Миры Райдо. Ошибка короля

Анастасия Такки, 2018

Что делать, если ты прочёл фантастическую легенду и вдруг понял, что являешься её героем?! Эта легенда живёт и развивается у тебя на глазах, втягивая твоих близких и друзей всё глубже и глубже в водоворот невероятных событий. Что, если твоя мама считает себя совершенно обычным писателем, а на самом деле пишет книжки, которые открывают вход в далёкие миры? И как относиться к тому, что теперь тебе придётся спасти один из таких миров? Юная Мила начинает видеть тайные сигналы, посылаемые загадочным королевством, и узнаёт о тщательно скрываемой тайне своего рождения и великой миссии, которую ей надлежит выполнить.

ГЛАВА 4. Что случилось с кедами

«Если посудить, мама права, — думала Мила, расставляя перед сном вещи в книжном шкафу в своей комнате. — Мне не сложно пробыть здесь пару месяцев, если она хочет поработать на природе над новой книгой». Мила теперь находила, что здесь, в доме бабушки и дедушки, не так уж плохо. Даже интересно. Не то что на дачах у подружек или у тёти Светы, где дома были совершенно безликими, с мебелью, собранной, точно начинка для домашней пиццы — из всего, что не использовалось в городской квартире и что жалко было выбросить, с потолками, выложенными пластиковой плиткой, и разномастными заборами, похожими на игрушечные барикады из детских игр.

Девочка склоняла голову то на один бок, то на другой, глядя на розового бегемота, которого она пыталась усадить то так, то эдак на полку рядом с книгами, но, в конце концов, швырнула его на стол к цветным коробочкам с жизненно необходимыми мелочами.

Только сейчас Мила призналась себе, что не хотела покидать Москву лишь «из вредности», как говорит мама, потому что последняя не бросила все свои дела и не отвезла её куда-нибудь отдыхать. Туда где ей, маме, будет скучно, а Миле будет очень весело, потому что летние каникулы, и мама должна, да что там, она просто обязана развлечь любимое чадо вместо того, чтобы писать свои книжки днями и ночами… И только сейчас Миле пришла мысль, которая и порадовала, и напугала её одновременно. Это была отнюдь не детская, а очень даже взрослая мысль. Мила впервые задумалась о том, что маме было тяжело все эти годы растить её одной, стараться, чтобы она ни в чём не нуждалась и поменьше думала о том, почему рядом нет папы, как у других детей из класса.

Настя в это время тоже расставляла свои вещи в комнате и размышляла. Она думала о том, что ей было вовсе не тяжело растить свою чудную дочку одной; она видела, что её ребёнок ни в чём не нуждался, понимала, что не зря не спешит заводить кавалера, лишь бы рядом с ней появился мужчина. Настя была уверена, что её дочка не станет завидовать другим детям из класса, у которых есть отцы, а дождётся того, кто сделает счастливыми её и её маму.

Когда девочка едва научилась говорить, она начала задавать маме вопросы про отца. Настя не нашла ничего лучше, чем рассказать маленькой Миле легенду о том, что на самом деле её отцом был самый настоящий король из сказочной страны. Он пришёл в мир людей, чтобы встретить принцессу и увести её в своё королевство. Но когда король отправился в сказочную страну, чтобы приготовить всё для прибытия своей возлюбленной, злой волшебник наложил на молодого короля страшное заклятие и не позволил ему проникнуть в мир людей. Этот чёрный маг узнал о том, что будущая королева ждёт ребёнка, и не просто ребёнка, а дочь, которой суждено стать великой доброй волшебницей и низвергнуть его…

Надо сказать, эта история какое-то время забавляла крошку Милу, но едва она перестала верить в сказку, понадобилась правда. Тогда Настя рассказала, что отец малышки погиб в автокатастрофе, когда её ещё не было на свете, и Мила эту правду приняла, хотя сама Настя предпочитала верить в легенду, верить в то, что отец Милы — великий король из сказочной легенды — жив и стремится встретиться с ней и увести за собой в далёкую сказочную страну. А потом словно забыла об этом. Даже когда Мила просила маму рассказать эту красивую сказку перед сном, она делала вид, что не понимает, о чём говорит дочь. Девочке ничего не оставалось, как принять всё как есть и забыть про короля и принцессу.

***

— Мама! Мама, проснись! — голос Милы звенел в Настиной голове, как колокольчик. — Мама, ОНИ ПРОРОСЛИ!

— Кто пророс? — сиплым ото сна голосом спросила Настя. — Я ничего не сажала. Дай поспать.

— Мама, ты не понимаешь! Посмотри!

Женщина повернулась к дочери и приоткрыла веки.

— Господи, зачем ты притащила сюда эту гадость, да ещё и суёшь мне в лицо? А если они лопнут, и вся эта гадость попадёт мне в глаза? Убери сейчас же! — Настя отодвинула от лица букет из жёлтых грибов, на которые Мила вчера так неосторожно наступила.

— Мама, разве ты не видишь на чём они выросли? — кричала Мила. — Это же мои кеды!

— Так и есть, — Настя протёрла глаза. — Вот зараза какая, новые же совершенно кеды! Ты поливала их, что ли? Как грибы могли вырасти за одну ночь, да ещё такие огромные?

— Понятия не имею!

— Ну всё, можешь смело их выбросить.

— Просто выбросить и всё?

— А что ты предлагаешь? Ну, можем, конечно, срезать их, посушить, а потом зимой супчики варить, — ехидничала Настя. — Конечно, выброси!

— Мама, я хочу разобраться, что это за грибы такие, которые растут за одну ночь, да ещё и не на пнях и лужайках, А НА КЕДАХ!

— Я сказала выброси их! Не хватало, чтобы эта гадость по дому расползлась! — Настя откинула одеяло и встала с постели. — У меня сегодня нет ни времени, ни желания бороться с ними. Надо съездить в город и поработать над книгой, а завтра я с этими грибами расправлюсь, обещаю. Уноси их отсюда и живо умываться! Я иду готовить завтрак.

Мила надулась и отправилась в свою комнату. Там она нашла полиэтиленовый пакет и хотела было бросить туда кеды, как вдруг, что-то остановило её. Девочка бережно вынула их из пакета и спрятала их под кровать, прикрыв коробкой от обуви.

***

Настя спустилась вниз и стала хозяйничать на кухне. Залив кипятком овсянку быстрого приготовления, она пообещала себе, что сегодня же скупит половину супермаркета, чтобы продуктов хватило надолго, и обязательно станет теперь готовить для дочери сама.

Накрывая на стол, она заметила на нём вазу с букетом из полевых цветов. Там были ромашки и дикая гвоздика, колокольчики и васильки. Настя широко улыбнулась и в её зелёных глазах заискрилась радость. Ей было приятно, что дочка сделала ей приятный сюрприз и сбегала на улицу тайком, чтобы собрать этот милый букет. А ещё приятнее, что этот жест говорил о том, что девочке нравится здесь, в доме бабушки и дедушки.

Мила появилась в дверях столовой.

— Садись, солнышко! — улыбнулась Настя.

— У тебя уже хорошее настроение?

— Ты выбросила кеды? — Настя подняла вверх одну бровь.

— Да, — соврала Мила. — О, какой букет! Класс! Радует, что у нас на участке растут не только гадкие грибы.

— Да, я заметила его. Спасибо! — Настя подошла и поцеловала дочь в плечо. — Мне они очень понравились. Не ожидала, что ты подаришь мне такой красивый букет.

— И мне… они очень нравятся, — проговорила Мила, не скрывая недоумения. Почему мама благодарит её за цветы?

— Я поеду сейчас в город, пока не жарко, — сказала Настя. — Куплю продукты, кое-какие лекарства и вернусь часа через два. А ты что планируешь делать?

— Не знаю, наверное, сначала разберу вещи, а потом схожу в гости к Цезарю, он ведь меня приглашал.

— Не слишком ли ты быстро на приглашение откликнулась? Может, стоит хотя бы пару дней выждать ради приличия?

— Брось, мам, не парься, он такой простой, думаю, ты зря напрягаешься.

Настя серьёзно посмотрела на Милу.

— Что? — удивилась девочка. — Я что-то не так сказала?

— Не так. Ты сама то слышишь себя как ты выражаешься? «Брось, мам, не парься!» — передразнила Настя дочь. — Что за речь для такой красивой и умной девочки? Ты же у меня совсем другая.

— Другая, — вздохнула Мила. — Только с такой вот «другой» никто дружить не хочет.

— Эй-эй! Особенным девочкам нужны особенные друзья. — Настя приподняла грустное личико Милы за подбородок. — Нужны достойные друзья, с которыми ты сможешь поговорить о том, о чём тебе интересно, а не рисоваться под других девчонок, которые в твоём классе в «авторитете». Достаточно посмотреть на себя и сразу понятно, какая ты особенная. Увидишь, очень скоро у тебя появятся друзья, слышишь?

— Хорошо бы, — буркнула Мила.

— Думаю, с Цезарем ты уже подружилась.

— Ой, мамочка! — Мила вдруг вскочила как ошпаренная. — Где мои джинсы, в которых я была вчера?

— Я их бросила в стирку.

— Уже?

— Да, вон тазик стоит.

— Ох, как же я могла забыть! — Мила сорвалась с места и бросилась к тазу с бельём.

— Да что случилось? — забеспокоилась Настя.

— Картинка! Та, что подарил мне вчера Цезарь!

Мила достала из пены мокрые джинсы и просунула руку в задний карман. Она аккуратно вытащила кусочек картона.

— Надо же! — удивилась девочка, — Посмотри, мама, она даже не намокла.

— Пластик, — махнула рукой Настя.

— Нет, она бумажная.

Мила взглянула на картинку. На ней был изображён важный господин, восседающий на троне, на плечах его была пурпурная мантия, а на голове золотой венец.

— Не иначе король? — кивнула в сторону картинки Настя. — Это, вроде, даже на карту похоже. Как же они называются? — она постучала пальцами по губам. — Мои подружки на них гадают. Мммм…

— Наверное, — равнодушно сказала Мила. — Только не понимаю, для чего Цезарь мне её дал. Гадать что ли?

— Думаю, он просто хотел тебе что-то подарить, а при себе у него ничего интересного, кроме этой картинки, не оказалось, — сказала Настя. — Ты передавай ему привет и скажи, что я жду его к нам.

***

Настя уехала, а Мила напихала в карман конфет из своего рюкзачка, закрыла дом и отправилась к Цезарю. Она аккуратно прошла мимо жёлтых грибных розеток во дворе, отметив про себя, что обязательно поможет завтра маме расправиться с ними.

Мила вышла за калитку и оглянулась на дом. Теперь их с мамой пристанище не казалось ей таким некрасивым, каким выглядело ещё вчера, а наоборот, дом отчего-то показался ей таким родным, что посмей кто-нибудь отозваться о нём дурно, немедленно высказала бы этому обормоту в лицо всё, что она о нём думает.

— Жуткая развалина, правда?

Мила обернулась на голос. Перед ней стоял мальчишка лет тринадцати, держа за руль спортивный велосипед.

— Мой папа говорит, — продолжил он, — что здесь земля очень дорогая. Здесь бы вместо этой доисторической халупы коттедж крутой с бассейном поставить. Ты не знаешь, чей это дом? Может, мой старик выкупит участок у этих любителей древности?

— С одной из этих любителей древности ты сейчас разговариваешь, идиот! — отрезала Мила. — Лучше садись на свой драндулет и вали отсюда подобру поздорову, пока я своего отца не позвала, и он не научил тебя хорошим манерам!

— Драндулет?! Да ты знаешь, СКОЛЬКО ОН СТОИТ? — обиженно отозвался парень.

— А мне и неинтересно! И если твой старик день и ночь делает из денег деньги, то пусть он лучше отдаст тебя в хорошую закрытую школу, где займутся твоим воспитанием. А будешь ругать и дальше мой дом, я сама займусь твоим воспитанием.

Мила чувствовала, как от гнева её уши начинают гореть.

— Ой, напугала! — закатился смехом парень. — Воспитает она меня, дурёха!

— Видишь вон те грибы? — Мила указала на жёлтые россыпи в саду. — Это не простые грибы, а те, что вызывают ночные кошмары, которые ты ни в одном ужастике не видел, и если я поколдую над ними, то тебе спать придётся исключительно в магическом кругу до тех пор, пока не научишься уважать людей. Понял?

— Угу, — прыснул парень. — Уже дрожу!

Мила бросила на него уничтожающий взгляд, захлопнула калитку и направилась к домику Цезаря.

— А ты что, ведьма, раз грибы магические выращиваешь? — в спину крикнул ей мальчишка.

— Ага, — крикнула Мила, — А это моя волшебная палочка, — она подняла с земли сухую ветку. — Раз, два, три! Пусть твой крутейший велосипед едет туда, где ему и место — в канаву! — приказала Мила, взмахнула палкой, а потом засмеялась, бросила её в сторону и зашагала дальше.

И то ли от волнения, то ли от злости рука мальчишки, которой он держал руль велосипеда, задрожала. Он сам не заметил, как разжал пальцы, и двухколёсная машина покатилась назад, вниз по дороге — прямо в канаву, вырытую вдоль забора. Велосипед плюхнулся в затянутую ряской воду, спугнув пару дремлющих жаб.

— Точно, ведьма… — пробормотал он себе под нос, выпутывая колёса из густой тины… и вдруг широко улыбнулся.