Первая раса. Высоко над радугой

Анастасия Флейтинг-Данн, 2023

Жизнь в детском доме – непростое испытание для Рисы Ильтис, ведь она не похожа на остальных детей-сирот. Девочка умеет разговаривать с камнями, её тревожат смутные воспоминания из прошлой жизни, а её кожа красивого перламутрового цвета. Риса пытается понять, почему она отличается от других и как справиться с подростковыми проблемами. Хорошо, что рядом есть старший друг, готовый всегда выслушать, дать дельный совет и поддержать в непростых ситуациях. Правда, порой взрослым самим нужна помощь. Но ведь на то и даны друзья, чтобы вместе пройти не только огонь и воду, но и изменить мир вокруг! Приквел "Первой расы" расскажет о детстве Рисы, о её порой непростом взрослении и терпеливом наставнике, прикладывающем все усилия для того, чтобы сделать из воспитанницы настоящего Человека.

Nothing ever seems to turn out right

5.

— Основой половых отношений является любовь, взаимное влечение друг к другу. О любви сложено множество стихотворений и поэм, романов и повестей, серьёзных музыкальных произведений. Многие художники оставили нам портреты своих возлюбленных…

Фрау Хольм, классный руководитель, стояла перед рядами учеников, и щёки её медленно приобретали розоватый оттенок. Всё-таки тяжело затрагивать такую тему перед толпой четвероклашек. Кто-то из девочек похихикивал. Более осведомлённые скучающе зевали. Некоторые сидели, сжав кулаки, напряжённо глядя на учительницу.

Риса растекалась по парте, подпирая голову рукой. Из-за непривычной жары ей плохо спалось ночью, и теперь глаза закрывались сами собой. В какой-то момент её рука начала соскальзывать.

— Плавно я хочу перейти к физиологической стороне любви и проблемам, которые возникают, когда любовь приходит в школьном возрасте, — фрау Хольм двинулась по ряду. — Ни для кого из вас, пожалуй, не будет секретом, что женское и мужское тело имеют ряд отличий…

— Эй, Энди! — шикнула Абигель сидящему неподалёку другу. — Разбуди её!

— Ри! — Энди потянулся к сидящей перед ним Рисе. — Ри, проснись! Фрау Хольм идёт! Ри!

Он аккуратно ткнул девочку между лопаток. Рука Рисы поехала, она уронила голову и ударилась лбом о парту.

— Что случилось? — учительница оторвалась от конспекта под взрыв хохота. — Риса? Что-то не так?

— Всё… нормально, фрау Хольм, — Риса обхватила голову руками, зажмурившись от боли.

— Прости-и-и, — Энди позади неё сморщился.

— Ты какая-то бледная…

— Я всегда так выгляжу, фрау Хольм, — напомнила Риса.

Одноклассники прикрыли рты, подавляя смешки. Естественно, если ты не похож на остальных, грех над тобой не посмеяться.

— Нет, ты не поняла… У тебя всё в порядке? — участливо спросила классная. — Может, тебе стоит обратиться к медсестре?

— Да нет, — девочка заёрзала на стуле. — Всё нормально, нормально.

Фрау Хольм кивнула. Рисе она нравилась: молодая учительница с кожей цвета персика, с затянутыми в пучок на затылке волосами и круглых очках, она была мягкой и спокойной. И очень любила детей.

Урок продолжился, а Риса, с трудом подавив зевоту, уставилась в окно.

— Ответственность за последствия лежит на обоих подростках, — продолжала урок классная, — но при этом основная тяжесть этих последствий ложится на девочек, и она может сильно покалечить жизнь…

— Фрау Хольм! — рука Рисы взметнулась вверх. — Можно мне всё же выйти?

До конца урока оставалось ещё как минимум полчаса, и коридоры школы были пусты. Рисе удалось выскочить на улицу незамеченной, и она сразу же сбежала на задний двор, за спортивную площадку. Слушать о каких-то последствиях совершенно не хотелось.

Октябрь выдался на удивление жарким, и земля была совсем тёплой. Риса упала в траву на холме и уставилась в небо. Ветерок приятно щекотал лицо, в небе проплывали облака, похожие на ленивых тюленей. Риса прикрыла рукой глаза, чтобы солнце не слепило.

Тонкая розовая полоска на ладони попала в поле зрения, и Риса отняла руку ото лба. Мерцающая кожа была рассечена шрамом. Он украшал её примерно столько, сколько Риса себя помнила — шесть лет. Что было до этих шести лет, девочка не могла вспомнить, как ни старалась.

Она даже обращалась к герру Райеру за помощью. Думала, он умеет гипнотизировать или вводить в транс. Он бы запросто мог помочь покопаться в забытом прошлом. Но мужчина лишь снисходительно улыбнулся ей: «Ри, есть вещи, в которые мне не стоит вмешиваться».

Вот к кому она бы сейчас отправилась с огромным удовольствием! Но герр Райер ушёл в незапланированный отпуск, и вот уже две недели кабинет его был закрыт на ключ. Так странно! Девочка привыкла, что за шесть лет жизни в стенах интерната она могла в любой момент прибежать к нему, поделиться чем-то.

Герр Райер был не просто кем-то из персонала, кто готов был выслушать. Он стал самым настоящим другом. У них были свои тайны.

Риса достала из кармана крупную коралловую бусину — подарок герра Райера. Закрыла глаза и прикоснулась к шарику губами.

С тех пор как девочка начала интересоваться камнями, мужчина периодически радовал её небольшими гостинцами. Самым первым в её коллекции оказался шарик из зелёного «кошачьего глаза».

— Он научит тебя быть более благоразумной, — сообщил герр Райер, а Риса про себя посмеялась: как камень может научить чему-то?

Затем к зелёному шарику присоединились ещё три: из горного хрусталя, обсидиана и нефрита. На успешное окончание учебного года Риса получила свой последний, кроваво-красный.

В справочнике герра Райера, который теперь прописался на её столе, она прочла, что коралл является мощной защитой своего хозяина. В чём крылась эта защита, девочка не знала, но по опыту, пусть и небольшому, знала: нужно лишь подождать, и осознание придёт.

Свет солнца что-то загородило, и Риса приоткрыла один глаз.

— Мадемаузель, вы выбрали не лучшее время и место для сна, — заметил склонившийся над ней Хитоми.

— Мадемуазель не приходится выбирать, — усмехнулась Риса, поспешно пряча шарик в карман. — Тебя что, опять выгнали?

— Ах, там всё равно ничего нового, — Хитоми сел рядом, — всё как всегда. А с тобой что? Опять неинтересный урок?

— Что в этом может быть интересного? — пожала плечами Риса. — Мальчики и девочки, пестики и тычинки, и краснеющая фрау Хольм. Всё как всегда.

— Уже дошли до механики? — Хитоми учился в параллельном классе, и занятия по половому воспитанию им ещё только предстояли.

— Нет. Если я правильно поняла, это будет позже. Пока только лирика, цветочки и бабочки. — Она закрыла глаза, подставляя лицо солнцу. — Ты как меня нашёл?

Хитоми сорвал маргаритку, чьи сёстры в изобилии цвели на холме, и, протянув её Рисе, продекламировал:

— Меня вели сюда глаза и сердце.

Риса окинула его неверящим взглядом, спросила с усмешкой:

— Ты чего это? Только не говори, что влюбился. Мы друзья, нам нельзя.

— Вовсе я не влюбился, — Хитоми мягко ударил её в плечо. — Просто ты шуток не понимаешь.

Риса снова подняла глаза к небу. Ветер как будто ладошкой провёл по лицу и волосам. Солнце припекало. А впереди была целая жизнь.

— Черепаха! — вдруг вскрикнула девочка, задирая вверх ладонь со шрамом, стараясь дотянуться до облака.

Хитоми проследил за тем, куда указывала Риса. Действительно, по небу, перекатываясь с боку на бок, плыло большое земноводное. Мальчик про себя в очередной раз отметил, что если бы не подсказка подруги, он ни за что не разглядел бы в облаке черепаху.

— Какая же ты фантазёрка, — хмыкнул он, приподнимаясь на локте.

Риса заложила руки за голову. Сама она совсем не понимала, как можно не видеть столь очевидные вещи, будь то фигура из облаков или картинки в причудливых узорах на пледе. Хитоми иногда был совсем как взрослые! С тоски можно удавиться, только подумав, что Риса тоже могла бы быть такой.

— Через неделю приедет отец.

— Ого, наконец-то, — присвистнула Риса. — Давно его не было, верно?

— Угу, — Хитоми кивнул, а после паузы нехотя добавил: — Мне кажется, он скоро совсем перестанет приезжать.

— С какой радости? — Риса села. — Почему ты так думаешь?

— Ну, — парнишка откинул от лица длинные пряди фиолетовых волос, — он намекнул мне в прошлый раз. Сказал, у него новая подружка, которая не в восторге, что он её оставляет. — Хитоми хмыкнул. — Стерва.

— Думаю, ты преувеличиваешь, — Риса заложила цветок маргаритки за ухо. — Он так не поступит. Тем более, не бросит тебя из-за подружки.

— Конечно нет, — с горечью отозвался Хитоми. — Он уже бросил меня с бабушкой, а сам уехал. Работа была важнее. Даже не потрудился найти няньку, чтобы забрать меня с собой. — Мальчик невесело усмехнулся. — Я ему уже ни в чём не верю.

Солнце на миг заслонил проплывающий по небу мастодонт. Риса зябко поёжилась — в тени стало необычно прохладно. Она встала, поправила футболку.

— Пойдём, пройдёмся.

Подростки двинулись по территории интерната, уже не боясь быть увиденными. Хитоми всё равно выгнали с урока, а Риса вполне могла сказать, что медсестра рекомендовала ей выйти на свежий воздух.

— Помнишь, мы в мае уезжали с группой? — спросила девочка, чтобы как-то отвлечь Хитоми от грустных мыслей.

— Ещё бы не помнить, — буркнул Хитоми. — Вы ездили в Альпы, а нас отправили в пансион за город.

— А помнишь, нам задали «Маленьких дикарей» на внеклассное чтение? Мы с Аби как раз тогда дочитали, и ехали с мыслью, что и мы всю неделю будем жить на природе, совсем как индейцы.

— Не читал, — буркнул Хитоми: если уж взялся обижаться, так ничему не даст сломить себя на этом пути.

— Мы надеялись, что и у нас всё будет так же интересно, как у Яна с Сэмом. Что будем вести дикий образ жизни, жечь костры, сплавляться на байдарках. Ведь это было так здорово! — Риса мечтательно улыбнулась. — Мы конечно не надеялись, что будем сами строить типи, или шить мокасины. Но, по крайней мере, ждали, что нас научат чему-то полезному. Типа собирать травы, или фильтровать воду…

— Ну?

— Гну. Никто об этом и не подумал, — вздохнула Риса. — Зачем всё это городским детишкам? В походы мы ходили, не соврать, два раза. Костёр жгли только в специальном очаге. Даже воду пили из бутылок. И что толку выезжать в горы, когда то же самое можно было сделать и у нас?

— Действительно.

— Знаешь, не всегда всё идёт так, как мы того хотим, — девочка положила руку на плечо Хитоми. — Но это не значит, что всё плохо. Нужно уметь видеть и хорошее. Аби вот поймала белку и принесла её в кампус.

— Она не рассказывала, — нахмурился Хитоми.

— Конечно, потому что бедняга с перепуга обгадила ей руки. Кто захочет такое рассказывать?

Девочка засмеялась, вспомнив выражение лица Аби. Но Хитоми не разделял её веселья. Вместо этого он тяжело вздохнул и забросил руки за голову.

— Эх, ну почему всё всегда должно быть так сложно? Без лишних проблем, волнений? Захотел жить с отцом — пожалуйста. Захотел, чтобы бабушка не болела — да на здоровье. Почему нельзя: раз — и всё?

— Но если бы всё всегда было легко и просто, жить было бы не так интересно?

«Так ведь, кажется, говорил герр Райер?»

— Полная туфта, — фыркнул Хитоми. — Какой идиот это сказал?

Слова друга зацепили Рису, но она деликатно промолчала. А парнишка был настолько сердит, что даже не заметил, как подруга убрала руку с его плеча.

— Все эти басни про «что не убивает, делает сильнее», или «человеку не даётся свыше его сил» — бред сивой кобылы, — распалялся он. — Тот, кто верит, что всё, что с ним происходит, помогает — настоящий кретин. Как мне может помочь то, что отец меня бросил?

Риса снова проглотила обиду. Вместо этого решила подбодрить друга:

— Но он ведь не бросал тебя! Просто пока обстоятельства сильнее.

— Ты такая наивная, Ри. До сих пор веришь в сказки.

Девочка застыла.

— В каком смысле?

— Ты живёшь в каком-то тошнотно-радужном мире, и никак не смиришься с тем, что окружает тебя вовсе не сказка. Всё вовсе не так, как ты думаешь.

— Может, и так, — тряхнула головой Риса. — Да даже пусть будет так, нельзя прекращать надеяться! Надежда всегда даёт силы…

— Надежда — слово глупцов, которые боятся…

— Подожди-ка, хочешь сказать, я тоже… глупая?

Только теперь Хитоми заметил, что идёт один, и обернулся. Риса стояла, уперев руки в бока. Теперь пришёл её черёд обижаться.

— Что плохого в том, чтобы надеяться на лучшее? Или нужно жить, постоянно брюзжа и жалуясь, как всё плохо? И, по-твоему, это я дура, раз не хочу поддаваться унынию?

— Эй, я вовсе не это хотел сказать.

— Да, но вышло именно так, — теперь уже девочка закусила удила.

— Хорошо, твоя надежда на то, что мамочка с папочкой найдутся, много тебе дала?

— Я же сказала: она придаёт сил, — начала было Риса, но Хитоми не дал закончить, оборвав твёрдым:

— Смирись уже, она такая же пустая, как и моя на то, что я нужен отцу.

Риса не сразу осознала услышанное, а когда до неё дошёл смысл слов Хитоми, девочка помрачнела ещё сильнее.

— Спасибо, — выдохнула она. — Ты мне здорово помог увериться в том, что всё полное дерьмо.

— Вы что тут делаете?

Оба подростка вздрогнули от неожиданности: широко шагая, к ним приближался директор Флаушиг. Следом, словно мячик-попрыгунчик, летел Татти. Стоило хозяину ускорить шаг, как собака тут же залилась звонким, раздражительным лаем.

— Надеюсь, у вас есть хорошее объяснение, почему вы не в кабинетах! — крикнул директор так, чтобы его услышали.

— Полнейшее дерьмо, — раздосадовано буркнул Хитоми.

***

— Долго же тебя не было, — заметила Аби, отрываясь от девчачьего журнала.

— Я чистила картошку.

Риса прыгнула на кровать, зарываясь лицом в подушку. Абигель вернулась к чтению: раз подругу не пытали и истязали, значит, всё в порядке. Чистка картошки не самое ужасное занятие. Да и повар на кухне очень даже ничего…

— Мы повздорили с Хитоми, — глухо проговорила Риса: подушка приглушала голос.

Аби нехотя отложила журнал в сторону. Ладно уж, интервью с бэк-вокалистом любимой группы подождёт. Утешить подругу сейчас куда важнее.

— Ах, дитя моё, — девочка опустилась на кровать рядом с Рисой, — ты же знаешь Хитоми: он обижается по поводу и без…

— Нет, Аби, тут другое.

Ри села, прижимая подушку к груди. Она рассказала подруге о том, что произошло. Вот только Абигель это вовсе не впечатлило.

— Знаешь, Ри, у каждого из нас есть своё мнение о происходящем, — она подпёрла голову рукой. — Хитоми может называть твою мечту фуфлом, ты в ответ можешь не разделять его надежд. И даже больше: вы оба можете считать друг друга полнейшими идиотами. Вот я, например, так и считаю.

Риса запустила в неё подушкой, но подруга ловко увернулась.

— Обижайтесь сколько угодно, мне плевать, — легко и просто заявила Абигель. — Вы абсолютные противоположности, и на чём ещё держатся эти отношения — даже сказать трудно. Но я считаю, что вам нужно научиться принимать друг друга такими, какие вы есть. Иначе пессимист сожрёт оптимиста, или наоборот.

— Я не оптимист, — проворчала Риса. — Я реалист.

— А вот и нет. Ты во всём и во всех ищешь только хорошее. Даже если дело — дно, до последнего отказываешься это признать. Так что до реалиста тебе ещё расти и расти, дитя моё.

— Ты тоже считаешь, что моя мечта яйца выеденного не стоит? — пробубнила Риса.

— Нет. Но я считаю, тебе нужно смириться с тем, что некоторые думают иначе.

Риса отвернулась к стене. Она никогда не думала, что её друзья могут считать её надежды на поиски семьи пустыми.

Нет, сама она никогда не думала, что Хитоми зря надеется на воссоединение с отцом. Или… всё же думала?

За ужином Риса не произнесла ни слова. Она вяло ковырялась в тарелке, и когда воспитательница фрау Йенчок спросила, всё ли в порядке, девочка молча кивнула. Аби тоже молчала, давая подруге возможность самостоятельно переварить возникшие мысли.

Конец ознакомительного фрагмента.