Отдушины. Повести и рассказы о детстве и юности в Стране Советов

Анатолий Звонов

Повседневная вполне обеспеченная жизнь в Советском Союзе, наполненная трудом или учебой, требовала хоть каких-то отдушин. Летом детей вывозили за город, заодно и родители проветривались. Взрослые устраивали для себя охоту, рыбалку, спортивные игры. Уважали застолья в честь праздников – годовщин революции, женского дня. В сопровождении самодеятельной песни молодежь с удовольствием проводила каникулы в трудовых отрядах или путешествиях по огромной родной стране. О таких отдушинах эта книга.

© Анатолий Звонов, 2018

ISBN 978-5-4490-8781-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От звезды до звезды

рассказ

Маленький динамик содрогался от звуков бодрого марша, создавал в комнате праздничное настроение:

«Здравствуй, страна героев, Страна мечтателей, страна учёных!»

Девятилетний Валерка сидел на корточках около дивана и наблюдал, как отец умело орудовал большой иголкой с толстой суровой ниткой, прилаживая к офицерской шинели новенькие погоны. Звездочка была на много больше, чем те четыре, которые он уже целый год видел у отца на плечах. На фоне бронзового плетения погон выделялись две полосочки, похожие на рельсы, а не одна, как на старых.

— Высший офицерский состав, — Олег Григорьевич молодцевато поглядывал то на свое отражение в зеркале, то на сына, — я теперь майор, все обмундирование из чистой шерсти, как положено.

Валерка снизу вверх смотрел на отца и осторожно прикасался к гладкому драпу шинели. Та старая жесткая, пропахшая порохом и отцовским потом, перекочевала в сундук.

Был праздничный выходной день. Вся Страна отмечала сороковую годовщину Великой Октябрьской Социалистической Революции. Детские осенние каникулы подходили к концу. Старшая сестра и мать прибирали в комнате, готовились к приему гостей, соседей по коммуналке.

Мать улыбалась, шепотом планировала покупки:

— Три оклада премия, это ж восемь тысяч рублей. Запишусь на венгерский буфет, купим хрустальный сервиз, Валерке костюмчик серенький, Аллочке платье-клеш, туфли и еще деньги останутся.

Из кухни по длинному коридору предвестником праздничного ужина проникал запах запекающейся утки. Валерка, вдыхая этот аромат, никак не мог понять, как это отец, когда был маленьким, оголодал так, что и ходить не мог. Его рассказы представлялись Валерке до нереальности далекими.

В двадцатые годы Дед Григорий, знакомый ему по пожелтевшим фотографиям, был сельским шорником, мастерил лошадиную сбрую. Названия некоторых ее частей Валерка помнил: постромки, седёлки, хомуты, потники, шлеи, — но с трудом их себе представлял. Дед работал без устали, кормил все семейство и даже поднял на ноги оголодавшего сына. С его помощью наладил хозяйство, разрушенное Гражданской войной, построил новый дом, купил корову и лошаденку. Страшной несправедливостью казалось Валерке, что к тридцатым годам ленивые завистливые соседи решили раскулачить Григория Исаевича и вместе с семейством выслать в Сибирь. Но комиссар, размахивая маузером, заступился, назвал деда сельским пролетарием, но корову и лошадь велел все-таки отвести в колхоз. Там восемнадцатилетний отец с помощью своей же лошади пахал колхозное поле, засеял его, убрал урожай. В качестве награды Олегу Григорьевичу выдали паспорт и направление в область учиться на агронома. Но он удрал вместе с товарищем искать счастья в Москве. Для необразованного парня нашлась только работа землекопа на строительстве метро. Многие его товарищи просто умерли от непосильного труда. Но у отца хватило сил еще учиться и через год стать водителем грузовика.

Во время войны он защищал Москву, а после выучился и стал военным инженером. Об этом Валерка написал в первом своем сочинении. Полина Семеновна вкатила ему за содержание трояк.

От отца это скрывать не потребовалось — он в сентябре уехал в очередную командировку. Прошел почти месяц. Валерка так соскучился, что выбегал к входной двери лишь только раздавался звонок.

В школе звонок прозвучал неожиданно, на много раньше времени окончания урока. Сквозь гомон сотен ребятишек, заполнивших школьные коридоры, Валера уловил несколько твердых слов, доносившихся из черной тарелки динамика: «…в Советском Союзе осуществлен запуск первого искусственного спутника…». Учителя что-то объясняли, а дети не сразу поняли значимость этого загадочного, но почему-то радостного события, шумели до тех пор, пока не услышали ритмичные звуки. По команде писклявых сигналов из Космоса все замолкли, а потом каждый по-своему выразил свой восторг — прыгали, кричали, размахивали руками.

На следующее утро, выбежав на звонок к входной двери, Валера увидел, что мать получает от почтальона телеграмму. Он сразу вслух ее прочитал: «буду восьмого поезд… вагон… отец…» Валерка свернул ее и аккуратно положил в карман школьной гимнастерки, то и дело доставал телеграмму и с радостью перечитывал, даже на уроке. Люська Воробьева выхватила ее, убежала, спряталась в девчачьем туалете, а, вернувшись, дразнилась:

— Тюра-Там, Тюра-Тут, Тюра-Здесь. Капитанский сынок…

Без Люськиной выходки, Валерка и не заметил бы, откуда послана телеграмма — Тюра-Там. Где это?

Усталый с дороги отец завалился спать и проснулся только к вечеру. Когда совсем стемнело, всю семью «построил» и повел на набережную Москвы-реки.

По воде, пыхтя, сигналя фонарями и гудками, буксиры тащили огромные баржи с бревнами, песком, щебенкой — Страна Советов строилась, развивалась. На тротуарах собирался народ. Валерка почувствовал приближение праздника, посмотрел вокруг и понял, что всех объединяет ожидание чуда.

— Летит! — крикнул кто-то из толпы.

— Спутник! — волной пронеслось по широкой Крымской набережной. Валерка увидел на небе среди неподвижных звезд одну белую быстро передвигающуюся от красных звезд Кремля в сторону подсвеченного высотного здания Университета.

Теперь всеобщее ликование перешло от толпы к нему — он прыгал, размахивал руками. Отец подхватил его, подбросил и поймал.

Детям накрыли отдельный столик. Вкусная еда, крюшон и лимонад создавали праздничную обстановку. Валерка поглядывал на взрослых, прислушивался к их разговорам. Они по очереди вставали и говорили, как хорошо жить в Стране Советов, о том, чтобы дети никогда не испытывали ужаса войны. Сестра поставила на комод патефон. Она следила за тем, чтобы музыка звучала без больших перерывов: крутила заводную ручку, переворачивала и меняла пластинки. Гости танцевали танго «Брызги шампанского», потом звучал «Маленький цветок» и старинные вальсы.

За окнами совсем стемнело, когда отец подошел к сыну, обнял его и повел на балкон. С седьмого этажа был виден ярко освещенный, прямой, как ковровая дорожка, Комсомольский проспект, упирающийся в высотное здание Университета.

— Видишь, — сказал отец, показывая вдаль, — надо учиться, и все двери для тебя будут открыты.

Засыпая, Валерка представлял себе, как по ковровой дорожке он подходит к Университету и поднимается по его крутым ступеням.

Праздничные дни и каникулы окончились. Отец рано утром ушел на работу. Мать на кухне заплетала сестренке косички. Валерка в комнате укладывал в портфель карандаши и ручки, учебники и тетрадки. Время будто перепрыгнуло через какой-то барьер и побежало так быстро, что только успевай. Казалось, пространство над землей открылось, и звезды стали ближе. Он почувствовал удивительную благодарность судьбе за то, что родился в самой лучшей стране на свете.

Орден Красной Звезды

Прежде, чем уйти, Валерка тайком, тихонько залез в ящик комода и, вытащив из коробочек, еще раз с благоговением посмотрел отцовские медали «За отвагу», «За оборону Москвы» и новенький только что появившийся орден Красной Звезды.

По дороге в школу он даже, обгоняя, дернул за косичку одноклассницу Люську. Она вдогонку крикнула:

— Капитанский сынок! — и показала язык.

— А вот и нет! А вот и нет! Уже майорский, — приплясывая и размахивая портфелем, пропел Валерка, — и вообще мой папа самый лучший!

Он уже знал, что, когда окончит школу, станет инженером, как папа. А еще он подумал, не всегда же спутникам из космоса пищать, может и он когда-нибудь что-то важное оттуда людям скажет, чтобы все мальчики и девочки, дяди и тети его услышали.

Только несколько лет спустя Валерка узнал, что Байконур, откуда запускались космические корабли и тот самый первый спутник, находится совсем рядом со станцией Тюра-Там, откуда отец через два дня после запуска спутника прислал телеграмму.