Факел сатаны

Анатолий Безуглов, 1991

Бомжи, валютные проститутки, дельцы от культуры, представители оккультных наук, пассажиры НЛО, просто жулики и, конечно, работники милиции и прокуратуры – главные герои романа «Факел сатаны». Неординарная композиция романа, острота и непредсказуемость сюжета – все это характерно для детективов Анатолия Безуглова.

Глава 4

Денис Акатов битый час сидел на телефоне, обзванивая гостиницы, дома отдыха, пансионаты и санатории. Задание лейтенанту — узнать, не пропал ли кто-нибудь из приезжих. И, когда казалось, что затея ничего не даст, в санатории, принадлежащем крупному комбинату, ответили: два дня не появляется один из отдыхающих, некто Львов.

Прихватив несколько фотографий, сделанных на месте происшествия, оперуполномоченный помчался в санаторий. Исчезнувший был инженером, пятидесяти двух лет от роду. Занимал отдельную комнату. Позавчера пополдничал, подался в город и с тех пор не появлялся.

Акатов озадачился, что предъявить работникам санатория для идентификации убитого. Самого главного — снимка лица — не имелось.

Спасительная мысль пришла лейтенанту, когда он узнал, что в санатории имеется водолечебница. Может быть, ее медперсонал узнает потерпевшего по наколке — они ведь видят отдыхающих голыми.

Целебные ванны находились в отдельном домике, куда и направился Акатов. Врач, миловидная женщина лет сорока, достала свой гроссбух.

— Точно, Львов принимает у нас процедуры, — сказала она, сверившись с записями в журнале, и нахмурилась. — Два раза уже пропустил.

— Скажите, а вы лично присутствуете, когда отдыхающие принимают ванну? — поинтересовался оперуполномоченный.

— Бывает, — кивнула врач. — Если Валечки нет…

— А кто такая Валечка?

— Сестричка наша. Да вот и она сама…

К ним подошла симпатичная девушка в белом халатике, облегающем стройную фигурку, и вопросительно посмотрела на незнакомого мужчину.

— Товарищ из милиции, — пояснила се начальница. — Интересуется Львовым. Ну, тем инженером…

— А при чем здесь я? — удивилась девушка.

— Понимаете, дорогие женщины, — проговорил лейтенант, не зная, как начать свое непростое дело. — Надо опознать мужчину… По телу… — Он замялся. — Зрелище неприятное, но вы уж постарайтесь…

Акатов положил на столик снимки. Врач, глянув на них, побледнела, закрыла лицо руками и мелко затряслась.

— Вера Илларионовна! — кинулась к ней Валечка. — Вера Илларионовна, успокойтесь! — Девушка обняла ее и зашипела на Акатова: — Уберите! Сейчас же уберите!

Тот сгреб фотографии, сунул в карман и растерянно стоял, переминаясь с ноги на ногу.

Вера Илларионовна разрыдалась. Валечка поспешно накапала ей что-то в мензурку, заставила выпить.

Акатов вышел во двор, проклиная себя и свою миссию. Минуты через три вышла медсестра.

— Какие вы все-таки бесчувственные! — укоризненно проговорила она.

— Простите, но… — виновато начал оправдываться лейтенант.

— У человека такое горе, — продолжала девушка, — у нее сын пропал без вести в Афганистане… Вы разве не читали, что вытворяли душманы с нашими ребятами?

— Ну не знал я, простите! — взмолился Акатов.

— Ладно, — вздохнула Валечка. Она помолчала, подумала и не очень решительно сказала: — Дайте еще раз взглянуть…

Лейтенант достал страшные снимки, девушка взяла их, словно мину замедленного действия.

— Наколки, — показал на фото Акатов и спросил: — У Львова таких не было?

— Не помню, — ответила медсестра и вернула фотографии Акатову.

— Но какие-нибудь приметы на теле? — продолжал расспрашивать он. — Шрамы, физические недостатки?

— Так ведь Львов хромает, — вспомнила девушка. — У него одна нога короче другой. И плохо сгибается.

— Это точно?

— Ну да! — подтвердила медсестра. — Ему всегда было трудно забираться в ванну.

— Какая нога короче?

Валечка на мгновение задумалась.

— Кажется, левая, — произнесла она неуверенно. И добавила: — Да-да, левая…

— Телефон у вас есть? — спросил лейтенант.

— Откуда… Впрочем, если очень нужно, пойдемте…

Ближайший телефон находился в другом корпусе. Лейтенант разыскал Гранскую. Она была в морге, на вскрытии.

— Инга Казимировна, у потерпевшего с ногами все в порядке? — задал вопрос Акатов. И рассказал, чем вызвано его любопытство.

— Нет, у потерпевшего хромоты не было, — разочаровала лейтенанта Гранская. И, чтобы подбодрить, добавила:

— Вы правильно делаете, что держите меня в курсе.

Когда Акатов прощался с девушкой, она смущенно сказала:

— Я давеча накричала на вас…

— Хорошо, что еще не ударили, — улыбнулся он.

— Я?! — ужаснулась Валечка. — Плохо вы меня знаете…

— К сожалению… — вздохнул Денис.

Она еще больше смутилась и побежала к водолечебнице. Акатов проводил ее долгим взглядом и направился к выходу. Предстояло посетить два кемпинга, где останавливались иностранные автотуристы. Надо было проверить, не пропал ли кто из зарубежных гостей…

В автобусе Акатов все время возвращался мыслями к медсестричке. Досадовал, что не узнал ее фамилию, не познакомился ближе. Впрочем, это было не к месту…

Денису шел двадцать пятый год. До сих пор ему казалось, что в Южноморске он случайно, проездом, хотя жил здесь уже восемь месяцев. Приехал сюда из Омска, где окончил Высшую школу милиции. До этого, собственно, Сибирь не покидал. Родился и вырос в селе, служил в армии на Дальнем Востоке. И вдруг совсем другие края, иная природа, непонятные для сибиряка нравы южан. Ощущение временности рождалось еще и потому, что определили Акатова в общежитие. В трехкомнатной квартире — трое офицеров милиции. Свою собственную обещали ему не раньше, чем года через три. Но коллеги советовали запастись терпением на более длительный срок. Кадровик в управлении в шутку предложил поискать невесту с жилплощадью. Однако сосед по квартире, младший лейтенант из научно-технического отдела, тоже приезжий, видать, воспринял совет кадровика на полном серьезе. Он был готов жениться «хоть на дурнушке, хоть на старушке», лишь бы у нее был свой домик. Говорил он только об этом. Акатова же от этих его разглагольствований коробило.

Но почему-то теперь, в автобусе, вспоминая раскосые светло-карие глаза Валечки, ее нежную длинную шею и легкую пружинистую девичью поступь, Денис поймал себя на мысли: есть ли у нее квартира? И устыдился — Южноморск засасывал его в свои меркантильные сети, расставленные в этом городе на каждом шагу.

— Бабухин? — переспросил у Жура Привалов, комендант жилищно-строительного кооператива, расположенного в самом центре города.

— Да, Руслан Яковлевич, — подтвердил капитан.

— Яковлевич, — усмехнулся комендант. — Теперь все его по отчеству…

Этому пожилому человеку было явно неприятно говорить о помощнике народного депутата СССР.

— Я ветеран войны и труда, — продолжал Привалов, — пятнадцать лет стоял в очереди, чтобы вступить в кооператив. А Бабухину в два счета дали квартиру в нашем доме. Пришел на все готовенькое. И, заметьте, один получил трехкомнатную… Мне пенсии не хватает, вынужден прирабатывать комендантом, а Руслан гребет деньги лопатой! Вы бы видели, каким он приехал! В застиранной гимнастерочке, даже бельишка на смену не было. Мы в Совете ветеранов устроили его в санаторий долечиваться на дополнительный срок, помогали деньгами. А как не помочь — афганец!..

— Был ранен?

— В ногу. На костылях заявился, прямо из госпиталя. По направлению… Прислали на реабилитацию…

Жур и комендант сидели на скамейке возле двенадца-тиэтажки, построенной недавно, но уже с изрядно обшарпанным подъездом.

— Как же он зацепился в Южноморске? — спросил Виктор Павлович.

— Очень просто. Городская комсомолия взяла шефство над воинами-интернационалистами. В школы их приглашали выступать, на заводы. Бабухина пару раз показывали по телевизору. Там он и познакомился с одной девицей, что свет наставляет. Женился…

— Понятно, — кивнул капитан.

— А как прописался, тут же и развелся, — снова усмехнулся комендант. — Конечно, для чего ему жена! Денег — полный карман. Выбирай любую.

— Откуда деньги? — поинтересовался капитан.

— Откуда, — протянул комендант. — Нынче их можно делать из воздуха… Я считаю, что кооперативы придумали для того, чтобы выкачивать из нас с вами гроши. Казна для них — дойная корова. Все скупают: ресурсы, материалы, товары. До чего мы дожили — зубную щетку невозможно купить! А почему? Эти деляги опустошают склады подчистую. Что такое зубная щетка? Пластмасса. Вот и делают из нее всякие там сережки, колечки, брошки да пуговицы, а простому народу зубы чистить нечем.

Комендант ЖСК стал поносить кооперативы почем зря, но Жур остановил поток гневных филиппик.

— Чем конкретно сейчас занимается Бабухин?

— Начинал как порядочный: помогли поступить на завод. Он сразу организовал городской Союз воинов-интернационалистов. Они помогали милиции наводить порядок в Южноморске. Оформили их как народных дружинников. В газетах о них писали. Мол, на улицах стало спокойней. Затем стали поступать сигналы: шалят афганцы. Там избили какого-то парня, там нашкодили. Пошли жалобы. Милиция сама не рада, что связалась с Бабухиным…

Жур вспомнил заметку об этом в областной молодежной газете. А Привалов продолжал:

— Короче, Руслан смотался из дружины, уволился с завода и организовал кооператив. Назвали «Флора»… Скупали фрукты, овощи и гнали на Север, в Сибирь. Самолеты нанимали. Там каждое яблочко стоит как золотое… Через год Бабухин уже на собственной «Волге» разъезжал. Тут — бац! — кооперативы прикрыли. Ну, которые перекупкой занимались. — Он замолчал.

— И что же Бабухин?

— Самое смешное, что Руслан первый стал хаять всяких спекулянтов да шашлычников. — Видя недоуменное лицо собеседника, Привалов закивал. — Да-да, так и обзывал их — кровососы… И вдруг на предвыборном собрании мы узнаем: наш пострел — доверенное лицо Гаврыся. Каким макаром он к Мише прилепился, одному Богу известно…

Миша Гаврысь был гордостью южноморцев. Как Каспаров для бакинцев или знаменитый шестовик Бубка для жителей Донецка. Гаврысь играл за сборную баскетболистов страны. И если кто в Южноморске говорил просто Миша, каждый из местных знал: речь идет о прославленном земляке. Неудивительно, что на выборах в народные депутаты СССР Гаврысь легко победил своих соперников…

— Ну а нынче, — рассказывал комендант, — Бабухин задрал нос выше головы. Мише, как сами понимаете, депутатскими делами заниматься некогда — то сборы, то соревнования за рубежом. Вот Руслан и заправляет его делами. К министру попасть легче на прием, чем к Бабухину.

— Но говорят, он здорово помогает людям, — заметил капитан. — Кому с ремонтом жилья, кому с пенсией, детишек в сад пристраивает…

— Так от чьего имени требует — Гаврыся! Кто же откажет Мише!

— Бабухин у него в помощниках на общественных началах?

— Будет он бесплатно, как же! Получает у Миши сто пятьдесят рэ.

— Как он на такие деньги ухитряется шиковать? — удивился Жур.

— Основной доход Руслан имеет по другой линии. Когда прикрыли его «Флору», Бабухин создал хозрасчетный демонстрационный центр. Кино крутит, видео, женские моды показывает, картины художников… С иностранцами стакнулся. Дело, видать, поставлено на широкую ногу. По утрам за Русланом приезжает «чайка».

— «Чайка»? — не поверил капитан.

— А то! — хмыкнул Привалов. — Раньше на них возили министров и прочих шишек из Москвы, а вот теперь таких, как Бабухин… Выхожу сегодня утром, он садится в «чайку», прямо как член Политбюро. Не боится ни черта, ни ОБХСС. Ну и времечко, скажу я вам!.. Работящему человеку ни вздохнуть, ни охнуть, а они жируют. Вот сейчас мода ругать Сталина. Но разве он допустил бы такой бардак в стране?!

Попрощавшись с комендантом, Жур поспешил в демонстрационный центр, размышляя о личности его руководителя. Она совсем не вязалась с иконописным образом афганцев, кочующим по книгам и кинофильмам. Там — беззаветные герои, правдоискатели. А Бабухин?..

Люди — они везде разные, и ребята, прошедшие Афганистан, не исключение. Принято считать, что человек, побывавший в пекле этой войны, как бы очистился. У Виктора Павловича были большие сомнения на сей счет. Факты, которые в последнее время вскрывались на страницах газет и журналов, говорили об обратном: неправедная война не могла творить праведное. Она калечила, опустошала души. Конечно, были и сильные духом. Те закалялись, но их меньшинство. А вот слабые…

Размышлять на эту тему можно было сколько угодно. В данном случае капитана интересовало, что связывало преуспевающего бизнесмена Бабухина с Моржом, бродягой и алкоголиком. Жур намеревался выяснить это у самого помощника народного депутата СССР.

Демонстрационный центр под громким названием «Люкс-панорама» занимал недавно отремонтированное здание, построенное в тридцатых годах. Этот конструктивистский стиль вполне подходил для заведения Бабухина. Перед входом толпилась молодежь в предвкушении западных киноужасов, показываемых в одном из видеосалонов центра. Тут были и совсем дети. Причем немало.

Виктор Павлович прошел к директору. Табличка на дверях приемной говорила о том, что он — генеральный…

— Руслана Яковлевича сегодня не будет, — раздраженно сказала секретарша, уставшая, видимо, от вопросов, где шеф. — У него переговоры с иностранцами.

— И давно? — спросил капитан, показывая свое служебное удостоверение.

— Прямо из аэропорта поехал в гостиницу. Фирмачи прилетели московским, в половине первого… А, собственно, почему вас это интересует?

— Честно говоря, меня больше интересует один знакомый товарища Бабухина. Может, и вы его знаете?

И Жур описал Моржа.

— Так это Аркадий, — тут же выложила секретарша, когда Жур сообщил, что бомж круглосуточно ходит в шортах и сандалиях.

— Фамилия?

— Понятия не имею, — пожала плечами секретарша. — Да и появляется он у нас редко. По-моему, Руслану Яковлевичу его визиты сюда не очень… Сами понимаете, постоянно бывают представители из Москвы, иностранцы…

— Сегодня Аркадий не заходил?

— Нет.

— Что он за личность?

— Несчастный человек, — вздохнула секретарша. — Больной.

— В каком смысле?

— Выпивает. Я убеждена, это не порок, а болезнь… Ведь Аркадий был когда-то кинорежиссером. Попал в какую-то историю, словом, скатился…

— В какую историю?

— Я слышала краешком уха… А вообще, ничего не знаю о его жизни.

— Какие у них дела с Бабухиным?

— Дела? — удивилась секретарша. — Даже представить себе не могу! Мне кажется, Руслан Яковлевич просто хочет вытащить его из трясины. Он любит помогать. Причем особую слабость питает к творческим людям. Открывает неизвестных художников, покровительствует обиженным…

Оперуполномоченный поинтересовался, знает ли она друга Моржа, Молоткова. Секретарша сказала, что о таком и слыхом не слыхивала.

С тем Жур и покинул «Люкс-панораму».