Растяпа. Лялька

Анатолий Агарков, 2023

Судьба давала мне шансы где-нибудь в чем-нибудь отличиться – грех жаловаться.Я мог бы:– остаться мичманом в погранфлоте и служить на Ханке;– сделать карьеру профсоюзного деятеля в ЧПИ;– выйти на Станкомаше в большие начальники;– стать профессиональным журналистом;– втереться в партийную номенклатуру;– замутить собственный бизнес…Но, увы. Старость, пенсия, одиночество – итог жизни. Даже жилья нет собственного. И кто я после этого? Вот-вот…Но грех жаловаться – жизнь прожита замечательная! В этом Вы сейчас сами убедитесь…

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Растяпа. Лялька предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

1
3

2

Стук в дверь. Оля в слезах. Дежавю….

Я судорожно вздыхаю, словно в живот заехали ногой.

— Что стряслось?

— Пальто украли!

Подсознание злорадствует: «Растеряха!»

Мне не нравятся нытики, утешать не люблю и не умею — ничего не могу с собой поделать. Чьи-нибудь жалобы или слезы лишают покоя, рождают чувство вины.

— Когда приехала?

— Сегодня, — она размазывает слезы по щекам. — Пошла на кафедру, охранник не пустил в верхней одежде. Оставила на подоконнике возле комнаты общественных организаций — там полно всяких курток — вернулась, а пальто нет….

— Тебя бы отшлепать.

Оля моргает и пристально смотрит на меня. Ужас! Ее дома ни разу не били. Бескорыстная любовь — дар, который получают от родителей все дети. Она уверена, что иначе они и не могут, ведь ее потребность в любви и заботе находит в их сердцах горячий отклик. Они считают, что милый ребенок заслуживает всего самого лучшего в жизни и ничего для этого не жалеют.

Нет, не ужасно, а заслуженно и полезно — говорит мой взгляд.

И подсознание подстрекает: «Всыпь ей, всыпь!»

— У меня были планы на этот вечер вместе с тобой.

— Какие планы?

— Если не найду что надеть, никаких….

Вечером Оля появляется экипированная для прогулки по городу. Она взволнована и, словно мальчишка, рвется в бой. Ее воодушевление заставляет меня улыбнуться.

— И что будем делать?

— Мы идем в кино вместе с моей группой!

Я не могу сдержать усмешку:

— Будешь меня демонстрировать?

В ответ Оля закрывает рот и тщетно пытается хмуриться. Я вижу, как в глубине ее глаз мелькают веселые искорки.

— Твое самомнение не знает пределов.

Подсознание пророчит: «Комиссар со товарищи кому-то сегодня накостыляют».

Встретились у кинотеатра, познакомились. Две-три девочки и много парней — обычная группа ДПА. У меня плохая память на лица. Не могу утверждать, что этот вот здоровяк, весьма дружелюбно протянувший мне лапу, Комиссар. Он заговорщески подмигнул, кивая на Олю:

— В последнее время никакого с ней сладу.

Никакого сладу? Вот это да! Кажется, намек на какие-то обстоятельства.

Оля мгновенно улавливает мое напряжение и снимает его:

— Это Саня — наш староста.

Она действительно заводила в компании — так метко и весело комментирует происходящее на экране, что слышится смех не только среди ее друзей. Я и сам смеюсь вместе с ними.

Потом шепнула:

— Это я тебе показала, какой я бываю, когда несерьезная. Но могу быть серьезной.

— В субботу такая возможность у тебя появится — мы гуляем на свадьбе.

— Ты представишь меня, как свою девушку?

— А разве ты не моя девушка?

— Если это правда, я счастлива! — Оля неистово прыгает в своем кресле и хлопает в ладоши. Можно подумать, ей двенадцать, а не семнадцать!

— Наша цель — угодить клиенту, — я возвращаю глаза экрану.

Студенческая свадьба — это нечто! Это квинтэссенция изобретательности. Например, Олег Головин из бывшей моей дофлотской группы организовал свою так. От входа в общежитие до его комнаты были развешены указатели: «Свадьба в комнате № 408. Всяк приходи со своим горючим». Жених встречал и потчевал гостей, невеста на кухне варила картошку в двухведерной кастрюле. Общага вся гудела неделю, пока ГК не завопила:

— Палундра, кончай это безобразие!

От имени студсовета я подарил им два билета в цирк-шапито:

— Не пора ли молодоженам в свадебное путешествие?

В субботу Света Аверина из нашей группы выходит замуж за Юрку Гарася, моего дофлотского однокашника, который защитился месяц назад. Денег в обрез — свадьба нужна. Сообразительный инженер предложил избраннице:

— Ты приглашаешь, кого хочешь видеть из моих друзей, я из твоих.

Юрка выбрал меня, Светка…. Всего за стол в ресторане отметить событие сели восемь человек, включая виновников торжества.

Гарась тост произнес:

— Немало лягушек перецелуешь прежде, чем встретишь царевну….

Я Оле жестом — прям про меня.

Она на ухо шепотком:

— Все бабники так говорят.

— Да ты чо?! Надо открыть Свете глаза.

Но вместо этого Оля берется открыть шампанское, а я гадаю — серьезную она сейчас роль играет или нет. Хлопок, рикошетом от потолка абордаж на столе — и все в майонезе. Роль несерьезная.

— Не виноватая я — пробка дурацкая.

На День Космонавтики Оля сказала, что у нас будет малыш. Стало быть, меня ждет участь отца. Предвкушение ожидаемое, но маломажорное. Короче, попадос!

Не бросился к ней сломя голову, словно путник к оазису в пустыне. И соответствующая мина на лице.

— Надо узаконить наши отношения. Как насчет свадьбы?

Наверное, не так эти дела творятся, да опыта маловато.

— Вместе по жизни до самой смерти? — спрашивает Оля.

Мне кажется, она разочарована. Я наблюдаю за ней, переваривая информацию и прислушиваясь к собственным ощущениям. После признания и моего непафосного предложения, Оля кажется потерянной, грустной и очень одинокой, но, возможно, все дело в ее положении, которое в народе называют «залетом». Мне хочется обнять ее, прижать к груди и как-то утешить.

— Вот теперь у меня есть предлог съездить к твоим родителям без приглашения.

— Боишься ударить в грязь лицом перед идеальным семейством?

— Можно сказать и так, — уклончиво отвечаю. — Но больше хочется взглянуть на тещу, чтобы знать, что меня ожидает к годам твоим этак…. Сколько ей?

В ближайший выходной мы покатили свататься в Розу.

Как только вошел в отчий дом избранницы, сразу понял, что «в таком кине я еще не снимался». «Монтана!» — как любил восклицать Олег Савичев. Высокие потолки просторных комнат, солидная мебель….

А на мне расклешенные не по моде штанцы, шитые общежитским умельцем, да свитерок. Что же Оля-то не настояла на пиджаке с галстуком? Подсознание ворчит: «Самому-то в напряг допетрить? Сваток!»

Что-то гнетет, но не пойму, в чем проблема. Или меня раздражает чужой достаток? Раньше такого не замечал за собой. Правда, еще и не сталкивался близко с людьми такого высокого социального уровня. Или это глубинные комплексы? Несоответствие, так сказать, сознания бытию…

Кто предупрежден, тот вооружен, гласит латинская поговорка. Ирина Ивановна была наряднее и даже выглядела красивей своей семнадцатилетней дочери. Но вот о цели моего визита Оля родителей не предупредила. Отец ее, говорила, в прошлом боксер. Подсознание тут же напророчило: «Лежать нам в нокауте».

Познакомились, руки помыли, сели за стол. Самая большая косточка с мясом в моей тарелке борща смотрится аппетитно. Сейчас, сейчас…. — предвкушаю я, но чертово подсознание провоцирует: «Сейчас или никогда».

Я поднимаюсь:

— Уважаемые Ирина Ивановна и Виктор Киприянович, прошу руки вашей дочери.

Кандидата в тести, будто пружиной выбросило из-за стола.

— Вы с ума сошли? Первый курс! Какая женитьба?!

Возможная теща:

— А вы ее любите?

Черт, облажался! Такую деталь упустил. И еще цветы кандидату в тещи.

Мысли путаются. Подсознание печально качает головой: «Что с тебя взять, плебей несчастный!». Сватовство явно не задалось. Мне хочется выйти вон. Кажется, и тесть не прочь был помочь — в смысле, вышвырнуть за порог. Но в руках у меня убийственный козырь — желание и сердце любимой дочери. Оля держится, она хмурится, но не плачет — на лице гамма чувств. И все же ощущаю ее молчаливую поддержку.

Долгие бессмысленные уговоры, упреки…. Родители — понять можно.

Наваливается смертельная усталость, и я хочу одного — поскорее уйти. Бросив косточке в борще прощальный взгляд, встаю:

— Простите, нам пора. Приглашение на свадьбу мы вам пришлем. Оля, поехали.

Родители смотрят на ее сборы с нескрываемым ужасом. Ирина Ивановна судорожно вздыхает.

— Лялька, ты хочешь сделать нам больно?

— Нет, мама, но я люблю Анатолия.

Я хмуро смотрю от порога и замечаю в глазах Киприяныча едва сдерживаемую ярость.

— Ты решила во всем нам перечить?

Не дождавшись ответа дочери, уходит в одну из комнат своей квартиры. Преодолевая искушение его утешить, Оля берет меня под руку.

— Мамуль, мы поехали.

Ирина Ивановна отчаянно пытается не разреветься. Щелкает замок открываемой двери — Олина мама всхлипывает, и дамбу прорывает. Слезы катятся по щекам, она лихорадочно пытается вытереть их рукавом. Машет на нас рукой и удаляется вслед за мужем. Разное воспитание, разные культуры. Разные поколения. Дай им Бог!

Дорогой в Челябинск Оля грустила. Потом попросила:

— Почитай мне стихи.

— Слушай; из последнего мною написанного.

Правильнее-то прочитанного из забытого Понькой в тумбочке сборника Пушкина.

— Взращенный в дикой простоте,

Любви не ведая страданий,

Я нравлюсь юной красоте

Бесстыдным бешенством желаний.

С невольным пламенем ланит

Украдкой нимфа молодая,

Сама себя не понимая,

На фавна иногда глядит….

Совершеннолетие моей избранницы отметили в ресторане «Кавказская кухня» — мы, мои друзья и ее однокашники. Конечно, Оля в ударе, и улыбка украшает ее изумительно очерченные губы. Мы танцуем медленный танец — руки ее на моей шее, мои на ее талии.

— Ты счастлив? Скажи, что чувствуешь.

— Если честно — тревогу. Привык все держать под контролем, а рядом с тобой даже себя теряю. Но политэкономия капитализма нас учит: «Если не можешь одолеть кого-то, присоединись к нему».

— Такое твое признание в любви? — она гладит меня по волосам и тяжко вздыхает. — Трудно понять, о чем ты думаешь. Всегда такой замкнутый, как островное государство. И я пугаюсь, потому что не знаю, какое настроение у тебя будет в следующую минуту. Это сбивает меня с толку, и хочется поставить фильтр между мозгами и языком.

Ресторан мне нравится. Деревянные стулья, льняные скатерти, и стены приятного глазу цвета. Из аппарата со светомузыкой «АББА» мягко воркует о недуге под названием «любовь». Она отражает наши эмоции — радостный покой после бурного сватовства. Все вполне романтично.

— Как насчет свадьбы здесь?

— Давай попробуем обсудить наше будущее, — Оля заглядывает мне в глаза и улыбается сладко. — Например, где будет жить наша семья?

— Снимем квартиру.

— На что?

— Две стипухи, и я устроюсь на работу.

— Свадьбу сыграем, как Света и Юра?

— У меня практически целы деньги от двух стройотрядов. Думаю, перед родственниками стыдно не будет за наше брачное торжество.

— Какой ты предусмотрительный! Завтра в ЗАГС?

— Встретимся там — с утра защищаю курсовой….

Подсознание ухмыляется: «Голубки-херувимы, ёшкин корень….»

В ЗАГС я безбожно опоздал. Забодался с преподом по курсовому, напрочь забыв обо всем на свете, и в результате — опоздал. К черту троллейбусы, такси не поймаешь — бегу, что есть духу, прямым маршрутом, боясь разминуться в переулках. Олю встречаю на полпути по дороге обратно. Так страшно злится, что гнев ее хоть пальцами трогай.

— Прости! Блин, курсовой!

Оля холодно щурится на меня. Ее глаза глядят пронзительно, даже грозно — пленных не брать! Я уменьшаюсь в их стальном блеске.

— Может, ты женишься на своем курсовом?

— На тебе, если простишь.

— А не прощу?

— Умру холостым.

Она хмурит брови и кусает губы, потом поворачивается в сторону ЗАГСа. И даже в нем все еще злится. Мы подаем заявление. Нам назначают дату бракосочетания — первого июня текущего года. Дело сделано: мы — жених и невеста.

— Все-таки я сердита на тебя.

— Хочешь мороженого?

В кафе:

— Смотри, как уютненько. Давай здесь сыграем свадьбу.

— Давай.

Приехала Ирина Ивановна на разведку — мол, как тут у вас? На меня посмотрела, как на знакомого — общается исключительно с дочерью. Я вежливо растягиваю губы в улыбку. Они что-то обсуждают. Мама говорит горячо, с напором. Оля взволнованно слушает, кивает, качает головой и морщится. Вот она прикусила губу и поглаживает пальцами свою ладонь, словно желая успокоиться. Еще один кивок, и она бросает на меня взгляд, дарит бледную улыбку.

Мы гуляем по парку. День не воскресный, народу мало. Мягкая, мелодичная классическая музыка плывет из динамиков. Голос женщины страстно поет, вкладывая в песню свою душу. Просто дух захватывает. Ирина Ивановна мне улыбается.

— Какая будет у вас фамилия?

О господи! У вас… Магическая комбинация, маленькое, всемогущее местоимение, которое скрепляет союз. Я улыбаюсь будущей теще искренне, всей душой, от уха до уха.

Дальше пошло все как по маслу. С Ириной Ивановной мы набрасываем план необходимых мероприятий и покупок к свадьбе. Пошли в кафе, так понравившееся Оле, и арендовали его. Меню обсудили.

В какой-то момент мы остаемся вдвоем.

— Скажи, Анатолий, это у вас серьезно… с Лялькой… или по случаю?

— Вы мне не доверяете?

— Доверяю полностью твоей порядочности.… Но, прости, ты не выглядишь счастливым женихом. И на Ляльку смотришь… ну, как-то не так, как должен смотреть влюбленный парень на свою невесту.

— Счастье мы собираемся строить вместе.

— Прости, не понимаю. Как так можно? А если не слюбитесь?

Я обескуражен ее отношением ко мне и моему участию в судьбе ее дочери. Да, я не очень-то разговорчив, но никого не гружу своими проблемами. То, что мы вдруг становимся родственниками, не моя воля — судьбы решение.

Появляется Оля, и Ирина Ивановна завершает диалог:

— Возможно, я заблуждаюсь на твой счет. Дай то Бог!

Мое подсознание глаголет нудно: «Ты им нужен в семью, как мотоциклу педали велосипеда». «А мы построим свою и будем дружить, если получится». Подсознание ворчит: «Только не делай вид, что не замечаешь, как избалована твоя невеста». «А кто тебе сказал, что я всю жизнь буду получать 63 р.?» «Прежде, чем высоко летать, надо по земле научиться ползать», — усмехается подсознание. «Что тебя так развеселило?» «Твое умение наживать врагов».

На следующий день мы едем в салон новобрачных. Мы — это мы с Понькой, Оля с подружкой и Ирина Ивановна с сестрой, у которой остановилась в Челябинске. Невесте платье выбираем, жениху костюм. Примеряю один, второй — все не то. Дамы в восторге, лишь Серый знает, почему я их отвергаю — брюки в «дудочку» для меня не приемлемы. И он помогает мне выпутаться из ситуации — то цвет критикует, то фасон….

Кажется, моя привередливость начинает раздражать безтрехнедель тещу. Да и я завожусь от коллективного дамского желания сделать из меня свадебное чучело. Именно таким буду выглядеть в брючках а-ля-Шурик — необъятных в поясе, длиной до щиколоток и неприлично узких в этих местах.

— Нет! — ору я на Поньку, который сует мне очередную двойку. Я сердито смотрю на шедевр элитного ширпотреба, и, не будь он неодушевленным предметом, уверен, съежился бы от ужаса под моим яростным взглядом. Все присутствующие оглядываются на меня. Оля хватает под руку плохо воспитанного кавалера:

— Что с тобой?

И подсознание вторит: «Ты орешь как медведь, которому в задницу впилась колючка». Его игноряю, отвечаю Оле:

— Хочу заказать костюм в ателье. Ты не против?

— А эти-то чем тебе не по нраву? Ты еще не все перемерил.

— Пожалуйста, — с ледяным спокойствием говорю, — не дави на меня.

Чувствую непомерную тяжесть обрушившейся реальности. Еще никогда мне не хотелось так остро, как сейчас, сбежать в какое-нибудь тихое место, где мог бы наедине с собой приучить себя к мысли, что я не один теперь, что обо мне будут проявлять заботу свою жена и… теща. Я содрогаюсь — ведь это на всю оставшуюся жизнь! Привыкну ли когда-нибудь, что кто-то лучше меня знает, как мне вести себя и во что одеваться?

С тяжелым сердцем освобождаю локоть из ее руки.

— Пойду, покурю.

Выхожу из салона, зная, что назад не войду — пропуск у Оли.

Она тем же вечером:

— Мама права — тебя укрощать еще и укрощать.

— Меня? Укрощать? — фыркнул я. — Время терять.

— И ты прав, — согласилась невеста. — Но давай договоримся: явишься в ЗАГС в джинсах и свитере, свадьбы не будет.

— Об этом и я: ты ведь за меня замуж выходишь, значит, должна мне верить и не опекать. Это душит. Я никогда не добьюсь ничего в жизни, если ты будешь все время вмешиваться. Мне нужна определенная свобода поступков и мыслей. Ведь я не вмешиваюсь в твои дела.

Она серьезно выслушала меня.

— Я хочу, чтобы нам было вместе хорошо.

— Знаю и понимаю. Но если мы надеемся на долгое совместное счастливое будущее, то мы должны доверять друг другу и доверять нашим вкусам. Пусть твоим мнением я не прав, но дай мне возможность понять самому это и исправить ошибку — не будь наседкой. Ведь с одинаковой вероятностью можешь быть неправа и ты. Научись терпению.

Подсознание во время диалога корчит самые зверские рожи и кажет языки: «Я не подстрекатель, но вы не подеретесь».

Помотавшись по городу в поисках пошивочного ателье, в магазине одежды «Руслан и Людмила» покупаю белоснежную гипюровую рубашку — ну, ту, что в дырочках, как решето. Отдаю в мастерскую приталить и укоротить рукава. Приталили, а рукава откромсали, как штанцы петуху. Никакой возможности переделать. Я не скандалю, но настроение падает ниже плинтуса — что они могут сотворить с костюмом?

На помощь пришел Сергей Иванов — привез в ателье экстра-класс: уж он-то знает адреса! Выбрали ткань — название не скажу, но цвет глаз ласкает: что-то среднее между густо голубым и бледно синим, как волна черноморская в ясный день.

Закройщик — вылитый Паниковский, но с фамилией Бендит, предлагает фасоны пиджаков. Я ему — ворот шалевый, остальное, как сумеешь, а вот с брюками поколдуй — клеш от бедра 3,5 см. и скос на каблук 1,5 см. Как разрешил морякам дорогой наш генсек Леонид Ильич.

Под цвет костюма подобрали галстук. Посмотрим, откажется ли от свадьбы Оля, когда увидит жениха в шикарных импортных корочках на высокой платформе, с булавкой для галстука и запонками из горного хрусталя. Блин, вот запонки никто не увидит — коротки рукава гипюровой кольчужки!

Представляю изумление суженой от моего небесного вида, и лицо чуть не трескается пополам от самодовольной улыбки. Даже подсознание одобрительно кивает: «Ну, кры-са-вец! Лови момент!» Но еще надо поймать момент — кольца обручальные приобрести.

В сквере сижу у кинотеатра Пушкина — через дорогу ювелирный магазин «Алмаз». Сегодня мы были там — примерили с Олей шаблоны колечек на пальцы, чтобы размеры определить. Завтра привезут золотые. Это бывает раз в неделю, поэтому очередь в магазин желающие браковаться и прочие, до золота охочие, занимают с вечера. Вот как я. Друзья предлагали организовать сменное дежурство — по два-три часа на брата, а я им сказал: «Идите к черту! Свои семь кругов ада пройду сам».

Зеленая травка и цветы на клумбах создают сельскую идиллию. Неторопливый ветерок мягко шелестит позолоченной вечерним солнцем листвой. Все мило и навевает покой, пахнет цветущей сиренью. Представил, как лежу на траве и гляжу в чистое голубое весеннее небо. Мысль настолько соблазнительная, что мне почему-то взгрустнулось по дому. Там, кстати, не было никаких эксцессов по поводу свадьбы-женитьбы — «знать, время пришло»; и избранницы — «тебе жить».

Время движется к полуночи. Появляется Иванов:

— Дед, я не могу тебя оставить ночью с такими деньжищами одного.

Серега — мой друг, мой свидетель на свадьбе. Его подружка с автотракторного факультета будет свидетельницей Оли — мы так сговорились. По велению сердца ли, под давлением оценок Иванов решил после сессии перевестись на АТ.

— Серый, с музыкой разобрался?

— Вокально-инструментальный ансамбль с ПС факультета, талантливые парни и гожий репертуар. Ну, а как ты справляешься?

Это он наверняка о свадьбе — интересуют общие впечатления.

— Как с курсовым: смотришь — страшно, взялся — поехало. Правда, не всегда здорово — вчера Оля отругала за конфеты. Но друзья выручают. Борька Газизов привез из «почтового ящика» два короба отличного вина. Жежель уступил свою комнату на втором этаже. Автомобильный картеж обещает тесть — он на Коркинской шахте какая-то шишка. Коробка коньяка, два ящика водки — упиться, не встать.

— Гулять, так гулять! Знай наших! — кивает Иван.

К открытию магазина должна приехать Оля. Но они появляются с Кмитецем, ни свет, ни заря — еще и троллейбусы не ходили. Смотрю на нее — она потрясающа, она очень красива, моя невеста. А еще понимаю, что обручальные кольца ценой бессонной ночи это не последняя трудность в нашей жизни — нам еще вместе предстоит одолеть гору конфликтов. Как вот с конфетами — купил не ее любимые. Кабы знать! Но не сомневаюсь, что мы их осилим, и впереди у нас долгая счастливая супружеская жизнь.

— Подумать только! А если бы на твоем платье в тот танцевальный вечер вдруг оказались карманы….

Оля поворачивается ко мне, бестолковому, и пытается убрать с лица веселое удивление. Не получается:

— Господи, ты так ничего и не понял! Святая наивность, а еще — председатель!

Этакий призрачный намек на то, что меня закадрили. Да теперь-то что — мы скоро станем родителями, а еще раньше мужем и женой. Я человек доброжелательный, придираться по пустякам точно ни не буду. Правда, подлости и предательства не прощу — здесь я тверд как скала.

— Ты меня осуждаешь? — у нее веселый настрой, и уже уверилась, что она — главный человек в моей жизни. И здесь без сомнений: кто же еще? — Так знай же, любимый: женщина с одним прощается, с другим встречается, следующего присматривает.

Да ерунда все это, ей Богу! Покупаем кольца. Последняя проблема — жилье.

Вопрос о проживании постоянно читался в глазах Оли. Я тянул, тянул…. Оказалось, не зря. Когда-то я выручил с этой комнатой Олега, теперь он меня.

— Все, что там есть — ваше, подарок на свадьбу… так сказать.

Подарила нам чета Жежелей холодильник, кровать широкую и линолеум на полу.

Хотели вместе приборку сделать, так Оле понадобились мамины советы — по интерьеру и прочая, прочая…. Ирина Ивановна приехала вечером перед свадьбой.

Я было в двери им помогать — на пороге друзья:

— Ты без мальчишника хочешь улизнуть из нашего братства? Такое, приятель, не прокатит. Что? Оля ждет? Оле сейчас все объясним.

Понька пошел объяснять, остальные за стол и… пир коромыслом.

Выпили, погалдели и начали петь — не зря же Зязев гитару принес.

— Там, где клен шумит над речной волной,

Говорили мы о любви с тобой….

Когда утомленные генуборкой Оля с мамой выходят на крыльцо общежития, мы пьяной толпой вываливаемся на балкон и орем:

— Жанитьба хужей кабалы!

От ей отвернемся мы смело.

Не нада жаниться, орлы! Хо-хэй!

Ведь бабы последнее дело….!

Ирина Ивановна кивает на шалман и тоном страдающей от интриг императрицы:

— Все ясно. Не зря раньше подбирались пары из своего круга, своей песочницы. Может, одумаешься, Лялька, пока не поздно?

Лялька не отвечает. Может, и одумалась бы, но Рубикон перейден и поздно теперь боржоми пить.

Утром мне было не до песен. Но нет дрожи в коленях, и голос не сел, не хрипит — голос мой готов сказать «да». Тем не менее, парни находят во мне бледность лица и укладывают на кровать — интенсивно идет подготовка к баталии под названием «Выкуп невесты». Подтягиваются родственники в общежитие. Сват Колька Евдокимов приехал….

Жизнь все-таки удивительная штука. Порой ухахатывается над нами так, что и самому не грех рассмеяться. Я не верю в то, что кирпич обязательно упадет подлецу на голову, но верю в то, что судьба в какой-то момент захочет ухмыльнуться, похулиганить и поведет себя как трудный подросток. Когда Колька демобилизовался и нашел меня в общежитии, я сразу ему дал понять — дружба наша закончилась, и к хулиганству возврата не будет. Даже на свадьбу к нему не поехал, а он:

— Брат, мне непременно быть надо свидетелем.

— Припозднился, — говорю, — занята роль.

— Выручай, иначе мне кранты — еле-еле жену уговорил под марку свидетеля к тебе на свадьбу.

— Да у нас тут тоже не с бухты-барахты. Свидетельница, — киваю на Иванова, — его подруга, почти невеста.

Коля посмотрела на меня так, будто я его последнюю котлету сожрал, и к Сереге.

Я на подушку, глаза закрываю.

Входит бездвухчасов тесть.

Понька, репетируя роль тамады, на меня кивает:

— Вчера накирялся, никак в чувство привести не можем.

К присутствующим:

— Парни, кто жениха на сегодня подменит?

Кондратий приобнимает моего тестя и отнимает дар речи.

Старшая сестра моя Людмила, выполняющая роль посредника, щекочет мне пятку:

— Вставай, женишок, невеста одета. Красивей еще свет не видел.

Я поднимаюсь, здороваюсь с тестем, облачаюсь в свадебные доспехи. Виктор Киприянович, прижимая ладонь к груди в области сердечной мышцы, сползает на стул без комментариев. Но Понедельник не дает ему расслабиться — заряжает за букетом для невесты: хоть, мол, вы папа, но на машине.

Наконец, у противоборствующих сторон все готово, и Людмила дает отмашку — на штурм, буржуины! Олю на церемонию выкупа переселили к подругам на третий этаж — подальше от комендантской и ее обитателя, опасаясь возможных провокаций.

Сражение начинается на дальних подступах — девчонки требуют, на каждый мой шаг новое ласковое слово для любимой. Парни хором орут, заглушая меня:

— Ласточка, рыбонька, огуречик…!

Такое девчонкам не нравится — спорят, придираются, выстраиваются в цепь, не пускают. Меня поднимают, как знамя полка, и, очертя голову, идут на таран. У защитниц невесты припасены на шпаргалках куча загадок, приколов, веселых шарад — они не согласны на скорую сдачу. Но толпа ребят сминает их, теснит от двери — свалка, почти потасовка. Свидетельница, как лайка в медведя, вцепилась зубами в грудину свидетеля. Впрочем, его алую ленту вижу на свате — дотошный, малый….

— Целуй их, братва! — Зязев орет, и девчонки сдаются — отступают, повизгивая, вглубь коридора.

Наконец, я в комнате, перед невестой. Действительно, в подвенечном платье Оля смотрится просто божественно. Мне даже не верится — она ли это? моя ли свадьба с этой принцессой? Хочется пасть на колени, вручая букет. Тянусь поцеловать, а мне запрещают:

— Нельзя! Нельзя! Сначала в ЗАГС!

Идем к машинам. Перед общежитием нас провожает толпа народа. Огромная, как демонстрация! Приятно, черт возьми! Но мне не до них — я любуюсь своей избранницей, и налюбоваться никак не могу. Хочу сказать: «Милая, никогда не снимай это белое платье, и никогда не угаснет огонь восторга в моих глазах».

Колька садится рядом с водителем — на лицах невесты и свидетельницы недоумение. Пожимаю плечами — мол, сами сменились, меня не спросили.

В ЗАГСе все, как и надо — торжественно, чинно, отлажено. Мы расписываемся, свидетели тоже. Целуемся, наконец, под Мендельсона. Пьем шампанское. Едем кататься, возлагаем цветы — бетонному Ленину и Скорбящим Матерям.

На пороге кафе нас встречают мои родители с караваем — кто больше цапнет, тот и хозяином в доме. Цапнула Оля — я не против.

Все традиции соблюдены. Садимся, пируем — ВИА играет, Понька тамадит, гости виновников торжества поздравляют и заставляют нас с Олей плясать — «вальс», «цыганочку», «яблочко» и… твою же мать! Сколько можно — пляшите сами: не в цирк-шапито пришли, и мы вам не артисты!

Тесть задвинул продвинутый тост — что, мол, должны мы по жизни стать друзьями, любовниками и…. Отец мой морщится — так ненавистно ему слово «любовник».

Предложили мне сказать — маху дал. Вместо «спасибо дорогим гостям, что удостоили…» благодарю родителей за прекрасную жену. Тестя от моей благодарности снова корежит. Кто-то подсказывает: «До брачной ночи такое не говорят». А ведь верно, блин!

Из застольных бесед новых родственников.

— Ну и ладно — что родили, то и выросло. И мне почему-то совсем не стыдно.

— Нужно чаще вспоминать себя в молодости, и тогда поступки наших детей не покажутся такими ужасными, а поведение — безрассудным.

— Стоит прислушиваться к умным людям! В этом и заключается зрелость ума.

— Важно, чтобы молодые сразу поняли, что при отсутствии компромисса ни за что не построишь счастливую семью.

— Есть непреложная истина — если ты хочешь что-то получить, нужно сначала что-то отдать.

— И еще одно условие счастья — дети должны жить отдельно от родителей.

— Можно и вместе. Просто надо научиться терпеть. Сложно зятя любить — за что, объясните? Ведь просто так любят только своих детей и кровных родственников!

— Нынешняя молодежь не очень-то терпелива.

— Главное, чтобы знали — очищенная и сваренная картошка гораздо вкусней сырой.

— Я понимаю любовь так: любовь — это забота о близком человеке. Любовь — это внимание. Любовь — это желание доставить любимому радость и удовольствие. Даже в ущерб своим интересам. Любовь — это чувство долга, а не вздохи на скамейке и не прогулки при луне.

— Кроме любви, есть еще организация жизни. Ведь и в раю бывают дождливые дни.

— Неплохо бы сразу выяснить — кто в доме играет первую скрипку. Женщина всегда тоньше, чувствительней и логичней мужчины. И никто меня в этом не переубедит. И еще — женщина выносливей, жизнеспособней и сильней.

— Может быть, вам не повезло с мужем?

— Почти у всех сильных и значимых женщин вполне заурядные мужья. И ровно наоборот. Не замечали?

— Чтобы не ныть и не жаловаться на жизнь надо поменьше жалеть мужиков и поменьше брать на себя.

— А кто тогда нас пожалеет, как не самые близкие нам люди?

— Очень разные бывают на свете люди! Кому-то надо одно, а кому-то обратное. И это не значит вовсе, что кто-то плох, а кто-то хорош. Просто надо это понять. А если понять не получается, то тогда просто принять. И все встанет на свои места. Все очень просто!

— Как отрадно, когда у людей человеческие лица, действия и поступки. Как-то на душе становится легче и светлее. Проще жить.

— Что поделаешь, каждому — свое!

И дальше в таком же духе, в таком разрезе, как говорил великий Райкин.

Из всего факультетского начальства приглашением удостоили только декана — он не пришел, а явился Маркин. Стал ко мне приставать — выпей да выпей со мною (с ним, то есть) водки. Выпил, чтоб отвязался. Оля надулась и попросила Кмитеца ее похитить. Только кликнули клич «Невесту украли!», тут же ведет ее из подсобных комнат самозваный свидетель. Потом появляется бедный и бледный Кмитец с отпечатком подошвы на пиджаке. Еще повезло — Колька мог бы так и в лицо. Вскоре он совсем напился, и старший брат его (мой зять) стал уговаривать меня проводить его в общагу проспаться. Это как — бросив на свадьбе молодую жену? Ну и ну!

Но роль свадебного буяна досталась-таки не ему. Из общаги притопал обескураженный интеллектом бывший морпех Юра Марченко с поздравлениями молодоженам. Бдительные друзья перехватили его у порога — поили, поили…. потом на себе утащили в общагу…. Свадьба без драки оказалась.

Торжество покатилось к финалу.

Нормальные гости уходят нормально — благодарят, поздравляют. Говорят — все чудесно, стол замечательный, жених, как и надо, невеста красавица. Мы им киваем — Оля жмется ко мне, я ее нежно обнимаю.

Даже Ирина Ивановна довольна:

— Толя за Лялькой как за уточкой селезень….

И я ею — хоть статусом теща, но иногда объективна. С тестем сложнее.

Кто-то уходил по-английски. Но и мы не последними.

Наконец-то вдвоем в своей комнатке — чистенькой и уютной, только маленькой! — просто домик дядюшки Тыквы.

— Как тебе свадьба? Веселей поминок?

— Слава Богу! Нам еще завтра день отстоять.

Назавтра в комнате моей накрыли стол для других гостей — однокашников наших с Олей. Все веселятся, швыряют в нас мелочью, а нам с Олей задали работу — она, сидя на моем плече, снимает с потолка приклеенные купюры. Потом подметаем пол.

Нарезки, два таза салатов, ящик водки улетают мигом. Мы пересчитываем «дары волхвов», добавляем и посылаем за «горючим», хлебом, вареной колбасой. Всем шалманом идем на природу. Искупались в карьере, развели костер.

Признаться, мы с Олей уже устали быть в центре внимания — принимать поздравления, уваживать причуды гостей. Дальше плыли по течению — нам было почти все равно: просто надо было пережить это событие и все.

Лялька озябла в легком платье. У меня разболелась голова, и язык заплетается, хотя практически спиртного в рот не брал — так, чуть-чуть, чисто символически. Однокашники отрываются вовсю, и мы начинаем их потихонечку ненавидеть: у нас дал отмашку медовый месяц, а эти все пьют да галдят. Сколько можно! Когда это кончится? Нам еще предстоит на Розе День Третий, а потом в Увелке Четвертый. Так запланировали, но теперь боимся — осилим ли? Кабы не сессия, удрали бы в свадебное путешествие.

Господи, помилуй мя грешного! Ведь впереди сплошной позитив — потрясающая жена, замечательные родители, вполне разумная теща и вменяемый тесть, учеба, жизнь в общежитии среди друзей. Мы молоды и здоровы. Сколько еще будет прекрасного и необыкновенного, если переживем эти суровые дни. Хотя подсознание утверждает обратное: «Четыре дня праздника и все — дальше сплошное «устройство» жизни. Суровая проза. Разум и логика без романтики. Короче — неистребимый день сурка».

Почему так хреново-тоскливо на собственной свадьбе? Почему? Может, я просто разучился радоваться жизни? Или устал? Потерял себя? Жить перестал — начал служить мужем в семье? Ведь когда человек служит, он непременно пригибается. И веру теряет в себя, и уверенность. Или мои проблемы серьезней? И мне нужен совет по душевному устройству? Ау, подсознание, напилось что ли? Или все проще простого? Сердце — вещун: глубоко сидит, далеко глядит….

Свадьба принцессы и свинопаса переезжает в Розу — День Третий.

Может, зря я так? Нормальные люди — теща приветлива, тесть папой не смотрит, но старается быть объективным. Как говорится, стерпится-слюбится.

Оля доложила о дне вчерашнем и спать. Я прикорнул на диване в зале.

Чуткие родители не стали нас беспокоить застольем — поняли, как мы устали.

Вечером позвонили в Увелку — пообещались приехать как-нибудь после сессии.

3
1

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Растяпа. Лялька предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я