Самир 2. Изо льда в пламя

Анастасия Шерр, 2020

Дилогия. Книга вторая Я научилась жить без него, без любимого мужчины, которого у меня отняли. Научилась бороться и выживать в окружении злобных нелюдей. Стала сильнее ради своего будущего. Но смогу ли пережить воскрешение того, кого даже не мечтала увидеть ещё раз? *** – Ты… жив? – А ты? Ты жива, Настя? Как тебе жилось без меня? Не скучала? Немо открываю рот, сглатываю. Закрываю глаза и мотаю головой. – Не может быть… Ты не настоящий. Мне просто чудится. – О нет, Настенька. К твоему огромному сожалению, я очень даже реален. Содержит нецензурную брань.

ГЛАВА 3

На террасе дул теплый летний ветерок, где-то в саду пели птицы. Я вертела в руках телефон с новой сим-картой и обдумывала предложение Лазарева. С одной стороны, всё казалось логичным и правильным. Мне не справиться без помощи влиятельных людей. Один, как известно, в поле не воин. Тем более, когда этот один — беременная, одинокая женщина, окружённая врагами, будто стаей волков.

Но с другой… Мне казалось, что Самир этого не одобрил бы. Да что я говорю? Он убил бы меня за предательство.

Прячась от неуютных мыслей, зашла в приложение сайта знакомств, открыла анкету Анонима. Он в сети… Наверное, ждёт меня. Ждёт, чтобы снова обмануть, запутать. Посмеяться надо мной. Смешно сказать, я по нему скучаю. Ведь я думала, что у меня есть друг. А оказалось, доверять нельзя никому.

«Ты здесь. Давай поговорим. Мне нужно объясниться», — на экране всплыло его сообщение, но я нажала на крестик и вышла из приложения. Достаточно. Больше никто никогда не будет мной манипулировать. Отправив само приложение в корзину, покончила с душевными терзаниями. Я больше не маленькая, доверчивая Настя. Я жена Самира Сабурова. Мать его ребёнка. А в будущем владелица его империи.

— Захар Дмитриевич? Я согласна.

— Что ж, это правильное решение, Анастасия. Я рад, что даже в такой сложной ситуации вы мыслите здраво, — рядом с Лазаревым послышался женский шёпот, и мужчина что-то коротко ответил.

Это хорошо, что у него есть женщина. Никаких посягательств с его стороны, просто бизнес. Он помогает мне, я оплачиваю его услуги. Всё правильно.

— Спасибо вам. За всё. Доброй ночи.

Позади послышался какой-то шум, и я поспешила отложить телефон. Ни к чему хозяевам этого дома знать о моих планах. Сумасшедшая Алима может всё испортить, хоть теперь, зная о существовании более сильных врагов, её я боюсь гораздо меньше.

— Добрый вечер, — послышался голос Тагира, и я вздрогнула. Не вовремя я затеяла эту игру. Совсем не вовремя.

— Добрый, — хотела было встать, но громадная рука легла на моё плечо, надавила, принуждая остаться в прежнем положении.

— Сиди.

Он ввалился в соседнее кресло, широко расставив ноги, и уставился на меня. Еле уловимый запах алкоголя заставил напрячься.

— Как прошёл ваш день? — спросила, разумеется, не ради любопытства. Просто выносить его присутствие и так тяжело, а в тишине — так и вовсе.

— Замечательно. А твой?

— Я…

— Настя, тебе понравилось то, что ты видела в моей комнате ночью? — прямо в лоб, да так, что я дышать перестала от испуга.

— Это… Это меня не касается, — опустив глаза на свои руки, мысленно взмолилась, чтобы он ушёл. Оказывается, играть в такие игры непросто. Одно дело привлечь к себе внимание, совсем другое — выдержать его. Мне бы только продержаться до того времени, пока Лазарев всё подготовит и поможет мне скрыться.

— Хорошо, что ты это понимаешь. Алима не должна ни о чём знать.

— Разумеется, — заставила себя ободряюще улыбнуться, на что Тагир ответил своей улыбкой. Такой злой и страшной, что по телу дрожью прошёл ужас.

— Вот и замечательно. И ещё… — он наклонился вперёд, чтобы поймать мой взгляд. — Никогда больше не играй со мной. Я терплю тебя только из-за Алимы. Она хотела, чтобы ты осталась у нас на время.

— Я поняла… — как наивно полагать, что смогу тягаться с таким бесчувственным животным, как этот Тагир. Хотела запутать их, а запуталась сама. Ещё одно доказательство того, что я не готова сражаться одна. Мне не выстоять даже против Алимы.

Дверь за Тагиром захлопнулась, а я укуталась в плед и закрыла глаза. Как же сложно, оказалось, жить без Самира. Когда-то он был моим кошмаром, и я теряла сознание, стоило лишь подумать о том, что он станет моим мужем. А теперь… Теперь я не могу справиться без него.

***

— Нахрена ты это сделал, а? А если она кому-нибудь расскажет? Тебе нельзя сейчас воскресать, Самир, — Илья наградил его укоризненным взглядом. — Кто-то крепко взял тебя за яйца. Причём шакалы сидят слишком высоко. Даже я не смог их достать. Твою жену мы охраняем. Для неё нашу клинику оборудовали, лучших гинекологов туда притащили. Угомонись и жди. Потребовалось время, чтобы подмять всех работников твоей сестрицы под нас, но теперь всё нормально. За ней тщательно смотрят. Дождёмся срока и увезём.

Сабуров раздражённо оттолкнул от себя врача, что метил иглой в вену.

— Я хотел возместить себе всё, что недополучил от родителей, подарив это своим детям. Хотел быть хорошим отцом. А сейчас даже не вижу, как он растёт под сердцем матери.

— Ты увидишь, когда он родится. Обещаю, брат.

— Я оставил их в самое сложное время. Пока я здесь отлёживаюсь, она там одна.

— Она не одна.

— Она без меня! — рявкнул так, что врач попятился к двери. Холодным спокойствием Самир больше не мог похвастаться. — А я не могу ходить. Не могу защитить их! Валяюсь здесь, как гребаное бревно!

— Ну что, опять разбушевался? — в комнату вошёл Монгол, пропустил к двери врача. — Опять доктора обижаешь? Я бы на его месте тебе уже галоперидола кубиков десять всадил.

Илья поднялся со стула, сунул руки в карманы брюк.

— Ноги твои скоро бегать будут. А жена родит. И снова будете вместе. Пока потерпи. Так нужно. Если «оживёшь» сейчас, на тебя всех собак повесят. Нам это не нужно. И не забывай, кто мы. Мы твои друзья. Мы не позволим обидеть твою женщину, Самир.

Он знал, что Настя в безопасности. Но не знала этого она. И это всё меняет.

— Никаких сроков. Привезите её ко мне. Сегодня. Сейчас.

***

Осторожно выглянула из комнаты — вроде никого. Не слышно шума, и на первом этаже, как обычно бывает по утрам. Видимо, Алимы до сих пор нет дома, а Тагир уже ушёл.

Я спустилась вниз, зашла в столовую. Завтрак накрыт на одну персону.

— Приятного аппетита, Анастасия, — домработница вежливо улыбнулась, а меня снова затошнило. Никак не забыть мне их с Тагиром развлечения.

— Спасибо. Вы можете идти, Диля, — есть в её присутствии не хотелось. Как и видеть эту женщину.

Завтрак казался пресным и невкусным, а мысли в голове устроили хаос. Всю ночь я раздумывала над тем, правильно ли поступила, когда, испугавшись Тагира, поспешно согласилась на предложение «руки и сердца» Лазарева. Снова изучала бумаги, которые удалось сфотографировать в кабинете Самира. Лазарев был не последним человеком в этой пирамиде из загадочных лиц и неизвестных мне, но оттого не менее значимых фамилий. И оплату за свои труды получал более чем достойную. К тому же, Самир ему доверял даже свой дом. Наши охранники работали в конторах Лазарева.

В итоге я пришла к выводу, что лучше довериться Захару, нежели плыть по течению и ждать, пока Алима с Тагиром решат меня прикончить.

Услышав приглушённый говор, доносящийся из кухни, я отложила вилку, тихо поднялась со стула. В этом доме всегда нужно быть начеку, а потому я очень внимательна. Пару раз моя настороженность сыграла мне на руку. А то так бы и жила в счастливом неведении, что меня хотят убить, а моего ребёнка использовать, как наследника империи Сабурова.

Подошла к приоткрытой двери, прислушалась. Дильноза с кем-то говорила по телефону, и я уже собиралась, было, уйти, но услышала нечто, что мгновенно сковало тело напряжением:

— Она сейчас ест. Хорошо. Как только закончит, я выведу её на улицу.

Что? Это она обо мне? Зачем она выведет меня на улицу? По телу прошёл озноб.

— А что мне ей сказать? — замолчала, выслушивая собеседника. — Но… Да, я поняла. Под любым предлогом посадить её в машину. Не пугать. Всё ясно. Я попрошу её съездить со мной в город.

Стук моего сердца, казалось, слышала даже она. Это Тагир… Это он приказал меня убить! Решил воспользоваться тем, что Алимы сейчас нет, и… Ведь я теперь знаю его тайну. Видела их с Дилей… И если я расскажу Алиме, она уничтожит его.

А что, если это не Тагир? Быть может, это Алима… Вдруг она решила запереть меня в каком-нибудь сумасшедшем доме до родов, а потом по её приказу из меня вырежут ребёнка и убьют. Мой сыночек никогда не узнает, как звали его мать, никогда не услышит моей колыбельной. Эта змея заберёт его себе, а её мужа мой сын будет называть отцом и искренне недоумевать, почему тот его не любит.

Отпрянув от двери, я быстро вернулась на место, окоченевшими пальцами схватила приборы.

— Анастасия, могу я вас попросить съездить со мной в город? — Ах ты ж, гадина! Сколько заплатят тебе, проклятая, за то, что ты сейчас загубишь две жизни?

Растягиваю губы в заученной приторно-сладкой улыбке.

— Что-то случилось?

— Хозяйка просила забрать детей от дедушки, а сама она останется там ещё на день. Няня заболела, и она говорит, никто не позаботится о них лучше, чем вы. Позвонить вам она не смогла, говорит, у вас что-то с телефоном.

Так вот что они придумали? Обмануть меня, окрутить. Использовать детей, чтобы не смогла отказать.

— Ох, ну, конечно, съездим. Я уже по ним соскучилась, — изображаю радость вполне искренно. Думаю, я уже смогла бы обмануть даже Станиславского. — Сейчас только соберусь, ладно?

Пока Дильноза убирает со стола, я поднимаюсь наверх, по дороге быстро печатаю сообщение Захару:

«Они что-то задумали. Я слышала, как домработница говорила с кем-то по телефону и обещала выманить меня на улицу. Там ждёт какая-то машина… Помогите мне!»

Ответ приходит мгновенно:

«Я понял. Не показывай, что раскусила их. Немного потяни время. Мне нужно полчаса».

***

Самир нервничал. Внутри горечью плескалось какое-то поганое предчувствие. Может, пока, и правда, рано показываться Насте? А вдруг она испугается и родит раньше времени? Или что-то пойдёт не так? Например, ей навредят во время похищения?

— Ну что ты маешься? — Монгол налил в стаканы виски, протянул один Самиру. — Всё нормально будет. Привезут её аккуратно и тихо. На вот, хряпни для спокойствия.

— Мне же нельзя, — хмыкнул, принимая бокал. — Твоего врача паралич расшибёт, если узнает.

— Сегодня можно. Вон тебя как порубило. Поседеешь ещё до приезда жены.

Сделав большой глоток, откинулся на подушки.

— Поседеет она, когда меня увидит. Нужно как-то подготовить. Я боюсь за них, — Самир впервые чувствовал такой дикий страх. Словно оголёнными проводами по нервам. Так не боялся даже в детстве, когда брат с сестрой придумывали для него новую пытку, а потом воплощали её в жизнь. Никогда не боялся. Это чувство было атрофировано с малых лет, будто сама природа позаботилась о его выживании. Он не боялся, когда участвовал в кровавых разборках и пускал первую кровь. И когда ему её пускали — тоже не ощущал страха. А теперь трясутся руки от предстоящей встречи с женой. С его маленькой Настенькой, одинокой и испуганной. С единственным солнечным лучом в его беспутной, черной жизни.

Время тянулось так медленно, что впору выть. Сжав опустевший стакан, попытался шевельнуть пальцами ног. Ничего. Ноль ощущений.

— Подготовим. И тебя, и её. Ты только глупостей сейчас сгоряча не наделай, ладно? Я тебя всегда знал, как законченного прагматика и циничного, безжалостного ублюдка. Таким и оставайся, Самир. Я скажу тебе по своему опыту. С женщинами всегда сложно, когда допускаешь их сюда, — прижав руку к своей груди, Монгол усмехнулся. — Не теряй разум.

Сабур бы и рад. Да не получается мыслить здраво. Он слишком много времени потерял.

Зазвонил мобильный Монгола, и тот, бросив предупредительный взгляд на Самира, ответил. Выслушав, сбросил вызов, нахмурился.

— Ребята упустили её. Сбежала твоя Настя. Ей кто-то помог.

Услышав хруст собственных челюстей, дёрнулся встать, хватаясь за поручни медицинской койки.

— Тихо! Тихо ты! Лежи! — Монгол сжал его плечи, пристально посмотрел в глаза. — Ты на себя посмотри, ты же крышей поехал! Что ты будешь делать сейчас в таком состоянии?

А он видит, как шевелятся губы друга, слышит голос. А суть слов понять не может. В голове только её голос пульсирует.

Не уберёг. Не сохранил. Не смог.

— Я сейчас дам список моих людей. Тех, кому я безоговорочно доверяю. Собери их. Найди всех. Привези Карама. Они должны быть у меня сегодня, — речь вырывается из горла клёкотом, а в глазах темнеет от слабости. Грудь и бок обжигает толчками горячей крови — снова разошлись швы.

— Самир, мы найдём её. Она не могла исчезнуть бесследно.

— Найди, блядь, моих людей, Архан! Привези их, а то я, клянусь, не оставлю от твоего дома камня на камне! И принеси мне гребаные костыли! Я больше не собираюсь здесь валяться!

— Да твою же!.. — Монгол выровнялся, пнул стул, а тот с грохотом завалился набок. — Тебе нельзя вставать! Встанешь раньше — и всё, не сможешь ходить!

— Веди сюда Карама, я тебе сказал!

***

Лёжа в полубреду, вспоминал Настю. Самир помнил, какая она. Ни на минуту не забывал. Каждую её родинку, каждый изгиб. И влажный взгляд голубых глаз, когда ласкал её. Как дрожали её ресницы, когда он целовал её. Какая сладкая она… Вся.

Протянул руку, чтобы коснуться её лица, но оно рассеялось дымкой и ускользнуло. Стройная белая фигура промелькнула между деревьев и испарилась.

Застонав, бросился за ней, продираясь сквозь кустарники и заросли и, выбежав на поляну, чуть не свалился в бездонную чёрную яму. Она стояла на краю, обняв себя руками, по белым щекам скатывались прозрачные слёзы.

— Малышка, — протянув к ней руки, дотронулся — и всё тело обдало жаром. — Что ты здесь делаешь? Холодно же… Пойдём со мной?

Она прижалась к нему, указала пальцем на яму, а он склонился, чтобы посмотреть, и дыхание застряло в глотке. Там, внизу, в чёрной вязкой мгле лежал ребёнок.

Вскинувшись ото сна, схватился за поручни.

— Настя…

— Самир Камалович, как вы? — рядом возник Карам, удержал его за плечи. — Я не выполнил задание. Простите меня.

— Здравствуй, Карам. Ты был ранен, как ты? — принял стакан с водой и просто вылил его в себя. Однако огонь внутри не погас.

— Всё хорошо. Готов приступить к работе.

— Всех собрали? — метнул взглядом в Монгола, тот кивнул.

— Всех. Как ты и просил. Только давай будем смотреть правде в глаза, брат. Ты не в том состоянии, чтобы устраивать войну. Мы, конечно, можем повоевать и без твоего участия, но нужно сначала выяснить, с кем воевать. Мои ребята напали на след твоей жены, но потребуется время, чтобы всё выяснить. Она какие-то лабиринты понастроила. Сняла несколько квартир в разных частях города, купила несколько билетов в разные направления, в том числе и за бугор. За два дня не справимся.

Карам резко повернулся к Архану, по-военному выпрямился.

— Не беспокойтесь. Я буду глазами, ногами, и оружием Самира Камаловича. Все наши на ногах. Мы её найдём.

***

Открывается дверь, я слышу его шаги, цепляюсь пальцами за подоконник. Только бы не задрожать.

— Я тебя забираю. Мы едем домой, — Елисеев подходит ко мне сзади, берёт за предплечья своими руками и целует в макушку. — Как пахнешь вкусно. Это тот самый шампунь? — кусаю щеку изнутри, лишь бы не дёрнуться и не выдать своих истинных чувств.

Месяцы, проведённые в психушке, многому меня научили. Я осознала, что истерики и слёзы ни к чему не приведут. Елисеев больной на голову психопат и бороться с ним нужно по-другому.

— Мне собраться? — проговорила безэмоционально, абсолютно равнодушно.

— Не надо, ангел. Медсестра всё соберёт. А мы прямо сейчас и поедем.

— А как же выписка? — разумеется, знаю, что никакой выписки не будет. Я не сумасшедшая, и запер он меня здесь не для лечения, а чтобы сломать. Чтобы показать, что моя жизнь в его лапах. Только я не сломалась. А стала сильнее. И моя жизнь ему не принадлежит. Но пока пусть думает, как ему хочется.

— Всё нормально, Свет, — повторяет с нажимом, скользит ладонями по моим рукам вниз и берёт холодные пальцы своими горячими. Меня внутренне потряхивает, но внешне пока держусь. Напоминаю себе, что должна быть сильной. Только так я смогу вернуться домой. — Тебе скоро рожать. Я хочу быть рядом.

Да… Скоро на свет появится мой сынок. И ради него я должна стараться ещё больше.

— Спасибо за заботу, — выговариваю скрепя сердце. — Поедем? Я голодна, — поворачиваюсь к нему лицом, чтобы избавиться от ненавистных прикосновений.

Елисеев улыбается, обнимает меня за талию. Благо, большой живот не даёт ему приблизиться вплотную. Как напоминание о Самире и о том, кому теперь принадлежит моё сердце. Уж точно не этому подонку, убившему отца моего малыша.

— Вот так намного лучше. Я рад, что ты, наконец, пришла в себя. Умница, — гладит меня по голове, как собачонку. Впиваюсь ногтями в свои ладони, сжимаю челюсти. — Ну, поехали.

Персонал клиники провожает нас сочувствующими взглядами. Для них я сумасшедшая девка, которая привязала к себе порядочного мужика ребёнком и издевается над ним. Елисеев же — добрейшей души человек, которому не повезло заделать ребёнка истеричной шизофреничке. Как смешно и горько одновременно. Они все сочувствовали ему и ненавидели меня просто потому, что он платил им. Люди склонны верить тем, кто даст больше денег.

Нет, со мной обращались бережно и осторожно. Ведь я жена такого прекрасного человека. Но я видела в глазах медсестер презрение и зависть. Где же это видано, чтобы такой умный, богатый красавец да тратил своё время на такую, как я.

Первое время я пыталась взывать о помощи и твердила им, что меня похитили и держат здесь силой. Что я не сумасшедшая, а сумасшедший он. Но они лишь делали вид, что не слышат меня и привязывали к кровати, чтобы «не навредила себе и ребёнку». Мрази. Продажные сволочи. Они просто не хотели меня услышать. Им плевать на чужую жизнь. Плевать на ненормальную русскую девку, которая орёт по ночам и зовёт маму. Всем на неё плевать.

Ведь за всё уплачено.

Оказавшись на улице, вдыхаю полной грудью, глаза начинает щипать. Вот она свобода. Так близко… Совсем рядом. Могу её видеть и чувствовать, а дотянуться не могу. Кажется, стоит только протянуть руку… Но нет. Мне предстоит нелегкая борьба. И только в случае победы я смогу снова обрести крылья.

— Давай, ангел. Садись в машину, — передо мной открывается дверь черной машины, Елисеев подталкивает в спину, собираясь увезти из одной клетки в другую. — Я заказал столик в хорошем итальянском ресторане. Пасту хочешь?

— Да. Очень хочу. И салат с креветками.

***

— Тебе нравится квартира? Может, что-то нужно?

— Нет, спасибо. Меня всё устраивает. Единственное, что нужно мне и моему ребенку — это безопасность и уверенность в завтрашнем дне.

— Можешь быть спокойна. Здесь никто тебя не найдёт. И никто не посмеет навредить. Ты под надёжной охраной, — Захар ставит пустую чашку на блюдечко, — поднимается. — Спасибо за чай. Мне пора. Если что-нибудь понадобится, звони сразу мне.

Я благодарно улыбаюсь. Лазарев, пожалуй, единственный, кому я могу сейчас довериться. Разумеется, не безоговорочно, с гарантиями. Просто так я не выйду за него. Больше не попадусь ни в чью ловушку.

— Спасибо вам.

— Не «вам». «Тебе». Мы скоро станем любящими супругами, забыла? — усмехается.

— Помню, — немного коробит, потому что эта тема для меня очень болезненна. Я ужасно не хочу окончательно расставаться с Самиром. Пока я его жена хотя бы на бумаге, мне кажется, что он рядом, приглядывает за нами… А что будет потом? Как я смогу предать его? Пусть даже лишь его память. Это слишком больно, слишком остро ещё всё чувствую. И сердце моё до сих пор любит. Едва ли когда-нибудь сможет разлюбить.

Но я не могу жить одними воспоминаниями. Рано или поздно придётся отпустить его. И начать всё заново. Шагнуть в будущее ради сына и себя. И мы сможем, у нас обязательно получится.

Захар не торопится уходить. Долго смотрит на меня. Я смущаюсь от его пристального, сканирующего взгляда. Наверное, из-за этого взгляда я ему и доверяю. Чем-то похож на Самира.

— Всё будет хорошо, Настя. Поверь мне. Я не стану обижать беременную женщину. И раз уж взялся тебе помочь — не позволю это сделать каким-нибудь уродам.

— Да… То есть, я верю тебе.

— Вот и славно. А теперь отдыхай. Первое время придётся посидеть дома, но здесь есть всё, чтобы скучно тебе не было. Займись собой, отоспись, почитай, посмотри фильмы. Расслабься, в общем. Тебе это сейчас нужно. Я пока займусь подготовкой документов и подыщу тебе хорошую клинику.

Он хороший, хоть и показался мне впервые напыщенным, злобным мужланом. На самом деле первое впечатление часто бывает обманчивым. Но и слепо доверять кому бы то ни было я больше не хочу.

— Ты… Подготовишь брачный контракт? Я вышлю тебе все пункты. Для нашего обоюдного спокойствия.

Лазарев, вопреки моим ожиданиям, не обижается, не злится и не закатывает глаза. Согласно кивает.

— Обязательно.

Я закрываю за ним дверь, прислоняюсь к стене. Обвожу взглядом большую квартиру. Это всё моё: эти хоромы и ещё несколько таких же и побольше, в России и за рубежом; огромный бизнес, акции престижных компаний и уйма всего, о чём я ещё даже не в курсе. Но нет главного… Спокойствия и уверенности, что завтра я не окажусь в лапах какой-нибудь Алимы или ещё кого похлеще.

***

Он лежит сзади, обнимает меня за талию. Хочется отодвинуться, а ещё лучше перегрызть сухожилия на его руке, чтобы не смел больше меня касаться. Но я играю роль хорошей девочки. Нельзя сейчас бунтовать. Снова оказаться в психушке мне совсем не улыбается.

— Доброе утро, ангел, — целует меня в затылок, прижимает к себе ещё крепче. — Как спалось дома?

— Спасибо, хорошо, — выскальзываю из его объятий, благо, есть повод. — Я в туалет.

Оперевшись о раковину, борюсь с уже вошедшей в привычку утренней тошнотой. Из зеркала на меня смотрит измождённая женщина с уставшим лицом и потухшими глазами. Я больше не вижу той прежней Светы. Я постарела. Не телом… Душой. Превратилась в запуганную, дерганую мышь. Тень…

— Тебе плохо? — Елисеев появляется сзади, обнимает. Целует в макушку. А я представляю, как беру флакон с мылом для рук и ударяю ему по лицу. Снова и снова. Пока он не свалится к моим ногам. — Света?

— Что? А… Нет. Уже прошло. Я хочу есть, — один плюс в сложной беременности — она не даёт мне застопориться на своих бедах.

— Отлично, я тоже голоден как волк. Поедем в ресторан или дома что-нибудь приготовим?

— В ресторан! — отвечаю слишком резко, осекаюсь. — Я хочу прогуляться по улице.

— Понимаю, — кладёт руки мне на плечи, и они кажутся невыносимо тяжёлыми. — Ты соскучилась по прогулкам. И по нормальной жизни. Всё это будет, если ты не станешь делать глупости, — шепчет, склонившись к уху. — Всё, что ты пожелаешь, ангел.

Я желаю твоих страданий, подонок. Но вслух произношу негромкое:

— Спасибо.