Мемуары негейши

Анастасия Рычагова, 2022

Когда мне было 18, я не могла подумать, что встречу человека, который изменит мою жизнь, а я – его. Им оказался мужчина намного старше меня. Вместе нам предстояло пуститься в путешествия по родной стране. Изучить не только те места, до которых надо преодолеть тысячи километров, но и находящиеся под самым носом. Испытать странные, неведомые ранее, чувства. Погрузиться в историю древней России, а потом сделать её частью вечного – творчества.

Если бы я была стеснительной

Я соврала, что мы собираемся компанией друзей. А сама после пар поехала к Сергею. Нет, это было не свидание. Кажется, я просто сказала ему, что мне не хочется ехать в родительский дом. Тогда он предложил встретиться.

Темнело всё позже. Когда я зашла в квартиру редактора, уже спустились сумерки. Я наспех сбросила с себя черное драповое пальто, клетчатый берет, в который я любила прятать волосы, становясь похожей на худощавого юношу.

Как обычно, замерзла. Он закрыл окно, заварил для меня мятный чай и включил «Мельницу» — одну из моих немногих любимых музыкальных групп. Пелось что-то о тысячелистнике, живой и мертвой воде, голубой траве, которая крушит железо и сталь. В квартире будто запахло высохшей степью, прелыми листьями и чем-то еще, совершенно неуловимым.

Он сидел на диване, я стояла возле, очень близко к нему и потирала холодные ладони. Сергей взял мои руки в свои: принялся греть закоченевшую кожу, посмеиваясь, что я как хладнокровная змея.

Чувство дежавю. Змейкой мой дед в молодости называл свою жену — мою бабушку. Правда, за ярко-зеленые глаза и по мотивам сказок Бажова. Мой предок любил их, и сам был родом с Урала.

— Ссс, — шутливо прошипела в ответ я, наблюдая, как Сергей дышит на мои руки.

— Змеи — очень древние существа, — редактор внимательно посмотрел на меня и продолжил. — Тот стих. Знаешь, ты с большим чувством читаешь. Чувствуется внутреннее напряжение, которому…нет адекватного выхода. Надеюсь, ты овладеешь собой и будешь меньше стесняться, — напомнил Сергей про вечер, когда я, напившись, рассказала «Исповедь Вора».

— Если бы я была стеснительной, я бы не была сейчас здесь, — вспыхнула я.

И наклонилась, прикоснувшись своими губами к его. Обычные поцелуи всегда казались мне…скучными. Я проследовала к его щекам, шее, чтобы вдыхать запах кожи. Тот самый неуловимый аромат, который я почувствовала в комнате, принадлежал ему.

— Ты пахнешь свежеиспеченным хлебом. И чем-то сладким, хмельным, — выпалила я, чувствуя, как краснеют мои уши.

Он заливисто рассмеялся, словно мальчишка.

— Правда? Ну, я не пил, честное слово. Кстати, твой запах всё еще на моей подушке. С того раза, когда ты пришла вздремнуть ко мне.

Мы стояли в темноте, обнявшись. Я уткнулась носом в его грудь и случайно коснулась губами креста. В тот день я впервые испытала странное, неведомое мне ранее чувство, для которого я до сих пор не нахожу слов. Может, их и нет в нашем русском языке, а может, и в других.

Телефон пронзительно заиграл. К тому, что мои родственники не умели звонить вовремя, я уже привыкла. Впрочем, кому я вру? К этому невозможно привыкнуть. Выслушав недовольную речь о том, где меня носят черти, я побежала собираться. Сергей подал мне пальто и поспешил со мной к автобусной остановке. Мне снова показалось, что я не была здесь раньше, среди барачных построек, стареньких лавочек и поросших бурьяном детских площадок.

«Ладно бы я была пьяна. Но что в прошлый раз, что в этот, я трезва. Отчего же тогда я не понимаю, где нахожусь, когда иду обратной дорогой?»

— Раз уж ты пахнешь хмелём, может, от тебя можно опьянеть? — игриво спросила я, не сказав Сергею о своих пространственных ощущениях, решив, что он посчитает меня чокнутой.