Дорогая эрцеллет, успокойся!

Анастасия Сагран, 2019

Молодая супруга древнейшего, принца Алекса Санктуария, случайно обнаружила загадочную тайнопись в его столе. Древнейшие отчаянно скрытны, но наверняка знают всё или почти всё. Бриана может понять из дневника мужа всё то, о чём он молчит! Почему Алекс потерял веру? Почему он – единственный из людей-древнейших? И есть ли у него любовница? Но о том, что расшифровка может отправить её вместе с Алексом на другую планету, Бриана даже и предположить не могла!

Глава 4. Обретая веру в причастных

Алекс шёл под сводами дворца Росслеев и думал о том, что не был здесь с начала эпохи Террора Сапфира, которая началась 33 с половиной года назад, когда Рэйна по слову ясновидящего заточили в камне. Мелисса Сильверстоун, другой друг Рэйна, наоборот, после того ужасного весеннего дня, стала бывать во дворце Росслеев всё чаще и чаще. Она страстно осуждала Алекса за безучастность к произошедшему с Рэйном и наверняка двойняшки, ещё в детстве попавшие под её влияние, теперь так же хранят недоброе.

Наконец Алекс предстал перед наследниками Рэйна. Перед тремя. Старший, красноволосый Феррон Элстрэм, всё ещё считал своей обязанностью защищать двойняшек. Двойняшек, таких хорошеньких, что ещё недавно их путали с девушками, и только теперь, по достижении ими взрослости — перестали.

Выгнать Фэра Элстрэма будет не просто, если только он почует угрозу младшим братьям, пусть он им не настолько родственен, насколько большинство думает. Интересно, двойняшки и сам Фэр уже знают об этом?

Беловолосый и желтоглазый, Тайлер Сидмор смотрел на Алекса на редкость ясным, чистым, омрачившимся только на один краткий миг, отдохнувшим взглядом.

Очень похожий на брата, но синеволосый и синеглазый, нынешний представитель Рэйна в принсипате, Мэлвин Дануин улыбался, но взгляд его метался по гостиной.

Стало быть, двойняшки в более или менее хорошем настроении.

Отчего тогда Фэр кажется таким хмурым?

— Помнится, я сообщал, что разговор у меня только к двойняшкам, — атаковал Алекс, усаживаясь в ближайшее кресло. В библиотеке дворца, где Алексу с Рэйном случалось засиживаться, у гостя и у хозяина имелись любимые кресла. Интересно, их сохранили? Тридцать три года прошло, как будто.

— У них от меня нет секретов, — парировал Фэр.

— Сейчас узнаем, так ли это.

— Это так.

— Не боишься узнать, что ошибаешься?

— О, нет. Бояться узнавать что-то уже давно не в моих правилах.

Алекс медленно склонил голову набок. Стало быть, Феррон уже знает, что на самом деле не сын Рэйну в том смысле, в котором думал. И тот факт, что молодой герцог сейчас косвенно заявил об этом, означает, что он несколько напуган внезапным приходом старого приятеля принца Росслея.

Не хотелось беспокоить мальчишек, но зачем-то же пришёл, да? Так, Бриана, любовь моя, зачем я здесь? Из-за тебя же, нет? Ах, да…

— Но, да, я пришёл помочь, если что, — попытался успокоить всех Алекс. И себя тоже.

Ах, Бриана, любимая эрцеллет, тридцать лет женаты, а всё равно хочется поскорее расправиться с делами, и к тебе, дорогая…

— Так что за дело?

— Элайна, извините за грубую прямоту, шёпотом обвиняют в том, что он ******* сиятельных герцогов Дануина и Сидмора поочерёдно. Пора разобраться с этим, не так ли?

Тайлер Сидмор со стоном прикрыл глаза рукой. Дануин положил руку на плечо брату и сильно, до боли, должной стать бодрящей, сжал.

— Подходить к каждому и рассказывать, глядя в глаза, что это не так? — нежно поинтересовался Мэлвин Дануин. Алекс ожидал скорее язвительного тона, но он просто забыл, что разговаривает с сыном лицемерного Рэйна Росслея, в течение 78-и лет после пробуждения умудрявшегося скрывать с десяток серьёзных тайн.

— К каждому — нет. Достаточно сказать это титулованным перевёртышам при драконах. Желательно — при старых драконах вроде Ксениона Кэтслея или Ючина Дже. Не важно даже, как именно, какими выражениями вы это сделаете. Главное — пора уже сделать это.

— Начнутся вопросы, — вздохнул Тайлер. — Отчего вы трое так себя ведёте, отчего не посещаете дома свиданий… и соврать же не выйдет.

— То есть пусть лучше выдумывают и поливают ваши имена грязью? — холодно, но с каждым словом всё яростнее, вопрошал тогда Феррон. — Вас это устраивает?!

Двойняшки переглянулись и некоторое время полностью серьёзно обдумывали обе возможности.

— Что тут думать?! — вскочил с места Феррон Элстрэм. — Что такого между вами тремя?!..

— Чувство Бога, — тихо и кратко объяснил Мэлвин Дануин.

В комнате, как показалось в тот момент Алексу, даже пыль перестала с шорохом оседать, то ли зависнув в ожидании разъяснений, то ли побоявшись нарушить значительность момента.

— Сапфир сказал, что правда рано или поздно вызовет религиозные распри кроме всего прочего, — мирно объяснил Мэлвин Дануин. — Оттого как-то не хочется брать на себя ответственность за возможное кровопролитие.

— Значит Элайн… — заговорил Алекс прежде, чем додумал мысль до конца. — Он… того? Тоже чувствует Бога?

— Он скорее чувствует присутствие Дьявола, — медля, ответил Дануин. — Зато очень верно. Ещё ни разу не ошибался.

Алекс проглотил ругательство и поднялся с места:

— Вы меня с ума сведёте.

— В вас угасла вера, — сказал Тайлер.

— К чему это ты? — разозлился Алекс. — Дурью решил помаяться и показать своё"Чувство Бога"? Чёрт, с такими замашками у нас прут в святые. Кстати о святых. Был у нас Брайан Валери. Была распря? Нет. Что конкретно сказал Сапфир?

— Спросите у него самого, если это так важно, принц.

— Я спрошу. Но разве вы не хотите помочь себе и бедняге Элайну другим способом?

— Он измучен тем, что с ним происходит, настолько, что ему плевать на мнение о нём общества, — сказал Тайлер. — Его лучше не трогать. Иначе Дьявол перепутает в его душе нити, которые должны быть связаны для постижения истины.

— Он не похож на измученного.

— Представьте, уважаемый Санктуарий, — заговорил Фэр, подавшись вперёд. Только что став причастным к невероятной тайне, он тут же обрёл собственную позицию и встал на её защиту: — Представьте, что знаете нечто, о чём не хотите сообщать никому. Разве не предпочтёте спрятать свою тайну и все пути к её раскрытию так, как только это возможно?

— Мы одной веры. Церковь сильна. Почему он не обратится за помощью? Да и половина принцев так или иначе знает, что такое ниспосланное просветление!

— Как вы? Чтобы затем потерять веру?

— А хоть бы и так. Направить и поддержать смогли бы.

— Как это, интересно?

— Чёрт, парни! Вера — это всегда тяжёлая битва. Но если мы, древнейшие, уже не воюем, то это не значит, что мы не помним, как это делается.

— Хорошо, предположим, что мы станем откровенны. Но тех, кто откровенничает о таких вещах, считают либо полоумными, либо святыми, но святость духа Элайн не распространяет… хотя бы как Брайан Валери. От того доброта и невинность будто водой текут.

— Вы Роджера Кардифа не видели, — Алекс сел обратно. — Вот уж тихим паинькой выглядел!.. Нет, у обоих близнецов Си это одинаково проявляется, то ли врождённое, то ли напускное, вроде постоянной маски. Знал я одного святого в своей жизни… смотреть на него не смел. Жуткий, чёрный весь, старый, скрюченный, перекошенный. Что он ни взглядывал, так меня всего пробирало от страха… Один его вид, бредущего по улице, уже вызывал мысли о скорой смерти. А ведь святой был, и чудес в своей жизни много натворил. Ну и что же? С вами-то что не так? Мне можно рассказать. Тайну, раз так хотите, я сохраню.

Двойняшки посмотрели на Фэра.

— То же, видимо, что и у Элайна, раз они без слов поняли, что принадлежат одной с ним лиге, — пожал плечами герцог Элстрэм.

— Я вижу своими глазами тех, кого чувствует Элайн, — наконец сказал Тайлер Сидмор, повернувшись к Алексу.

Вот это поворот!

— Я вижу тех, кого можно почувствовать в церкви, — в свою очередь мирно, даже буднично сказал Дануин. И, будто бы разговор касался сущих пустяков, тут же переменил тему: — Кстати, на счёт напускного в Валери ты не прав. С ним рядом они есть. Бывают. Те, кого я вижу.

Все немного помолчали.

— Кого же вы оба видите?! — слегка повысил голос Алекс. — Дьяволов и ангелов?

— Такой вывод напрашивается. Однако они не слишком соответствуют традиционным изображениям, — сказал Дануин. — Они обычно бесформенны и разноцветны. Но бывает, принимают облик… чашек, костей, чего угодно. Теперь понятно, почему об этом не слишком хочется рассказывать?

— Вы не пытались их зарисовывать?

— В детстве много рисовали. Иногда казалось, что мы видим одно и то же — они одинаково светлые на вид. Однако в дальнейшем оказалось, что наши"друзья"из разных компаний, — морщась, продолжил рассказывать Тайлер. — Я вижу только тех, что смущают Элайна. В то же время Брайан Валери их не ощущает вовсе. Он может войти в гущу их и не замрёт ни на мгновение. И это ещё одна причина сомневаться в том, что всё это подотчётно Церкви.

— Вы ставите Валери как эталон…

— Потому что рядом с ним бывают мои"друзья", — прервал Алекса Дануин, — знал, что будет сложно объяснять, потому и не хотел. Ладно, назовём их хоть как-то!.. Эти ребята любят обращаться фруктами. Так что… фрукты, своими глазами видел, спасают от трагических случайностей.

— Мои же не фрукты собираются в большом числе там, где должно произойти несчастье или преступление. Я думал, что они — что-то вроде признаков смерти, но на защите Клервинда я их видел… редко. Фрукты, говорил Мэлвин, часто бывают на защите. Среди нас, и, собственно, защитников.

— Стало быть… ты, — Алекс откинулся в кресле и показал пальцем на Мэлвина Дануина, — видишь добро или спасение. А ты, — теперь пришла очередь показать на Тайлера Сидмора, — видишь зло, но и что-то, ведущее к смерти. И Элайн каким-то образом чувствует зло, а Валери не ощущает ни тех, ни других вовсе, но привлекает фрукты. Может потому Элайн так удивительно долго раньше водил дружбу с Валери? Сложно, в конце концов, с кем-то общаться целую тысячу лет, а они это делали.

— Но с ними был Роджер Кардиф, — возразил нахмурившийся Фэр. — Тогда бы Элайн чувствовал зло от него.

— А вы не родились ещё, когда он исчез. Вы не знаете, исходила от него нефруктовая гадость или он просто неудачник в любви.

— Элайн говорил, что не неудачник, а…

— Если, перебрав столько девиц, не нашёл ту самую, то точно неудачник.

— Вы просто сочувствуете из солидарности. Всем известны ваши развлечения с дамами из Коллуэя.

— Прежние, заметьте, прежние развлечения. Но имейте в виду — найти умную и добрую женщину с подходящим характером — большая удача. В конце концов, никто из вас ещё даже не женат, так что помалкивайте.

Алекс буквально почувствовал, как сыновья Рэйна проглатывают шутки о Бриане.

— Ах, да, ваша эрц-принцесса же дочь Кардифа… — пробормотал Тайлер.

— И что, прёт от неё что-нибудь? — полюбопытствовал Алекс.

Двойняшки одновременно кивнули и переглянулись.

— Думаю, Кардиф хотел назвать её в честь брата, — проговорил Мэлвин Дануин, глядя Сидмору в глаза.

— Странная женщина, — отвечал беловолосый, выдерживая взгляд.

— Слышал, Валери успел приложить руку к воспитанию всех своих племянников и племянниц, потому что думал, что не способен стать отцом, — проговорил Фэр. — Раньше он считал своей обязанностью прочищать мозги по теме религии и морали. До встречи с моей матерью — точно. Может, вам двоим всё-таки стоит поговорить с ним? Кем бы он ни был сейчас, знание о том, что божественно, а что — нет, с ним осталось.

Двойняшки отказались. И по выражению глаз сыновей Рэйна стало понятно, что к единственному, с точки зрения официальной Церкви, наиболее близкому к святости мирянину, они обращаться не будут.

Тогда Санктуарий решил найти Элайна. Он должен был сам поговорить с ним — Бриана в таком деле никак не поможет.

Поднимаясь с кресла ещё раз, Алекс разглядывал росслеевских мальчишек. Фэр был слегка удивлён тому, что нисколько не испуган открывшемуся о братьях, а те, в свою очередь, тоже поражались тому, насколько не шокирован их старший брат. Им, пожалуй, хотелось всё обсудить и дружно посмеяться над этим. Чужак поторопился уйти.

Место для того, чтобы в себе разобраться, Уоррен Элайн Мэйн выбрал неудачное. Кафе в Кварэ, напротив арки, ведущей к дому свиданий — места, где мужчины и женщины в масках встречаются для совместных развлечений в постели. Алекс увидел искомого по пути домой, случайно, из окна экипажа. Так что Единый всё-таки как-то был причастен к происходящему.

Солнце уже село, но запад, ещё розово-оранжевый, словно прикрытый сверху издали тонкими, очень тёмными тучами, ещё достаточно освещал Преньон. Однако в ньонском районе Кварэ, что на юго-юго-западе от географического центра столицы, довольно высокие каменные дома, сочетаясь с не слишком широкими улицами, погружали дороги и нижние этажи зданий в глубокий сумрак. Фонари на стенах ещё только зажигались, и Элайн, с чашкой приникший к окну кофейни, хорошо виден не был. Двери в заведение закрыты, свет выключен. Герцог империи мог позволить себе купить такую услугу. И всё только для того, чтобы смотреть в окно через улицу, размышляя, похоже, о том, как здорово было бы перестать чувствовать вину за свои естественные желания. В тишине, полумраке, почти среди разумных, но и не с ними.

Алексу пришлось поднять шум и переполошить работников, чтобы его впустили.

— Моя эрцеллет считает, что женитьба разрешит все твои проблемы, — сказал Алекс, усаживаясь за стол титулованного крылатого.

— Женитьба не может состояться раньше знакомства, — поморщился Элайн.

— Как будто мало женщин ты знаешь… — быстро проговорил Алекс, но когда собеседник поднял на него глаза и собрался возразить, принц сжалился: — Мы оба знаем, что ты скажешь, что я скажу, и так далее. Забудь. Мне Рэйновы двойняшки всё рассказали о тебе и о себе.

— С какой это стати? — неприятно удивился Элайн. — Зато понятно, почему ты решил нарушить моё уединение.

Свет фонарей и затухающего неба соединился и преобразил улицы и сам воздух. Атмосфера неправдоподобности окружила Алекса. Сейчас же ему стало казаться, что и он через мгновение почувствует и увидит нечто потустороннее.

— В любом случае, я не хочу разговаривать об этом здесь, — решил Элайн, без стука поставил чашку на стол и поднялся, — пройдёмся?

Сверкнувший алмазной крошкой, золотом и платиной империал полетел прямо в руку официанту.

У крылатых не слишком принято подчёркивать высокое положение ни в каких деталях внешнего вида, а потому, если на двоих мужчин и обращали бы внимание на улице, то только из-за современного стиля, качества одежды и красоты одного из них. Как бы ни считал Алекс себя привлекательным, но заблуждаться на свой счёт не хотел. Всё, в чём он был лучше (и был ли?), чем Элайн внешне, так это высокий рост и ширина плеч. Зато мощного на вид Алекса желающие подслушивать предпочитали обходить стороной, и можно было не опасаться чужих ушей.

— Что именно они рассказали тебе? — спросил Элайн, идя с опущенной головой.

— Про то, что видят, про то, что ты чувствуешь тех, кого видит Сидмор. Про то, в каких ситуациях они появляются.

— Понятно, — отозвался Элайн.

— А ещё они просили тебя не тормошить. Мол, тебе это повредит.

— Может быть.

Странное освещение улиц менялось, гасло небо, но правдоподобнее от этого не становилось.

— Жалеешь, что с Валери в разрыве? — спросил Алекс, переводя взгляд с лица Элайна.

— Принц, мы все эти годы поддерживали связь. Просто не проводили время вместе.

— О, не дураки, да. А твой отец… то есть, я хотел сказать, Рональд, он знает о твоих проблемах?

— Нет.

— Почему ты не обратишься к нему? Он, так сказать,"работал"пророком кое-где и долго служил Церкви. Мы даже не знаем, сколько священных текстов сохранены благодаря его стараниям. И сколько из них первоначально написаны его рукой.

Элайн кивал, но явно не собирался прислушиваться.

— Санктуарий, — заговорил крылатый после паузы, — я не понимаю, почему наша вера такова. Почему она так тяготит, а удовольствие становится таким призрачным. Именно потому я никогда не заговорю с ним ни о чём религиозном.

— Потому что внезапно понял, что догматы веры не под тебя написаны? Верь так, как можешь. Иметь веру — больше половины дела.

— Верю, дело не в этом, — судя по голосу, Элайн начал раздражаться. — Нормально могу выполнять и действительно выполняю все предписания Церкви. Но лучше от этого мне не становится. Каждый день думаю — сегодня или месяц спустя всё получится: смирюсь, пойму, обрету покой.

— Ты что, к святости стремишься?

— Нет, но… Теперь уже нет.

— К чему тогда?

— К абсолютному бесстрашию. Знаю, крылатые не испытывают страха в общем смысле слова. Но я испытываю. Перед теми, кого чувствую.

Элайн больше ничего не сказал. Он отвёл взгляд. Брусчатка должна была покрыться цветами от одного факта, что такой великолепный парень смотрит в её сторону. Настолько великолепный, что мужественно признался в своей ненормальности — в страхе.

Крылатые ничего не боятся. Вид у них такой. Чувствуют опасность — так они говорят о своей слабоватой реакции, заменяющей страх. Элайн и вовсе считался парнем, так и не узнавшим, что такое, когда начинают сдавать нервы. Он прошёл войну с перевёртышами, поднявшись от рядового мечника до генерала дневных летящих, и служит в иррегулярной армии до сих пор. Но именно такие, бывает, не слишком верящие в то, что нельзя измерить, оказываются внезапно сильно впечатлены проявлениями потусторонних сил. По опыту своей долгой жизни Алекс помнил, что эти проявления обычно ломают что-то внутри всех подобных Элайну. В целом это не плохо, но генерал иррегуляров и единственный наследник Мэйна не должен потерять ни одной частички себя. Иначе может не хватить запала на то, чтобы шагать рядом со своей судьбой и, чёрт возьми, тащить её за собой, когда она устанет и начнёт ныть про конец.

— Перед Сидморской-то дрянью страх? — переспросил Санктуарий. — Но это же хорошо. Страх служит сохранению жизни одного или многих. Если та дрянь заставляет себя бояться, значит, действительно опасна, и с ней следует бороться. Да и двойняшки говорили, что на месте скопления той дряни случаются несчастья. Значит, точно надо что-то делать.

— Мои молитвы не помогают.

— Может, не молитвами?..

— Ничто не помогает.

— Хм… — Алекс поднял руку и коснулся подбородка. Бороду веками сбривал начисто, а привычка оглаживать, не смотря ни на что, осталась.

— Молитвы Валери всё ещё чудодейственны, но я понятия не имею, как объяснить ему, что от него требуется, — сказал Элайн.

— Сложно, но можно. Ну, почти наверняка. Сумели же Рэйновы ребятишки объяснить мне всё, — рука Алекса снова потянулась к отсутствующей бороде. — "Бороды — нет!" — мысленно напомнил он себе. — Кстати, в храме ты их чувствуешь?

— Нет, никогда.

Воздух столицы наконец стал обычным. Город засиял, засияли луны, тьма сгустилась в закоулках.

Алекс остановил Элайна и повернул к себе.

— Вот скажи! — грозно нахмурившись для привлечения всего внимания герцога, сказал Алекс: — Женщины или борода? И то, и другое — хорошо. Вместе они не сосуществуют никак. Так что выбрать?

— Женщин. О бороде можно забыть, а вот о женщинах — не забудешь, хоть двадцать лет постом и молитвой бесов гони.

— Ерунда. О женщинах забыть можно, а вот бороду каждый день брить надо.

— Не может быть! — несказанно удивился Элайн.

— Да, вот что значит родиться человеком.

— А к чему ты это? Связь должна быть, но ни на какую мысль не наталкивает.

— Да я просто так спросил. Была у меня борода… когда-то.

Элайн продолжил идти. Алекс в четыре шага догнал его и услышал:

— Такой мужлан, как ты, не сможет без женщин.

— Когда-то мог.

— Когда к святости стремился?

— Нет. Когда не было их.

— Это что за времена такие?

— В моей пещере. До пробуждения.

— Ты издеваешься? У меня действительно серьёзная проблема, между прочим.

— И что, ты отказываешь себе в дамочках уже много времени?

— Да.

— Паршиво тебе, наверное. Этак можно заболеть.

— Серьёзно?

— Ну да, Валери не просто так решил, что не может иметь детей. Длительное воздержание ведёт к бесплодию. Это одна сторона. Есть ещё кое-что… Не смотри ты на Валери, женщина не помеха постижению Единого. Честно. Фокус только в том, чтобы эта женщина жила в твоём доме. Вот, собственно, и весь секрет.

— Бредишь.

— Нет. Всё остальное — просто, как механика. Твоя женщина сама знает, что хорошо, а что плохо для неё, и, вне зависимости от твоего взгляда на вещи, всё равно обустроит себя и своё положение. Можешь сочетаться тайным браком, если уверен, что не вытерпишь её дольше трёх лет. Главное взять именно ту, какую больше всех хочешь.

— А если хочу Красивейшую?

Алекс фыркнул.

— Ладно, я понял, — сказал Элайн, и на его лице впервые появилось подобие улыбки. Но и она быстро угасла. — Только не ясно, что делать с той жутью и… с чего ты вообще заинтересовался всем этим?

— Вайсваррен попросил.

— Я не стану… — ахнул Элайн, сообразив, к чему всё идёт, — в обмен на помощь!

— Ну, я должен был попробовать.

Уоррен смерил Алекса излишне серьёзным взглядом и ушёл.

Тихонько ворча, что крылатые слишком непочтительны к любому высочайшему статусу кроме императорского, принц Санктуарий вернулся в Три-Алле.

Но едва он увидел Бриану, как понял, что до самой глубокой ночи ему не стоит появляться в своём доме — по её тихому, тщательно припрятанному, припасённому для него внутреннему кипению.

Он мог бы развернуться и уйти, как делал уже много раз, однако стало интересно, вдруг за свою долгую жизнь он увидел и услышал не все способы развязывания домашних скандалов?

"Эй, я люблю тебя", — захотелось сказать в какой-то момент, но он смолчал. Такие слова примерно в половине случаев могут спасти вечер, а в другой половине — нет. И бывает сложно спрогнозировать реакцию, даже зная характер красавицы. Но возможно. А вот Бриана… никогда не знаешь, что взбредёт ей в голову.

— Где ты был весь день? — спросила Бриана, едва он опустился с ней рядом на диван. Её тон был тем холоднее, чем жарче взгляд. Потрясающее сочетание. У Алекса во все времена перехватывало дух при виде такого контраста.

— Пытался решить проблему Элайна. Я встретился с ним и избавил тебя от необходимости. Я увидел его случайно.

— О, это прекрасно, — удивительно мирно отозвалась Бриана, отвернувшись и посмотрев в дверной проём. Взглянув туда же, Алекс увидел, как по коридору пронеслись три пары полосатых чулок. Это к Сапфирте приходили школьные подружки, Хисуи Соно и Кантабриллин Накхана, а теперь собирались по домам. Ясновидящий предсказывал, что этим девочкам лучше будет дружить, чем враждовать, так что Алекс и Накханский принц, Колин Хант, постарались сдружить дочерей с самого младшего возраста. Что касается Хисуи Соно, то её будущим открытием уже воспользовалась империя, и принцы своим расположением благодарили её.

И вот, судя по звукам, девочки наткнулись на кого-то из сервов, кого-то, кто рассказал им, что приехал принц и им следует пойти и поприветствовать его, как положено воспитанным леди.

Пока будущие знаменитые красавицы столицы исполняли перед Алексом свой ритуал приветствия, он разглядывал их абсолютно одинаковые чёрные школьные костюмы: слишком короткие юбки, слишком закрытые, плотной ткани блузки, и совершенно отвратительные чулки с толстыми чёрными и серыми поперечными полосками. Каждой из юных леди было не больше пятнадцати, но Алекс понимал, что без охраны девушкам такого статуса и такой внешности ходить попросту глупо. Но попытайся он сейчас снова заговорить о телохранителях, они обзовут его брюзжащим слабоумным старикашкой. Ну, попробовать-то можно?

— Охран… — едва успел выговорить он, как его прервала Сапфирта, затараторив:

— Кантабриллин прекрасно умеет защищаться. Её отец лично занимался с ней. Мы однажды тренировались вместе — она даже лучше, чем я, хотя она сильнее, так что может в этом всё дело.

— Я только о ней что ли пекусь?

— Она самая красивая из нас, так что на неё наверняка нападут сначала.

— Может быть, нападут на Хисуи. Для того, хотя бы, чтобы шантажом заставить вас делать, что скажут. Что тогда?

Одинаково темноволосые головки повернулись друг к другу.

— Хис, тебе придётся трениро… — начала было Сапфирта, но Кантабриллин фыркнула и старшая дочь Алекса осеклась, но затем со вздохом спросила:

— А что не так? Говорят, что Дан-на-Хэйвины много тренируются и достигают хороших результатов, даром что всего лишь человеческие женщины. Если это единственный способ успокоить отца, то я займусь.

— Не выйдет, — покачала головой Кантабриллин. — Хисуи? Ты посмотри на неё!

Все взгляды сосредоточились на самой уязвимой девушке. По её детскому личику и непроницаемым карим глазам с длинными ресницами без изгиба нельзя было сходу сделать какой-либо вывод. Кантабриллин видимо получила ту же мысль, и решила наглядно показать то, что первоначально стремилась донести. Она резко выбросила руку к лицу Хисуи и та, перепугавшись, вздрогнула всем телом, закрыла глаза и сжалась. Затем, конечно, поняла, что реальной угрозы нет, и, смущённая, стала посылать извиняющиеся взгляды подругам и принцу с его супругой.

— Я пыталась, — как ни в чём ни бывало, продолжила Кантабриллин, — но при виде опасности она почти всегда закрывает глаза. Она слишком… слишком боится всего подряд.

— Это естественно. Людям естественно бояться, — защитил Алекс человеческий вид. — Всё-таки они другие. Мы, — поправил себя принц. — Мы другие.

— Мы подумаем над этим, — сообщила Сапфирта и повела девушек прочь.

— Пока вы думаете, я прикажу…

— Нет! — резко бросила Сапфирта.

— Как она смеет так разговаривать с отцом? — повернулся Алекс к супруге, когда юные леди, гримасничая между собой, скрылись с его глаз.

— Смеет, потому что наверняка догадалась, что если вам, принцам, изредка не хамить и не перечить, вы становитесь слишком заносчивы, — едко проговорила Бриана.

— Ничего подобного.

— Неужели?

Алекс прищурился:

— Насчёт того, что членам принсипата надо иногда хамить и перечить… хорошо, это в какой-то мере верно, да, но сомневаюсь, чтобы Сапфирта додумалась до такого. С точки зрения юного существа это полнейший абсурд. Скорее, она просто берёт пример с тебя. И считает нахальство шиком.

Бриана кивнула, и воцарилось молчание. Алекс наслаждался им, потому как не знал, начнётся ли сейчас что-нибудь ужасное или нет.

— Тебе нахамить прямо сейчас? — предложила жена.

— Пожалуй, нет, не сегодня, — медля и растягивая слова, ответил Алекс. — Я что, выгляжу очень заносчивым?

— Скорее слишком довольным.

— Это разве не хорошо? И… давай обсудим идею, когда мне станет с тобой хоть немного скучно.

— Так тебе не скучно?

— Очень не скучно, — с нажимом сказал он и заглянул в глаза крылатой.

— Ты сообщил это так, будто в любви признался, — отметила Бриана.

— Такой и была первоначальная цель.

Её глаза удивительным образом потеплели.

Приценившись к моменту и уловив движение её руки, поправляющей волосы, Алекс решил отложить разговор об Элайне на свечу или две. Если Бриана не умудрится разозлить его и тогда.

Тот вечер прошёл на удивление хорошо. И более того, настолько хорошо, что об Элайне и двойняшках Алекс и не вспомнил.