Первая раса

Анастасия Флейтинг-Данн, 2022

Они встретились на улице большого города, Противник системы и Заклинающая камни. Он готов жертвовать собой ради других, она готова на всё ради исполнения мечты. Он знает о ней то, что может разрушить её мир. Она не помнит о своём прошлом абсолютно ничего. Вдвоём они могут перевернуть обыденную жизнь с ног на голову, окунуться в забытую человечеством историю, и даже поставить под вопрос существование привычного мира. А могут просто разойтись, как и сотни обычных людей на улицах города. Случайно или не случайно.

5.

— Только посмотри. Вот он, современный мир: сытое ленивое сообщество спящих собак, — огонёк зажигалки осветил лицо Эля. — Живут и горя не знают. Изредка кто-то из них просыпается и рычит. Но стоит только бросить кость, как глупая псина тут же затыкается. Обгладывает мясо, которого практически нет, и довольная засыпает. — Он выдохнул серый дым изо рта. — Шавки.

— Кажется, кто-то снова в строю. Это на тебя так женщины влияют?

— Смешно. Я оценил и даже посмеялся.

— Я не слышал.

— В глубине души я смеялся, честно. Где-то очень глубоко.

Эль сидел на краю парапета, глядя на город. Он ждал, пока ночь окончательно не вступит в свои права. Его собеседник, высокий мужчина, предпочитал держаться в тени от шахты лифта.

— Так ты нашёл его? — он не сводил с Эля пристального взгляда.

— Штайнбах не такой уж большой город, чтобы в нём было архисложно найти человека. Особенно когда знаешь его имя и род занятий. Всё остальное всплывает само собой, стоит только потянуть за нужную ниточку.

— И что, ты пойдёшь в церковь? — восторженно-удивлённо спросил мужчина.

— Зачем же? — губы Эля растянулись в улыбке. — Я знаю, где он живёт.

В это время в районе Западного кольца на улицах было тихо: молодёжь торчала в клубах и шиша-барах в центре, а старшее поколение расслаблялось перед телевизором. Не боясь быть подслушанными, двое приятелей не спеша шли к элитным новостройкам.

— Каков план?

— Войти, поболтать и выйти. По сути, дел на десять минут, — пожал плечами Эль.

— И домой?

— Нет, старик. Я к Агнесс. Что? Я уже пообещал ей, — ответил Эль на укоризненный взгляд приятеля. — Не хочу мотаться туда-сюда, переночую у неё же.

— Это из-за Рисы, верно? Ты что, боишься её?

Эль остановился.

— Чего на свете я боюсь меньше всего, — нахмурился он, — так это маленьких девочек.

Его приятель недоверчиво хмыкнул, но своё мнение предпочёл оставить при себе.

На автобусной остановке спал, подобравшись, бездомный, которого Эль проигнорировал пару дней назад. Услышав шаги, мужчина вздрогнул и сел. Сфокусировал свой взгляд на прохожих, вздохнул, понимая, что от молодёжи не дождёшься ни цента.

Эль протянул приятелю руку. Тот достал из кармана джинсов свёрнутые в рулон зелёные купюры. Эль приложил к ним пачку сигарет и подошёл к бездомному:

— Держи, приятель.

Бродяга захлопал глазами, переводя взгляд с банкнот на Эля и обратно. Он вцепился в руки Эля, как будто проверял, уж не дьявол ли его искушает. Заглянул в лицо своему благодетелю и, узнав, заулыбался.

— Спасибо, — просипел он. — Мария и Иосиф, спасибо!

Молодой человек хлопнул бездомного по плечу, едва слышно пробормотал: «Я же обещал исправиться». Приятели пошли дальше. Им в спину донеслось:

— Да храни тебя Боже, Эль!

— Очень своевременное пожелание, — хохотнул сопровождающий его мужчина.

Наручные часы Эля показывали час ночи, когда они с приятелем подошли к девятиэтажному дому. Перед подъездом, обложенным камнем, стоял белый Мерседес «c-класса». Эль недовольно цокнул языком.

— Подождёшь меня внизу, — велел он. — Я сам разберусь. Главное, чтобы я остался незамеченным на этаже.

— Намёк понял, — ухмыльнулся его компаньон.

Сидящая на входе консьержка при виде незнакомца подскочила, но, встретившись с ним взглядом, застыла. Глаза её потухли, тело обмякло и стало покачиваться из стороны в сторону.

— Доброго вечерочка, фрау… — Эль прочитал имя на бейдже, — Дитрих. Мне бы узнать, в какой квартире проживает преподобный Фердинанд.

— Девятый этаж, — промямлила консьержка. — Прямо и налево.

— Благодарю покорно, — Эль махнул приятелю. — Ладно, я пошёл.

Кабина лифта ползла со скоростью улитки, красная лампочка лениво отсчитывала этажи. Эль прижался к стене кабины, запрокинул голову. Он не очень любил такие мероприятия: в них практически всегда было второе дно, копаться в котором было не приятнее чем в грязном белье.

На этаже оказалось темно, хоть глаз выколи. «Чтоб тебе провалиться, шакал, — буркнул Эль, включая на телефоне фонарик. — Хоть бы раз по-человечески сделал».

Свет фонаря выхватывал из темноты изгибы коридора и чёрные пятна железных дверей. За одной из таких приглушённо звучала музыка. Неплохая звукоизоляция в доме, если в час ночи никто не реагирует на шум.

Коридор вильнул влево, и Эль остановился перед тяжёлой дверью. В верхнем правом углу мелом были выведены буквы и цифры, которые на Богоявление оставляют дети, переодевающиеся в трёх волхвов. Над глазком висело маленькое распятие. Молодой человек подкатил глаза и цокнул языком.

Дверь открывалась внутрь. Тем лучше и проще. Эль негромко постучал и прислушался. За дверью всё было тихо. Эль постучал ещё раз. Он чувствовал: хозяин жилища стоит за дверью. Даже сам себе не мог объяснить, как пришёл к такому выводу, но был уверен в нём.

— Святой отец, — Эль провёл ногтями по железу, — а вы уже помолились на ночь?

Послышались торопливые удаляющиеся шаги. Эль пожал плечами и со всей дури вышиб ногой дверь. Та грохнула о стену, что только штукатурка посыпалась. Эль выглянул в коридор, убедился, что никто не вышел на шум, и нырнул в квартиру.

— Ферди-и-и, — пропел Эль. — Кто не спрятался, я не виноват!

Большая гостиная была освещена свечами; оранжевые огоньки дрожали на сквозняке. На софе, пытаясь закрыть лицо руками, скрючился мужчина в шёлковом халате. На ковре с длинным ворсом сидел мальчик в одной рубашке и не мигая смотрел на Эля.

Молодой человек схватил мужчину за грудки и притянул к себе. Тот, до этого тяжело сопевший, заголосил благим матом.

— Здрасте, святой отец, — осклабился Эль. — Надеюсь, вы ещё не успели причаститься?

***

Рису разбудил шум текущей воды. Она била из крана мощной струёй, разбиваясь о борта раковины.

Девушка глянула на часы: девять. Отчаянно зевая, она натянула джинсы, вышла в коридор. Дверь в ванную была распахнута настежь, Эль что-то бубнил себе под нос, плеща водой. Риса невольно прислушалась.

— Чёрт, да останавливайся же ты. Что тебе ещё нужно? Ну, давай же…

— Эль, с тобой всё хорошо? — позвала Риса.

Бурчание прекратилось. Без задней мысли Риса заглянула в ванную, и её взгляд тут же застыл на раковине.

— Это что?

Эль держал руки под струёй воды. Костяшки пальцев правой кисти были разбиты в кровь. Видимо, всё это время он надеялся остановить кровотечение, но это не помогало. Когда Риса вошла, Эль отвлёкся, отдёрнув руки, и по пальцам травмированной кисти тут же побежал гранатового цвета ручеёк.

— Чего тебе? — буркнул он, снова промывая руку под струёй воды.

— Что случилось? — Риса не сводила взгляда с его открытой раны.

— Потерял сознание, упал, — фыркнул Эль. — Всё в порядке. Не мешай, пожалуйста.

— Может, лучше к врачу? — беспокойство Рисы всё нарастало. — Рана, кажется, глубокая…

— Я справлюсь, правда, — в голосе молодого человека послышалось раздражение. — Не бери в голову.

Риса не сдвинулась с места. Это взбесило Эля, и он уже собирался прогнать её, но, обернувшись, встретился с ней взглядом. От вида этих больших встревоженный глаз всю его злость как рукой сняло.

— Всё хорошо, — заверил он уже спокойным голосом. — Мне просто нужно остановить кровь, вот и всё.

Риса больше не стала ничего спрашивать. Она поспешно вернулась в комнату, выудила из-под подушки холщовый мешочек и высыпала его содержимое на стол. Небольшие разноцветные камушки раскатились в разные стороны, и она принялась собирать их в одну кучу, глазами ища нужный. Наконец она нашла её — овальной формы чёрную бусину, наполированную до блеска.

Эль тихо ругался, видимо, никак не мог остановить кровотечение. Риса протянула ему ладонь и потребовала:

— Дай мне руку.

— Слушай, тебе заняться нечем? — в голосе Эля слышалась не сколько злость, сколько боль. — Сходи погуляй. Когда вернёшься, всё будет в норме.

— Дай мне, пожалуйста, свою руку, — уже попросила Риса, не отводя ладони.

Эль глянул на девушку с недоверием, но всё же послушно протянул травмированную кисть. Риса подложила под неё свою ладонь и осмотрела рану. Порез был глубокий, пальцы были усеяны десятком мелких царапин.

— Как это случилось?

— Да какая разница? — буркнул Эль и попытался вырваться, но Риса так крепко сжала его руку, что он поморщился от боли. — И что теперь?

— Пойдём, — позвала Риса. — Сам увидишь.

Они сели в гостиной на софе, друг напротив друга. Риса больше не сжимала ладонь Эля, наоборот — чуть поглаживала, словно желая успокоить.

— Не сочти меня ненормальной, — серьёзно сказала она, — но я хочу попробовать альтернативный метод лечения.

— Тебе не кажется, что гомеопатия тут всё же бессильна?

— Кажется, ехидна, — Риса передразнила Эля. — Я и не о ней говорю. Только сиди, пожалуйста, тихо. Мне нужно сосредоточиться.

Девушка достала из кармана чёрный каменный шарик, зажала его между пальцами правой руки и накрыла ею повреждённую кисть. Она поёрзала, устраиваясь поудобнее. Закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Эль же скептически хмыкнул, но не посмел даже шевельнуться.

Так в тишине они просидели минут пять. Эль уже хотел тихонько толкнуть Рису, проверить, не уснула ли она. Но внезапно в голове у него загудело, как если бы на виски и лоб надавила какая-то невидимая сила. Именно в это же время Риса задышала глубже и чаще.

Не успел Эль и глазом моргнуть, как завибрировали ладони и стопы. Холодный шарик в руке Рисы внезапно стал едва ли не раскалённым, но его прикосновение не обжигало.

Глаза Эля расширились. Он поднёс левую руку ко лбу Рисы. Он даже не коснулся девушки, но она вдруг нахмурилась, чуть склонила голову в сторону, будто уворачиваясь от вмешательства.

Эль опустил руку. Он понял, что происходило, и больше не стал мешать.

Наконец Риса отняла каменный шарик от его руки. Эль даже не удивился тому, что кровотечение остановилось, рана покрылась тёмной загрубевшей коркой, а кровь вокруг спеклась. Риса же удовлетворённо осматривала результат своего труда, а затем отпустила его ладонь.

— Будь здоров, — голос её прозвучал необычно мягко.

Эль тоже осмотрел заживающую рану. В глубине души Риса ждала, что он удивится, начнёт удивлённо восклицать. Так, по крайней мере, отреагировал Анди, когда Риса впервые залечила его ожог.

Но нет, Эль проводил осмотр скрупулёзно, как врач, выявляющий недостатки в своей работе.

— Как ты это сделала? — наконец спросил он. Без капли удивления.

— Какая разница? — спросила Риса, пряча шарик в карман. — Главное — результат, а он налицо.

— Именно поэтому я и спрашиваю, — Эль поднял на неё. — Я могу ошибиться, но всё же предположу. Если я неправ, можешь не отвечать. Хорошо?

Риса не мигая смотрела на него, будто ожидала вердикта судьи.

— Ты разговаривала с ним, верно?

Девушка пожала плечами, как будто и сама не знала.

— Я серьёзно, — голос Эля был твёрдым как сталь. — Я примерно понимаю, как ты сработала. Потому что когда-то видел подобное.

— Видел? — осторожно переспросила Риса.

— Ты разговаривала с ним, — Эль мягко, но настойчиво вернул её к вопросу.

Риса не ответила. Лишь кивнула, и молодой человек кивнул в ответ. Он больше ничего не сказал, ответ Рисы ввёл его в глубокую задумчивость.

Около полминуты они сидели молча. Риса мялась, не зная, куда себя деть. Это был один из тех моментов, когда тишина становится неловкой, и нужно делать что-то такое, чтобы не выглядело неестественно. И тут Эль всё же нарушил молчание:

— Спасибо.

— Не за что, — быстро кивнула Риса.

Эль чуть заметно улыбнулся девушке — ей показалось, что слегка смущённо, — и спросил:

— Вечером будет «Стар Трек», хочешь посмотреть? Или ты не любишь фантастику?

— Мне всё равно, лишь бы компания была хорошая, — искренне призналась Риса.

Эль ухмыльнулся:

— Знаешь, уж на это тебе жаловаться точно не придётся.

***

Разговор между Кирком и Споком на экране прервался рекламой.

— Полистай между каналами, — Эль откинул голову на спинку софы, — может, попадётся что-нибудь интересное.

Риса послушно потянулась за пультом. На соседних каналах люди готовили еду на скорость, стерилизовали барсука, шестнадцатилетняя девочка готовилась к родам… Телевидение было полно бесполезного мусора, который успешно скармливался неразборчивой публике. Наконец Риса остановилась на каком-то канале и отложила пульт в сторону.

Они с Элем сидели по разным концам софы, Риса — поджав ноги под себя, а он — вытянув на журнальный столик. Между ними устроился Винни, положив свою мощную голову на колени подруги. Он не сводил с Рисы взгляда своих чёрных глаз и иногда тихо, едва слышно вздыхал. Она в ответ ласково трепала его по кудлатой голове, и волк иногда жмурился. В такие моменты казалось, что уголки его пасти приподнимаются, словно животное улыбалось.

— Могу я спросить?

— Что за вопрос? — удивился Эль. — Конечно, можешь!

— Где ты взял волка? — Риса почесала Винни за ухом.

Молодой человек замялся.

— Если я скажу, что выиграл его в карты у незнакомца в кабаке, ты поверишь?

Риса состроила недоверчивую гримасу.

— Кабак, случаем, не назывался «Кабаньей головой»?

Эль довольно хохотнул.

— Молодец, девочка, — похвалил он, — один-один.

— И всё же?

Эль потрепал Винни по загривку, отчего задняя лапа волка непроизвольно дёрнулась.

— Забрал у одного контрабандиста из Гамбурга. Он поставлял животных для зоопарка, а некоторых продавал в частное пользование.

Винни вздохнул, будто вспоминая те тяжёлые времена, когда ему, бедолаге, приходилось сидеть в клетке и терпеть издевательства своего надзирателя. Эль же почему-то фыркнул.

— Могу теперь я спросить? — обратился он к девушке.

Риса сделала приглашающий жест: валяй.

— Где ты научилась этому?

— Чему?

— Не притворяйся, — Эль скосил глаза. — Ты — целитель. Можешь даже не отрицать, так это и называется. Ты где-то должна была научиться этому, хотя бы основам.

Риса сделала вид, что задумалась.

— Если я скажу тебе, что жила в интернате Чарльза Ксавьера, ты поверишь?

— Не-а, — Эль снова закрыл глаза. — Там были Циклоп, Джин Грей, Китти Прайд, и, к сожалению, ни одной Рисы. Прости.

— Всё ещё ничья? — усмехнулась Риса.

— Всё ещё. Так что? — после короткой паузы снова пристал с расспросом Эль. — Ладно, не хочешь рассказывать — не рассказывай. Я всё равно узнаю.

— Каким образом? — девушка прижала к себе диванную подушку.

— Ох, брось, однажды мы всё равно заведём разговор по душам, и ты мне всё сама выложишь. Уж так это работает.

— Мы не такие уж друзья, чтобы вот так говорить по душам, — заметила Риса.

— А это зависит не от степени дружбы, а от дерьмового настроения.

Риса не ответила. Она опустилась подбородком на подушку, поёрзала, устраиваясь удобнее.

Снова повисло молчание. Но ненадолго.

— Сегодня ты не ночевал дома, — заметила Риса; Эль округлил глаза и повернулся к ней. — Дверь громко хлопнула, и я проснулась.

Молодой человек бросил недовольный взгляд на Винни. Волк же сделал вид, что залетевшая в комнату муха намного интереснее, чем какие-то человеческие разговоры.

— Я ходил по делам, — уклончиво ответил Эль.

— Кто не угодил тебе в этот раз?

Теперь уже Винни покосился на хозяина: интересно, как тот будет выкручиваться?

— Прежде чем я скажу, мне нужно кое-что знать, — Эль заложил руки за голову. — Ты религиозна?

— При чём здесь это? — Риса нахмурилась.

— Отвечай. Ты исповедуешь христианство?

— Ничего я не исповедую, — надулась Риса. — У нас был католический приют, да. Но я не хожу в церковь, не принимаю участие в службах.

— И в высшие силы не веришь? — Эль подпёр щёку рукой.

— Я этого не говорила. Но не обязательно верить и придерживаться какой-то религии. Так почему ты спрашиваешь?

— Мне важно было знать, что ты не обидишься. Хорошо, а ты в курсе, как много скандалов вокруг католических священников?

— Не в красках, конечно, — пожала плечами Риса, — но слышала о таком.

— Ну, тогда тебе проще будет понять меня…

… — Значит, так, ваше преподобие, — последние слова Эль произносит с нажимом. — Я даю тебе сутки. Не явишься в полицию с чистосердечным — я сам тебя туда притащу. Вздумаешь бежать, — подкуривает сигарету, — я тебя из-под земли достану. От меня, святой отец, не спрячешься. Я тебя с другого конца страны, с другого континента притащу.

Мужчина в халате совершенно не похож на священника, скорее, на престарелого холостяка-домохозяина. Он не знает, что сделать и сказать, чтобы не разозлить незваного гостя.

— Мне только одно непонятно. Как же это так вышло? — Эль затягивается, не сводя взгляда со священника. — Тебе что, баб мало, что ты на детей прыгаешь?

— Я не знаю, — тот мнётся. — Так сложно устоять перед этими божьими агнцами. Они такие нежные, такие… ты же понимаешь, как тяжело противостоять соблазну?

Зрачки Эля сужаются, он морщит нос.

— Я асексуал, — тушит он сигарету о стол, — так что не пытайся на это давить.

— Просто… Господь вёл меня…

Этого явно не следовало говорить: Эль срывается с места, сгибает вопящего священника и вдавливает его голову в керамическую столешницу столика перед софой.

— Когда ты, шакал, развращал здесь детей, Господь вёл тебя? — шипит он. — Господь вёл тебя, когда ты, падаль, удовлетворял свои нужды?

Мужчина всхлипывает, одним глазом наблюдая за Элем. Тот наклоняется к самому уху священника, сильнее прижимая его к столу.

— Где же теперь твой Господь?

Мальчик шмыгает носом. Эль вздрагивает и отпускает мужчину. Тот неловко валится на стол, закрывает голову руками. Но Элю уже не до него, он подходит к мальчику.

— Эй, приятель, — спрашивает он наклоняясь. — Как тебя зовут? Сколько тебе лет?

— Я Зебастиан, — мальчик ёрзает на месте. — Мне десять.

— Ты знаешь, что это не лучший способ зарабатывания денег, не так ли, Басти? — Эль упирает руки в колени, улыбается обнадёживающей улыбкой.

— Я хочу новый телефон, — откровенно отвечает Зебастиан. — А родители не покупают. Говорят, старый ещё ничего.

— Вот как, — Эль понятливо кивает. — Басти, а этот дядя сказал тебе, что нужно сделать, чтобы заработать на телефон?

— Сказал, — кивает мальчик. — Он сказал, мне просто нужно сидеть, пока он сделает пару фото. А, ему зачем-то нужны были фотки с лоли⁶.

Эль с трудом подавляет нервный порыв засмеяться: тут впору плакать, а не ржать.

— А ты знаешь, Басти, что за лоли ты бы получил?

Мальчик качает головой. Эль наклоняется и шепчет ему на ухо. Зебастиан хмурится и недоверчиво смотрит на своего спасителя. Эль не сдерживается и улыбается во все тридцать два: впредь пацан будет думать, куда лезет.

— Фу-у-у! — морщится мальчик. — Ты что, серьёзно?

Эль кивает. Внезапно он хлопает себя по карманам джинсов и выуживает свой телефон.

— Слишком высокая цена за смартфон, как думаешь? На, держи. И не ведись больше.

Мальчик, не веря своим глазам, принимает совсем новый гаджет. Осматривает со всех сторон и таращится на Эля. Тот вздыхает:

— Вот оно, счастье современных детишек. — И, уже оборачиваясь к священнику, напоминает: — Я предупредил тебя, святой отец. Сутки начались…

— Хочешь сказать, — Риса подняла бровь, — что ночью ты выслеживал священника-педофила?

— В общих чертах, да.

— Ладно, допустим. Значит, дети теперь таким образом зарабатывают деньги? Как-то невероятно звучит. С каких это пор?

— С таких, — Эль щёлкнул пальцами, и Винни тут же переложил голову на его колени, — как взрослые стали внушать детям, что все прелести жизни материальны.

— То есть? — не поняла Риса.

— То и есть. У современных детей есть всё — начиная от новых игрушек, заканчивая игровыми приставками последней модели, — Эль трепал Винни за загривок, а тот издавал глухое урчание. — Теперь любовь родителей измеряется в количестве купленного, а не в тёплых отношениях и заботе. Дети привыкают, что по первому требованию получают всё, что только заблагорассудится. Но в один прекрасный момент исчерпывают лимит — финансов, терпения родителей, неважно — и неиссякаемый источник перекрывают. И ребёнок в попытке найти средства для покупки нужной вещи пускается во все тяжкие.

— Но не в проституцию же! — усмехнулась Риса. — Не перегибай палку!

Винни навострил уши: реклама нового сезона «Я звезда, вытащите меня отсюда!» сменилась выпуском местных новостей. За спиной диктора возникло изображение горящего автомобиля.

— Опытный водитель должен быть готов ко всему, даже к самым необычным и неожиданным ситуациям на дороге, — вещала диктор. — Но можно ли быть готовым к тому, что ваш автомобиль взорвётся на парковке? В центре Штайнбаха сегодня в половине девятого утра прогремел взрыв. Центральное управление полиции по округу Штайнбаха сообщает, что причиной послужило возгорание горючего. Согласно последним данным, ущерб стоящим рядом автомобилям нанесён не был, пострадавших нет. Водитель на момент взрыва находился в магазине.

На экране появилось разъярённое лицо мужчины средних лет. На руках он держал малого серого пуделя; животное дрожало всем телом, пытаясь спрятаться от объективов телекамер.

— Я отошёл всего на пару минут! — кричал мужчина, потрясая кулаком. — Вернулся, а моя машина пылает! Мой новенький «гольф»! Не знаю, каким чудом удалось спастись моей крошке Рокси! — он поцеловал собаку в самую макушку, и та зажмурилась. — Я точно уверен: это всё он!

Мужчина перевёл яростный взгляд в камеру; лицо его раскраснелось, на лбу проступил пот.

— Это всё Эль! Только он мог пойти на такое! Сколько же нам придётся терпеть его?! Куда смотрит полиция?! Я обращаюсь к согражданам: долго ли мы будем закрывать глаза на его бесчинства?! Это всё Эль! Это он!

— Ах, ничего интересного, — Эль зевнул. — Листай обратно.

Голос диктора повторил вопрос мужчины «Куда смотрит полиция?». А Элю волей-неволей пришлось повернуться к Рисе. Девушка буравила его потрясённым взглядом.

— Тебе что, неинтересно, чем закончится фильм? — рассердился Эль. — Ты его уже смотрела? Я тоже, — ответил он на отрицательное покачивание головой, — и поэтому хочу узнать, что сделают с Ханом за смерть Кирка. Поэтому, пожалуйста, переключи на фильм.

Риса помедлила, но Эль так зыркнул на неё, что она послушно щёлкнула пультом. Сдержанный в эмоциях диктор сменился изображением взволнованной Ухуры, и Эль вернулся к просмотру. Риса продолжала разглядывать его, а затем, словно сделав какой-то вывод, тоже повернулась к экрану. Винни закрыл глаза и, свернувшись в клубок, задремал.

***

С тех пор как Риса поселилась в апартаментах Эля, прошла неделя. За это время Риса взяла за правило ходить за покупками каждое утро. Большинство людей посвящали этому один день в неделю, набирая продуктов до следующей закупки. Риса же брала только то, что собиралась приготовить в тот же день. Кроме того, ей нравилось гулять по утрам.

Первые дни Рису сопровождал Винни, но в итоге волк, как и хозяин, оказался существом с характером: устроившись на диване перед телевизором, он не изъявил желания сопровождать подругу. В очередной раз спрашивая себя, является ли просмотр телепередач обычным делом для животного, Риса вышла на улицу.

С утра магазины были пусты, и Риса, как обычно, справилась за десять — максимум пятнадцать минут. На обратном пути она завернула в центр: здесь было приятно гулять. Девушка рассматривала витрины магазинов, знакомясь с тем, что сейчас носят. Глядя на цены, вздыхала и критически окидывала взглядом своё отражение. Риса с удовольствием приобрела бы новые наряды, но даже будь у неё деньги, это было бы серьёзным ударом по финансам. Поэтому ей оставалось лишь примерять понравившуюся одежду в воображении.

— Эй, старик, что это у тебя?

— Убери лапы, не трогай!

— Да ты меня знаешь куда можешь…

Риса обернулась. Трое мальчишек направлялись в школу. На вид всем трём было не больше десяти, но слова, которыми они сыпали, явно превышали допустимый возрастной ценз. Риса цокнула языком, вспоминая, что вот в её-то время…

— Говорю: не лапай, Рольф! Пошёл в…

— Неужели предки всё же купили тебе смартфон? Да ну, они же так долго не соглашались!

— А это и не предки! — мальчик в красной куртке горделиво задрал голову. — Мне его подарили!

— Пффф, кто? Твоя бабуля за то, что ты её поцеловал? — мальчишки заржали.

«Идиоты, — подумала Риса. — Неужели мы тоже были такими дурными в их возрасте? Да нет, мы точно были адекватнее».

Счастливый обладатель нового телефона выдержал театральную паузу, а затем заявил:

— Эль!

Рису прошибло холодом.

— Эль?! — вытянулись лица у двоих приятелей. — Да не гони! Эль смарты не дарит!

— А вот и дарит! Придурки, не знаете, так и не говорите!

— Хорошо, — один из мальчиков скрестил руки на груди, — и за что такое тебе обломился телефон?

— За красивые глаза, — огрызнулся мальчик. — За что надо, за то и обломился…

Риса неслась домой задыхаясь. Нервно считала перекрытия этажей, пока ехала в лифте. Пулей влетела в квартиру и, не разуваясь, прошла в кухню.

Эль только очнулся от сна и, удовлетворённый тем, что в доме из людей был только он, ходил по квартире в футболке и растянутых спортивных штанах. Он как раз собирался перекусить, когда услышал шаги в коридоре. Эль чертыхнулся и поспешно натянул кофту — благо, вчера не донёс до своей комнаты.

Риса застала его, с полным ртом тофу, в кухне. Повисла секундная пауза, а затем Риса состроила удивлённое выражение лица: с футболки Эля на неё взирал принт с кошачьей мордочкой, в шлеме с проводками.

— Это что, котик? — недоверчиво спросила она.

Эль дожевал тофу, а затем, подняв указательный палец, изрёк:

— Это меха-котик.

— А есть разница?

— Конечно! — Эль округлил глаза. — Он же механический!

— Прости меня, — выпалила Риса.

Эль поставил тарелку с нарезанным соевым творогом на стол. Он кашлянул в кулак, потёр рукой затылок и внимательно посмотрел на Рису.

— Дай угадаю: на тебя с неба свалились неопровержимые доказательства того, что я всё-таки сказал тебе правду, верно? — Эль опёрся на барную стойку. — И тебе как приличной девочке очень хотелось поскорее вернуться домой и признать меня правым, не так ли?

Риса едва заметно кивнула. Эль сцапал лежащую на столе газету и жестом велел девушке подойти. Он протянул ей газету, на первой полосе которой стояло: «Не возлюби ближнего своего: чистосердечное признание священника-педофила».

Вспомнив свои вчерашние слова, Риса замялась на месте, как виноватая в чём-то собака. Ещё и Эль вплотную подошёл к ней, так что она вынуждена была задрать голову.

— Знаешь, как в этой стране называют таких, как я?

Риса покачала головой.

— Ультраправые, — подсказал Эль. — Неонацисты. Граждане Рейха. А знаешь почему? Потому что мы идём в разрез с устоявшимися правилами, придерживаемся мнения, которое отличается от общепринятого. Потому что мы видим, что происходит, в то время как другие либо не видят, либо не хотят видеть.

— Ты скрываешься от полиции?

— Чихать я хотел на полицию, — Эль наморщился. — И на полицию, и на конституционную службу.

— Почему же тогда ты прячешься?

— Разве я прячусь? — молодой человек задумался. — Я лишь сказал, что не люблю, когда за мной ходят толпы тех, кто разделяет моё мнение.

Он стоял так близко, что Риса чувствовала его дыхание. Девушка почувствовала, как кровь приливает к лицу.

— Значит, я просто неправильно поняла тебя, — она попыталась улыбнуться.

Эль изучающе всматривался в её лицо, затем сказал:

— Я не прячусь. Но есть кое-кто покрупнее, чем полицейские и фанатики. Кое-кто, от кого мне стоит держаться подальше.

— И кто это? — Риса как загипнотизированная не сводила с него глаз.

Эль наклонился к её уху и негромко произнёс:

— Не так быстро, девочка. Постепенно, шаг за шагом, — не удержался и ухмыльнулся. — Я люблю медленно и нежно.

В первую секунду Риса опешила, но тут возмущённо ударила его и пошла из кухни. Порядком развеселившийся Эль, потирая пострадавшее плечо, крикнул вслед:

— Кстати, что будешь готовить сегодня на обед?

— Сам себе приготовь, — огрызнулась Риса. — Медленно и нежно.

Примечания

6

Лоли — (от англ. Lollipop) леденец