Баба Шура на службе у Департамента Гармонии

Анастасия Хабарова, 2022

Баб Шура никогда не понимала, куда ее сверстницы едут в семь утра на электричке, зачем им постоянно нужен сахар и почему они так любят сидеть в очередях поликлиники. А потом ее саму пригласили работать на Департамент Гармонии…

— Кто-кто? — баба Шура оттянула платок за правое ухо и развернулась им к собеседнику.

— Никита Гуляев, хедхантер службы раздражения Департамента Гармонии, — совсем зеленый пацан лет девятнадцати в лоснящемся пиджаке снова развернул перед старушкой красный корешок.

— Ааа, значит, расслышала. Это что, прэнк какой-то?

— Что, простите?

— Ну когда вы какую-нибудь ерунду делаете, а друг из кустов на телефон снимает. И в ютьюб потом выкладываете. Над старухой посмеяться решил, да?

— Александра Григорьевна, никаких пранков, никаких шуток. Можете у своей соседки, Эммы Назаровной, спросить, она с нами работает.

Баба Шура достала из кармана телефон, нажала на видеовызов и навела телефон на пацана.

— Эммка, ты этого пижона знаешь?

— Не благодари, это я тебя ему посоветовала! Будем вместе работать, давай, соглашайся!

Баба Шура прервала звонок и похлопала по лавке.

— Садись, рассказывай, хуэндер или как тебя там.

— Хедхантер.

— Ну я так и сказала. Что за работу ты можешь предложить семидесятитрехлетней женщине?

— О, самая простая и интересная работа! Ставка — в два раза выше вашей пенсии, а рабочий день — всего от трех часов. Маршруты выбираете в своем планшете из доступных — просто забираете себе тот, который понравится. На некоторых можно работать в парах.

— Откуда же у бабушки планшет, пижон?

— От нашего департамента, конечно, — парень улыбкой осветил район почти всеми своими зубами и вытащил из портфеля новенький айпад. — Сейчас расскажу, как пользоваться. Для начала включаете эту кнопку…

* * *

Теперь баба Шура поняла, куда с самого утра едет армия ее сверстниц на электричке. Совсем не на дачу и не к родне. Работают пчелки, крутятся, как могут. Занимают места у окошек, рядом располагают сумку, которую на хрупких коленях везти неудобно, а на полку уже не закинуть. Закрывают форточки, когда их открывают другие пассажиры в надежде хоть немного охладиться и вдохнуть свежего воздуха. Самые хитрые идут по вагонам с балалайками и аккордеонами, чтобы спеть свои хиты. А самые хитрые они потому, что одна такая поездка в два конца засчитывается за два дня работы.

Баба Шура на такое пока готова не была. Она и так чувствовала себя неловко и чуть не сгорела со стыда, когда тростью мужчине ногу придавила. На пятом таком объекте переживания стали уже менее яркими, но все это новое амплуа так и жало ей, так и терло, как слишком тесное платье.

Выпрашивать место бабе Шуре тоже не понравилось.

«Зайдите в вагон и идите медленно, высматривая кого-нибудь молодого, но не слишком юного. Юному и постоять несложно будет. Оптимальный возраст — от 23 до 35 лет. Идеальный вариант — пара влюбленных, которая страстно общается, держится за руки и милуется» — значилось в инструкции к задаче.

Делала все по инструкции. Вначале приметила девушку, которая читала книгу на телефоне. Встала рядом, оперлась на ее кресло, даже бортом пальто о плечо потерлась. Стояла. Девушка спокойно продожала читать.

Баба Шура вздохнула погромче и переступила с ноги на ногу, чуть наклонившись и задевая шарфом русые волосы. Девушка только пригладила зацепившиеся за шарф волоски и перевалилась на левый подлокотник, отклоняясь от старушки.

«Мертвый номер» — решила баба Шура и поковыляла дальше.

Идеальные жертвы сидели в конце вагона — ее рука в его руке, болтают, она расплывается в улыбке, он убирает ей за ухо выбившуюся из косы прядь. Явно как минимум студенты — не моложе.

Баба Шура, глядя на них, вспомнила как пятьдесят лет назад вот такая же — с растрепанной косой и беспечной улыбкой — ехала со своим Стасиком на картошку. За окном мелькали поля, вокруг — шум, смех таких же как они студентов, впереди — целая жизнь! А в сердце — уверенность, что всю эту жизнь она хочет провести только со Стасиком. Пусть он и не умеет рассказывать анекдоты, и на гитаре всего пару песен знает, зато всегда рядом, поддерживает, понимает и не смеется над ее глупыми мечтами.

И вот нет уже Стасика, и вся жизнь теперь осталась позади, и не ей локон за уход заправляют, а она стоит тут над душой и дышит погромче, чтобы молодые заметили и место уступили. От этой мысли бабе Шуре аж тошно стало. Захотелось разбить планшет, выйти из поезда и сесть на обратный. Жаль нет поезда обратно в семидесятые.

Конец ознакомительного фрагмента.