Всего лишь зеркало

Анатолий Андреев, 2005

Седьмой роман А. Андреева, главный герой которого, как всегда в романах этого автора, – писатель, гуманитарий-интеллектуал. Внешний, событийный ряд насыщен и в то же время «окутан» тонкой рефлексией героя. Мотив зеркального отражения универсален: искусство подражает жизни, парадоксально перекликаются поступки, мысли, сюжетные ходы, судьбы. Произведение является своеобразным зеркалом по отношению ко всем другим романам А. Андреева, в которых игровое начало, органично связанное с эротическим и интеллектуальным, определяет дух творчества писателя.

2

— Алло! — приветствовал меня очаровательный женский голос, чересчур жизнерадостный для той, которая собралась хоронить Алика.

— Добрый вечер, — сказал я и тут же вежливо закашлялся, вспомнив, что вечер на Ангарской 17 не мог быть добрым, по крайней мере, если верить телеграммам, никак не должен был быть.

— Добрый, — между тем ответили мне, забыв стереть (готов поклясться в этом!) улыбку с румяных уст.

— Меня зовут…

Тут я назвал свою фамилию, имя и адрес, по которому я получил телеграмму, отправленную с Ангарской 17, из квартиры, куда я, собственно, звоню.

— Так-так, — сказала милая дама (почему-то захотелось считать ее милой), находившаяся на другом конце города. — И что вам угодно?

— Алик умер? — спросил я совершенно по-свойски.

— К сожалению, — жизнерадостно воскликнула дама. — Вам, наверно, нужна Света. Света!

На том конце провода последовало краткое объяснение.

— Я слушаю, — сказал ровный, несколько чинный голос, впрочем, свежий и женственный. Я люблю угадывать людей по голосам. Между прочим, это нелегко. Иногда за басом скрывается дохленький доцент, а за роскошным альтом — невзрачная соседка. Голоса обманчивы.

Я повторил то, что минуту назад сообщил жизнерадостной дамочке.

— Так-так, — сказал голос. — Вы придете?

— Нет, не приду. Произошла ошибка…

Тут я изложил второй даме (тоже, скорее всего, милой) то, что читателю уже хорошо известно.

— Так-так. Вы хотите сказать, что совсем не знали Алика?

— Я не только хочу это сказать; я на этом настаиваю.

— Позвольте, как же так? Он считал вас другом, лучшим своим другом. Он каждый день о вас рассказывал. Вы же встречались с ним ежедневно!

— Я?! С Аликом?! Помилуйте, здесь какая-то ошибка. Уверяю вас, я его не знал вообще и ничего не слышал о нем до сегодняшнего, возможно, печального для него дня.

— Что же я скажу его друзьям? Все соберутся. Они хотят увидеть вас. Все считают вас его лучшим другом.

— Это недоразумение. Вероятно, речь шла о другом человеке, не обо мне. Если угодно, я сожалею, но ничем не могу помочь. Я не был его другом, и это уже не исправишь.

Она еще раз без запинки назвала мое имя-отчество, упомянула два-три моих романа, не столь уж, кстати, популярных среди неискушенной в изящной словесности публики. Я был широко известен в узких кругах. И это меня устраивало.

— Романы-то мои. Но я не знал никакого Алика, — уже не слишком уверенно сказал я. Перспектива хоронить Алика, моего лучшего друга, о котором я ничего не знал, меня явно не прельщала.

С другой стороны, опять сидеть целый день под дождем, у телевизора…

— Может быть, вы все-таки придете? Он оставил для вас большой запечатанный конверт.

— Прочитайте, пожалуйста, адрес и имя получателя, написанные на конверте. Медленно и внятно.

Она идеально исполнила мою просьбу. Выходило, что лучшим другом Алика был я.

— Спасибо, Светлана. Я приду, — неожиданно для самого себя сказал я. — Кстати, будет ли там Оля?

В трубке напряженно затихли. Мне это определенно понравилось. Назревала хоть какая-то интрига. Давненько в моей жизни не было интриги.

— Ладно. Неважно. Я приду. Оле ничего не говорите.

Зачем я произнес последнюю, бессмысленную во всех отношениях фразу, я и сам не знал.

Боюсь, своим поведением я разочаровал бы друга.