Сердце Тьмы

Анастасия

После войны Земля поверглась в хаос. Правительства так сосредоточены на массовом контроле и иллюзии прекрасной жизни, что сами же себя и уничтожают. И Свет, и Тьма покинули эти места, оставив от себя только Пустоту. Исход не только всего человечества, но и всех мультимиров всех вселенных сейчас зависят только от того, куда судьба приведет маленькую девочку и решится ли сама Пустота не отрекаться от своего счастья. Ждет ли нас всех конец Света?..

Что такое дружба?

— Завтра в восемь утра мы вернемся. Ладно, медвежонок? — спросила Лея, сидя в постели с дочкой. — Это совсем чуть-чуть. Весь день будешь спать. Вечером и ночью будешь делать все, что хочешь. Только, пожалуйста, не выходи на улицу.

— Ну, готова? — Даниэль заглянул в комнату.

— Да, — Лея чмокнула Эвви в макушку и встала.

Дэн подошел и тоже поцеловал дочь.

— Не выходи, — строго сказал он.

— Хорошо, папочка, — девочка улыбнулась, укутавшись в одеяло, как в кокон. — Завтра увидимся.

Вампиры спустились вниз и только потом заговорили.

— Как жаль, что нельзя повесить на дверь какой-нибудь массивный замок или еще как-нибудь запереть Эвви. Если о ней узнают… — голос Амелии задрожал.

— Тише… — Дэн прижал девушку к себе. — Все будет хорошо, она усвоила урок.

— Ты не представляешь, что такое глоток свободы в ее возрасте. Может, у нас еще и получиться уничтожить в ней эту жажду, но с каждым годом это будет сложнее.

— Но ты ведь понимаешь, что мы должны ехать. Оба. По-другому Первородного не провезти…

Все это время Эвви напряженно слушала их разговор, а когда щелкнул замочек на входной двери, она спустилась вниз и с болью смотрела на свет, пробивающийся из-под нее.

— Я обещала.

Чтобы как-то отвлечься, Эвелин решила в который раз прочесть то, что адресовала ей Ребекка.

Она достала дневник из-под подушки и бережно открыла на нужной странице.

«Здравствуй. Мы не знакомы, но, возможно, твои родители рассказали тебе что-то обо мне. Я Ребекка, а ты только что впервые пошевелился. То есть я впервые почувствовала, как ты шевелишься.

Ты можешь читать все, что тут написано. Может, тебе это будет интересно. Если тебе очень будет нужна моя помощь — позови. Я постараюсь прийти или помочь еще как-нибудь.

Не позволяй худшей части себя забыть о том, кто ты есть на самом деле».

Послание сквозь годы было немного размытым и почти лишенным эмоций, ведь Ребекка не знала, что в итоге эти слова будут адресованы ее собственному ребенку. Душе, рожденной ей и Антихристом.

Эвви прочла далеко не все, и теперь она открыла дневник на случайной странице.

«Исти еще не вернулся из Беларуси. Только что разговаривали по телефону. Вроде, все в порядке, но я не нахожу себе места. У меня плохое предчувствие, только я не знаю, связано ли оно с тем, что я хочу рассказать Антихристу о том, кем он на самом деле является. Не каждый день говоришь человеку, что он состоит из чистой Тьмы».

Эвви задумалась.

Неужели правду в самом деле так сложно говорить, раз ее все скрывают?

Или просто боятся сделать больно?

Эвви перевернула страничку.

«Сегодня я спасла жизнь. Кажется, я чувствую себя чуточку лучше. Возможно, я лишь мешаю вещам идти своим чередом, но иначе я просто не могла.

Когда я увидела Даниэля с девушкой на руках, я уже поняла, что будет дальше. Они оба были залиты кровью, от которой солнце отражалось, будто в насмешку, перед тем, как исчезнуть за лесом.

— Пожалуйста, пожалуйста… — Дэн шевелил только губами и смотрел прямо на меня.

Я поняла, чего он хочет.

Разве не так все и должно было закончиться?

Я ведь знала это.

Я не хочу описывать всю ту кровь, ее ужасный запах, свои действия. Я не могу. Это тяжело вспоминать.

Самое главное, что Амелия жива».

— Ребекка, ты спасла мамочку?

На глазах у девочки выступили слезы.

В детских глазах Ребекка приобретала лицо героя.

Но Эвелин было интересно узнать, что же было дальше, поэтому она перевернула страничку.

«Я так и не поговорила с Исти. Сейчас идет подготовка к празднику. Он так старается, и все ради меня. Я не хочу его расстраивать.

Тем более, что все вроде бы хорошо. Спокойно. Впервые за долгое время.

Я уверена, что Лея в итоге станет вампиром, не раздумывая распрощавшись со всеми человеческими радостями.

Если я не могу быть счастлива, то хоть кто-нибудь да должен. Они точно будут счастливы, я уверена, что именно у них получится подарить жизнь новому существу. И я совсем не волнуюсь, что это могущество породит что-то ужасное.

Я уверена, что этот ребенок будет прекрасен не только внешне».

Эвелин замерла.

Кто такие вампиры, и почему Ребекка говорит, что ее мамочка станет одной из них? И плохо ли это?

И что за могущество? Ребекка говорила о ней? О Эвви?

Но она такая маленькая и неловкая! И слабая, очень слабая.

Что-то свалилось на землю где-то далеко на улице.

Эвелин резко поднялась на ноги и зашаталась, совсем как человек, потому что сошедшее с ума сердце опьянило ее.

На цыпочках, будто это было необходимо, она подкралась к окну и выглянула на улицу.

Тот самый мальчик, которого она увидела неделю назад, медленно поднимался на ноги. Видимо, он перелазил через забор и свалился на землю.

Теперь мальчик (Эвви вообще не знала, что это за существо, она никогда не видела детей до этого, хоть в книжках они встречались постоянно), теперь этот мальчик, постоянно оглядываясь, бежал к дому.

— Что ему тут нужно? — сердце малышки, казалось, стучит уже по всему телу, даже в голове и в пальцах.

Незнакомец прошмыгнул на крыльцо и около минуты стоял под дверью, вслушиваясь. После он вошел.

В ту же секунду в нос Эвви ударил теплый, сладчайший запах свежей человеческой крови.

Задержав дыхание, маленькая вампирша замерла на месте.

Мальчик тем временем поспешил закрыть за собой дверь.

— В-в-выходи, я н-не кус-саюсь.

Эвви молчала, лишь отметила, что голос у этого маленького человека красивый. Правда, высоковат. Да и говорит он странно, все время заикается.

— Я з-знаю, чт-то т-ты з-здесь. Н-не п-понимаю т-только, п-почему т-ты п-прячешься. Я н-никому не г-гов-в-ворил, чт-т-то в-видел т-тебя, решил сначала с-сам п-п-посмотреть…

Он прошел дальше и замер в дверях гостиной, увидев вампиршу, которая, конечно, показалась ему невероятно красивой.

Девочка напряглась, выгнула спину, совсем как дикая кошка, и была готова зашипеть, но любопытство ее одолело.

— Меня з-зовут Т-т-тома-ас, — представился мальчик. — Н-ну, мама зовет меня Т-томми, но т-ты можешь звать п-просто Том…

Он волновался. Просто не знал, как он должен себя вести.

— А к-как зовут т-тебя?

Эвелин громко выдохнула.

— Что?! — спросила она громче, чем собиралась.

— Н-ну, имя… т-то с-слово, к-которое другие исп-п-пользуют, об-бращаясь к т-тебе, — Том испуганно вжал голову в плечи.

— А, это… — Эвви задумалась. Уж слишком много имен она носила!

Взять даже «медвежонок» и «сто четыре». Слишком легко запутаться.

— Кажется, мое имя Эвелин, — неуверенно сказала она, очень сильно боясь ошибиться.

— К-красивое имя, — сказал Том, краснея, и протянул Эвви руку.

Она лишь безучастно уставилась на нее, а после подошла ближе и наклонилась, присматриваясь к грязи, застрявшей под ногтями, и следам от травы. Девочка легко потянула носом воздух, закрыв глаза.

— Ты вкусно пахнешь.

От удивления Томас все еще протягивал руку вперед, совсем забыв об этом.

Поэтому Эвви взяла ее в свои руки и принялась играть ею.

Она изучала его.

— А разве можно заходить в чужие дома без спроса? — вдруг спросила девочка, сощурив глаза.

Но было в этом что-то непринужденное и озорное.

— Н-нельзя. Н-но я н-не мог иначе. Я увидел т-т-тебя неделю назад и с тех пор все время думаю о тебе.

Том снова покраснел.

— Я тоже думала о тебе. Кто ты такой?

Ей было знакомо слово «ребенок», но детей она никогда не видела. С этим словом она ассоциировала только себя.

— Н-ну чт-то за в-вопрос? — нервно засмеялся мальчик. — Я — ч-человек.

— А почему ты такой… маленький? — Эвви склонила голову набок.

— А т-ты чт-то? Б-большая? Я т-такой же, как и т-ты. Ребенок. Хотя мама г-гов-в-ворит, что в т-такие в-времена детьми долго не остаются. Да и в-вообще, я уже не ребенок, я п-почти юноша! Мне целых д-десять лет! Я г-гораздо старше т-тебя! — конечно, Тому хотелось выглядеть «круче» в глазах девочки. — В-вот сколько т-тебе лет?

— Папа говорит, что скоро будет восемь.

— В-вот! В-видишь!

— Вижу что? — не поняла Эвви.

— Да в к-каком лесу т-ты в-выросла?

«Дикая какая-то», — подумал Том, но вслух об этом не сказал.

— Я все время здесь. Лес, это там, где много-много деревьев? Я никогда не была в лесу, — с грустью сказала Эвви.

— Да. Там можно легко скрыться, п-поэтому их в-вырубают настолько, насколько эт-т-то в-возможно, чтобы п-планета не п-погибла. Т-точнее, п-планета все равно не п-погибнет, а в-в-вот люди… — мальчику стало грустно. — Т-так з-значит, т-ты в-в-все в-время сидишь в эт-той т-тюрьме?

— Мне и здесь нравится, — уперто возразила Эвви, вскинув подбородок. — И никакая это не тюрьма, это…

— К-каково это: выйти на улицу и в-вдохнуть воздух в-впервые? Я-то уже не п-помню… — Том, сам того не сознавая, подошел к девочке совсем близко, так что она теперь чувствовала не только запах человеческого тела, но и тепло.

Том сам не знал, как он понял, что Эвелин была на улице впервые, и очень удивился своему открытию.

— Это было… — шумно выдохнула она, — это было волшебно. Воздух такой свежий, легкий и… свободный.

— В от-тличие от в-всех нас.

— Почему? Разве ты не свободен? Ты же смог выйти ко мне…

— Т-ты совсем ничего не п-понимаешь, — хотя, по правде говоря, Том и сам не понимал ровным счетом ничего.

Он лишь пересказывал то, что слышал дома.

А такие разговоры были запрещены. Простое население должно было жить в глупости и неведении.

Так вышло, что Эвелин и Томас воспитывались в семьях, приближенных к верхушкам общества, поэтому слежка была минимальной.

И при этом они совсем не поддерживали нынешнее правительство.

За совсем короткий срок мир очень переменился. После того, как люди узнали о его сверхъестественной стороне, они поняли, что вовсе не так могущественны и уникальны, как считали раньше. Люди начали бояться.

Повсюду открывались школы для добровольцев, что были готовы бороться с монстрами. Особенно, с вампирами, потому что с ними были знакомы лучше всего.

Из существования потустороннего плавно вытекало существование Бога. «Законопослушные граждане автоматически попадают в рай» — один из многих лозунгов нового безграничного государства.

Пока люди отвлекались на эту, уже не имевшую значения, ерунду, правительство со всей серьезностью готовилось к войне с «Кошмарами, что скрывает ночь, — нужно прочь» и «Что Тьма, что Свет, им, кроме смерти — выхода нет!»

Тоже лозунги.

А еще людям сверху необходимо было лишить человека души, ведь новое подрастающее поколение детей было, большей частью, бездушными машинами.

Затем и были нужны ученые. Космос остался забыт навеки, теперь всех интересовал контроль над разумом.

Всюду создавались приборы, вакцины и даже микрочипы, блокирующие эмоции, чувства и даже некоторые гормоны, которые, как и прежде, выделялись у людей даже без душ.

— И что теперь? — вдруг спросила Эвви. — Ты уйдешь?

Ей почему-то стало от этого страшно.

— Нет. Сейчас нельзя, меня могут заметить. Д-да и я хотел… д-д-давай д-дружить?

Еще одно новое слово.

— Чего? — скривившись, спросила Эвви.

— Я тебя п-понимаю, мы совсем не з-знакомы, я б-без разрешения в-вошел в т-т-тв-в-вой дом, н-но… т-ты м-мне п-понравилась, очень, — Том стал багровым до самых кончиков ушей.

От смущения он даже стал сильнее заикаться. И пахнуть. Куда сильнее и приятнее.

— Я не хотела тебя обидеть! — горячо заверила Эвви. — Что такое «дружить»?

— Эт-то… — Том не знал, как объяснить. — Н-ну, это… м-мы б-будем часто в-видеться, играть, ст-т-троить п-планы на будущее… мы с-сможем в-верить друг другу и п-помогать. А еще… б-будем готовы отдать жизнь друг з-за друга, если пот-требуется.

— Это звучит… — Эвви подбирала слово. — Это звучит трудно и очень похоже на любовь…

— Тогда мы будем любить друг друга, если хочешь, — Том широко-широко улыбнулся, и стало видно, что у него не хватает пары зубов.

— Тогда давай дружить! — Эвелин тоже улыбнулась, показав белоснежные, смертоносные зубы.

А после они неловко и неуклюже обнялись.