7 футов под Килем

Анастасия Таммен (2023)

ЛУИЗА тонет в воспоминаниях. Всего одна ошибка отняла у нее не только подругу, но и веру в будущее. Организация выпускного — последний шанс вернуть контроль над собственной жизнью. Но без поддержки Никласа у нее ничего не получится. НИКЛАС пообещал себе, что никому не доверит свое сердце, ведь он видел, сколько боли может причинить любовь. После смерти отца у него остался только спорт и мечта о полицейской академии. Пока не появилась Луиза.

Глава 2

Лу

Рука Патрика скользнула под платье. Наконец-то. Мне казалось, что прошла уже целая вечность с тех пор, как мы поднялись в его комнату и он повалил меня на кровать. Разгоряченная после трех стаканов глинтвейна, теряясь в музыке, сотрясавшей его дом, я плотнее закрыла глаза. Иногда я представляла, что целуюсь не с Патриком, моим парнем, а со Стивом, которого сыграл Мэттью Макконахи в фильме «Свадебный переполох».

— Лу! — раздался разгневанный голос Эммы с другой стороны двери.

Я разочарованно застонала.

— Луиза!

Кто-то толкнул меня в плечо. Я заморгала и поняла, что стою на третьем этаже в коридоре школы перед шкафчиком, в котором хранились мои учебники. Только сейчас, после двух недель зимних каникул, до меня дошло, что слева от моего шкафчика находился шкафчик Эммы. С пятого класса, как только вместе перешли в старшую школу, на каждой перемене мы стояли тут рядышком, придумывали тему для следующей вечеринки и планировали открыть ивент-агентство после выпускного наперекор ее родителям.

Интересно, успели ли они уже забрать ее вещи из шкафчика? Я знала код, могла открыть и проверить, но руки задрожали. Было страшно увидеть зияющую пустоту.

Так и не дотронувшись до замка, запихнула зимнюю куртку в свой шкафчик и оглянулась по сторонам. К счастью, Патрика нигде не было видно. Глупо было надеяться, что мы больше никогда не столкнемся, учитывая, что наши младшие братья друзья не разлей вода, наши отцы работают вместе, а мы с ним учимся в одном классе. И все-таки я натянула капюшон толстовки и опустила глаза в пол. Еще одного публичного выяснения отношений, как на похоронах, я просто не переживу.

Я направилась на урок литературы. По пути к кабинету у доски объявлений собралась толпа ребят, и я вся сжалась, боясь заметить среди них Патрика, но вдруг чей-то голос заставил меня остановиться.

— Какая нелепая смерть.

Поднявшись на цыпочки, я увидела, что именно рассматривали школьники на доске объявлений. По центру висел черно-белый портрет блондинки с острыми чертами лица и пронзительным взглядом. Нижний правый угол фотографии по диагонали пересекала черная полоса. Сердце пропустило удар. Окружающий мир потерял былую четкость.

— Лу, выходи немедленно!

Я крепче обняла Патрика, и он впился жадным поцелуем в мои губы.

Эмма забарабанила кулаками по двери.

— Луиза Мария Штарк! Немедленно выходи, иначе я сломаю эту дверь.

Патрик, отпрянув, закатил глаза.

— Кто-нибудь может угомонить твою подругу?

Я хмыкнула и замотала головой.

— Нет. Эмма слишком упрямая.

— Но мы же на самом интересном месте…

Патрик склонился ко мне, чтобы опять поцеловать, но Эмма с новой силой забарабанила в дверь. Было бесполезно игнорировать ее — она никогда не сдавалась. Я уперлась ладонями в плечи Патрика, оттолкнула его в сторону, встала с кровати и спустила платье ниже ягодиц.

— Она когда-нибудь от тебя отстанет? — проворчал Патрик.

— Ты же знаешь — где я, там и Эмма. — И, повернувшись в сторону двери, крикнула: — Да иду я!

На прощанье послала Патрику воздушный поцелуй. Он сел на кровати и сделал вид, что поймал его. Губы Патрика горели, грудь вздымалась, а пшеничного цвета волосы растрепались. Мне нравилось, что рядом со мной он терял голову.

Я повернула ключ в замочной скважине и открыла дверь. На пороге, пыхча, как дракониха, стояла Эмма. Голубые глаза метали молнии. И чего она взъелась на меня?

— Не могла минут пятнадцать подождать? — буркнула я, расправляя платье на бедрах.

— Ты на часы смотрела? — зашипела Эмма. — Уже пол-одиннадцатого! Мне родители голову оторвут! Мы же договорились в десять уехать?!

— Твою ж налево… — только и смогла выговорить я.

Ее родители были исчадьями ада — чуть что, сразу домашний арест и блокировка телефона. А у нас на зимние каникулы столько дел: в миллионный раз пересмотреть «Свадебный переполох», составить окончательный план на выпускной, утвердить место для его проведения, выбрать цветы… Я схватила ее за руку и бросилась к лестнице.

— Бежим!

Пронзительный звон разорвал воспоминание, сообщая о начале первого урока. Пошатываясь, я добрела до кабинета, зашла внутрь, окинула взглядом класс. Патрика не было, и только тогда я вспомнила, что он собирался в Австралию на какие-то там очередные соревнования для серферов. Может, он еще не успел вернуться? Как бы то ни было, я выдохнула с облегчением. Вдруг мне улыбнется удача, и он решит там остаться?

Парта во втором ряду у окна осталась свободной. Наша с Эммой парта. Никто не решился занять ее. Кожей ощущая на себе пристальные взгляды одноклассников, но изо всех сил игнорируя их, я села на свое место у окна, бросила рюкзак на пол и уставилась на бежевый пластик столешницы.

Проклятье.

У краешка стола на самой середине парты было вырезано сердечко, а внутри него — «Л + Э = друзья навеки». Кажется, мы нарисовали его в седьмом классе. Буквально вырезали в неподатливом пластике шариковыми ручками. Навеки…

Мы пробежали мимо гостиной в доме Патрика, где танцевали наши одноклассники, выскочили на крыльцо и застыли в ужасе. Глаза застилала пелена дождя.

— Какого черта? — спросила я.

Снаружи, где не грохотала музыка, мой голос звучал слишком громко и ужасно хрипло.

— Немецкая зима, а ты как хотела?!

Эмма застегнула куртку и сбежала по ступенькам на подъездную дорожку. Я не решалась следовать за ней. Мне совсем не нравилась идея свалиться с воспалением легких, катаясь на велике в декабре под дождем.

— Эмма, давай позвоним родителям и попросим нас забрать? — окрикнула я подругу.

— Ты первый день живешь, что ли? — не оборачиваясь, ответила Эмма. Она уже добралась до горы велосипедов и раскидывала их в стороны, чтобы найти свой. — Одно дело — они знают, что мы где-то тусуемся, а другое дело — видят, как именно это происходит.

Чертыхнувшись, я натянула капюшон и ринулась к подруге. Нашла свой велик и вскочила на него. Мы выехали на дорогу и принялись изо всех сил жать на педали. Дождь продолжал лить, я быстро моргала, фыркала и трясла головой, но ничего толком не видела.

— Эмма, поехали по Лаксвег! Там есть фонари!

— Ни в коем случае! — отрезала она. — Мы потеряем двадцать минут! Сворачивай направо! Мы срежем!

Эмма вырвалась вперед, я пыталась не отставать. Мы ехали по самому краю однополосной дороги, слева и справа черной стеной высились деревья, где-то впереди должен был быть еще один поворот. Тут не было ни пешеходной дорожки, ни светофора, а лампа на моем велосипеде из-за дождя освещала не больше трех метров перед собой.

Моя нога соскочила с мокрой педали, я потеряла равновесие и спрыгнула с велосипеда.

— Черт! — разозлилась я.

Вытерла лицо ладонью, села на велик и поняла, что Эмма пропала из виду, видимо, уже скрывшись за поворотом.

— Эмма! — крикнула я.

Тишина.

Загрохотал гром. Пульс ускорился. Я прижалась грудью к рулю. В следующую секунду меня ослепил свет фар, пробившийся сквозь деревья, и оглушил крик Эммы. Я соскочила с седла и, не задумываясь, бросилась бежать. Мой велосипед с металлическим скрежетом грохнулся на асфальт за моей спиной. На каждый метр мне требовалось больше сил, чем когда бы то ни было. У меня горели легкие и звенело в ушах.

— Эмма!

Я добежала до поворота и резко остановилась. Снова попятилась и прекратила дышать. В свете фар брошенной на дороге машины какой-то мужчина сидел на земле и держал на руках неподвижную Эмму.