Глава вторая
— Муса, Муса, дорогой, — радостно хлопал по плечам своего гостя полевой командир по имени Исбахан. — Как узнал, где мы?
Муса, мужчина лет тридцати пяти — сорока крепкого телосложения, коренастый, среднего роста, круглолицый, с чёрной аккуратно постриженной бородой и такими же усами. Одет он был в камуфляжную форму. На голове красовалась зелёная, видавшая виды, выгоревшая на солнце, панама пограничника. На ногах новенькие чёрные берцы. Он неуклюжим медведем топтался в объятиях полевого командира, чувствовалось, что это сильный и физически и морально, уверенный в себе человек, знающий, чего хочет от жизни и довольно таки умный, явно был смущён таким бурным приёмом.
Исбахан тоже был в камуфляжной форме, зелёной бандане, более худой, чем Муса, жилистый, с менее ухоженными бородой и усами. Взгляд светился умом и хитростью. Он был ровесником Мусы.
Характеры их были разные.
Муса был эмоциональным, горячим кавказским горцем. Хотя он и знал, что хочет от жизни, но эмоции иногда заносили его в сторону. Что бы сдерживать себя и выглядеть хладнокровным и рассудительным, требовались усилия.
Исбахан же напротив, был хладнокровным, начисто лишённым эмоций и где-то даже циничным человеком. Он не верил ни в какую Великую Ичкерию, просто понял, что в мутной воде перестройки можно ловить большую рыбу и набить карманы зелёными американскими купюрами.
— Как откуда узнал? Тётя Фатима сказала? То есть, твоя мама? Мать знает, где её сын.
— Э-э… — взмахнул не довольно рукой Исбахан.
— Она не кому-то там сказала, слушай, она мне сказала.
Говорили они, естественно, по-русски, так как Исбахан был чеченец, а его гость — балкарец и языка друг друга они не знали. Зато друг друга они знали давно. Даже не так. Дружили их деды и их отцы. А вот они, не сказать, что дружили, но были в довольно-таки в приятельских отношениях. Когда-то давно их деды, а потом и отцы, сдружились в Казахстане. И после возвращения из ссылки продолжали общаться: ездили отдыхать, то на Чёрное море, то на Каспийское и в гости ездили по очереди, то в Чечено-Ингушетию, то в Кабардино-Балкарию. Короче, дружили семьями.
После взаимных приветствий, Исбахан пригласил Мусу за стол, где они ели, пили чай, говорили о том, о сём. Наконец настал момент, когда полевой командир понял, что балкарец хочет сказать то, ради чего он приехал. Он вопросительно посмотрел на своего гостя:
— Ну?
— Лучше не здесь. Деревья имеют глаза, а листья уши.
— Мудро, — согласился чеченец, — тогда, пойдём, погуляем.
Они вышли из землянки и направились к скале, которая возвышалась над лагерем. Забраться на неё оказалось легче лёгкого. Это оказалась не скала, а обрыв горного кряжа. Лагерь боевиков, их землянки, располагался в долине под этим обрывом.
— Устраивает? — поинтересовался полевой командир, устраиваясь на камнях.
— Вполне, — согласился с ним Муса.
— Говори.
— В Дагестан ходил? — спросил Муса для затравки разговора.
— Зачем? — удивился Исбахан. — Опоздал я. По официальной версии, конечно.
— А сам и с места не сдвинулся? Хитрый?
— Умный. Я офицер Советской Армии, я тактику-стратегию немного понимаю. Чечне блокаду сделали, как в кольцо зажали. Думаешь, случайно? Сомнительно. Куда пойдёт голодная армия? На прорыв. Думаешь, нас не ждали? А я думаю — ждали. Чечня не смогла бы выжить в кольце блокады. Куда-нибудь всё равно бы рванула.
— Это да. Но идея правильная была, — создать Кавказский Эмират.
— Идея была правильная, только надо было эту идею в прошлом веке ещё Шамилю делать. Когда на лошадях скакали, да шашками махали. Сейчас вертолёты нужны, самолёты, танки. Кто будет этим всем управлять? Эти пастухи баранов, что ли танкисты? — Исбахан показал рукой в низ, на свой лагерь. — Вообще не надо было создавать Кавказский Эмират. Ельцин и так давал нам полную свободу. Надо было брать. Хватило бы нам и одной Великой Ичкерии. И с русскими дружить надо было. Или хотя бы делать вид, что мы их друзья. А что? Нефть есть, заводы есть. Русские на них работали. Что ещё надо? Если бы Дудаев умно подошёл к этому, то все чеченцы бы хорошо жили сейчас. Как в Арабских Эмиратах.
— А русские бы на вас работали, — задумчиво сказал Муса.
— И что? — возмутился чеченец. — Русские всегда на кого-нибудь работают.
— Правильно говоришь. Правильно. Но Дудаев был военным. Ему силу применять привычней. Он думал — отделится от России, нефть есть, арабским шейхом будет. А, как и кому, эту нефть продавать, как перевозить? На баранах что ли? Не подумал. Может он был и хороший «летун», но политик — никакой. Надо было с русскими договариваться. А не вырезать всё русское население. Теперь поздно.
— Правильно говоришь. Теперь поздно, понятное дело.
— Ты что дальше думаешь делать? — Муса испытующе посмотрел на Исбахана.
— Как что? — удивился тот. — Неверных убивать, пока за это деньги платят. Это мой бизнес. У меня ещё есть заводик нефтеперегонный — бензин делаю.
— Наверное — уже нет.
— Нет, есть, до него русские ещё не добрались, но ты прав пора сворачивать. В Москве у меня есть фирма, авторемонтом занимается, на авторынке точки есть — автозапчастями торгую.
— Машины угоняешь на запчасти, — утвердительно сказал Муса.
— Не только на запчасти. Ты что-то, против имеешь?
— Нет, хороший бизнес. Только и здесь без русских обойтись не можем.
— Причём здесь русские? — удивился Исбахан. — Ты что думаешь — мои ребята по улицам там бегают, спрашивают: «Чья это машина? Кто хозяин? Ах, Ахмед, хозяин? Не будем угонять». Нет, какую надо — такую и угоняют. Русский, азербайджанец, армянин владелец — нам какая разница? Хоть чеченец.
— Я говорю, — без России обойтись не можем.
— У кого деньги есть — у того и берём, — безразлично пожал плечами Исбахан. — Были бы у грузин деньги — у них бы брали. Нам всё равно.
— Наберёшь деньги — потом что?
— В Турцию уеду. Возьму своих и уеду. Куплю там гостиницу, где-нибудь в Анталии и опять мне русские будут деньги привозить, — чеченец довольно засмеялся.
— А как же — воины Аллаха? Ваххабизм?
— Какие воины Аллаха? Какой ваххабизм? Думаешь, ваххабизм мне нравится — бороду носи, трусы — не носи. Ты, когда узнал, что ты мусульманин? В классе седьмом? Как и я? Нам тогда всё равно было — кто мусульманин, кто христианин. А теперь не всё равно. Мы против них воюем. У меня в бригаде и хохлы были и прибалты. Когда в бой шли все орали: «Аллах акбар», а нам в ответ: «Христос воскрес». А ведь там и мусульмане были, татары там или кто ещё. Просто мы так разделились. Не могу тебе всё это по-научному объяснить. Я говорю тебе — у меня бизнес. Это всё реклама. Мне люди нужны. Я же не могу им сказать: «Идите в бригаду к дяде Исбахану, ему деньги нужны, чтобы гостиницу в Анталии купить». Кто пойдёт? А так: «Бей неверных». И идут, правда, от денег не отказываются. И идейные то же есть, но мало. Сумасшедших везде хватает. Хотя многим просто воевать нравится. В крови это у чеченцев. Хотя и не у всех. Вот мой племянник Алим — ему ничего не надо. Его отец водил туристов по горам. Не будь этой заварухи и Алим бы туристов водил.
— Это всё лирика, — поморщился Муса. — Как деньги за границу переправишь?
— Есть каналы.
— Это хорошо, конечно, что есть каналы, а фанатизма нет, но плохо, с другой стороны, — задумчиво сказал балкарец, — а вот если бы была уверенность в победе. Когда в бой бы шли то знали бы, что точно победим. Хорошо бы было?
— Конечно. Кто уверен в победе, тот и побеждает, — согласился полевой командир.
— А будут победы, американцы бы нам и вертолёты, и танки бы подбросили, инструкторы бы появились, чтобы твоих пастухов научить воевать.
— Американцы — не знаю? Наверное, кто-то бы появился. Главное — деньги бы появились. К чему ты это говоришь?
— Есть мысль.
— Говори.
— Издалека начну.
— От Адама и Евы?
— Нет ближе. Слушай, не перебивай. Для начала, я хочу рассказать тебе про свой народ. Ты, знаешь, что я — балкарец. А, мы — балкарцы — потомки Великих Булгар.
— Э… Какое мне дело, чьи вы потомки? Ты ещё в детстве с этим носился: «Великие Булгары. Великие Булгары.»
— Имей терпение. Слушай. Чтобы всё было понятно. Мои предки — булгары владели всей этой землёй. От предгорий Кавказа на юге, до Дона на севере, от Каспия на востоке, до Азовского и Чёрного моря на западе. И, даже, ходили на Константинополь, который сейчас называется Стамбул. Было у нас воинское счастье до хана Кубрата. Его сыновья не сумели, договорится между собой и, Великая Булгария распалась. Младший сын Кубрата — хан Аспарух увёл свою орду за Дунай. Теперь эта страна называется Болгарией. Они потеряли свой язык, но сохранили родовое название. Средний сын Кубрата — хан Котраг увёл своих людей на Дон, а его потомки ушли дальше, на Каму и там основали Волжскую Булгарию. Они сохранили свой язык, но получили от русских кличку — казанские татары. И только старший сын Кубрата — хан Батбай остался на родине. Оставшиеся отбивались от врагов, и все погибли, только самые храбрые ушли в горы. Вот от этих булгар произошли мы — балкарцы.
— И зачем ты мне это говоришь? — удивился Исбахан. — Зачем мне эта лекция по истории? Ты ещё в детстве мне этим надоел.
— Слушай дальше, — гнул свою линию балкарец. — Есть тайна, о которой знают только в моём роду. Я не горский князь, я уздень, дворянин по-русски. Эта тайна передаётся из рода в род, от отца к сыну. Когда-то очень и очень давно в предгорьях Урала был город Солнца. И туда с неба упал Всепобеждающий Меч Великого Солнца. И кто ему поклонится, тот не узнает поражений от врагов двенадцать лет. Этот меч существует.
— Ты шутишь? — заржал полевой командир, — Какой меч? Какой Урал? Там каждый камешек, каждый кустик известен.
— Нет. Всё не так. Были гунны, которые поклонялись Мечу. И они ходили воевать в Италию и Францию, но потом перестали поклоняться — и были разбиты. Потом были другие люди, и они не знали поражений, пока поклонялись Мечу. Но как только они забывали про Меч, они тут же бывали разбиты. Наконец, Меч попал к уграм и они его перенесли из предгорий в горы Урала. И там он находится до сих пор. Мои предки — булгары дружили с уграми и знали, где находится Меч. Были специальные посланники, что-то типа жрецов, которые ездили поклоняться Мечу. Мой род ведёт своё начало от одного из этих посланников. И у нас из поколения в поколение передаются знание обрядов, которые надо совершить перед Мечом и дорогу к нему. Это Северный Урал, а там не так много народу живёт. Северный Кавказ гораздо многолюдней.
— Ну, если так, то это хорошая мысль. И ты считаешь, что этот меч есть в натуре? Или это красивая легенда? Надо твои слова записать и послать туда, — Исбахан показал пальцем куда-то в небо. — Там люди умные — пускай думают: как всё это раскрутить. Например, можно сказать, что это меч Аллаха или его пророка.
— Да. Записывать и отправлять туда пока ничего не надо. Повторяю — меч есть. Должен быть. И мы создадим Кавказский Эмират. От моря до моря. Мы, горцы, имеем на это право. Мы все потомки или булгар, или хазар, или половцев, которые владели не только горами, но и степью перед горами. Но, чтобы создать Эмират — нужна победа. Что бы все мусульмане Кавказа поверили в успех. Для этой цели что надо? Поднять боевой дух. Вот здесь и нужен Меч, который приносит победу. Заставить мусульман Кавказа поверить в победу. Поднимем Чечню, Ингушетию, Балкарию и других. И всё у нас будет.
Полевой командир задумчиво посмотрел на Мусу. Тот раскраснелся, размахался руками и говорил так убеждённо, что Исбахан был готов ему поверить.
«Что он всё-таки хочет? — думал полевой командир. — Не Кавказский же эмират, в самом деле. Это утопия. Как можно сделать эмират, если прямо посередине Кавказского хребта, живут православные осетины. А они от Москвы ни за что не окажутся. Никакой меч не поможет. Надо сидеть тихо и не высовываться, и воевать, пока платят и пока есть возможность, зарабатывать на этом деньги. С другой стороны, если меч позволит продлить войну, значить и оплата продлиться».
Он воевал спустя рукава. Пока платят — воевал. Нападал в основном на колонны автомашин с продовольствием, с оружием. Лучше — с продовольствием. Продать его в голодной Чечне — милое дело. Да и в России проблем не будет на любом продуктовом рынке, любого города России. С оружием — хуже, возни много, зато, правда, прибыльней. Оружие, слава Аллаху, требуется не только в Чечне, но и в остальной России тоже. Свои нападения на автоколонны он снимал двумя — тремя видеокамерами с разных точек. Потом монтировал. Для этой цели ноутбук приобрёл. Деньги большие, но он того стоил. А погоны покупал где-нибудь в Москве, в военторге. Старил их искусственно: замачивал в воде, валял в грязи, высушивал на солнце. И высылал своим работодателям. Прокатывало. Доллары высылали регулярно. Правда, фальшивые. Но ничего. Он умел превращать фальшивые доллары в настоящие. Своим бойцам платил настоящими, не обижал. Все были довольны. Даже этот Хусейн из Йемена, что приезжал к нему повоевать на каникулы. Ну и денежку, естественно, заработать. И он его не обижал, платил, как положено. И тот довольный уезжал в Москву, в МГУ, учится на журналиста. Он даже на зимние каникулы приезжал. Приезжали и другие из Западной Украины, Прибалтики, но всех этих националистов и русофобов он не любил и отсылал к другим более фанатичным, а, значить, более безголовым полевым командирам. Для него война была средством наживы, а на российских солдат он смотрел как на источник своего дохода, не более, что-то типа баранов. Цинично? Да. Исбахан был хорошим бизнесменом.
— Мне всё — не надо. Много будет, — вяло сказал чеченец. — Что сам хочешь? Что мне предложишь? Говори.
— Ты будешь — глава всех вооружённых сил Кавказа. Я хочу быть эмиром всего Кавказа.
— Аппетит хороший у тебя, — усмехнулся полевой командир.
— Не жалуюсь, — отбил Муса, улыбаясь, и более миролюбиво продолжил. — Не обижайся, пожалуйста. Ты хороший командир, но что ты понимаешь в политики? Ну, завоюем мы Кавказ, а дальше что?
— А дальше видно будет. Может быть, под давлением Запада Кавказ сможем от России отделить. Под Запад русские прогибаются, даже мне противно. Как нас тогда из Германии, из тёплых казарм, в чистое поле под Псков, осенью… Обидно. Самые большие враги русских — сами русские. Россию победить невозможно. Не кому. Разве, что только Китай? Но у него армия, как и всё остальное — китайская.
— А американцы?
— Какие из американцев вояки? — презрительно сплюнул Исбахан. — Своей тени боятся. Разве что турки под свою руку всех мусульман-суннитов объединят? Ладно, это всё мечты, лирика, как ты говоришь. К делу. Надо будет этот обряд на видеокамеру записать, а ещё лучше — меч сюда привести.
— Это как получится.
— Что нет меча?
— Есть. Но есть и различные трудности, в частности с перевозом.
— Тогда надо, чтобы получилось. Как хочешь действовать?
— Пойти на Урал, добыть Меч. Мне нужен твой родственник, любой. Для обряда.
— Зарежешь?
— Шутишь?
— Зачем?
— Нет, никто никого резать не будет. У Меча победу должен просить или сам полководец, или его родственник. Лучше всего сын сестры.
— Во, как раз я его и хотел с тобой послать, своего племянника Алима, толку от него здесь всё равно никакого. Я про него тебе уже говорил. Да мать его, мою сестру, ты знаешь. Пускай, лучше меч поищет. Хоть какая-то польза. Только как ты найдёшь этот меч? Неужели за тысячу лет ничего не поменялось?
— Поменялось, конечно, но не так, чтобы найти было нельзя. На том утёсе, где находится пещера с Мечом, должны расти три берёзы. Думаю, тех берёз давно уж нет, или, на их месте целая берёзовая роща растёт. Но сам — то утёс на месте, и пещера в нём. В нашей семье передаётся путь в конных переходах и в днях пути, в каких местах делать стоянки, какие приметы этих стоянок. Ещё в молодости, частично я это проверил, до Урала, правда, не добрался, но приметы стоянок более или менее совпадают с нашим семейным преданием. Если начало пути сходится, то и конец пути сойдётся.
И Муса начал в подробностях описывать дорогу до пещеры, где находится Всепобеждающий Меч Солнца.
— Хорошо, — сказал Исбахан, — зачем ты мне этот путь говоришь, не знаю.
— Что бы знал, где искать, если что.
— Ладно. Оружие возьмёшь?
— Зачем? Мы же не воевать идём. Для начала, пусть твой племянник у меня погостит, отмоется, отъестся, что бы было не похоже, что он с гор спустился. Соберём снаряжение и, через месяц, рванём на Урал.
— Хорошо. Пусть так и будет. Пойдём вниз, с племянником познакомлю. Я вот думаю: почему твои предки Шамилю про меч не сказали?
— Говорили. Но он правоверный мусульманин, имам. Сказал: «На всё воля Аллаха».
— Святой был человек.
— И благородный.
И они пошли по тропинке вниз к лагерю боевиков Исбахана.
