Вечность без Веры

Анастасия Таммен, 2023

В 2371 году на территории Евразии осталась единственная страна. Она поделена на два округа. В первом живут могущественные Вечные, во втором, пренебрежительно называемом «зоной», – смертные. Стена между округами непреодолимо высока, а условия жизни в зоне – невыносимы. Но есть люди, в которых теплится надежда, что границы, прочерченные Вечными, – не навсегда. Вере восемнадцать. И она – смертная. У нее нет времени думать про поцелуи. Пока другие мечтают о свиданиях, она готовится к последнему экзамену в Первом Экспериментальном Центре, чтобы получить свободу и бессмертие. Когда накануне экзамена Вера встречает Аарона, ее мир переворачивается вверх дном. Вечный пробуждает в ней запретные чувства. Они могли бы полюбить друг друга, если бы Аарон не собирался… закрыть ПЭЦ и отнять у воспитанников шанс на бессмертное будущее.

Глава 5

— Макс, мне нужно к Сати, — пробормотала Вера, отступая от него на пару шагов. Сердце будто бы покрылось инеем и потрескалось. Пораженная неожиданным открытием, спорить и отстаивать свою точку зрения — да и в чем она, собственно, заключалась? — Вера пока не могла.

— Как скажешь, — ответил Макс.

Она добежала до лифтов и зашла в левый, чтобы нырнуть еще глубже под землю. Остальные воспитанники, в том числе и Макс, заходили в другой, который шел наверх.

Колени предательски задрожали, и Вера прислонилась спиной к холодной стеклянной стенке лифта. Этот разговор с Максом совершенно неожиданным образом задел сразу две жизненно важные темы. С одной стороны — Верино будущее. Когда Сати разрушила ее надежды на работу в детском отделении, ей ничего не оставалось, кроме как мечтать о независимости, престижной карьере и высоком доходе, который позволил бы ей и апартаменты выше облаков, и личный винтокрыл. Это все и даже больше станет возможным, если ее распределят в Геном после выпускного. Но были ли это ее мечты? Скорее они выглядели мечтами идеального воспитанника, каким его рисовал ПЭЦ в своих лозунгах. Вера похолодела. Сейчас она впервые — да, впервые, пусть запоздало — осознала, что в Геноме она будет не на своем месте.

С другой — ей стало больно, ведь человек, с которым она собиралась провести бок о бок целую Вечность, не увидел ее сомнения. Конечно, они шли вразрез со всеми их планами, но Вере хотелось, чтобы Макс не переубеждал ее и не отрицал ее чувства.

Разве не на понимании и принятии друг друга должны строиться отношения?

В памяти всплыл вопрос, который, на первый взгляд, не имел к распределению после ПЭЦ никакого отношения. «Когда Макс тебя наконец по-настоящему поцелует?» — спрашивали Таня с Идой. И сколько раз Вера отмахивалась от них, не испытывая ни малейшего интереса найти ответ? Почему она сама не мечтала о следующем шаге, о котором грезили все влюбленные парочки?

Ответ был близко, но Вера не пожелала его видеть. На минус девятом этаже она выскочила из лифта, будто бы это могло отдалить ее от ответа, который теперь буквально преследовал ее по пятам. Впервые, спустившись не с поверхности, а с одного подземного этажа на другой, Вера заметила, что сыростью пахнет только там, где располагаются личные комнаты воспитателей и учителей. Просушить помещения не составляло труда, но этого почему-то не делали. Значит, им правда нравилось жить в таких условиях?

Вера остановилась и стукнула костяшками пальцев по нужной двери. Прежде чем искать Сати по всему ПЭЦ, она надеялась застать ее в комнате, чтобы без лишних свидетелей передать проклятую папку. Вместо «войдите», которое она ожидала услышать, раздалось взволнованное:

— Кто там?

Голос принадлежал не Сати. Дверь отъехала в сторону, и показалась Катрина. Густые, практически сросшиеся брови классной руководительницы удивленно взлетели. Щеки и уши горели. Влажные седые волосы торчали в разные стороны, что было совершенно нетипично для степенной Вечной.

Вера так и замерла с поднятой рукой. Что Катрина здесь делает? Вера вытянула шею, пытаясь заглянуть в комнату, но Катрина выставила вперед объемную грудь, заграждая обзор.

— Что случилось? — нетерпеливо спросила она.

Из комнаты донеслась возня. Мурашки побежали по Вериной спине от необъяснимого предчувствия беды. Ни разу еще она не встречала Катрину в комнате Сати.

— Я к Сати, — ответила Вера.

— Что нужно? Я передам.

— Где она? — прямо спросила Вера.

— Тебя не касается, — отрезала Катрина.

Недоброе предчувствие усилилось, сковав паническим холодом ноги.

— В сторону, — приказал кто-то из-за спины Катрины.

Вера и Катрина посторонились, пропуская мимо Эрга.

С завхозом Вера пересекалась редко, лишь когда переезжала с этажа на этаж в конце каждого учебного года и получала код доступа к новой двери. Бледной тенью Эрг бродил по коридорам ПЭЦ, практически сливаясь с бетонными стенами. Лицо Вечного испещрили глубокие рытвины, а глаза были мутными.

В руках Эрг тащил составленные стопкой пластмассовые прозрачные контейнеры с коричневыми папками. Сообразив, что точно такую же сейчас прижимает к груди, Вера поспешно спрятала руки за спину. Папку она должна отдать Сати, а кроме того, в ней лежит флешка с образцом Вериной крови.

— Что это у тебя там? — нахмурилась Катрина.

Язык одеревенел. Катрина всегда была блюстителем порядка и гораздо охотнее других воспитателей снимала баллы за проступки. Словно тюремный надсмотрщик, она контролировала исполнение всех правил, но позволяли ли эти самые правила Вере ездить в зону за документами для Сати? Почему-то Вера начала сомневаться в этом, особенно в свете приключившихся с ней там бед. Сердце нервно забилось.

— Это конспекты к экзамену, — сказала она первое, что пришло на ум.

— На бумаге? — Катрина недоверчиво приподняла одну бровь. — Кто тебе их распечатал?

«Думай, думай, думай!»

Кровь застучала в висках.

— Сати. Я попросила. Это мой секрет, — затараторила Вера. — Я лучше запоминаю информацию, когда она на бумаге, когда я могу что-то подчеркнуть, выделить.

Катрина прищурилась, потом, видимо решив, что нарушением правил в принципе не пахнет, коротко кивнула.

— Сати твои конспекты ни к чему, — заявила она наконец. — А теперь иди и не путайся под ногами.

С этими словами она двинулась вперед и, оттеснив Веру в сторону, вышла в коридор. Прежде чем дверь за спиной Катрины окончательно закрылась, Вера успела заметить, что на смятой постели стеганое одеяло больше не лежит. Как странно…

Вера поплелась к лифту, поднялась в детское отделение и проведала Киру. Та сладко спала и, исходя из протокола, даже дала себя покормить. Похоже, Кира начала адаптироваться.

На двадцатом этаже Вера зашла в свою комнату, положила папку на стол и села на кровать. Включила коммуникатор. Последнее сообщение, которое она отправила Сати до экзамена, так и осталось непрочитанным. Вера набрала ее номер, но в ответ раздались лишь длинные гудки. Вера попыталась припомнить детали их последнего разговора. Сати нездоровилось. Могла ли она попасть в больницу? Вечные — обычно — не болели, поэтому в первом округе стояла единственная больница, в которой, однако, в первую очередь проводились пластические операции. Можно, конечно, туда позвонить, но вряд ли сотрудники с готовностью расскажут незнакомой девчонке о своих пациентах и раскроют врачебные тайны.

Бросив взгляд на папку, Вера нажала на иконку с именем Сати на коммуникаторе. После небольшой паузы вновь раздались длинные гудки. Один, два, три.

— Возьмите трубку, — взмолилась Вера.

Она закинула ногу на ногу и стала нервно дергать белой балеткой в воздухе.

Звонок оборвался, автоответчик так и не включился.

— Ответьте мне, пожалуйста, — пробормотала Вера, снова нажимая на экран коммуникатора.

Послышались новые гудки, такие же длинные и безнадежные. Никакого другого способа связаться с Сати у Веры не было. Она даже не знала, есть ли у нее жилье за пределами ПЭЦ, куда она могла бы уехать.

Вдруг гудки прекратились, и через динамики коммуникатора донесся смутно знакомый мужской голос:

— Алло? Вера?

Вера обрадовалась, но чувство это продлилось недолго. Почему по номеру Сати отвечает мужчина?

— Вера? — повторил голос.

Она нахмурилась, пытаясь вспомнить, где слышала его. Низкий, уверенный, нетерпеливый.

— Вера?

— Да? — отозвалась она автоматически. Откуда этот человек знает ее имя? Ах да, у него в руках коммуникатор Сати, имя высветилось.

— Больше не звони сюда.

Связь прервалась, и экран погас.

Вера заморгала. Это не тот ответ, на который она надеялась. И принимать его она не намеревалась. Ей должны объяснить. Она вновь набрала номер. На этот раз вместо гудков роботизированный голос сразу же объявил:

— Абонент временно недоступен.

Что все это значит? Вера вскочила с кровати, метнулась к двери и замерла. Куда она собралась бежать? К Катрине? Та явно ничего ей не расскажет. Пойти к директору и спросить у него? Он же должен знать, куда делась его подчиненная. Нет, Вера покачала головой: директор ее просто не примет. Она не могла вспомнить, чтобы хоть раз поднималась на двадцать первый этаж. До сих пор она считала это большой удачей — к директору вызывали, только чтобы отчитать и пригрозить отчислением. Пару раз эти угрозы становились реальностью. Нет, к нему она не пойдет. Да и как объяснит интерес к Сати? Дело же не только в папке, которую Вера привезла для нее из зоны. Дело в их взаимоотношениях, в том, как Сати называла ее «моя кызым», как они по воскресеньям вместе занимались с детьми. Но какое директору до этого дело?

Однако ей нужно с кем-то обсудить происходящее! К Максу идти не хотелось. Слишком странно закончился их последний разговор.

«Жду вас в столовке. Срочно!» — бросила Вера сообщение в общий с девочками чат и выскочила из комнаты.

Обед уже начался, и большинство столиков были заняты. Не обнаружив девочек, Вера собрала шесть тюбиков с розовыми наклейками и три батончика с мягкой злаковой массой в охапку и побежала вниз по траволатору на первый этаж. Когда спустя минут десять Ида и Таня наконец показались в кабине правого лифта, Вера не дала им выйти. Вместо этого заскочила к ним и локтем нажала на светящуюся кнопку десятого этажа. Там находилась терраса — единственное безопасное место во всем ПЭЦ, где можно было спокойно поговорить. Под дверью ее комнаты всегда мог стоять кто-то слишком любопытный, а в других помещениях были камеры наблюдения, возможно с микрофонами.

— Вера, ты чего? — опешила Таня.

— Нужно кое-что обсудить, — ответила она, вручая девочкам по два тюбика и батончику.

— Хорошо… — протянула Ида, бросая на Таню взгляд, который красноречивее любых слов говорил: «Вера спятила».

Когда лифт остановился, Вера первой направилась по коридору, из которого вели всего три двери. Слева — в прачечную, справа — в помещение, доступное только воспитателям, кажется, там был их личный лифт, ведь в центральных двух Вера их никогда не видела, а прямо посередине — на террасу. Вера слышала, что Ида с Таней идут следом, поэтому не оборачивалась до тех пор, пока не оказалась под открытым небом. Солнце слепило глаза. Воздух укутал Веру, словно одеяло, удушающее и тяжелое. Полноценно заделать озоновые дыры ученым до сих пор не удалось.

По всему периметру террасы на произвольном расстоянии друг от друга стояли бетонные кубы. Они заменяли скамейки из металла — на солнце он страшно нагревался — или пластика — он мог расплавиться и изменить форму. Воспитанники приходили сюда обычно вечерами, когда солнце скрывалось за складом биоотходов, поэтому сейчас, кроме Веры и ее подруг, на крыше никого не было.

Вера села на бетонный куб у самого края крыши, как можно дальше от двери, ведущей обратно в коридор. Девочки сели на соседний и, прикрыв ладонями, как козырьком, глаза от солнца, уставились на Веру.

— Ну? — Ида подняла одну бровь. — Что случилось?

Весь пыл, который гнал Веру, вдруг угас. С чего начать? Чем закончить? Хотелось выложить все начистоту, но существовала одна тема, которую она боялась поднимать — ее удивительным образом зажившая кожа. Вера не знала, как объяснить произошедшее, и это пугало. Вдруг, вместо любопытства и восторга, девочки испытают отвращение и станут смотреть на нее как на какого-то мерзкого мутанта? Решив, что признается им, когда во всем разберется, Вера принялась пересказывать события вчерашнего дня. На моменте с убийством молодой матери она запнулась — не только чтобы избежать лишних деталей, но и чтобы сдержать подступившие слезы. Глаза заблестели и у Тани.

— Бесчеловечно, — прошептала она и потерла ладонями лицо.

— Этому должно быть логичное объяснение. — Ида замотала головой.

Вера и сама была убеждена в этом, только вот найти это логичное объяснение ей до сих пор не удалось. Рассказывая про гвардейцев, вместо злости Вера вдруг почувствовала прилив теплоты, ведь благодаря их самоуправству она в конечном счете оказалась в машине Аарона. Вера на секунду прикрыла глаза и буквально почувствовала завораживающий запах мандаринов и миндаля. Как бы она вновь хотела встретить Вечного…

— Вера? — позвала Таня.

Вера встрепенулась и открыла глаза. Таня с недоумением разглядывала ее.

— Ты о чем таком прекрасном замечталась?

Вера почувствовала, как запылали щеки. Про себя она мысленно поправила Таню: «Не о чем-то, а о ком-то прекрасном». С большим трудом она подавила улыбку. Если дать себе волю в подробностях рассказать про Аарона, она, во-первых, нескоро перейдет к важной части разговора — пропаже Сати, а во-вторых, она и сама толком не могла сказать, почему уголки ее губ так и норовят приподняться от одного воспоминания о Вечном с ярко-зелеными глазами.

В итоге она описала своего спасителя в самых общих чертах.

— А как его звали-то? — спросила Таня.

— Аарон, — ответила Вера и заметила, что голос ее стал неожиданно робким.

— Один Аарон помогал выводить евреев из египетского рабства, другой — Веру из зоны. Вот так совпадение, — едко заметила Ида.

— Ой, я придумала! — Таня замахала руками. — Слушайте!

В зону Верочка ходила,

Под колеса угодила.

Аарон Веру отряхнул,

Невредимой в ПЭЦ вернул.

Где бы принца взять и мне

На серебряном коне?

Вера засмеялась, а потом осадила себя. Не за этим они тут собрались. Она рассказала про Сати: что ей вчера нездоровилось, и пока Вера была в зоне, за весь день она ни одного сообщения не отправила, а сегодня уже и на Верины сообщения не отвечала. Что в комнате на минус девятом этаже ее не нашла, зато наткнулась там на Катрину, а по телефону вместо Сати ответил какой-то мужчина.

Настроение у всех тут же испортилось.

— Ты говоришь, что она неважно выглядела вчера, — начала Ида. — Может, она у медсестры в кабинете?

— Тогда зачем ее вещи из спальни забирать? — возразила Вера.

— Да и Вечные ведь не болеют… — встряла Таня.

— Твоя правда. — Ида кивнула. — Медсестра здесь для нас.

— Но ей точно нездоровилось, — возразила Вера. — Я не могла это придумать.

Она обняла себя руками. Несмотря на палящее солнце, ей стало зябко.

— Тогда она точно в больнице, — сказала Таня.

— Но почему кто-то сказал, чтобы я ей больше не звонила?

Горло сжалось.

— Может, врач? Не знаю, — пожала плечами Таня. — Но думаю, что она непременно вернется и опровергнет слова Катрины.

Ида взглянула на свои руки. В неуютном молчании они выпили содержимое тюбиков — в этот раз это было что-то совершенно неопределимое на вкус: сладкое с горьким послевкусием.

— Ты прощена, — вдруг сказала Ида.

— Что? — удивилась Вера.

— Мы провели следствие и простили твое вчерашнее молчание.

Вера улыбнулась. Ида не забыла. Хоть в чем-то сохранялось постоянство.

* * *

С Максом Вера так и не встретилась. Она боялась заговаривать про их будущее, поэтому на ужин пришла первой и убежала обратно в свою комнату, навестив по пути Киру, а потом с облегчением прочитала сообщение:

МАКС: «Помогаю технику. Увидимся завтра».

Ночью Вера спала неспокойно, ей снился роддом и палата за металлической дверью, но вместо молодой матери между охранниками билась Сати. Утром Вера обнаружила промокшую от слез подушку. Еще раз безрезультатно набрав номер Сати, она поднялась с кровати, приняла душ, оделась и, достав из папки флешку, вышла из комнаты. Разговор с девочками добавил ей оптимизма, и она надеялась, что Сати все-таки появится на ее выпускном. А пока Вера не могла разгадать тайну ее исчезновения, ей следовало хотя бы попробовать разобраться с другим необъяснимым явлением: зажившими за ночь повреждениями.

После утреннего посещения Киры она направилась в столовую. Кроме нее там сидело с десяток сонных воспитанников. Позавтракав, она поехала на минус восьмой этаж, где располагалась их лаборатория, и, оказавшись перед закрытыми дверьми, сообразила, что на часах семь утра и в это время открывается только библиотека. Поэтому Вера поднялась на минус третий этаж. Ей нужен был компьютер с дешифратором ДНК, и в библиотеке такой стоял — правда, всего один.

Сейчас просторное помещение пустовало. Верины шаги отдавались глухим эхом. Она заняла место за столом с дешифратором ДНК у противоположной от входа стены и запустила программу. Кристаллическая поверхность засветилась приглушенным голубоватым цветом. Вера вставила флешку в разъем в торце столешницы. На дисплее отразилось время обработки данных. Она и сама знала, что ей потребуется четыре часа, но все равно не смогла сдержать разочарованный вздох. Во всем хотелось разобраться до прихода других воспитанников. «А в Геноме есть такие мощные компьютеры, которые определяют последовательности оснований в молекуле ДНК за считаные минуты», — подумала она с толикой зависти, которая быстро угасла. Ради одних только компьютеров мечтать о Геноме было глупо. Наоборот, с каждой минутой, которая отделяла ее от разговора с Максом после экзамена, Вера все больше убеждалась, что, несмотря на карьерные перспективы и финансовую независимость, работать целую Вечность в том месте, где нужно проводить опыты на животных, она на самом деле не хотела.

Время тянулось как жвачка. Вера отвлекала себя чтением научных статей о принципах регенерации. Попался доклад про кольчатых червей, которые из небольшого фрагмента тела могут восстановить целый организм. Вера содрогнулась. Сравнивать себя с червяками она не желала, да и у нее всего лишь выросла новая кожа — что и с любым бы произошло, просто не так быстро. Поэтому речь идет скорее об ускоренной регенерации, нежели о… О чем? Вера не знала. Она подперла ладонью подбородок и пролистала еще с десяток статей.

В девять утра посыпались сообщения от девочек в общем чате. Они спрашивали, нет ли новостей от Сати и почему Вера позавтракала без них. Вера с охотой переписывалась с ними, дожидаясь результатов дешифровки. Когда они спросили, где она сейчас, она не стала врать, потому что знала: ни Таня, ни Ида не придут добровольно в библиотеку.

Около половины одиннадцатого в библиотеку стали прибывать воспитанники. К счастью, места рядом с Верой никто не занимал. На дисплее начали наконец-то появляться отдельные дешифрованные гены. Среди ничем не выделяющихся частей красным цветом засветился ген рецептора IGF-1, указывая на повышенную чувствительность к инсулину. Вера поискала в базе данных информацию. Об IGF-1 написали тысячи научных докладов, из которых следовало, что его мутация приводит к увеличению продолжительности жизни подопытных животных. Вера обхватила голову руками. Разобраться в этих хитросплетениях будет непросто. Особенно из-за того, что копаться она собирается в самой себе.

Следующим на дисплее высветились сенсоры оксидативного стресса VDAC1 и VDAC3. Об этом в далеком 2012 году писал Мессина.

— Вера! Привет! — раздалось за ее спиной.

Вера резко обернулась к двери, к которой сидела спиной. Через всю библиотеку к ней неслась Лина. Длинные пышные волосы развевались, точно накидка, за ее спиной.

— Как все прошло? — спросила Лина, останавливаясь рядом. Ее глаза сверкали.

— Ты о чем? — спросила Вера. Слегка подвинулась на стуле и положила руку на дисплей, загораживая статью о генах стрессоустойчивости.

Пухлые губы Лины сложились буквой «о».

— Ну, экзамен! Что же еще?

— А-а-а, — протянула Вера. О нем она совсем забыла.

— Я так надеюсь, что ты останешься на первом месте среди выпускников! А ты?

Вера открыла рот, чтобы сказать: «И я!», ведь именно этого ожидали от воспитанников ПЭЦ, но рейтинг поблек на фоне свалившихся на нее бед.

Лина отошла в сторону, и Вера на секунду понадеялась, что ее оставят в покое, но та схватила стул, стоявший у соседнего стола, и подкатила его к Вере.

Проклятье!

— Что это у тебя? — спросила Лина, указывая пальцем на дисплей, где один за другим высвечивались отличные от нормы гены.

— Ничего! — отрезала Вера и тут же пожалела о своей грубости — уголки губ Лины опустились, а плечи поникли. — Реферат хотела подправить, — сказала Вера с досадой, наблюдая за выражением лица Лины. — Как твои годовые экзамены? Все получилось?

— Да! — Лина вновь улыбнулась. — Результаты для нашего потока объявили час назад. У меня такой же результат, какой был у тебя в моем возрасте. Девяносто шесть баллов! Представляешь? Надеюсь, что у меня получится повторить твой путь.

Вера улыбнулась и от всего сердца пожелала Лине до самого конца не сомневаться в правильности системы распределения, чтобы усилия, которые она прикладывала с такой горячностью, принесли желанные плоды.

— Как жаль, что хорошие оценки — это далеко не все в жизни.

Лина удивленно уставилась на нее. Коммуникаторы на их запястьях одновременно завибрировали. Вера взглянула на экран. На нем высветилось сообщение:

КАТРИНА: «Все воспитанники ПЭЦ должны немедленно явиться в главный зал».

— У тебя тоже от Катрины? — спросила Вера.

— Да, — откликнулась Лина.

Это было странно. Если Катрина когда и устраивала собрания в главном зале, то только для своих подопечных, Вериных сверстников. Воспитанники в библиотеке все как один поднялись со своих мест. Очевидно, они тоже получили сообщение от Катрины. Что же такое она собиралась объявить, чего нельзя было разослать, как обычно, по коммуникаторам? И почему собрание устраивала именно Катрина, а не директор? Может быть, это знак, что теперь, в отсутствие Сати, она займет должность замдиректора? Вера непроизвольно скривилась — более неподходящего человека на это место найти было крайне сложно, если не сказать невозможно. Катрина не участвовала в жизни воспитанников. Ее интересовало соблюдение условий программы. Прекрасно, вот только, как ни крути, детям требовалась забота и человеческий отклик. Во время вчерашнего разговора в дверях комнаты Сати Катрина впервые за все время, пока Вера себя помнила, проявила искренние эмоции, правда и те негативные. Как же она сможет заботиться о воспитанниках?

— Ты иди, — сказала Вера, обращаясь к Лине, — я тебя сейчас догоню.

Когда Лина отошла, Вера выключила программу дешифровки и с недовольством достала флешку. Почти четыре часа работы насмарку.

Галерея второго этажа, где находился вход в зал, была переполнена. Вера заметила каштановые кудряшки Тани и копну светлых волос Иды и прибавила шагу. Поравнявшись с ними, она спросила:

— Вы знаете, что происходит?

— Понятия не имею, — ответила Ида, подхватывая Веру под локоть и притягивая к себе. — Может, речь о Сати?

— Надеюсь, — произнесла Вера.

Они замедлили шаг. Толпа воспитанников разделялась на два ручейка — в правый и левый входы в зал — и протискивалась через распахнутые двухстворчатые двери внутрь. Ида потянула Веру в левую очередь, хотя быстрее правой она не двигалась. Зал напоминал амфитеатр. От дверей между пластиковыми стульями, цветовая палитра которых варьировалась от белоснежного до темно-серого, параллельно друг другу вниз тянулись две лестницы, примерно до уровня первого этажа ПЭЦ. Внизу располагалась площадка тридцатисантиметровой высоты для выступлений. Посередине за трибуной стояла Катрина — в белой блузке и юбке, но с темными пятнами, растекающимися от подмышек в сторону объемной груди. Катрина лихорадочно вытирала пот с верхней губы и лба, хотя в помещении были прохладно. Сейчас она показалась Вере еще более взволнованной.

Рядом с Катриной стоял Хорд, директор ПЭЦ. Тонкие ноги-спички под грузным туловищем стремились друг к другу в районе коленок. Лысина блестела в ярком свете потолочных ламп. Правая сторона его лица была искажена уродливым шрамом от старого ожога. Когда в качестве топлива еще использовали бензин, он попал в автомобильную аварию, и его машина загорелась. Поговаривали, его еле удалось спасти. Почему он не прибег к лазерной коррекции шрамов, Вера доподлинно не знала, но иногда ей казалось, что он специально оставил свое лицо изуродованным, чтобы нагонять на воспитанников ужас.

— Не задерживайтесь в дверях, — прогремел на весь зал голос директора, усиленный незаметным микрофоном, который крепился, по всей видимости, к лацкану белого пиджака. Но была у неестественной громкости и оборотная сторона: Вера отчетливо слышала сипение единственного легкого.

Вера не любила пересекаться с директором. И отталкивало ее не только его обезображенное лицо и постоянное тошнотворное сипение. Хорд никогда не смотрел в глаза собеседнику, а его голос звучал каждый раз по-разному — то высоко, то низко, будто сбивалась программа настройки, — но всегда с металлическими нотками. Голосовые связки ему тоже частично удалили и заменили искусственными, вместе с легким, уничтоженным во время аварии.

Вера сосредоточилась на ступеньках. Более или менее свободными, как назло, остались только первые три ряда, поэтому спускаться пришлось дольше и аккуратнее — под ногами постоянно путались чьи-то балетки и ботинки. Пробираясь вслед за Идой, Вера увидела Макса. Его черные волосы были аккуратно причесаны и заметно выделялись на фоне коротких стрижек остальных воспитанников. Он сидел во втором ряду, а слева от него пустовали три места. Он подумал о ней и ее подругах. Может быть, она ошиблась, когда решила, что его не волнуют ее чувства? Да, наверняка так и есть. Вместо того чтобы бегать от Макса, ей стоит с ним поговорить. Вера потянула Иду за руку, кивая в его сторону.

Конец ознакомительного фрагмента.