Псы Америки. Фонд Правосудия

Анатолий Агарков, 2023

Субъективные ответы на злободневные вопросы:– Украина: кто, как и когда сделал её такой?– европейские ценности: душа или тело?– судьба гегемона: полный крах или задворки истории?– третья мировая: уже идет или вот-вот?Новости завтрашнего дня.

Уже слетелись к полю вороны,

чтоб завтра павших рвать подряд,

и «С нами Бог!» — по обе стороны

в обоих станах говорят.

/И. Губерман/

1

Оля предложила Сане:

— Тетя Нина спит в бабушкиной спальне, мы с Кристей на диване в горнице уляжемся. А тебе постелю на полу в кухне. Ты не обидишься? Я приду ночью…

— Нет, милая, не придешь — постесняешься. Ночевать я поеду к брату. Он здесь неподалеку, на Спиркиной заимке живет.

— Главврач красногорской больницы Глеб Викторович — твой брат? — удивилась Оля.

— Старший. Умный. Образованный. Я перед отъездом не смог попрощаться с ним, а надо было поговорить. Так уж сейчас заодно… У него и банька есть.

Короче, уехал.

Глеб увидел, обнял, воскликнул:

— Брат, так рад тебя видеть! С ночевкой? Я сейчас баньку подтоплю…

В предбаннике Глеб с Александром, оба Викторовичи, пили чай с коньяком.

— Ну что, Украина совсем с ума сошла или наполовину? Расскажи о своих подвигах в Незалежной.

— Война там идет — жестокая и странная. Хотя, можно войной происходящее не называть — взять у Путина термин «специальная военная операция». Но ненавидят они нас люто. Ненавидят все русское. И день ото дня круче…

— Ты уже второй раз мотаешься в Донбасс. Что-нибудь поменялось за это время?

— Тогда ещё не было СВО, тогда ещё нас боялись.

— А теперь?

— Ненавидят.

— Все украинцы?

— Кастрюлеголовые все. И Америку тогда так не поминали — больше в Европу рвались. А теперь превозносят Штаты, как верховное Божество — и молятся, и готовы на любые жертвы, чтобы прадедушке Байдену угодить…

И ещё Саня поведал брату:

— Раньше на Украине другие были герои, а теперь почитаются исключительно прислужники Гитлера. Памятники им ставят…

Старший брат покивал головой:

— Может быть, память кончилась, оборвалась связь времен, что-то заклинило в головах, раз вместо шляп кастрюли стали носить. Раньше хохлы верили Советской власти — теперь стали свидомыми, забыв прошлое. Нового человека Украины будут звать хомо амнезикус…

Глеб умел говорить умные вещи.

После бани застолье в семейном кругу.

Саня похвастал наградой от самого министра Госбезопасности ДНР.

Глеб потребовал:

— Покажи.

Шурик, прежде чем отдать в руки брата АПБ, разрядил его. И предусмотрительно сделал — вскоре уже с пистолетом играл пятилетний Аркадий Глебыч.

— У меня теперь есть дочь, — похвастался младший брат старшему. — Три годика ей. Завтра мы всей семьей едем подавать заявление в ЗАГС.

— На Украине нашел?

— Да почти что. Но живут они сейчас здесь — у тебя в соседях, на Спиркиной Заимке. Знаешь библиотекаршу «Данко» Нину Николаевну?

— Конечно.

— А её племянницу Ольгу? А её двоюродную внучку Кристину? Теперь будешь знать — скоро они станут родней.

— Где осядете? — спросила жена Глеба Татьяна, пронзая деверя беспощадным взглядом: допрыгался, мол, жеребец.

— Хочу домик купить в Хомутинино. Но не в самой деревне, а на озере Подборном, в пансионате. Как-то был однажды, понравилось — теперь мечтаю осесть. Завтра семью повезу на смотрины. Женское слово всегда последнее в таких делах…

— Деньги-то есть? — это Глеб.

— Найду.

— Профессию не думаешь менять?

— Пока нравится. И ещё — отгуляю, обзаведусь жильем, семью оставлю дома, а сам на Донбасс рвану. Заболел я им — понимаешь?

Говорил Саня искренне и убежденно — никто не посмел спорить.

А потом уже Глебу наедине перед сном поведал истинные мотивы.

— Понимаешь, брат, первые лица ДНР меня знают, мне доверяют — я у них на хорошем счету. Там не только война, боль и кровь, там заново создается новая республика Малороссия. В Донбассе сейчас легко и просто можно сделать головокружительную карьеру — из кабины «камаза» в кабинет министра.

Брат со вздохом:

— Вот было бы у тебя образование, тогда да… А так… Пустые надежды и хлопоты.

— Ну, не скажи…

Молча докуривали, думая о своем…

На следующий день Готовцев с Олей и Кристиной поехали в Увельский ЗАГС утверждать свой союз.

Ольга дорогой скорей переживала, чем радовалась. В каком-то смысле это трагедия — наспех созданная семья с Колькой-хохлом так и не сложилась в крепкий союз двух сердец. Готовцев, конечно, не такой красивый, но колоритный и в доску свой — понятный, ручной, влюбленный… Баранку крутит как пацан. Надо бы ему посерьезнее дело найти.

Но куда Саню можно пристроить? Простым рабочим не пойдет — начальство не любит. Свободный труд фермера требует сноровки и многолетней привычки — таковых нет. После службы, как сел за баранку, так и крутит, ничего иного не зная. Правда, машину себе приобрел крутую. И сбережения есть (?) — хохлу, наводчику на Турчинова, глазом не моргнув, отстегнул миллион.

Впрочем, чего о деньгах печалиться — привезли из Донбасса их целый сундук. Правда, инвалюта, но уж как-нибудь справятся…

Главное — Кристина к нему потянулась. Мало маминых знаний, она Сашу пытает — как трава растет, как машина ездит, как солнце по небу ходит, отчего мир устроен так, а не иначе… Готовцев охотно отвечает, и речь его интересна, умна, иронична — ей, библиотекарю с высшим образованием, так не сказать…

Кроме того, Саня умеет играть на гитаре и красиво певуч. Обещал мелкую обучить…

Тете своей про избранника нового так говорила:

— Тихий, кроткий, добрый и ласковый…

— Ну-ну, поглядим, — сомневалась Нина Николаевна, имевшая о шоферах иное мнение.

А Ольга, мечтая об обещанном Саней доме, думала — так должно быть, и это счастье, когда есть свой дом и родной круг в нем. Теперь вот богатство привалило — как будто не жить, а на праздник её пригласил Готовцев.

С такими деньжищами можно и не работать — обратить лишь валюту в рубли. Но как Саша поступит? Ему, похоже, фура «камаз» дороже дворца. Дом для семьи покупает, а сам опять на дорогу поглядывает. Нет, даже на фронт, в Донбасс! Авантюрист, ейбо!

Но новый брак — не только новая жизнь, это ещё наказ: будь счастлива в нем! А как ей быть, если Саша нигде кроме школы не учился и сам из простых людей, а она интеллигентка не первого поколения с высшим образованием — мезальянс получается. С этим тоже ужиться надо…

Впрочем, у кандидата в мужья замечательные способности решать любые жизненные проблемы. Может даже когда-нибудь она будет гордиться своим новым супругом. Простоватые парни — они настырные…

М-да… это богатство. Надо ещё дать ума, как им распорядиться. Можно претендовать на царство, а можно и за решеткой очутиться.

Для регистрации брака в ЗАГСе нужен мужчине костюм и галстук. Оля хотела видеть на Саше брюки в стрелочку, фрак и бабочку. Зашли в магазин. Выбрали — все не то! Саша глянул на себя в зеркало — и ужаснулся!

— Выбирай сам! — опустила руки невеста, наряженная в клубное концертное платье.

Впрочем, на такой фигурке, как у неё — и сарафан бы смотрелся.

Готовцев выбрал — спортивного фасона брюки со штрипками и в обтяжку, корочки на венских каблуках и белую шелковую рубаху с голубым бантом в придачу.

Когда покрутился перед зеркалом, продавщицы ахнули — мечта, не мужчина! Это они ему бант повязали — в подарок на свадьбу. Так восхищались, так любовались, отталкивали друг друга, чтобы поправить на нем что-нибудь, что Оля приревновала и насупилась. А мелкая скакала и в ладоши хлопала — но это от настроения…

Главной интригой визита в ЗАГС была мысль — распишут их сразу или назначат положенный срок?

И вот они в кабинете служебном.

Готовцев принялся убеждать начальственного вида даму — он воюет в Донбассе (предъявил копию договора с Донецким Военкоматом), его отпустили всего на семь дней, три из которых он был в пути. Остался один на регистрацию со свадебным торжеством и три на обратную дорогу.

— Что же вы в Донецке не расписались?

— Так невеста-то здесь живет. Она из беженцев, и мы имеем право на исключение из существующих правил.

Оля смотрела на перепалку с печалью и легким ужасом.

Наглость или настырность — кто кого?

Тем не менее, брак их зарегистрировали. Мелкую вписали в паспорт нового папаши, как Готовцеву Кристину Александровну, 2020 года рождения.

Из ЗАГСа пошли в столовую угощать случайных свидетелей, о которых позаботилась Нина Николаевна, позвонив из Красноселки в Увельскую ЦБС.

По дороге зашли в универмаг и купили Кристине нарядную куклу. Об убранстве самой девочки на столь торжественный случай почему-то забыли — и мама, и новоявленный отец.

Но мелкая не впала в неистовство по этому поводу, а была рада тому, что есть. Вела себя соответственно случаю — была тиха и послушна, говорила мало, изображая умную девочку…

Ну, невозможно представить!

Эти дела сделали до обеда. Перекусив со свидетелями, поехали в Хомутинино. Точнее в пансионат «Лесное озеро». Озеро называлось Подборным.

Здесь, среди вековых сосен живописно (не в уличный ряд!) стояли несколько двухэтажных коттеджей, облицованных серым гранитом. В одном из них Готовцев однажды ночевал, и зародилась мечта — приобрести.

Но ситуация оказалась несколько сложнее, чем авантюра в ЗАГСе.

Распорядитель пансионата не был владельцем, а всего лишь съемщиком этой недвижимости. «Лесное озеро» давно уже безуспешно продается её хозяином, а пока сдается в наем на сезон.

Выбора иного не оставалось, как звонить владельцу и просить продать один двухэтажный дом. Кстати, без отопления — потому как строился для летнего отдыха.

Законный владелец пансионата был необычайно контактен, что тут же доказал по телефону.

— Частями не продается, а хотите снимать — обращайтесь к нынешнему распорядителю. Впрочем, одна зацепка есть. Строился пансионат в советское время челябинским предприятием «ТЭЦ — 2». При приватизации его директор приобрел в свою собственность один из домов. Понравилось мужику, и он аккуратно каждый сезон проводил здесь лето. Но вот последние пять лет что-то не появляется. Стоит его коттедж и ветшает, сиротствуя. Думаю, бывший директор умер, а наследникам даром не нужен дом на отшибе. Мне тоже — весь пансионат хочу продать. А вы обратитесь к наследникам — может, они вам его уступят…

Такая интрига.

Информация была очень важна и обнадеживала на успех.

Пока Оля с Кристиной гуляли по полупустому пансионату и мочили ноги с мостика в воде лечебного озера, Готовцев достал клавиатуру и открыл инет в поисках последнего директора «ТЭЦ — 2» советских времен.

Яндекс — добрый помощник.

Скоро Александр Викторович разыскал в «ОК» страницу дочери и наследницы почившего в бозе гендиректора электростанции. Отправил письмо с желанием встретиться и свой телефон.

Позвони она в то время, когда они были на пути в Красноселку, Саня наверняка уговорил Олю рвануть в Челябинск покупать дом в пансионате, бросив другие дела. Но в жизни всё развивается куда неспешнее, чем читается в книги.

Этим вечером в ДК «Данко» Ольга с Ниной Николаевной решили организовать свадебное торжество. Деньги дал Саня — а что ещё нужно клубным работникам?

Разом все поднялись, организовались, даже открытки купили и подписали приглашения почетным гостям — например, Глебу и Тане.

Ну, свадьба не свадьба, а повод для вечеринки, конечно, был. И деньги, чтобы столы накрыть. И артисты, чтобы вечер сделать нескучным — клубники же. Они же и гости.

Над затеей трудилась Нина Николаевна. А все остальные помогали — сдвигали столы в банкетном зале, расставляли стулья, носили снедь из магазина, готовили из неё блюда, накрывали…

Несли цветы из своих садов — украшали окна и танцевальный зал.

Однако, те, кто постарше, Нине Николаевне выговаривали — а не легкомысленно ли молодые поступают: женятся, ничего не имея? Ни жилья, ни имущества, ни работы… Более того, они знают-то друг друга всего месяца два — не больше. Не гуляли, не целовались на скамейке — сразу в постель, а потом ЗАГС…

— Все война проклятущая, — отвечала тетя невесты. — Закрутила, завертела, Любу убила… Отказать им не было сил.

Наконец, приехали новобрачные.

Все готовы, всё накрыто. Тут и Глеб при жене и галстуке — поздравляют.

Готовцев, не сказать чтобы нарядный, но не сводит с Оли глаз. Та чуть покусывает губки в клубном платье — нарядиться больше не во что.

Люди поняли и простили — хватило на застолье с обручальными кольцами, ну и ладно.

Саня вел себя сдержано по отношению к новобрачной — даже, может быть, несколько отстраненно. Ни единым жестом или словом не показывал, что они уже давно имеют интимные отношения.

Так, в какой-то степени идиллически начиналась семейная жизнь Оли из Харькова и Сани, прописанного у брата в Красноселке, ну и мелкой, конечно…

Саня однажды лениво прикинул, что у него было не менее ста случайных женщин в кабине «камаза». Теперь баста! — нагулялся.

А к спиртному он всегда был равнодушен. То есть у Готовцева совершенно не было болезненной потребности к алкоголю — по поводу или без.

Но в кампаниях любил бывать. Ему нравилось наблюдать ералаш, который устраивали подвыпившие. Он смеялся, острил, притворялся пьяным, умышленно поддакивал чепухе, которую несли потерявшие душевное равновесие собутыльники. Саня мало пил и много веселился…

А где еще веселиться, как не на собственной свадьбе?

И славно повеселились — от души.

Про повод забыли, кажется — ведь невеста же без фаты.

А Саня, совсем не пьяный, убеждал брата в курилке, предварявшей мужской туалет, что Путин Путиным — у него свои методы ведения СВО. А нужны новые, народные — на террор бандеровский отвечать террором российским. Иначе весь мир русских будет считать тряпками. Время такое — не добиться победы в белых перчатках…

Александр, безусловно, любил Россию и желал ей только победы, но его методы борьбы с врагами были своеобразные — не разделял он общепринятой точки зрения. Не говорил каким путем пойдет сам, вернувшись на Донбасс, но приглядывается к тем рубежам, которые собирается брать.

Вот тогда же он рассказал Глебу о похищении Туркеева, как пример борьбы с врагами Малороссии. Намекнул, что средства «кое-какие» для террора у него теперь есть, хотя всего не поведал брату. Но признался, что очень хочет участвовать в государственном обустройстве новой республики.

— Мне кажется, Путин не понимает донбассцев — они уже не хохлы, но ещё не россияне. Им надо нечто другое, а то они могут встать на дыбы…

На что Глеб махнул рукой пренебрежительно:

— Как в Кремле скажут, так и будет.

Саня вскипел:

— Это отсюда тебе кажется, а там война, и до победы ещё далеко. Есть ещё время и будут возможности убедить Путина в нашей серьезности.

— А Пушкарева уже убедил?

— Считай — наш человек.

— Ну, Сашок, ты — красносельский Наполеон.

На что тот обиделся:

— Почему Красносельский? Я в Увелке рожден.

— А прописан-то здесь.

— Пропишусь в Малороссии.

— Ты, случаем не махновщину собираешься возродить на Донбассе? Донецк в Гуляйполе переименовать?

— Там видно будет. Но считаю не вредным примирить малоросское вольномыслие с российской государственностью.

Необычайный авантюризм государственного масштаба!

Санек поведал старшему брату о ближайших целях и задачах…

На что Глеб сказал:

— Вот когда Путин тебя к себе вызовет и прислушается к твоим планам, тогда поверю, что это серьезно. А пока считаю — чепуха презабавная. Ты ещё волосы длинные отрасти и в ухо серьгу вставь — вылитый батько Махно…

Саня ещё сильнее обиделся и умолк. Спорить он не любил.

Можно представить, что парень испытывал в тот момент.

Ах, ты так? Значит мне не брат! По крайней мере, не единомышленник!

Но вслух ничего не сказал.

Александра Готовцева, дважды побывавшего в Донбассе и один раз даже за линией фронта вихрем крутили амбиции власти. Политические взгляды, им исповедуемые, сродни были анархизму. Что-то такое — конкретно не сформулированное — витало в мыслях. Ну и задумки соответствующие…

В любом случае он считал, что ситуация на Донбассе идеально подходит для внедрения новых методов борьбы с фашизмом. Саня всерьез в это верил.

Более того, он считал себя конкурентом Верховного Главнокомандующего — не в прямом политическом смысле, а в методах ведения борьбы с псами Америки: Околицей, Евросоюзом и НАТО. Саня готов взять на себя смелость начать это.

Имя и образ Махно его не пугали. В свое время батька Гуляйполя воевал за советскую власть и был награжден за боевые заслуги орденом Красного Знамени.

С нынешней точки зрения, Нестор Иванович — альтернатива большевикам. Он выступал за мужиков и не принимал диктатуру пролетариата. И нет его вины в том, что бывшие союзники стали врагами.

Другой вопрос, что времена изменились.

А пока ближайшая цель — обустроить быт семьи и вернуться в Донбасс. Жена ещё будет гордиться им, как политиком государственного масштаба.

А может, Готовцев напился? Шампанское-то пригублял. Или от счастья головокружение? От влюбленности в жену красавицу?

Вот что он в тот вечер Ольге заявил:

— У меня теперь есть жена. Есть дочь. Но главное — есть мечта: обустроить Донбасс. Он стал моей жизнью. Иной не будет она, пока там идет война.

Говорил он отрывисто и не совсем членораздельно

Оля, кажется, все-таки надеялась на другой поворот событий. Она была влюблена в Готовцева и верила в свое счастье.

А Саня в тот торжественный вечер был вообще мало воздержан на язык…

Но потом произошел забавный случай, имевший шансы закончиться трагически.

Увидев свет и многолюдье в клубе «Данко» в неурочное время, завернул на огонек мимо проходящий и не очень трезвый местный житель, бывший ухажер Оли Григорьевой, которого, кстати сказать, она не дождалась со срочной службы.

Увидев бывшую подругу, он потребовал компенсации за утраченные надежды. Схватил грубо за руку, потянул за собой…

Подоспел Саша.

Завернул насильнику руку за спину, взял за шиворот и вывел на крыльцо. Дал такого пинка под зад, что тот кубарем слетел на асфальт.

Но тут же поднялся с ножом в руке.

Высыпавшие на крыльцо клубники зашумели — парень был местный, его многие знали.

— Дима! — крикнула Нина Николаевна. — Ты что вытворяешь? Ну-ка немедленно перестань!

Тогда выяснилось, что незадачливый кавалер не шибко пьян и бегает хорошо. Наверное, ему стало стыдно…

Этот поступок Александра Готовцева очень понравился тете Нине — она изменила свое мнение о зяте. Подошла с бокалом:

— Проза жизни — мерзость никчемная… Не обращай внимания. Давай, зятек, выпьем.

Саша тост предложил:

— За тех, кто сейчас на Донбассе за нас!

Готовцев признавался членом семьи — даже главой утверждала его Нина Николаевна, потому что собиралась жить с молодыми. Ольга уже рассказала ей о двухэтажном коттедже в пансионате.

А вот мелкая Саню папой не называла, хотя с удовольствием сидела у него на коленях, болтая о чем угодно…

Потом ещё ели, пили, пели и плясали. Расходиться пора — пошли гулять: благо асфальтированные и освещенные улицы Спиркиной Заимки (отдельный микрорайон Красноселки, построенный директором совхоза Спиркиным в период сельской урбанизации). Выпить и закусить с собой прихватили — угощались и угощали всякого встречного.

Потом пришла кому-то идея:

— Качай жениха с невестой!

Олю женщины отстояли, за Сашу некому заступиться — подняли мужики на руки и стали подбрасывать его вверх с криками «ура!».

Триумф какой-то, а не свадьба!

Кстати, на прощальный медленный танец в ДК всем раздали бенгальские огни и свет погасили. Было необычно и очень красиво. Когда стихла музыка и свет загорелся случилась натуральная овация. Люди скандировали:

— По — здрав — ля — ем!

Ай да клубники!

34-летняя наследница ненужного ей коттеджа на Подборном была милой и обходительной.

Познакомились, отправились погулять и уже в парке, усадив на детскую карусель Кристину с мамой, приступили к купле-продаже. Когда вопрос с ценой был улажен, Саня проявил настоящую крестьянскую сметливость.

— Предлагаю такой вариант: я расплачиваюсь наличными в евро, а вы оформляете дарственную на мою жену. Выигрываем оба — вы не платите налоги за продажу недвижимости, мне не надо отчитываться в компетентных органах, где и как приобрел черный нал.

— А где и как вы его приобрели? — удивилась наследница.

— В Донбассе. Ходил в рейд по тылам противника. И как было не прихватить вместе с хозяином?

— А почему не сдали командирам?

— На этот вопрос ответьте сами.

— А дарственную в честь чего?

— Моя жена — бездомная беженка. Благотворительный шаг. Про вас в газетах напишут…

— А вы?

— А я уеду на фронт в Донбасс.

У Готовцева была своя правда. И русский ум.

Объясняя жене нюансы сделки, заявил:

— Я стал корыстен, алчен и черств, как все.

В этом слышна не только горечь бывшего свободного человека, но и самоирония влюбленного.

Ольга переживала:

— И с таким настроением ты собираешься вернуться на фронт?

— Не раньше, чем дом дострою.

Строил, конечно, не он. Нанял бригаду калымщиков. Отказавшись от газа и теплотрассы, потребовал «теплые» пол и стены от электрических конвекторов. И ещё камин встроили, которого не было. Студию на весь первый этаж. Новые обои по всему дому и так далее…

Приглядывая за строительством, Готовцев говорил:

— Пока не закончу, не поеду. А то и вправду ещё убьют — кто будет дом благоустраивать?

Свою ответственность за семью Саша ни на кого не перекладывал.

Кстати, переехали дружно с Заимки Спиркиной и обосновались на время в гостиничном комплексе пансионата — в одной комнате Саша с Олей, в другой мелкая с двоюродной бабушкой.

Женщины устроились на работу в пансионате — Нина Николаевна библиотекарем, а Оля барменом.

Впрочем, когда отдыхающих совсем было мало, библиотекарь исполнял обязанности администратора, распорядителя сауны и всего, чем требовалось распоряжаться. Такое частенько случалось. Порой подменяла Олю в баре и даже на дискотеке…

Не удивляйтесь — из санатория «Урал» почти каждый вечер приходили в пансионат гости повеселиться.

Тетка с племянницей были довольны своей работой.

А мелкая суетилась между ними, находя себе заделье.

Все крутилось и двигалось в заданном направлении — судьбы было не избежать.

Вместе с тем, у Александра и Ольги взгляды на самые главные вещи были противоположны.

Она считала, что полюбила мужа безоглядно и всю себя ему отдала.

Саня во главу угла ставил свои задумки по Донбассу, а семья — его тыл надежный, который он всячески укреплял.

Впрочем, конфликтов из разночтений семейных обязанностей не возникало. Пожалуй, это было самым удивительным обстоятельством. Можно было предположить, что Оля каким-то образом возмещала ему недостаток материнской любви — родителей братья лишились рано, и воспитанием младшего занимался Глеб.

Ольга могла относиться к мужу по-матерински, но это вовсе не означает, что он играл в эту игру. Сане действительно жена нравилась — в ней сошлись женское обаяние, красота внешняя и богатство души. Его магнитил целый клубок чувств к ней, возникших уже после свадьбы.

Сам Готовцев называл это страстью.

Для всех окружающих в семье Готовцевых ведущим казался, конечно, Саня, а Оля — ведомой. Её безусловно это устраивало. Она спокойно принимала то, что любила мужа больше, чем он её — у него вечно какие-то затеи: мужик таки! Но любые знаки внимания с его стороны, делали её счастливой.

В конце концов, Ольга, как женщина, имела право проявить характер — тетя Нина на этом настаивала — покапризничать, топнуть ножкой и не отпустить Саню в Донбасс. Но не было ничего такого. Воистину — любовь материнская!

Нина Николаевна пророчила:

— Твоя покорность погубит его.

Наконец, они переехали в отремонтированный коттедж.

Расставили мебель новую, разложили вещи, стерли пыль, помыли пол… А потом Ольга упала на софу и истерично расхохоталась. Ей показался смешным и нелепым тот мир, в котором она жила прежде.

— Вот оно — счастье комфорта с уютом! Только так надо жить!

С этого момента она разлюбила родную для неё Красноселку.

А Нина Николаевна вдруг подумала о Саше — пусть уезжает, иначе Ольга его погубит, как безрассудно любящая и от того очень плохая мать.

Пожалуй, именно эти дни, перед отъездом в Донбасс, стали в семье Готовцевых самыми теплыми и нежными. Погуляв до темноты, они садились у камина, жгли сосновые поленья, пели песни и пили пиво, лирично общаясь. Мелкая с ревностью следила за гитарой. Как только инструмент покидал колени Саши — тут и она. В его сильных руках уютно располагалась и засыпала, зная, что супруг мамы не отнесет её тотчас в кроватку. Ей так не хотелось одиночества даже во сне…

Нина Николаевна, вслух неодобрявшая намерений зятя вернуться туда, где идет война, тогда сказала:

— Юность твоя, Александр, закончилась, а зрелость ещё не наступила. Переходный возраст — опасный период. Ты рвешься не в свою среду. Жену надо любить, а ты влюблен в свою машину, дорогу и угольный край!

Но Саня так не считал.

Его все сильней увлекала идея — убедить Пушкарева создать в Малороссии крестьянскую республику батьки Махно. И дома уже не сиделось — все обещанные дела переделаны. Пора в дорогу. Одна задержка — новый гуманитарный конвой для Донбасса собирался в Челябинске, и Саня на него подрядился.

Попутно и путно — жизнь под настроение иногда рифмует.

Оля, ночами лаская мужа, спрашивала:

— Не жалко покидать наш комфорт? В Донецке такого не увидишь.

— Это так. Но Донбассцы считают, что в комфорте должны жить все, а если его не хватает — не хватать должно всем. Потому и не покидают республику непрестанно обстреливаемую укропами.

Ольга очень скоро поняла: лучший способ держать Александра при себе — это не целовать его каждую минуту, а спрашивать, что надо делать и как. Пока в нем нуждаются, как в руководителе, он никуда не денется…

Раньше бы это понять!

И ещё хотелось Оле убедить мужа не доверять удаче, а полагаться на здравомыслие. Этак он избежит многих неприятностей, а то и самой «безносой».

Она говорила тете:

— Пусть съездит — когда вернется, не будет упрекать, что не пустила, — Ольга насколько смогла состроила в меру довольную физиономию.

— Если вернется, — ворчала Нина Николаевна. — Ох, избаловала ты его!

Заметно грустила и мелкая от предстоящего расставания с «дядей Сашей».

Что делать с евро и долларами, Готовцевы не решили.

В кладовке стоял огромный старый бабушкин сундук, набитый ими под самую крышку.

Саня отмахивался:

— Потихонечку рассосутся. А пока пусть будут «золотым запасом».

Ему не до денег — новая поездка в Донбасс обещала невиданные приключения и исполнение задуманных авантюр.

В планах Готовцева Глава Пушкарев олицетворял его главную надежду на создание в ДНР государственности по типу крестьянской республики батьки Махно. В любом случае, воспринимался как фигура основополагающая, цементирующая растерзанную Малороссию. За таким народ пойдет! И он сумеет убедить Путина. Саня в этом не сомневался.

Нина Николаевна ломала голову, почему же племянница, на которую Готовцев не надышится, не воспользуется своим влиянием, чтобы уберечь мужа от авантюры.

Зададимся и мы этим вопросом — почему?

Оля в какой-то степени завидовала Александру — кроме семьи, уюта, богатства и даже работы на российских дорогах, у него есть цель в жизни. Он хочет оставить свой след в истории Малороссии и этим прославиться.

Она тоже мечтала на институтской скамье сделать такое, чего ещё нет. И что? Встретила, полюбила, обабилась, родила… Где цель? Неужто только для этого её родили, воспитали и образовали?

Как она завидовала Александру!

Конечно, можно было похныкать, попытаться его отговорить от поездки в Донбасс. Но Ольга понимала, что кроме переживаний за судьбу мужа ею будет двигать обыкновенная зависть — что не совсем порядочно.

Она ещё считала мужа простым сельским парнем без верхнего образования. Но в среде себе подобных он был как раз исключением — не пьёт, не куражится, не дерется — потерянный какой-то: вечно задумчивый и предприимчивый. Не хвастун, как все остальные водители.

Его коллеги по работе, традиционно разгулявшись, колотили друг друга до полусмерти, пропивали всё до копейки, гоняли жен, пугали детей, а потом страдали похмельем и каялись.

Саня вращался в этом кругу, но не стал таким.

Оля с её казацкой кровью отца, тоже имевшим привычку крепко пить и яростно драться, отдавала себе в этом отчет. В конце концов, Готовцев оказался ей куда более родным и понятным, чем предыдущий муж, красавец-хохол, потомок государственной служащей.

Другое дело, что у Сани была цель, а у Оли её не было. Надо найти свое место в жизни, иначе муж её когда-нибудь бросит. Есть о чем задуматься!

Такие дела…

Заболеть бы проблемами мужа — вникнуть, найти место рядом.

Но Оля ничего не понимала в его устремлениях и бредовых идеях о крестьянской республике Донбасса. Надо бы инвалютой заниматься, а он рвется в дальние дали, где рвутся ракеты и снаряды, гибнут люди…

И при всем этом, чего уж греха таить — муж ей, увы, действительно нравился. Она любила его ужасно, нестерпимо, судьбоносно… И каким бы простым ни казался, он был её мужчиной, которому она отдавалась…

Конец ознакомительного фрагмента.