочка натянулась и Рому потащило наверх.

Когда он, испуганный, мокрый, продрогший от холода, вылез из колодца, у него не было сил да даже заорать на друга. И тут он увидел побледневшего Олега с большой синей шишкой на голове.

— Что случилось! Кто тебя так приложил? — дрожа спросил Рома.

— Похоже сначала оса, а потом вот эта «железяка» добавила. Ты не представляешь, как эта тварь больно жалит, будто «обухом по голове». До сих пор голова гудит и кружится. Ты-то как?

–Что, не видишь? Думал, конец мне пришел. Оказывается там глубже, чем я думал.

— Ну ты же сказал, что любишь холодную водичку жарким летом.

— Ага, так же как и ты осу с «железякой».

— Я уже грешным делом подумал, что багром придется тебя тащить. Потом, слышу, орет, значит не утоп. Это все твои приколы про этот чертов багор. Чуть не сглазил. Слушай, а ведро-то мы не достали!

— Какое ведро? Я чуть не утонул, а он про ведро «талдычит». Да черт с ним! Я лично больше не полезу.

Ребята устало присели на травку у колодца и минут 20 «отходили» от стресса.

–Давай еще багром попробуем, может, сейчас получится, — предложил Олег.

— Ну ладно давай, — согласился Рома.

Они снова взялись за багор и начали шарить им в колодце.

— Пробуй по углам! Я когда упал, в центре точно ведра не было.

— Ну ты, Ромка, и «мозг»! Все успел оценить. Не иначе, как разведчиком будешь. Ты, наверно, вниз головой «занырнул» и в радиусе ста метров все под водой запомнил.

— Ладно, хватит! Шутник. Тебе бы так.

— Думаешь, мне легче было? Я решил, что вообще смерть моя пришла. Вся жизнь перед глазами пронеслась, пока в «отключке» был. Вот и поверишь тут в загробную жизнь.

На этот раз удача все же улыбнулась «страдальцам» и ведро попалось на их «удочку». Осторожно вытащив его из колодца, они от радости завопили:

— Ура!

— Слушай! Бабка говорила, что сначала самое легкое сделайте. Представляешь, что нас на сарае ждет. Там, наверно, бомба с гражданской войны притаилась. Мы начнем ремонт, а она как «жахнет»!

— Ладно, не «парься». Поживем — увидим!

Когда они, примотав намертво ведро металлической проволокой к цепи, пришли с багром во двор Матрены, обед уже был на столе, стоявшем в тенечке под старой яблоней.

И тут Рома оторопел. За столом пила чай та самая незнакомка, из-за которой они, собственно, и оказались в этой глуши. Рома потряс головой, может, у него после колодца «глюки» начались? К реальности его вернула баба Матрена, пригласив их за стол:

— Садитесь «касатики», отобедайте. Ой, а что это с вами? — запричитала она, увидев шишки на головах Олега и его друга.

— Да так, пустяки! Небольшие производственные травмы.

— Что же вы ребятки так неосторожно-то?

— Ничего, до свадьбы заживет.

— Ну ладно, «садитеся» за стол, внучка вас покормит, а я пойду Буренку подою. — И бабка, захватив ведро, поспешила за двор.

— Здравствуйте! Меня зовут Настя, — представилась девушка.

— Я Олег, а это мой подмастерье Роман.

— Ага, у тебя на лбу как раз отметина мастера. Сразу видно, «мастак», — ответил на шутку друга Рома.

— Садитесь за стол, я вам сейчас борща налью. У бабушки борщ изумительный, — улыбнувшись, предложила девушка.

Борщ в самом деле был очень вкусный, и они с аппетитом «слопали» по две полных тарелки. За чаем они разговорились.

— А вы где учитесь? — спросила друзей Настя.

— На горном факультете в Кемеровском универе. А ты?

— Я в Томском, на филологическом. Слушайте, вы же в шахте будете работать? Это же так опасно!

— Ну не опаснее, чем, допустим, на стройке, или за рулем. Просто с головой надо работать, — с некоторой долей бравады произнес Олег.

— Ну, у тебя с головой теперь не получится, — заявил Рома.

— Почему?

— У тебя теперь после удара все извилины прямые стали, думать-то нечем.

— Да, ну тебя! Грешно издеваться над больным человеком, — посетовал Олег.

— Ребята, а что с вами случилось? — поинтересовалась Настя.

Рома в картинках рассказал про их первый трудовой «подвиг» и девушка, слушая его, весело смеялась. Смех у нее был очень приятный, а сама она как будто излучала теплый свет. Роме хотелось бесконечно смотреть на Настю и слушать ее звонкий голос. Они долго еще весело болтали за чаем, пока не пришла с дойки Матрена.

— Ну что, отобедали? Пойдемте покажу, где сарай чинить, а ты, Настя прибери со стола.

Друзья неохотно поднялись и пошли к сараю.

— Вот смотрите, ребятки! Шифер треснул, его надо заменить, а то крыша течет, зараза. Новый лист лежит за сараем под навесом, и лестница там же. Гвозди, веревку и молоток я на лист положила. Лист на веревке потихоньку затащите на крышу, подсунете под верхний и прибьете. Вот и все дела!

— А старый лист?

— Да шут с ним! Пусть лежит, а новый прямо сверху кладите. Смотрите осторожнее, а то я смотрю, вы не шибко-то мастеровые.

— Справимся! — заверил Матрену Олег.

Притащив шифер, ребята стали думать, как его удобнее затащить.

— Давай ты, Ром, на крышу с веревкой. Потом опустишь мне конец, а я зацеплю лист и буду снизу тебе его подавать, — предложил Олег.

— А за что я на крыше держаться буду? За воздух что ли?

— Ты на самый конек залезай, сядешь, упрешься и тяни. А улетишь —

невелика потеря, все равно с тебя толку никакого.

— Ой, а ты толковый! Кто у меня все курсовые «сдувает»? Теперь «шиш» тебе, а не курсовая.

— Да ладно, Ром, я же шучу. Я тебя поймаю, тут невысоко.

Все получилось, как и было задумано, и вскоре лист уже был на крыше.

— Ну а теперь-то что? — спросил Рома.

— Ты держи! Я сейчас залезу, придержу, а ты веревку из-под листа вытащишь.

Олег поднялся на самый верх лестницы и легко дотянулся до края листа.

— Все, тащи, я отвязал и приподнял!

Рома дернул веревку, но она не поддалась.

— Зацепилась! Приподними еще чуть.

Рома со всей силой снова дернул веревку, но она неожиданно легко поддалась и он, не удержавшись, полетел на другую сторону крыши. Послышался глухой стук упавшего тела. Наступила тишина.

Олег опустил лист на крышу, быстро спустился и побежал вокруг сарая.

Рома лежал на грядке с капустой, раскинув руки, и смотрел на небо широко открытыми глазами.

— Ром, что с тобой? — с испугом спросил Олег.

— Какое небо голубое! — негромко подал голос Рома. — Слушай, Олежка, тебе не кажется, что мы отсюда живыми не уйдем? Ну, в лучшем случае инвалидами.

— Ты что, сломал что-нибудь? — с замиранием сердца снова спросил друга Олег.

— Сломал, капусту. Причем кочанов десять. Баба Матрена нам этого не простит. — Рома поднялся и начал отряхиваться от кусочков капустных листов и земли.

— Ну, слава Богу! Хорошо, что сарай не высокий. Везет тебе Ромка! Второй раз летаешь за день и ни царапины. Представляешь, нашим расскажешь, что в «капусте» лежал. Как американский миллиардер!

Конец ознакомительного фрагмента.