Бог умер, да здравствует Бог

Анастасия Талалаева, 2021

Что делать, если тебя свергли, а развлечений никаких не предоставили? Правильно – самому находить их на свою пятую точку. Существование Ма Онши, свергнутого младшего бога Войны, было настолько скучным и унылым, что он решил разнообразить его самым необычным способом. Каким? Он вам сам об этом расскажет.Содержит нецензурную брань.

Глава 11. Потеряться, чтобы найтись в подходящий момент

В деревню Лотта мы прибыли на закате. Вернее, по моим внутренним ощущениям солнце уже должно было клониться к линии горизонта, но оно так и не сдвинулось с единой точки над деревней Атто, и я понятия не имел, сколько сейчас времени на самом деле.

Я чувствовал себя отвратительно: ноги горели от ожогов и ссадин, тело было липким и грязным, желудок скрутился от голода и жажды — не помню, когда последний раз пил или ел — а сил решительно не осталось. Ючке тоже устала: её смуглое лицо было бледным, а движения не такими резвыми и лёгкими, как раньше — всё же смертное тело не всегда поддается нашей внутренней силе и нашим желаниям, его способности четко ограниченны и всегда конечны.

Обычно деревни, если час был нерабочим, встречали усталого путника гамом и весельем, коими крестьяне восполняли потраченные на рутинную работу силы и запасы энергии. Но в этот раз нас встретили полной тишиной. Улицы деревни были пустынны: ни тебе праздно шатающихся пьянчуг, ни звонко кричащих надоедливых детей, ни торговцев — абсолютное безмолвие.

— Что здесь приключилось? — вслух вопросил я сам себя. — Огонь не дошёл до этих мест, тогда куда же подевались все люди? Погорельцы из Атто бежали в эту сторону, здесь они должны были искать себе приют. Странно.

Ючке не разделяла моих волнений. Она окидывала брезгливым взглядом низенькие деревянные строения местных жителей и, по-видимому, не совсем была довольна антуражем.

— Что-то не нравится, сударыня? Ожидали дворцы и роскошные поместья? — спросил я её, когда мы проходили мимо чьего-то курятника.

Она приподняла левую бровь и искоса на меня посмотрела, а затем с усмешкой произнесла:

— К чему эти остроты? Разве я когда-нибудь говорила, чего ожидаю? Обычная деревня, что ещё здесь должно быть, кроме приземистых хижин и голодных крестьян.

Ого, так ей известно, как должны выглядеть обычные смертные деревни. Интересно, откуда Ючке о них знает? Маловероятно, что она спускалась с небес на экскурсии: чего-чего, а солнечные боги просто терпеть не могут смертных и все, что с ними связано. Если хотите знать, где чаще и больше всего умирают люди, я вам раскрою этот секрет — земли, подвластные богам Солнца, обагряются кровью чуть ли не ежедневно: такой путь избрали эти боги, чтобы достичь величия и почитания. Но надо сказать, у них всё неплохо получилось: я не знаю никого сильнее и могущественее солнечных богов, они безраздельно правят в Солнечной Юдоли с тех времен, как старые боги качнули в небытие.

— Да, ты права, деревни именно этим и славятся. Правда, в этой кое-чего не хватает: крестьян. Где все? — последний вопрос я задал громко, на холгойском языке, но никто мне не ответил.

Мы продвигались в центр деревни, к месту, где должна была располагаться ярмарочная площадь, не особо надеясь наткнуться хоть на кого-нибудь живого. Я уже продумывал план наших дальнейших действий: присматривал дом побогаче, в который можно забраться и стащить припасов на дорогу, но тут перед нашими глазами предстало зрелище, сбившее с толку меня и богиню рядом.

Но я буду не я, если не среагирую на чрезвычайную ситуацию молниеносно.

— Что за? — начала Ючке свой вопрос, но так и не закончила его, и слова божественного наречия повисли в пыльном воздухе. Я схватил богиню за руку и стремительно увёл её за угол ближайшей постройки.

— Ты чего удумал? — возмутилась она, вырывая свою руку из моей хватки, но я собрал остаток своих сил, чтобы удержать её на месте. Давалось мне это с большим трудом.

— А ну молчи, стой смирно и не привлекай к себе внимания, — громко зашептал я, мысленно надеясь на то, что нас никто не заметил.

— Но все эти люди… — запротивилась Ючке.

— Тише, — я накрыл ладонью её несмолкающий рот. Лицо богини начало покрываться красными гневными пятнами, но я не дал разгуляться её ярости: придал своему лицу самое грозное из известных мне выражений, добавил к нему пару угрожающих жестов, и дело сделано — моя жертва покорно застыла, яростно сверкая золотистым глазом. Убедившись, что моя спутница с должным пониманием отнеслась к моей тривиальной просьбе заткнуться и не лезть на рожон, я выглянул из-за угла в попытках разглядеть происходящее там действо повнимательнее.

В центре ярмарочной площади был водружен помост, сооруженный на скорую руку из ящиков и перевернутых телег. На этом помосте находились люди в длинных мешковатых одеждах с глубокими капюшонами, которые те накинули на свои лица. Эти безымянные молились, их соединенные между собой ладони стрелой устремлялись в небо, тогда как головы были опущены к земле. Я насчитал семь человек молящихся. Вокруг помоста располагались небольшими группками люди, все жители деревни. Они держались за руки и выстроились в некое подобие кругов, в центре которых лежали люди, точнее, не люди, а то, что от них осталось: руки и ноги, головы, оторванные от тел, соорудили в какие-то странные пирамиды, а на их вершинах были аккуратно уложены камни песчаника, покрытые золотыми и багряными узорами — краской для последних, понятное дело, послужила кровь. Вся эта отвратительная для меня картина происходила в полном молчании и без малейшего движения. Все люди точно окаменели в одной позе и не торопились шевельнуться, чтобы избавиться от оцепенения.

Не впервые я сталкивался с обрядом жертвоприношения солнечным богам в землях, где им поклонялись, но также, как и в первый раз, я передернулся от омерзения. Никогда не понимал, что привлекательного для солнечных богов в подобного рода ритуалах, я считал это безвкусицей и устаревшими традициями. В мире существовали и более красочные способы пыток и убийства, к чему выбирать нечто столь неприглядное?

— Все понятно, обычное жертвоприношение, — шепотом произнёс я, отнимая руку от лица Ючке. Она смотрела на меня с легким оттенком недовольства, но с абсолютным спокойствием. — Вот об этом я и говорил, когда просил тебя отправить сообщение отцу. Смертные с ума посходили и теперь будут резать всех подряд, пока солнце не вернётся на своё привычное место, а того гляди, будут и дальше продолжать убивать, чтобы наверняка.

Ючке пожала плечами:

— Тебе-то какое до этого дело? Ты сказал, эти земли в ведении моего брата, а он относится к подобного рода вещам благосклонно. Ничего удивительного в том, что смертные хотят угодить богам. А как именно люди это делают, не наши заботы.

Она произнесла это хладнокровно, но я уловил тонкую нотку отвращения, хотя с первого взгляда можно было подумать, что она сама поддерживает такие кровавые ритуалы во имя братьев и отца. Какие же мысли на самом деле крутятся сейчас в её голове? Почему никто никогда не говорит то, что думает на самом деле? Ладно люди, но боги-то куда? Всегда нужно вытягивать из них чувства и эмоции по крупинкам, издевательство какое-то!

Но что-то я больно разъярился. Усталость плохо влияет на мои расшатанные нервы. Надо бы отдохнуть.

— Какая разница, как к этому относится твой брат? — тихо спросил я, потирая ноющие виски. — Для меня важнее то, как к этому отношусь я. Мне подобное не нравится, поэтому я предпочёл бы не натыкаться на эти извращения на каждом углу.

Она как-то странно на меня посмотрела и снова пожала плечами.

— Раз уж сейчас эти крестьяне заняты, может, воспользуемся моментом и навестим их дома? — спросила она немного погодя. — Вряд ли они будут против, если мы украдём у них хлеба и немного воды.

Что простите? Мне не послышалось? Это должен был сказать я, не она. Эта богиня вдруг перепутала роли и прочитала не свои реплики в этом спектакле жизни? Мир в моих глазах перевернулся, и я ненадолго отвлекся, а когда пришёл в себя, увидел, что место Ючке пустует и сама она куда-то пропала.

— Вот же! — сквозь зубы выругался я. Но мне ничего другого не оставалось, кроме как двинуться на её поиски. Как она умудрилась сбежать от меня так, что я этого не заметил? Неужели старею?

Перед уходом я ещё раз выглянул из-за угла: все жители деревни оставались на своих местах с опущенными к земле лицами.

Что ж, будем надеяться, солнце ещё ненадолго повисит в одной точке и даст нам с Ючке время убраться из этой деревне, а то не дай боги ещё и меня принесут в жертву, а её сочтут за снизошедшую с небес богиню, что, впрочем, недалеко от истины, с одним только отличием — эту богиню пинками согнали сюда, в мир смертных. Эх, жаль только теперь не удастся как следует отдохнуть. Мышцы так и ноют от усталости. Но ничего, нам отвергнутым богам не привыкать к жизни бродяг, идущих к своей цели на последнем издыхании.

Ещё раз убедившись, что ничего за последние пару секунд не изменилось и люди по-прежнему молятся, я собирался отвернуться, но краем глаза уловил еле заметное движение в толпе, словно кто-то поднял голову. Я повернул лицо в сторону замеченного шевеления, но ничего не обнаружил. Кто бы это ни был, надеюсь, моё присутствие не засекли.

Я двинулся по широким опустевшим улицам деревни и старательно оглядывался по сторонам в попытках наткнуться на золотистый отблеск от доспеха Ючке, но тщетно, она словно сквозь землю провалилась. Но я не отчаивался и продолжал искать, хотя в мою голову закралась мысль, что эта богиня решила от меня сбежать и оставить в полном одиночестве. Мне стало слегка грустно: опять таскаться по округе одному без возможности поболтать о Небесной Тверди, о старом добром прошлом. Эх, такую собеседницу потерял.

Нет, что-то я перебарщиваю с сентиментальностью. Наверное, оно и к лучшему, что Бо Ючке исчезла сейчас и не успела затащить меня в очередную божественную свару, в которой, слава всему живому, главным героем буду уже не я.

Почти смирившись с тем, что я снова всеми позабытый сверженный божок и волен идти куда хочу, и делать, что пожелаю, я добрел до южного края деревни и там остановился. Впереди были поля риса, а за ними голая пустыня. Ноги мои отказывались двигаться дальше, и я не стал им перечить. Тяжело плюхнувшись в дорожную пыль, я устало зевнул и принялся наблюдать за жёлтой бабочкой-однодневкой, что коршуном летала над трупиком мышки-полевки.

Всё. На этом мои поиски заканчиваются. Если эта богиня пожелает ко мне вернуться, то так уж и быть, я приму её в свою компанию, а если же нет — скатертью ей дорога. Найду чем заняться, не в первый раз от меня сбегают.

Глаза слипались от усталости. Передо мной попеременно сменялись ясный день и полная темень приходящего сна. Вокруг постепенно темнело. Небо сменяло свой оттенок на темно-синий, появились золотистые тусклые звёзды, лёгкий туман поднялся с полей и двинулся на деревню. Резко похолодало, я задрожал от холода, и с меня мигом слетело одеяло сонливости.

Минуточку! Солнце садится!

Я вскочил на ноги и поднял голову к небу. Солнце в действительности стремительно двигалось к горизонту, восполняя потраченное на застой время, и на деревню почти махом опустилась промозглая ночь. Неужели солнечные боги вспомнили о своей основной работе в мире смертных и вернули огненный шар на место? Но почему? Произошло что-то, чего они так долго ждали?

Послышался протяжный радостный крик со стороны ярмарочной площади. Смертные праздновали свою победу, не ведая, что боги, скорее всего, даже не заметили их щедрого дара. Что богу Солнца какие-то десятки подаренных жизней, когда он каждый день получает сотни?

И тут я вспомнил про Ючке. Если она всё ещё расхаживает в своих доспехах по деревне и её заметят, то богине больше не удастся нигде скрыться: люди быстро разнесут слухи по округе о внезапно появившемся воине в золотых доспехах и о Ючке узнают даже те, кому до неё нет никого дела. Это, конечно, не мои заботы, но если её поймают, она может рассказать и обо мне, а тогда боги снова могут вспомнить о моём существовании и устроить охоту. Такое уже случалось, поэтому моё беспокойство не беспочвенно.

Тяжко вздохнув, я двинулся в сторону ярмарочной площади, с трудом волоча ноги. Сейчас бы прилечь где-нибудь и уснуть, а не носиться за безумными богинями, которых толком и не разберёшь. Нет, жаловаться, конечно, не на что: прошлая однообразная жизнь бродяги мне давно опостылела, но вот так сразу заставлять меня работать на износ — слишком жестоко. Дали хотя бы передышку на денёк, переварить информацию.

Навстречу мне по своим делам шли весёлые и жизнерадостные жители деревни Лотта, будто бы не они несколько часов назад искромсали своих соседей в угоду богам, которых никто из них никогда не видел. Поразительное свойство человеческого сознания: верить в то, с чем никогда не сталкивался и не замечать тех, кого встречаешь каждый день. Им всем, этим воодушевленным деревенщинам, бесплотный призрак бога дороже близких людей из плоти и крови, которым они ещё недавно мило улыбались. Удивительное лицемерие, но от него никуда не деться: недаром человеческие существа были созданы мирозданием по образу и подобию старых богов, но с одной особенностью, которую ни прошлые боги, ни нынешние не имеют — душа — то, чем нам не дано владеть и то, зачем все существующие и когда-либо существовавшие боги охотятся без остановок. Ради владения этой крошечной голубоватой искоркой, они готовы убивать не только смертных, но и самих себя.

В меня кто-то врезался, но я предпочёл оставить это без внимания: сил никаких не было на выяснение отношений. Через пару шагов меня снова толкнули в плечо, но уже сильнее. Я устало вздохнул и обернулся, готовясь выдавить из себя ругательства, но слова застряли в горле, и я смог вымолвить только:

— Ты?

— Я, — усмехнулась наглая конопатая рожа мальчишки-надзирателя. — А ты, значит, всё-таки выжил. Не думал, что встречу тебя здесь.

Смешно, но я хотел сказать ему то же самое. Припомнив, что планировал разобраться с этим мальцом и понять, кого он мне напоминает, я с горечью усмехнулся. Вот не мог он выбрать более подходящее время? Сейчас нет никакого желания тратить на него ни секунды. Ладно, потом с ним разберусь, если ещё встретимся. Сейчас главное найти Ючке, остальное неважно.

— Рад встрече, — кивнул я рыжему надзирателю и отвернулся от него, собираясь двинуться вперед, но моё левое плечо опять подверглось нападению. И тут я взорвался, несильно, но возмущение моё было велико. Из меня рвалось всё, что накопилось за день:

— Что у тебя за привычка такая вечно тыкать чем-нибудь в людей! Отстань от меня, дай дожить спокойно мои последние дни. Неужели в этом мире никто не уважает старых существ? То падают на них с неба и смотрят сверху вниз, то гонят непонятно куда и непонятно зачем, чтобы после сбежать, не сказав «спасибо» и «прощай»! Никакого уважения к старшим!

На нас стали оборачиваться люди, они настороженно оглядывали меня, одетого в лохмотья, но увидев, что рядом со мной стоит человек в одеждах надзирателя, успокаивались и принимались сочувственно качать головами.

Мальчишка-надзиратель не ожидал от меня такой реакции, но оно и к лучшему: решит, что я сумасшедший, оставит в покое и даст мне спокойно уйти по своим делам.

— Чего ты разорался! — поспешил успокоить меня малец, встряхнув за плечо. — О какой старости идет речь? Тебе и двадцати на вид нет! Совсем свихнулся?

Ох, знал бы ты, сколько тысяч лет за моими плечами!

Но не об этом сейчас. Я решил продолжить ломать комедию и заставить его смутиться, чтобы он, наконец, отпустил меня:

— А нечего приставать к честным людям! Иди куда шёл, не о чем мне с тобой говорить!

Я попытался вырваться из его рук, но малец крепко держал меня за рубаху.

— Чего это ты меня прогоняешь? — усмехнулся надзиратель, скривив лицо в некоем подобии улыбки. — Ты забыл, что являешься нарушителем? Падение солнца не избавит тебя от правосудия, а ну, следуй за мной, надо ответить за свои преступления.

О, боги, какой же ты приставучий.

— Какие такие преступления? Люди добрые, тут клеветник! Он насильно хочет затащить меня в тюрьму, чтоб его! Помогите, люди добрые! — закричал я толпе, что собралась вокруг нас, но никто не откликнулся, только посмеивались.

— Да прекрати ты кричать! — громко зашептал мне на ухо мальчишка-надзиратель. — Зачем притворяешься и строишь из себя дурачка? Чего ты этим добиваешься?

— А кто сказал, что он притворяется? — послышался ироничный женский голос. Мы с надзирателем разом обернулись, вот только реакция у нас была разная: малец окинул девушку незаинтересованным взглядом, словно она была пустым местом, а я уставился на неё во все глаза, совершенно не понимая, что тут происходит. И где она только раздобыла это старье?

— Ты ещё кто? — спросил её надзиратель, гордо вскинув подбородок. Девушка была с ним одного роста и несмотря на то, что одета была в неприглядные лохмотья, её золотистые волосы были всклокочены, а на лице красовалась повязка, закрывающая левый глаз, выглядела она гораздо величественнее, чем мальчишка — хранитель общественного порядка.

— Это… это… — пытался придумать я, но меня избавили от дальнейших объяснений, которые, впрочем, запутали всё ещё больше.

— Я его сестра, а вот вас я вижу впервые, — уверенно произнесла Ючке на чистом холгойском.

Надзиратель взглянул на меня в ожидании подтверждения, но я совершенно ничего не понимал, а поэтому только кивнул.

— Хорошо, раз вы сестра, то, будьте добры, следить за своим сумасшедшим братом внимательнее, — надзиратель оставил моё плечо в покое и непринужденно продолжил. — Разгуливает тут по деревням, бездельничает, не чтит богов, пытается грабить деревенских старост и купцов. За такое его с легкостью могут вздернуть или принести в жертву. Вам повезло, что сегодня, из-за божественного чуда, я добр и щедр на милосердие. Так уж и быть, я его отпущу, но впредь не допускайте подобного.

Голос юнца-надзирателя зазвучал совершенно иначе. Малец теперь походил на благородного господина, а не на зазнавшегося оборванца, который случайным образом обрел власть над низшими мира сего. Поразительная перемена! С чего это вдруг?

— Мы очень вам благодарны, господин надзиратель, — с почтением произнесла Ючке, слегка склонив голову. — Моему брату многое пришлось пережить, и он очень устал с дороги. Годы жизни в голоде и нищете, да ещё и падение солнца — такое нелегко пережить, особенно, больному уму.

Вот это актриса! Кто бы мог подумать, что она так умеет. Я-то уж точно понятия не имел.

Надзиратель с сочувствием покачал головой. А я ошалело смотрел то на него, то на Ючке, даже не пытаясь объяснить себе весь этот спектакль и для чего он, собственно, разыгрывается.

— Понимаю-понимаю, — покровительственно произнёс надзиратель. — В качестве помощи, если вам негде заночевать, я могу посоветовать остановиться в харчевне «У Бойга», тут недалеко. Там вы найдёте дешёвые и удобные комнаты. И, пожалуйста, не затягивайте с визитом к лекарю: безумие имеет свойство прогрессировать.

Ючке склонилась в почтительном поклоне, взяла меня за руку и потащила в сторону. Люди вокруг, увидев, что представление закончилось, поплелись прочь, громко переговариваясь.

— Что происходит? — выдавил из себя я, когда надзиратель скрылся в потоке людских тел. — Что это за маскарад? Где ты все это раздобыла и где научилась так складно врать?

Она окинула меня быстрым взглядом, еле заметно усмехнулась и с иронией произнесла:

— У меня были хорошие учителя. А теперь идём отдыхать, на тебя смотреть страшно.

В моей голове вертелось столько вопросов, но мне так сильно хотелось спать и есть, что низменные потребности тела пересилили простое, но такое жизненно необходимое любопытство. Я безвольно поддался тащившей меня Ючке, решив оставить все проблемы на потом.