Между прошлым и будущим

Анатолий Алексеевич Гусев, 2023

В сборник вошли рассказы о наших современниках, простых людях, их жизненные истории, начиная с 90-х годов прошлого века и кончая сегодняшним днём.

Детская площадка

Гена запихнул грязное бельё в стиральную машину и включил её. Через пять минут вспомнил, сплюнул с досады и экстренно остановил машину: бельё надо разделять на цветное и белое. А он об этом постоянно забывает.

Три месяца назад жена сделала ему подарок на 23 февраля: подала на развод и укатила в Германию на постоянное место жительство. И где она только нашла этого немца? Жена назвала Гену неудачником и оставила одного с шестилетней дочерью.

Гена подошёл к окну. Сквозь зелень тополей с пятого этажа просматривалась жёлто-красно-синяя детская площадка. Скоро Анжела, его дочь, проснётся, и они пойдут туда.

О будущем Геннадий думал со страхом. Дочка же растёт. Был бы парень — ещё ладно. Но девочка? Ей уже требуются платьица, трусики и прочее и это его приводит в ужас. А дальше потребуются больше: лифчики, женские прокладки. Как прокладки ему, мужику, покупать? А, в прочем, что тут такого? Туалетную бумагу же покупаем. Ладно, это сейчас страшно. Разберётся потихоньку во всех этих женских штучках.

На детской площадке в песочнице возился приятель дочери шестилетний Сёма. Его не было, наверное, недели полторы, и вот он опять появился. Приводила его обычно опрятная седенькая бабушка Таисия Кузьминична, а теперь вместо неё симпатичная шатенка лет двадцати шести — тридцати, мама Сёмы. Гена ей кивнул, здороваясь, и спросил:

— А где Таисия Кузьминична?

— Мама в больнице.

— Что с ней?

— Перелом тазобедренного сустава.

— Ооо, — сочувственно протянул Гена.

— Да, — сказала шатенка, — неудачно упала, скоро выпишут, но ходить с Сёмушкой она больше не сможет.

— Печально. А как вас зовут?

— Люба. Любовь Орлова.

— Ооо, — в очередной раз, но уважительно-восхищённо протянул Гена.

— Это по мужу, — улыбнулась Люба, — моя девичья фамилия Соловьёва.

— А я — Гена. Геннадий Рассказов — два «Н» и два «С». Так меня в школе дразнили.

Люба вежливо улыбнулась.

Он сел на один край скамейки, она — на другой. Больше они в этот день почти не разговаривали.

На следующий день, в понедельник, Гена, забрав дочку из детского сада, опять встретил Любу и Сёму на детской площадке. Улыбнулись друг другу, как старые знакомые, но говорить было по-прежнему не о чём. И так продолжалось до четверга, пока он не задержался на работе и пришёл с дочерью на детскую площадку позже, чем обычно.

— Что-то вы сегодня поздно, Гена?

— Да работа такая, не предсказуемая.

— Кем вы работаете?

— С компьютерами я работаю. Программы устанавливаю и чиню тоже, как программы, так и само железо.

— Много зарабатываете?

— Нет. Нас таких много. Люба, давайте на «ты». Мне тридцать лет, а вам, наверное, много меньше?

— Мне двадцать восемь, — кокетливо улыбнулась Люба. — А где ваша, ой, твоя жена, Гена?

— В Германии.

— На отдыхе?

— На постоянном месте жительства. Бросила она нас с Анжелой и укатила со своим…хм… да. В общем, бросила.

— Бросила ребёнка ради мужчины? — ужаснулась Люба.

— Так он не просто мужчина, он обеспеченный мужчина. А ребёнка она другого родит. Дело не хитрое.

— Всё равно, как-то…

— А ты где работаешь, Люба, — перевёл Геннадий разговор с неприятной для него темы, на другую.

— Сейчас нигде.

— Почему?

— Муж не разрешает. Ревнивый он у меня. Говорит: «Нечего тебе туда ходить. Будут там тебя мужики по столам раскладывать».

— Что делать? — не понял Гена.

— По столам раскладывать, — смущённо повторила Люба.

— Какая богатая сексуальная фантазия у твоего мужа, — с сарказмом произнёс Гена. — Как он себе это представляет? На работе, вообще-то, работают. Он сам-то, кем трудиться?

— Водителем. Американцев каких-то возит по городу, он английский язык знает хорошо, по самоучителю выучил, — похвасталась Люба.

— А… На приличной машине, наверное?

— BMW представительского класса.

— А… Так у него больше возможностей кого-то на заднем сидении разложить.

Люба кивнула, соглашаясь, и смущённо отвернулась в сторону. Гена понял, что бестактно задел больную, наверное, для неё тему.

Наступило неловкое молчание.

Молчание прервать не удалось. На площадке появился мужчина, лет тридцати, черноволосый, симпатичный, примерно одного роста с Геной, то есть примерно где-то около метра восьмидесяти. Он уверенно подошёл к Любе, покосился подозрительно на Гену и сел рядом.

— Гуляете? — задал глупый вопрос.

— Ты что-то рано сегодня, Валера?

— А ты не ожидала? У вас тут что-то намечалось?

Он указал головой на Гену.

— Да что ты такое говоришь, Валера?

— Ладно, пойдём домой. Там любимая тёща вас ждёт.

— Сёма, — позвала Люба, — пойдём домой, папа пришёл.

— Мама, я ещё немного поиграю, — жалостливо протянул Сёма.

— Нет, Семён, домой, — твёрдо сказала Люба.

И они ушли, Любовь даже не попрощалась с Геной, как будто его не знала.

Анжела подошла к папе.

— А всё-таки Сёмке хорошо, у него мама есть. А нас мама бросила, — вздохнула девочка, — потому, что мы плохие.

— Почему это мы плохие, дочь? — удивился Геннадий. — Мы хорошие.

— Мама плохая?

— Нет, мама у нас хорошая, просто ей лучше там, где она сейчас.

— Это далеко?

— Далеко. Вот она там устроиться, и приедет за тобой.

— А ты?

— А я здесь останусь.

— А я не поеду, — сказала Анжела решительно.

— Это почему?

— А мы себе другую маму найдём. Вон Сёмину маму, она хорошая.

— Так у неё муж есть.

— Ну и что? У мамы тоже был.

В пятницу Люба пришла на детскую площадку вся на нервах, дёрганная, в серых глазах — тоска.

— Что-то случилось? — спросил Гена.

— Нет ещё.

— Тогда что?

— Сегодня пятница.

— И что?

— День шофёра. Они всю неделю ездили, нервы напрягали, в пятницу надо расслабиться, стресс снять. Хотя, мой каждый день стресс четвертинкой снимает.

— А как же на маршрут выходит? Там не проверяют?

— Проверяют. Гвоздикой зажёвывает. Да он у меня с рулём родился, шофёр от Бога. Хоть пьяный, хоть трезвый, хоть с закрытыми глазами — приедет куда угодно и без аварий.

— Вон, какой орёл! Что ж он у тебя тогда такой ревнивый? Обычно ревнуют неуверенные в себе люди. А он у тебя красивый, бабам, наверное, нравиться.

— Наверное, — как-то с внутренней болью сказала Люба.

— Есть подозрения?

— Есть. Мы жить с ним перестали как муж с женой. Он мной как бы брезгует. А недавно, стирая бельё, я от его трусов почувствовала отвратительный запах, — она помолчала, подбирая слово, но не подобрала и сказала смущённо: — запах влагалища чужой женщины.

— Отвратительный?

— Для мужчины он, может быть, и приятный, а для женщины он отвратительный.

— Может быть, показалось?

— Может быть, но позавчера опять тот же запах.

— Да, печально. У него был повод тебя ревновать?

— Я ему досталась не девочкой, — пряча глаза, сказала Люба.

Гена хмыкнул:

— Не ты первая.

— Валера у меня деревенский, у него другие представления. Был у меня один. Мы с ним со школы дружили. Дружили, дружили, жениться обещал, а как дошло до этого, ну, ты понимаешь?

— Понимаю.

— Девственность-то он мне нарушил, да у него дальше ничего не получилось. Он обвинил во всём меня, обиделся, убежал и с тех пор обходил меня стороной. А в чём я виновата, я не понимаю.

— В том, что связалась с уродом и тряпкой.

— Нет, он так мальчик красивый.

Гена посмотрел на неё удивлённо и улыбнулся. А Люба думала о чём-то своём.

— Так кто у меня был первый? Мой школьный товарищ или Валера?

— Сложно сказать. Но тут тот случай, когда важно не что мы думаем, а что о нас думают.

Люба молча вздохнула.

— Ладно, Любаша, не расстраивайся, всё обойдётся. Не зверь же он у тебя?

— Вот то-то и оно, что зверь.

— Он тебя, что? Бьёт?

— Бьёт, — вздохнула Люба. — И мама ногу сломала из-за него. Он налетел на меня с кулаками, мама бросилась меня защищать, да упала и сломала бедро. Теперь она ходить больше не сможет.

На глазах появились не прошеные слёзы, Любовь их смахнула. Гена обнял её нежно, жалея. Она повела плечами:

— Не надо.

Люба и Сёма появились на детской площадке через полторы недели.

— Не обошлось? — толи спросил, толи сказал утвердительно Геннадий.

— Нет, — тряхнула волосами Люба. — Но здесь, наверное, сама виновата.

— Это как это?

— Валера пришёл пьяный с бутылкой водки, выпил её почти всю и примотался, как пьяный до радио: «Давай в карты, сыграем». Ну и я выиграла.

— И он обиделся?

— У меня математический склад ума, я часто выигрываю, он привык. Нет, тут другое. Он кинул мне две последних карты — туза и короля бубей, а я их козырями покрыла, крестями, шестёркой и семёркой.

— И что?

— Да я возьми и скажи: «Бубья — крести, дураки на месте!»

— И что?

— Ничего. В глаз получила. Я заплакала, это его ещё больше разозлило, он бить начал. Я вырвалась, побежала, он меня нагнал в коридоре, сбил с ног, я упала лицом вниз, а он на меня сверху сел и стал бить кулаками по затылку.

Люба осторожно, сквозь волосы пощупала свой затылок.

— Болит ещё, — сообщила.

Гена осторожно обнял её, Люба заплакала:

— Я не могу так больше. Мать орала, Сёмка плакал, а ему всё равно было. Он встал и спать пошёл, как ни в чём, ни бывало, а утром сказал, что ничего не помнит и это я всё придумала. Потом, правда, извинялся, на коленях ползал, и секс у нас в эту ночь был такой хороший. А наследующий день опять всё сначала! Что мне делать? Устала я.

Он прижал её к себе, она не сопротивлялась.

— Уйди ты от него.

— Куда?

— Не знаю. А, с другой стороны: чего тебе уходить из своей квартиры. Пусть он уходит. Ему, наверное, не куда?

— Есть. У него квартира в соседнем районе, мы сдаём её.

— О, какой он у тебя!

— Вятские — ребята хватские. Он у меня оттуда, из-под Кирова.

— Так тем более. Что ты его терпишь? Гони его.

— А жить я на что буду?

— Так работу давно бы нашла.

— Он меня не пустит.

— Так сначала выгони, а потом найди.

— Ой, не знаю, что мне делать.

— Ну, тогда я тоже не знаю.

Гена снял руку с её плеча и оглянулся, показывая на дом сзади себя:

— Вот мой подъезд, пятый этаж, последний. Вон моя квартира, балкон видишь? Слева от подъезда?

— Вижу.

— Если сильно припекать начнёт — приходите с Сёмой. Две комнаты, как-нибудь разместимся.

— А мама?

— Да, тяжёлый случай. Ладно, телефон запиши, позвонишь, если что.

— Запиши! Ага, чтобы сразу в глаз получить. Говори, я так запомню.

Гена чётко с расстановкой продиктовал телефон.

— Запомнила?

— Да.

— И в порядке шефской помощи. Я тут денюжку получил не запланированную.

С этими словами он достал из переднего кармана джинс несколько тысячных купюр.

— Сходи, пожалуйста, в магазин с Анжелой, купи ей платья, трусики, носочки… Ну, что скажет. И себе, можешь кофточку купить.

Люба хотела что-то сказать, но Гена ей не дал:

— Не думаю, что твой муж все твои кофточки знает. Анжела! — позвал он.

— Что, пап? — подбежала Анжела.

— Сходи с тётей Лю́бой в магазин. Знаешь, что тебе надо купить из одежды?

— Знаю, — кивнула девочка.

— Ну, вот и идите.

Подбежал Сёма:

— Вы куда? Я свами.

— Семён, — сказал строго Геннадий, — это женские дела, нам, мужчинам, туда соваться не надо. Иди, играй, они скоро придут.

Сёма недовольно побрёл в песочницу ждать подругу.

Через полтора часа из магазина появилась счастливая Любовь, а рядом, держась за её руку, скакала радостная Анжела.

— Ну? — спросил Геннадий. — Развлеклись немного?

— Да, — сказала Люба весело и протянула ему сдачу и чеки.

Гена спрятал, не считая, деньги, повертел в руках чеки:

— Зачем они мне?

— Как? — удивилась Люба. — Мало ли что, вдруг сдать придётся.

— А? Ну да, — согласился Гена.

Отношения их с этого дня стали стремительно развиваться. Они общались не только на детской площадке, но и перезванивались днём, рассказывали друг другу о своей прежней жизни, о своих увлечениях. Люба узнала, что Гена увлекается авиамоделированием и играет не в «Танки», как все нормальные мужчины, а в воздушный бой. Геннадий же узнал, что Люба хорошо умеет вязать и вышивает крестиком и гладью.

Мужа Любы отправили в командировку на неделю, вернее, он повёз руководителя фирмы, где он работал и подопечных американцев куда-то в соседнюю область.

Геннадий предложил провести, хотя бы один выходной, всем вместе, например, субботу, если уж так получилось, что Валерий временно покинул семью.

— В субботу я обычно в квартире убираюсь, — попыталась возразить Люба.

— Ничего, уберёшься в воскресенье, я тебе помогу. Провести день на природе, на свежем воздухе, загородом — что может быть прекрасней?

Люба согласиться. И в субботу они все четверо оказались за городом на соревнованиях авиамоделистов. Авиамодели жужжали в воздухе, устраивали меж собой воздушные бои, приводя в восторг зрителей и Сёму с Геной. Люба с Анжелой загорали на солнце, всем своим видом показывая, что они не разделяют щенячей радости своих мужчин. А потом была речка, а потом ещё кафе–мороженное. Вечером в квартиру к Любе они вернулись усталые и довольные.

Но тут навалилась забота. Люба нахмурила брови:

— Надо маме постель поменять. Ты поможешь?

— Конечно. О чём речь?

Они зашли в комнату матери.

— Здравствуйте, Таисия Кузьминична.

— Ой, Геночка, — обрадовалась мать Любы.

— Мамочка, я тебе сейчас постель поменяю. Гена, приподними маму, а я простынь из-под неё вытащу.

— Ну, вот ещё ерундой заниматься, — сказал Гена и с этими словами поднял Таисию Кузьминичну на руки.

— Ой, Гена, я тяжёлая, — заволновалась Таисия Кузьминична.

— Да, — согласился с ней Гена и Любе: — Что стоишь? Меняй постель.

— Геночка, вы уж не бросайте мою Любочку. Пропадёт она со своим муженьком. Как ей говорила: не выходи ты за этого козла. Не послушалась.

После ужина Люба показывала Анжеле свою вышивку, а Геннадий с Сёмой засели за ноутбук.

— Ой, какой жираф! — восхитилась Анжела и побежала показать вышивку папе.

— Папа, смотри, какой жираф!

— Ага, — кивнул Гена, не отрывая взгляда от экрана.

А Сёма недовольно и важно сказал девочке:

— Иди, иди, некогда нам ерундой заниматься. Мы с твоим отцом третий уровень проходим.

Позже Гена с Любой на кухне пили чай и болтали о разном, а дети в комнате Сёмы устроили весёлую возню.

— Хорошо с тобой, Гена, — сказала Любовь, — спокойно.

Геннадий пожал плечами ничего не ответив, слышать такие слова ему было, конечно, приятно.

В детской комнате наступила подозрительная тишина, пошли посмотреть. Уставшие за день, переполненные эмоциями дети сладко спали.

— Что делать будем? — шёпотом спросил Гена.

— Не будить же их? Сейчас разденем и уложим спать.

— А я?

— И тебя уложим, — улыбнулась Люба.

Геннадий, прислонившись к дверному косяку, наблюдал, как ловко Люба постелила две постели, раздела детей и уложила спать.

— Ну, всё, — сказала Люба, — пусть спят.

Она подошла вплотную к Гене, на губах её блуждала лёгкая улыбка. Он нежно обнял Любу и ласково поцеловал. Она смотрела на него и глаза её сверкали любовью.

— Пойдём ко мне, — прошептала она.

Они прошли в большую комнату, где располагалась супружеская кровать. Люба повернулась к Гене.

— Ты смотришь на меня, как влюблённая женщина, — улыбнулся Гена.

— А ты, как влюблённый мужчина, — ответила Люба на его улыбку.

После чего они долго ласкались, наконец, Люба сказала:

— Пойдём, я покажу в ванной полотенце, которым ты можешь воспользоваться.

Люба вернулась в комнату, разобрала постель, и села на краешек, улыбаясь: как же с ним было хорошо и легко и, главное, не страшно.

Почти перед самым приездом мужа Любы случилось несчастье: Сёма уронил свой ноутбук. Парень был в отчаянье. Люба позвонила Гене:

— Сможешь починить? Он с виду цел, но не работает.

— Попробую. Завтра после работы мы с Анжелой придём к вам.

Люба возилась на кухне, дети играли в большой комнате, а Геннадий открыл крышку ноутбука, отвинтил панель и что-то колдовал над внутренностями компьютера, потом ещё час восстанавливал данные. Наконец, довольный, отвалился на кресло и позвал Сёму:

— Принимай работу, приятель.

Сёма был в восторге. Люба позвала всех на кухню пить чай с тортом.

За столом разговорились, развеселились и в самый веселья услышали, как во входной двери проворачивается ключ. Люба побледнела.

— Это наш папа, наверное.

В коридоре раздалось недовольное сопение.

— Жена, у нас что, гости?

— Да, Валера. Ноутбук у Сёмочки сломался, и Геннадий его починил. Сы́ночка, иди, встречай папу.

Сёма вылез из-за стола и побежал в коридор.

— Папа, — закричал он весело, — я вчера случайно уронил компьютер, а дядя Гена его починил.

— Молодец, дядя Гена. Что за дядя Гена такой?

Из-за угла показалось недовольное лицо Валеры.

— А, это ты! К бабе моей подкатываешь? А ты что ж, сучка, как только муж уехал, так сразу подол задрала!

Люба вышла из кухни, затолкала мужа назад в коридор и зашептала громким шёпотом:

— Что ты такое говоришь, Валера? Что же ты меня перед человеком-то срамишь?

— Человеком! — ревел Валера. — Кто он тебе, сучка драная? Это ты меня срамишь — чужого мужика в дом приволокла!

В коридор вышел Сёма с работающим ноутбуком в руках.

— Смотри, папа, он работает.

— Работает!

Разгневанный папа выхватил из рук сына ноутбук, приподнял над головой и со всей дури швырнул его на пол. Ноутбук жалобно звякнул и разлетелся в куски. Сёма застыл с раскрытым ртом, слёзы брызнули у него из глаз, он упал на колени и ручонками стал сгребать куски ноутбука в одну кучу.

— Папа, папа, — плакал он.

— Ты что наделал, Валера? — растерянно пробормотала Люба.

— Я?! Ты, тварь, довела!

Валера размахнулся. Удар опрокинул Любу на спину, она проехалась спиной по линолеуму и ударилась головой в противоположенную стенку.

— Ой, ой, ой, — закрывая лицо руками, запричитала Любовь.

Гена увидел округлившиеся от ужаса глаза дочери, развернулся всем корпусом на табуретке, встал резко, перескочил через Любу и бросился в коридор. Там он схватил Валеру за грудки, развернул и сильно приложил его спиной к стене. Стена задрожала.

— Ты, гад, если моего ребёнка заикой сделаешь, я тебя по стенке размажу, здесь зарою под плинтусом! Понял, гад!

Он зажал в кулак ворот Валериной рубашки и ткнул им чувствительно и резко в челюсть противника, глаза у Гены горели злобой и ненавистью. Хмель у Валеры сразу же улетучился.

— Ты, ты! — пытался сопротивляться Валера, — ты мою бабу! Ты кто? Ты кто? Ты… её! Да?

Он назвал Гену нехорошим словом, матерным, слово это, как-то Гене не понравилось, покоробило, и он ударил Валеру левым кулаком в печень, а правым, не выпуская ворот рубашки, ещё раз в челюсть, потом провёз его по стене и кинул через левое колено за себя. Валера ударился о пол спиной и, по инерции, ещё и головой, но тут же вскочил на ноги, оглядел всех ненавидящим взглядом. Гена стоял в решительной позе, сжав кулаки, заплаканная Люба медленно поднималась по стене, у обломков ноутбука рыдал Сёма. За стеной, слыша шум драки, причитала Таисия Кузьминична.

— Да пошли вы все! — злобно произнёс Валера.

Он направился к входной двери, надел ботинки, погрозил кулаком в сторону Любы:

— Ты, тварь, ещё наплачешься у меня!

Открыл дверь и, громко хлопнув, закрыл её за собой.

Гена оглядел поле боя, вздохнул и сказал:

— Ну, что? Представление окончено, гроза прошла. Мы тоже, наверное, пойдём?

Люба посмотрела на него испуганными глазами, дотронулась двумя пальцами до рассечённой губы и произнесла:

— А вдруг он вернётся? Останься, пожалуйста. Часов в восемь уйдёте, он уж точно не вернётся.

— Хорошо, — согласился Гена.

Тут подошёл расстроенный Сёма с обломками ноутбука и спросил:

— Дядя Гена, а его починить можно?

— Нет, Сёма, нельзя.

— Не расстраивайся, сы́ночка, — сказала Люба, — мы тебе новый купим.

Мальчик отдал матери обломки ноутбука и грустно поплёлся в свою комнату.

— Рано ему ещё ноутбук, надо было ему приставку какую-нибудь попроще купить, — сказал Гена.

— Надо было. Валера перед Новым годом премию получил, вот и купил. Так вы останетесь?

— Папочка, я не хочу, — сказала жалобно Анжела.

— Пойдём мы, Люба. Телефон знаешь, если что — звони.

Отец и дочь, взявшись за руки, шли домой.

— Почему он такой злой, муж тёти Любы? — спросила Анжела.

— Не понравилось ему, что мы в его доме, — вздохнул Гена.

— Но мы же по делу?

— Не поверил.

— Почему?

— Не знаю.

На следующий день Геннадий и Любовь встретились на детской площадке.

— Ну, что Валера? — спросил Гена. — Звонил?

— Звонил. Потом пришёл, ноутбук принёс.

— Молодец. И ты его пустила?

— Он мне муж. Как я его не пущу?

— Понятно. И секс был великолепный?

— Да.

Люба опустила глаза вниз и покраснела.

— Ты так и будешь с ним мучиться.

— Валера хороший, ты просто его не знаешь.

— Конечно, откуда мне его знать?

— И как ребёнку без отца?

— А я? Тебе и Сёме со мной было бы лучше.

— Не знаю, наверное, но Валера отец Сёмы, компьютер ему новый купил.

— Ноутбук.

— Какая разница, Сёма очень рад.

Наступило неловкое молчание, они смотрели в разные стороны, друг на друга смотреть было невыносимо. Наконец Гена решился:

— Дочь, — позвал он, — пойдём домой, мне кое-что срочно по компьютеру сделать надо.

Гена смотрел в окно на детскую площадку. На скамейке сидел Валера с бутылкой пива. Неделю уже приходит, а Люба дома сидит. Гена и Анжела сюда, на эту площадку, уже не появляются, а ходят на другую в соседний двор.

15.02.2020 г.