Кровь алая и кровь серая

Анастасия Ясенецкая

Наступили тёмные времена для Миринии. Страна почти полностью уничтожена захватчиками, Рэй совершил предательство и пропал без вести, Саша и дети погибли. Неужели надежды больше не осталось?

Глава 2. В обмен на жизнь

— Они свозят их в ангары на окраине. Там больные и лежат.

— Где, на полу, что ли?

— Ну да. На досках, соломе, иногда даже и на голой земле. Люди умирают каждый день десятками. Трупы в лучшем случае сжигают или сбрасывают в реку. Но обычно просто оставляют гнить на заднем дворе, — Рихард тяжело вздохнул. — Поэтому, когда почувствуешь запах, то поймёшь, что мы уже почти пришли.

— Да уж, — Вита поправила платок, который скрывал её лицо. — А с местным госпиталем что?

— Разрушен. Его не стали восстанавливать.

— Уроды.

— Не то слово… Давай-ка прибавим шаг — не ровен час, на патруль нарвёмся.

Вита и Рихард Бирецки пробирались по узким грязным улицам к окраине раттанийского города Нумгема. Этот когда-то красивый центр федеральной земли Паффоллия теперь больше походил на гигантскую помойку, в которую кто-то понатыкал домов. Около шести лет назад именно в Нумгеме появился первый лагерь назардимских беженцев. И здесь же находилась лаборатория Амэнильфе, легкомысленно вскрытая захватчиками. Из Нумгема безымянная, но очень серьёзная болезнь распространилась по всей Раттании. Вита приехала сюда, чтобы на свой страх и риск попытаться помочь местным врачам с поиском лекарства. Медики-раттанийцы были в полном подчинении у назардимского начальства, а те запрещали женщинам — как низшим существам — лечить людей. Им позволяли работать в лучшем случае санитарками. Вита знала, что если её засекут, то скорее всего, убьют на месте.

— Фу-у, ну и вонища! — доктор Ровенски закрыла шарфом нос. — Похоже, мы на месте, Рихард?

— Да. Вход вон там, — Рихард указал на дальний угол полуразрушенного деревянного ангара. — Тебя встретит мой товарищ, доктор Райнер. А мне лучше здесь не появляться. Удачи тебе, Вита, и береги себя.

Бирецки быстро пожал ей руку и, надвинув капюшон на лицо, скрылся в ближайшем переулке. Вита толкнула прогнившую деревянную дверь ангара. И тут же закашлялась — запах внутри был ещё более отвратительным. Освещало помещение несколько тусклых газовых ламп, укреплённых под потолком.

— Доктор Ровенски? — кто-то аккуратно прикоснулся к Витиной руке. Та вздрогнула и оглянулась. Справа от неё стоял очень худой светловолосый мужчина средних лет.

— Я Райнер, начальник всего этого безобразия, — представился он, поправляя мятый и грязный белый халат, накинутый поверх толстого шерстяного свитера (в ангаре было ощутимо холодно).

— Рада знакомству, — пробурчала в шарф Вита.

— Я дико извиняюсь за… да за всё! Назардимцы позволяют нам работать только в таких условиях. Для своих они соорудили полевой госпиталь чуть поприличнее, но лечат там в основном травами да молитвами… Хотя, нумгемский наместник, Зайрут, оказался более-менее адекватным человеком. Он разрешает нам использовать методы нашей «греховной» медицины, — Райнер вздохнул, а потом взял Виту за локоть:

— Пойдёмте, я всё вам покажу.

Доктор Ровенски, оглядываясь по сторонам, последовала за Райнером по скрипучему настилу из грязных прогнивших досок. По обе стороны от него на тряпках и кучах соломы лежали десятки людей. Некоторые из них тихонько постанывали, но большинство были неподвижны.

— Практически никто из них уже не жилец, — покачал головой Райнер. — Инкубационный период у болезни — менее суток. Смерть, как правило, наступает через три-четыре дня после появления первых симптомов. Умирает процентов восемьдесят заразившихся.

— Как передаётся болезнь?

— Через любую жидкость. Назардимцы, обнаружив лабораторию, вылили содержимое ёмкостей в реку, как раз чуть выше водозабора. Ещё один путь распространения — через прикосновения. Но это происходит намного реже.

— Ясно. А основные симптомы?

— Поначалу похоже на отравление. Тошнота, высокая температура, ломота в костях. На второй день по всему телу появляются язвы и гнойники, а затем открываются многочисленные внутренние кровотечения, от которых человек ещё через пару дней и умирает. Выздоравливают буквально единицы. И, в подавляющем большинстве случаев, это — люди с миринийской или белотанийской кровью. А те, в ком этой крови больше половины, обычно вообще имеют к болезни иммунитет. Так что вам, доктор Вита, повезло, — Райнер закашлялся. — Простите, простудился. Холодно здесь.

Врач вытер рукавом лицо и продолжил:

— Мы собираем образцы крови тех немногих, кто выздоравливает. Пытаемся исследовать, чтобы создать вакцину. Пока мы не особо продвинулись, но, надеюсь, вы нам поможете.

— Какой разговор, помогу, конечно.

— Вон там, — Райнер указал рукой в сторону занавешенного тряпками угла ангара. — Там у нас некое жалкое подобие лаборатории. Располагайтесь. И будьте осторожны, прошу вас. Вы, доктор Вита, правильно сделали, что оделись, как мужчина. Лицо и волосы постарайтесь прятать. Если назардимцы обнаружат здесь женщину в качестве врача, боюсь… боюсь, последствия будут весьма печальными. И для вас, и для меня.

— Я в курсе, — Вита натянула шарф по самые глаза. — Я не подведу. У вас маски-то хоть есть?

— Только… — Райнер снова закашлялся. — Только самодельные. В верхнем ящике стола возьмите.

Тут с улицы раздался шум. Доктор нахмурился:

— Что там такое? Я схожу, проверю, а вы, Вита идите пока, — с этими словами он направился к выходу из ангара. Доктор Ровенски кивнула и скрылась за тряпичной ширмой, огораживающей «лабораторию».

Райнер вышел на улицу. Он опасался, что назардимцы могли засечь Рихарда. Но доктор ошибся. Возле входа в ангар двое стражников, хохоча, били ногами грязного истощённого бродягу. Тот явно был не в себе. В ответ на удары назардимских солдат он лишь мычал что-то нечленораздельное.

— Что вы творите? — возмущённо выкрикнул Райнер.

— Мусор убираем, господин докторишка! — осклабился один из стражников. — Надо вам? На опыты?

Он от души пнул бедолагу под рёбра, и тот откатился прямо к ногам Райнера. Доктор наклонился к несчастному и принялся его осматривать. Второй стражник тем временем подошёл поближе и негромко поинтересовался:

— Э-э-э, коновал, а ты нам спирта не продашь? Даём два золотых за бутыль.

Алкоголь был в Назардимии под запретом. Но в Раттании многие из приезжих принялись активно нарушать каноны собственной религии, и подпольная торговля спиртным процветала.

— Пошли вон! — возмущённо прикрикнул на назардимцев доктор. — Нет для вас здесь спирта! И не будет!

— Ну, как знаешь, докторишка, — стражник с недобрым прищуром посмотрел на Райнера. После чего он и его напарник развернулись и ушли, о чём-то переговариваясь на своём языке. Доктор тем временем продолжил осмотр бродяги. Тот был невероятно худ, всё его тело покрывала корка из засохшей крови вперемешку с грязью, длинные спутанные волосы превратились в один сплошной бесформенный ком. Одеждой бедолаге служила лишь дранная тряпка, повязанная вокруг костлявых бёдер.

— Э-эй, — Райнер осторожно потряс незнакомца за плечо. Тот в ответ лишь тихонько завыл, пуская слюни. Его левый глаз (правого не было видно из-за гигантского колтуна, присохшего к кровавой корке на лице) был начисто лишён всякой мысли. Доктор осторожно взял бродягу на руки и отнёс в ангар. Там Райнер положил его на доски и, порывшись в коробке, где хранились бирки с номерками, снятые с умерших пациентов, достал одну из них. На потрёпанной верёвке болтался деревянный квадратик с цифрами два и семь. Доктор повязал бирку на тощее запястье нового пациента и подозвал одного из помощников:

— Возьмите у парня кровь на анализы. Он, хоть и выглядит плоховато, но по внешним признакам на заражённого не похож. Посмотрим, чем он нас порадует…

*

Прошло два дня. Вита провела их, практически безвылазно сидя в лаборатории. Лишь изредка она выходила и помогала Райнеру с пациентами. Спала доктор Ровенски там же, где и работала, приспособив под кровать деревянные ящики и старые тряпки. На третий день, рано утром, её разбудили крики. Вита встала и робко выглянула из-за занавески. Посреди прохода стояли трое стражников-назардимцев. Один из них держал доктора Райнера, а остальные двое наносили врачу удары в живот. Несчастный был уже без сознания, лицо его представляло собой одну сплошную кровавую рану. Но назардимский солдат продолжал экзекуцию, громко ругаясь. Вита, до того, как попасть в Нумгем, провела в Раттании больше месяца, и успела немного выучить назардимский. Поэтому она понимала слова стражника. Назардимец говорил, что это — их месть за то, что Райнер не захотел оказать какую-то услугу.

Вита нащупала на столе скальпель, замотала его в тряпку и положила в карман. Она не знала, что ей делать дальше. Попытаться помочь Райнеру? Но вряд ли она справится с тремя дюжими назардимцами…

Тут один из солдат заметил её. Оставив в покое уже не подающего признаков жизни доктора, он бросился к Вите. Та нырнула за ширму, запрыгнула на стол и выскочила на улицу через небольшое окошко под потолком. Приземлившись на мостовую, доктор Ровенски побежала прочь, не разбирая дороги. Но далеко уйти у неё не получилось: прямо за углом она напоролась на пару скучающих стражников-назардимцев. Они, казалось, ждали кого-то, но увидев Виту, тут же переключили своё внимание на неё.

— А ну, куда намылилась? Без мужика-то? — один из них приставил изогнутую саблю к груди доктора. — Да ещё и в таком непотребном виде?

Вита ничего не успела ответить. Второй стражник схватил её за шиворот и грубо втолкнул в дверь в стене дома. Доктор Ровенски оказалась в небольшой комнате, заваленной тюками, на которых виднелись надписи на назардимском языке. Похоже, это был склад или что-то в этом роде.

Назардимец снова толкнул Виту, и она упала прямо на мешки.

— Ну? — поинтересовался солдат. — Кто такая?

— А вот она где! — в дверях появился один из стражников, которых Вита видела в госпитале. — Думала, сбежишь от нас?

— Что эта потаскуха натворила?

— Да мы в госпиталь наведались, с докторишкой поквитаться, за то, что спирт нам не продавал. А тут эта баба — работала там без разрешения, да ещё и в мужской одежде. Хеллши уже побежал к наместнику с докладом.

— Ты ведь знаешь, — второй назардимец, прищурившись, посмотрел на Виту. — Что за такие выкрутасы вообще-то убивать полагается?

— А может, — вступил в разговор третий. — Сперва её хорошим манерам поучим? Чтобы знала своё бабское место?

Вита медленно поднялась, сжимая в руке скальпель, лежащий у неё в кармане. «Ну уж дудки, — с обречённым спокойствием подумала доктор Ровенски. — Так просто я вам не дамся».

Один из назардимцев грубо схватил Виту за плечо. Она тут же со всего размаху полоснула его скальпелем по лицу. Солдат взвыл и упал на колени. В тот же миг другой назардимец пинком в живот повалил пленницу на пол. Вита выронила оружие. Солдат наступил ногой на её запястье, вцепился в волосы и одним ударом короткой изогнутой сабли обрезал Витину косу почти под корень. Назардимцы дружно заржали. И тут из-за дверей раздался властный голос:

— А ну, прекратить!

В комнату вошёл полноватый мужчина лет пятидесяти, в длинном красном кафтане, расшитом золотом, и красном же платке, причудливо обмотанном вокруг головы.

— Прекратить, кому сказал! — повторил вошедший, и, чтобы придать своим словам больший вес, поднял руку, в которой сжимал пистолет с длинным дулом. Солдаты тут же оставили Виту и вытянулись по стойке смирно.

— Здравия желаем, господин Зайрут! — нестройным хором поприветствовали они мужчину. Тот, презрительно скривившись, ответил лёгким кивком.

— Что вы тут устроили, чёртовы бездельники? — Зайрут указал на лежавшую на полу Виту, которая прикрывала разбитую губу рукой.

— Это шпионка, господин наместник, — робко ответил один из солдат, помогая подняться своему товарищу, оцарапанному Витой.

— Почему вы сразу не привели её ко мне? — в голосе Зайрута прозвучало раздражение. — Поразвлечься захотели? Келлаш!

Доктор Ровенски перевела взгляд на наместника. «Келлашем», насколько она знала, у назардимцев называлось нечто грешное, неподобающее. Зайрут тем временем подошёл к Вите, схватил её за шиворот и резким движением поставил на ноги. Потом повернулся к солдатам:

— Пошли вон!

— Но, господин наместник…

— Пошли вот, свинячьи дети!

Солдаты с неохотой повиновались. Зайрут же придирчиво осмотрел Виту с ног до головы, почёсывая рукой подбородок. У наместника были глубоко посаженные тёмно-карие глаза, нос с горбинкой и длинная рыжая борода, тщательно заплетённая в несколько косичек, в которых поблескивали золотые нити с драгоценными камнями.

— Это тебя, что ли, в госпитале поймали? — после недолгого молчания поинтересовался Зайрут на общем языке. Он говорил на нём практически без акцента.

— Да, — пробурчала Вита.

— На вот, возьми, — наместник достал из кармана платок и протянул его доктору Ровенски. Та взяла его и приложила к кровоточащей губе. А Зайрут, засунув пистолет за пояс, спросил:

— Тебя звать-то как?

— Вита Ровенски.

— Я о тебе слышал, вроде. Ты правда, что ли, в Миринии врачихой работала?

— Ну да…

— Что за келлаш! — Зайрут покачал головой. — Позволять бабе заниматься такими серьёзными вещами! Но… молва о тебе была хорошая. Может, ты и исключение из правил… Знаешь, Витка, ты, пожалуй, здесь можешь пригодиться. Я сохраню тебе жизнь, но только если будешь вести себя хорошо. Понятно?

— А у меня есть выбор? — Вита исподлобья посмотрела на Зайрута.

— Ну, если будешь вести себя плохо, тебя казнят. А перед казнью, возможно, и по кругу пустят… Не думаю, что тебе это понравится… Так, короче. Жди меня здесь и не вякай. Поняла?

Вита хмуро кивнула. Наместник вышел из комнаты, заперев её снаружи на ключ. Минут через двадцать он вернулся, принеся длинный плащ с капюшоном. Протянув его Вите, Зайрут сказал:

— Вот тебе, надень. Женщина в мужской одежде, с непокрытой головой, да ещё с короткими волосами — это келлаш! В своих владениях я такого не потерплю!

— Но ведь… — Вита бросила взгляд на отрубленную назардимцем косу, которая по-прежнему валялась в углу комнаты.

— Заткнись! — Зайрут швырнул доктору Ровенски плащ.

— Ладно, ладно, — Вита без особого удовольствия накинула на голову капюшон.

— Так-то лучше, — голос наместника немного смягчился. — Пойдём, обрисую тебе ситуацию.

Зайрут отвёл Виту в свои апартаменты, которые располагались в соседнем здании, и приказал сесть на подушки, раскиданные по полу. Сам он устроился на таких же подушках, но на небольшом возвышении, достал длинную трубку и закурил. Доктор Ровенски терпеливо ждала. Что-то ей подсказывало, что лучше не начинать разговор первой. Спустя несколько минут Зайрут прервал молчание:

— Значит так. Ты — баба, да ещё и низшей расы. Но кто-то из двух Богов проявил неслыханную милость к тебе, недостойной, и подарил немного ума. Говорят, ты уже помогала бороться с эпидемией здесь, в Раттании?

— Да, — Вита кивнула.

— Хорошо. Мой лекарь, Хайшин, тут совсем зашивается. Пойдёшь к нему в услужение, медсестрой. Будешь слушаться его беспрекословно и расскажешь всё, что он захочет узнать. Это понятно?

— Более чем.

— А жить будешь у меня. Но, как ты догадываешься, не за просто так.

— Это было бы слишком хорошо, — вздохнула доктор Ровенски.

— Моя семья осталась в Назардимии, а я, как ты видишь, мужчина молодой и сильный. Ты же, хоть и миринийка, но баба видная. Не буду ходить вокруг да около. Станешь моей наложницей — будет у тебя и работа, и еда, и жильё, и никто тебя не посмеет и пальцем тронуть. Ну, а коли откажешься — я уже сказал, что тебя тогда ожидает. Ты, кстати, замужем?

— Нет.

— А был муж-то? Или ты монашка?

— Муж был. Был, да сплыл.

— Помер, что ли?

— Развелись.

— Сына ему родить не смогла? Или блудила? Почему он тебя бросил?

— Да не бросал он меня. Я сама от него ушла.

— Вся ваша жизнь — сплошной келлаш! Как только Боги до сих пор терпят вас, грязных миринийцев! Слыханное ли дело — позволить бабе самой уйти от мужа!

Вита понуро молчала, поглядывая на Зайрута. Тот немного успокоился и снова закурил. Выпустив в воздух несколько колечек дыма, он произнёс:

— Ладно, чёрт с тобой. Я тебя достойному поведению научу. А сейчас пойдём. Вымойся как следует, а потом покажешь мне, на что ты способна. И советую быть послушной, иначе… — и наместник выразительно провёл указательным пальцем по горлу.