Три повести. Воздух

Анастасия Ниточка

Айзеку исполняется семнадцать, и он решает отправиться в путешествие в поисках своей памяти. Он не помнит первые десять лет своей жизни, но вспышки воспоминаний постоянно мучают его. Имея скромный план и большое желание, он собирается проделать большую дорогу, не зная, кого встретит, и какие опасности ждут его на пути. Но найдет ли он свои воспоминания, или это будет что-то другое? Об этом рассказывает третья часть трилогии «Три повести. Воздух».

© Анастасия Ниточка, 2023

ISBN 978-5-0056-4226-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

I

Айзек лежал в своей кровати и смотрел на красное перо, подвешенное над ней. Неделю назад ему исполнилось семнадцать. Всё время, которое он себя помнил, перо было с ним. Но он не помнил первые десять лет своей жизни, потому не знал, откуда оно у него взялось. Когда его выловили из воды, оно уже было с ним. Парень отчётливо запомнил водоворот, ощущение тошноты, и что тогда он что-то искал. И больше ничего. Айзека и остальных спасшихся отвезли обратно в Порт. Через несколько дней за ним приехали бабушка с дедушкой и забрали его из больницы. Их он тоже не помнил. Они учили его заново, как их зовут, кто его родители и куда делись, и что было с ним. Но что происходило те три года, когда он потерялся в Сером городе, где он был, с кем, было неизвестно. Айзек знал, что приходило письмо из Технополиса, но адрес и имя отправителя были утеряны.

Жизнь на Островах была прекрасной. Бабушка с дедушкой безумно любили своего внука, заботились об его образовании, и о его счастье. У Айзека было несколько друзей, с которыми он исследовал практически все Острова. Оставался на месте он только из-за учебы или из-за сезона дождей. Всё остальное время он носился как ветер, исследуя всё вокруг. За это время у Айзека появились собственные карты Островов, за которыми он просиживал долгие дождливые вечера. Благодаря этому занятию он познакомился с коллегами своих родителей.

Всю идиллию, которая происходила с ним сейчас, омрачал провал в памяти длиной в десять лет. До сих пор, глядя на фото родителей, он ощущал их как чужих людей. Если с дедушкой и бабушкой он постоянно общался и уже знал их, то родители оставались для него бездушными фото. Возможно, он бы и не думал об этом, и принял бы всё как есть, если бы не одно «но». Его преследовали вспышки, похожие на воспоминания. Смутные сны, которые, просыпаясь, он не мог вспомнить, ощущение дежавю, когда он видел, как бабушка печёт пирожки. Когда он подходил к берегу, было странное ощущение. Это был не страх, из-за того, что он тонул. Это было что-то очень знакомое, но тут же ускользающее от него, однажды он даже побежал за мужчиной в костюме. Он следил за ним пару часов, не осознавая, зачем. Только встретив друга, который спросил, чем он занимается, Айзек понял, что вообще делал.

Находиться в этом дурацком состоянии ему было тяжело, потому он периодически задумывался над тем, чтобы узнать хотя бы что-нибудь из прошлого. Так он нашёл информацию о людях, которые были в экспедиции с его родителями, и даже узнал пару имен и их местонахождение. Проблема заключалась в том, что по пути они расформировывались и делились на разные группы, которые уезжали изучать другие территории, а им на замену присылали новых людей. В итоге он знал, что связь с его родителями была потеряна в Азии. Он знал, что родители возвращались, чтобы найти его, но затем опять были участниками основной группы, тогда как их коллеги отправились в другие места. Итак, в его руках была бумажка с именем. Марк Гун, сейчас он находился в Азии, где последний раз слышали о его родителях семь лет назад. Больше на связь они не выходили.

Айзек лежал в постели, теребил бумажку с именем и смотрел на качающееся от сквозняка перо. Он должен поговорить с дедушкой, бабушка от такого замысла будет в истерике, хотя и дед вряд ли обрадуется. Они люди пожилые и внук для них — это отрада, спокойствие и желание жить. Они уже потеряли сына и невестку и противились увлечению Айзека путешествовать. Когда он ездил по Островам, они требовали, чтобы тот не задерживался более чем на неделю. Здесь же дело могло затянуться и на год. Парень услышал шум у входной двери.

— Айзек, иди сюда, нужны ещё одни свободные руки, — это был голос деда. Айзек закинул бумажку в записную книжку и вышел в коридор, — давай затянем её в столовую.

Дед тянул тяжёлую лавку. Через неделю после дня рождения Айзека следовал день рождения деда, потому готовилось очередное торжество. Старики только вернулись с рынка, и предстояла суета, которую парень терпеть не мог, потому сбегал каждый раз, когда они заносили дополнительную мебель. Прокрадываясь под окнами, он слышал, как из форточки доносилось ворчание деда:

— Вот же пацан, опять ушился. Хоть на цепь сади. Мать, слышишь, наше золотце опять смылось. Как тебе?

— Ну что ж ты поделаешь. Было бы ему столько, сколько и нам, сидел бы и не рыпался. Сам же молодым был, знаешь.

— Сопливым дураком был, потому так и делал.

— Ну, конечно, теперь-то ты умный.

— А что, не умный?

Словесными перепалками старики занимались каждый день. Тут же ссорились, тут же мерились. Айзек ещё ни разу не видел, чтобы они легли спать не помирившись. Даже если дед сильно дулся, чувства юмора у бабушки хватало на них двоих.

Айзек шёл в пещеру, которая находилась на берегу. Место, облюбованное им и его друзьями, мало привлекало остальных, потому что к нему было тяжело добраться. Узкая тропинка тянулась километра на три, а по крутым склонам спускаться могли только они. Когда Айзек добрался до места назначения, увидел там Даню. Даня был на год младше, и сколько Айзек его помнил, тот постоянно рисовал. Они познакомились на пляже, когда Даня нарисовал на песке анатомически выраженную соседку. Полная, фигуристая женщина, любила очень открытые купальники и десятилетний Даня, вдохновившись видом дамы, написал её в полный рост на пляже, снабдив метлой и шляпой ведьмы, за её склочный характер. Айзек только недавно приехал и изучал местность. Он шёл по пляжу и увидел живописную картину, как полная дама, приводя в движение все свои пышные формы, гналась за мальчишкой, выкрикивая вслед: «Ах ты гадёныш», «мелкий рукожоп», «чёртов художник», «уши надеру». Судя по виду мальчишки, отчаяние критично подступало к нему. Женщина эта была высокая, с длинными ногами и, несмотря на полноту, очень прыткая. Хотя Дане нередко приходилось убегать из-за своих художеств, ей в силах он уступал. Айзек тогда, по какой-то до сих пор неведомой причине, решил помочь Дане. Когда они пробегали мимо лодок, Айзек набросил на даму рыбацкую сеть, и она на минуту запуталась, что дало фору мальчишкам, и они уже бежали вместе. Когда они выдохлись, перешли на шаг и еще долго шли по берегу. Только дойдя до пещеры, ребята представились друг другу.

После этой встречи мальчишки часто попадали в истории, когда приходилось убегать. Айзек писал саркастически четверостишья про одноклассников, учителей, соседей, знакомых, а Даня их иллюстрировал. Периодически они делали это на стене школы и на заборах соседей, за что вместе выполняли наказания: мыли стены, чинили лавки, садили деревья, убирали территорию. В общем, времени вместе они проводили достаточно для того, чтобы знать друг о друге все.

Сейчас Даня сидел серьёзный за мольбертом, он писал пейзаж, открывающийся из пещеры. Ему хотелось рисовать, это единственное, чем он хотел заниматься в жизни. Родители были не против, но говорили, что нужно найти вариант, как этим можно зарабатывать на жизнь. Поисками вариантов они занимались всей семьёй, и на следующий год он должен был ехать учиться либо в Технополис, либо в Натюрин.

— Привет, — Айзек присел рядом с Даней.

— Угу. Привет. — Даню было сложно оторвать от работы, он был сам в себе в это время. Его русоволосая голова почти не двигалась, широкая рука крепкими пальцами держала тонкую кисть и аккуратно наносила мазки.

— Определился, куда поедешь?

— Не знаю, — промурчал он.

Через полчаса он закончил работать и перевел внимание на Айзека, праздно валявшегося на песке. Даня лёг рядом с ним.

— Я постоянно думаю об этом. Натюрин очень красивый, безумно. Но в Технополисе мне уже предлагают работу.

— Езжай в Технополис.

— Почему? — удивился Даня.

— Я не знаю. Не могу объяснить. Но мне кажется, тебе там будет безопаснее.

— Странный ты. Что опасного в Натюрине?

— Сказал же, не знаю. Просто я так чувствую.

— Ты как гадалка из Северного Грота: «Я так вижу», — Даня закатил глаза и начал трястись.

— Болван, — Айзек дал щелбан по лбу своему другу.

— Ай! — воскликнул тот, — какого ты…

Они начали толкать друг друга и кататься по песку. Когда им это надоело, они опять завалились на песок.

— Я решил, — сказал Айзек.

— Решил? — Даня перевернулся на живот и поднялся на колени. — Ты едешь? Они уже знают? Что они сказали?

— Не знают. Сегодня вечером скажу.

— Если не отпустят?

— Всё равно поеду. Не могу по-другому. Даже если бы хотел, не могу. Что-то внутри преследует меня. В моей голове, оно будто играет в прятки. Я должен попробовать. Если я не попробую, меня будет преследовать это чувство, будто я что-то потерял. Упустил в своей жизни.

— Думаешь, что-то важное?

— Я ведь должен знать кто я. Смотри. Я знаю, что тебе не надо в Натюрин, но не могу объяснить почему. Я просыпаюсь в поту из-за мимолетных сновидений. Я боюсь слепых. Какого чёрта? Я могу помочь, но я их боюсь. Я как девчонка умиляюсь котам. Я постоянно ищу кого-то между библиотечных стеллажей. И это всё похоже на эффект магнита. Будто вокруг всего этого есть некое поле, которое притягивает или отталкивает меня.

— Не знаю, мне правда сложно понять, о чём ты говоришь. Но если ты так чувствуешь, это должно иметь смысл. Ты не боишься?

— Чего? — удивился Айзек.

— Дороги. Это сложно. Транспорт, деньги, связь, люди. Где жить? Как ты будешь всё это решать?

— Не знаю. Определюсь на месте. Буду подрабатывать. Везде люди, как-то решится.

— С ума сойти, — Даня опять плюхнулся на песок. — Ты же уже терялся и тебя это не останавливает?

— Если у меня есть хоть малейший шанс найти себя, я это сделаю.

Уже стемнело. Было полнолуние, но света видно не было, весь свет рассеивался по тучам, придавая им бледное свечение. Даня и Айзек побежали купаться в океан.

Когда Айзек вернулся домой, гости уже расходились. Бабушка причитала, что он ходит весь день голодный. Дед сидел, разговаривал со своими товарищами. Когда они, наконец, распрощались, к нему подошел Айзек.

— Я узнал, что Сэм Виус, который был с родителями в экспедиции, сейчас находится в Лаяне. Я хочу туда поехать.

— Ты можешь написать ему письмо, — дедушка нахмурился.

— Я писал. За пару месяцев я написал десяток писем, но он не отвечает. Говорят, у него скверный характер. Я должен увидеть его лично.

— Айзек, это всё было так давно. Зачем ты в этом копаешься? Мы рассказали тебе всё, что знали. Какой смысл в том, что ты поедешь в неизвестный огромный город?

— Ты же знаешь, что я этого всегда хотел. Да, кошмары прекратились, и я уже редко просыпаюсь в холодном поту. Но это не значит, что меня это не мучает.

— Тебе нужно думать об учёбе, о будущем, а не хвататься за воздух.

— Я подумаю. После поездки. Я обещаю. Но не сейчас. Сейчас, чтобы я ни выбрал — это будет не то. Я не хочу строить фундамент на зыбучих песках.

Дедушка сидел опечаленный. В веранду пришла бабушка.

— Что случилось? — удивилась она.

Последовала долгая пауза, так как и её внук, и её муж знали, что она умеет реагировать очень эмоционально.

— Я поеду в Лаян, — прервал молчание Айзек.

— Ох, — бабушка плюхнулась на кресло с глубоким вздохом, — зачем?

— Встретиться с Виусом. Он должен что-то знать о родителях.

У бабушки накатились слёзы на глаза.

— Айзек, милый, это же сумасшедший город. Семнадцать миллионов людей! Как там вообще можно кого-то найти? Тем более я слышала от Миа, что этот Виус не порядочный человек, он может тебе соврать.

— Я знаю, но я хочу рискнуть. Он не один, я нашёл ещё пару имён и разослал всем письма. Они ответят, и я смогу найти верный путь. Не отговаривай меня, я хочу это сделать.

— Как ты будешь держать связь? — спросил дедушка.

— Я зарегистрировал официальные почтовые ящики на себя и на вас, еще попросил ящик у Дани. Все будет поступать туда, и мы сможем связываться из любого места. Я буду передавать все важные новости.

Айзек вернулся в свою комнату и сел за стол перелистывать свой план поездки, который он набрасывал долгое время. Он отмечал на карту местонахождение всех людей, которые были в экспедиции, и точно знал, где находятся трое из них. Судьба еще четверых ему была пока неизвестна, но он настойчиво пытался узнать, что с ними произошло. Он слышал, как из кухни доносились голоса бабушки с дедушкой, которые постепенно перекочевали в спальню, и ещё долго что-то обсуждали. Парень лег позже полуночи, думая о том, что его ждет в поездке.

На следующее утро, ещё заспанный, он направился к Дане. Айзек хотел дать ему все координаты и рассказать свой план, а также попросить помогать бабушке и дедушке, пока его не будет. Даня будет уезжать только через год. Потому должно было хватить времени, чтобы решить все свои дела.

Айзек шел по натоптанной тропе между кустарниками, в которых пели птицы. Казалось, он лично вытоптал эту тропинку, потому что он практически никогда не встречал никого на своём пути. Это был самый короткий путь к дому Дани. Они жили на небольшом острове, который находился между двумя самыми большими островами всей группы. Население было не больше десяти тысяч человек. По сути это была деревня с приземистыми длинными домиками, в которых находилось и жильё и хозяйственная часть. Они были ограждены заборами в рост человека но, приподнявшись на носочки, можно было увидеть, что происходит во дворе. Жилище и забор были обмазаны белой глиной, кое-где у ворот была лепка или резьба. Дома стояли группами и заборы ставили в притык друг другу, чтобы оградиться от диких животных, старавшихся полакомиться за счёт хозяев домов.

Айзек вышел на улочку, где начинались дома. Кто-то стирал циновку, накинув ее на забор, и с разгона вылил воду из ведра сторону Айзека. Тот успел отскочить.

— Эй, тут люди ходят! — возмутился он.

Из-за забора выглянула девочка лет десяти и показала ему в ответ язык.

— Зараза, — буркнул он себе под нос и стал заглядывать за забор с другой стороны.

Дверь в мастерскую была открыта, значит, хозяин на месте. Даня отвоевал у родителей под мастерскую хозяйственную часть, оставив им уголок под инструменты. Он ревностно следил за тем, чтобы без его присмотра, туда никто не допускался, и если его не было дома, дверь запирал.

Айзек перелез через забор и подкрался к мастерской, желая напугать Даню. Но как только он подошёл к двери, услышал:

— Вообще-то люди заходят через дверь.

— Черт. Большой ух. Ты всё слышал, — Айзек расстроился из-за неудачной попытки его напугать.

— Тишина это не твоё, и тень я твою тоже вижу, между прочим.

Айзек глянул на длинную тень напротив двери.

— Ты обычно так занят, что ничего не замечаешь.

— Я не занят, — Даня сидел на раскладном кресле, закинув руки за голову и глядя на пустой мольберт.

— Надо как-то отомстить этой мелкой гадючке. Она не первый раз норовит меня облить.

— Ей десять лет, отстань от неё.

— Раньше тебя не волновало, сколько кому лет, — Айзек ударил ногой по ножке кресла, и Даня пошатнулся, — просыпайся.

— Ну, нет, такая жара. Что ты хочешь?

— Я завтра уезжаю. Хочу оставить тебе координаты и накинуть план действий. Дед волнуется и бабуля, по своей привычке, сходит с ума. Присматривай за ними, пока меня не будет.

— А сколько тебя не будет? Я скоро сам уезжать собираюсь.

— Присмотри, пока ты здесь.

— Ладно, показывай свой план, — Даня приподнялся со стула, взял его за ручки и на присядках перетащил к столу, где опять полным весом упал на него. Айзек также нашел стул, и притащил его к столу. Он достал свою записную книжку, карту и разложил ее на столе.

— Смотри. Я записал тебе почтовые ящики, свой и деда, координаты Виуса и еще двоих. Тех, кого я буду находить, я буду скидывать тебе на почту. Записывай их сюда. Если будет необходимость, отдай деду или бабушке.

Данил смотрел на это и удивлялся.

— Как они тебя вообще отпустили?

— Я сказал, что еду в Лаян, о дальнейших планах я не говорил. Но на этого Виуса надежды практически никакой. Будет чудо, если я от него вообще что-то узнаю.

— Лаян — это пекло. Тебе не кажется это слишком опасным?

— Он поселился возле какого-то монастыря. Не думаю, что ему самому не страшно.

— Серьезно? Монастыри подмяли под себя криминальные группировки. Что в этом безопасного?

— Слушай. Везде живут люди. А рассказывают всегда самое будоражащее, так что это не повод не ехать. Смотри сюда, — Айзек указал на карту, — после Лаяна я собираюсь отправиться сюда. Здесь, на размытом полуострове поселилась семейная пара, они покинули группу через пару населенных пунктов после Серого города. У них должна остаться карта той экспедиции. Дальше — Африка, моя самая большая надежда. Здесь уже несколько лет ведет свои исследования Казмир Гоф — руководитель и организатор экспедиции. Он точно должен знать все подробности.

— Африка? Это же другой конец света. Что значит «свои исследования», это что, его носит по всей Африке? — удивился Даня.

— Он осел в больших арабских поселениях. Там его база. Да, он ездит везде, куда может добраться. Он геолог, о нем должны знать многие.

— Айзек, ты сумасшедший. Только сумасшедший может искать иголку в стоге сена.

— Пусть так, но я так хочу. Ты мне поможешь? Возможно, мне нужна будет информация из конторы, в которой работали родители. Я оставил их координаты. Достанешь, если понадобится?

— Да, конечно, — ответил Даня после долгой паузы. — За какие деньги ты собираешься добираться?

— Я немного насобирал, потом буду работать на местах. Пойдем, искупаемся?

— Пойдем, — Даня спрятал бумаги, которые дал Айзек, в ящик стола, закрывающийся на ключ.

Айзека иногда удивляли, но в какой-то мере радовали черты Дани. На своей территории он был аккуратный как девушка и хозяйственный, как экономка. Все у него было чистое, аккуратно уложенное, самое важное замкнуто под ключ. Так его научила мама, а папа только подхихикивал над этим.

Ребята спускались вниз к океану, после долгой зелёной дорожки открывался красивый вид на океан. С этого места можно было краем глаза увидеть свет Башни, находившейся вдалеке. Завтра Айзек увидит ее саму, но сейчас ему совсем не хотелось думать об этом. Отвлечься и провести хорошо время, было главной задачей. Ребята спустились на пляж, поставили сетку на рыбу и, после долгих купаний, запекали в костре вкусную рыбешку, попавшуюся в сети. Банка со снастями и ножом давно была закопана в песке. На неё помещался камень, форму которого знали только они. Ближе к вечеру подтянулись ещё ребята. Уже поздно вечером Айзек добрался до дома. По кустам пели цикады. По плотным тучам рассеивался лунный свет.

Дедушка с бабушкой сидели за столом во дворе, и пили травяной чай с запеканкой.

— Целый день тебя носило где угодно, только не дома, — бурчал дед.

— Что ты ел? — подключилась бабушка.

— Рыбу.

— Мне порой кажется, ты уже состоишь из рыбы, — причитала она.

— Так и есть, — Айзек начал сжимать и разжимать губы, имитируя движения мелкой рыбёшки, когда её вытаскивают из воды.

— Балбес. На кухне в духовке рагу.

— Спасибо, бабуль, — он поцеловал её в щёку и обнял, потом подошёл к деду и обнял его, — я вас люблю, — и отправился доедать всё, что не доел за день. Искупавшись, он завалился спать без задних ног.

II

На следующее утро начались суматошные сборы. Суматоху создавала бабуля, которая пыталась его нагрузить дополнительными «а вдруг понадобится». Айзек беспощадно боролся с каждой новой вещью. Наконец все сели позавтракать, а затем стали его провожать. Они хотели провести его до самой лодки, но Айзек распрощался с ними у калитки:

— Куда вы пойдёте своими ногами по горам? Оставайтесь. Я обещаю, что обязательно напишу.

Он обнял сначала деда, потом бабушку, у которой уже стали накатываться слёзы на глаза, и быстро ушёл, чтобы не заплакать самому. Он их сильно любил, конечно же, тоже переживал. На пути к лодке из кустов выскочил Даня.

— Решил свалить не попрощавшись?

— Да мне кажется, уже два дня прощаемся, — Айзек улыбнулся, ему было приятно видеть обеспокоенное лицо Дани.

— Ну, конечно, свободная птица. Куда уж нам, — возмущался его друг.

— Надеюсь, целоваться не будем? — подкалывал Айзек.

— Отчего же нет, иди сюда, я тебя поцелую, — Даня потянулся губами к лицу Айзека, обнял его за плечи, но тот от него отскочил.

— Отстань, я не такой, — громко рассмеялся Айзек и побежал по тропинке, Даня побежал за ним.

Запыхавшись, они спустились к мосту, где Айзека ждал катер. Он договорился с местным рыбаком, чтобы тот привез его на главный остров, откуда Айзек уже отправиться в сторону Лаяна.

— Ну что, в добрый путь, — Даня протянул Айзеку руку. Тот пожал её в ответ.

— Не скучай тут без меня. Надеюсь, свидимся до твоего отъезда, — Айзек направился в сторону катера.

Когда катер отплыл, Даня ещё долго смотрел ему вслед, пока тот не превратился в неразличимую точку.

Айзек смотрел на приближающийся остров. Из зелени виднелись крыши домов. Это был большой город, где он бывал пару раз. Один раз его туда возили бабушка с дедушкой, другой раз он был на школьной экскурсии. Именно на этом острове был единственный вокзал.

— Может тебя подвезти к самому вокзалу? — спросил его рыбок.

— Нет. Высадите вот у того причала. Хочу заглянуть в пару мест.

— Ладно. Бывай, хорошей дороги, — попрощался с ним рыбак и высадил у причала, о котором говорил Айзек.

Айзеку нравился город, он бы с удовольствием гулял по нему просто так, но сейчас его голова была занята другим. Он зашёл в центр связи, почитать свежие новости про Лаян, чтобы быть в курсе, куда он едет. Последнее время там было тихо, поэтому переживать было не о чем. Затем он зашёл в кондитерскую, купил бабушкины любимые конфеты и на почте, подписав открытку «всё будет хорошо», отправил их домой, зная, что это немного улучшит настроение родных.

Затем он отправился на вокзал. Ему показалось, что на вокзале людей больше, чем в самом городе. Айзеку нравилась суматоха и много людей вокруг. Это была его стихия. Иногда он задумывался о том, чтобы уехать куда-нибудь в большой город, но пока не чувствовал уверенности, потому не решался это сделать.

— Один билет в Лаян, — попросил он кассира, который выглядывал из милого деревянного окошка.

Айзек обратил внимание, что у поезда есть не только номер, но и название «Дракон».

— Чудные они, — хмыкнул он.

Поезда производили только в Технополисе и Лаяне. Но Лаян ещё любил давать причудливые прозвища транспорту. В окно вокзала было видно этот поезд. Он немного отличался, у него было больше сегментов, он был длиннее, голова поезда была обтекаемой.

Сев на свое место в поезде Айзек обрадовался, что окно находилось с той стороны, у которой была Башня. Он ни разу её не видел вживую и любопытство просто распирало его. Рядом с ним сел пожилой мужчина и тут же принялся читать газету. Ближайшие места заняли семьи с детьми, которые никак не могли угомониться и которых постоянно окрикивали родители.

Поезд двинулся с места. Сначала он двигался медленно, так, что можно было рассмотреть острова, затем стал набирать скорость. Айзек внимательно вглядывался в окно, боясь пропустить Башню. Но пропустить её было сложно. Она стояла на достаточно большом острове, отдалённом от остальных, абсолютно выжженном от растительности. Это был огромный столб, наверху которого виднелось сферическое светило. Чувство дежавю опять щекотало Айзека по шее. Он никогда не видел Башню, но сейчас ему показалось, что это не так.

— Какая она страшная, — прошептала маленькая девочка, сидевшая на переднем сиденье.

Башня действительно вызывала тревогу. Выжженная земля казалась чем-то знакомым Айзеку. Поезд очень быстро пролетел мимо Башни, которая начала затухать. Потом они несколько часов летели над бесконечной синей гладью, которая, по мере затухания Башни, превращалась в тёмно свинцовую, тяжёлую поверхность. После заката в окне видно ничего не было, но среди ночи в окно стало пробиваться лёгкое свечение, которое разбудило Айзека. Они въехали в тоннель, и поезд поместили в капсулу. Дальше поезд двигался на какой-то невероятной скорости, всех прижало к сиденьям. Так продолжалось чуть больше часа. Когда, наконец, это ощущение всех отпустило, люди стали постепенно собираться, в вагоне загудели голоса. Поезд приближался к вокзалу.

Вокзал был просто огромным. Он находился в ущелье между гор. Прозрачная крыша пропускала свет и было видно, что дело близилось к рассвету. Тёмное небо становилось светлым, так, что уже можно было рассмотреть, что находится за окном. С третьего уровня вокзала можно было увидеть город. Он находился в воронке, которую окружали горы. Посреди воронки было большое озеро, противоположный берег которого с трудом просматривался. На озере не было ни лодок, ни катеров, ни другого водного транспорта. Все склоны гор были покрыты маленькими тусклыми фонариками. Это окна домов, в которых уже проснулись люди, освещали склоны гор.

Айзеку нужно было искать монастырь, в котором жил неприветливый Виус. Он ещё немного постоял у окна, рассматривая город, и пошёл искать карту. Карта находилась на втором уровне, из которого можно было выйти в город. Монастырь находился не так и далеко от вокзала, на западном склоне. На этой стороне было мало примечательных мест, в основном жилые дома. Сначала нужно было доехать до нужной остановки, потом до половины пути вела канатная дорога, ещё половину пути придётся идти пешком.

Айзек вышел в город. Лаян неплохо сохранил свой этнический состав в сравнении с другими подобными городами. Но всё же в Азию добрались и другие, непохожие люди. Среди них был и Айзек. Город, как и вокзал, делился по уровням. Первый уровень был отведен для озера и фильтра, возле которого можно было перемещаться только пешком. Это был единственный источник питьевой воды для всего населения, потому к нему относились как к святыне. На втором уровне находился Айзек, и здесь уже можно было добираться на транспорте. Это была тоже канатка, только с длинными вагонами. Айзек сел в вагон и смотрел на озеро.

— А если дождь? — спрашивал мальчик своего отца, также вглядываясь в озеро.

— Там есть фильтры, видишь вон те стены, там задерживается весь мусор.

— А если очень много дождя?

— Тогда его чистят специальными машинами.

— А туалеты?

— А туалеты делают так, чтобы их не размыло.

— А животные?

— А животным можно.

— А…

Мальчишка продолжал свой допрос с усердием, отец же терпеливо объяснял, как всё устроено и для чего это нужно. На необходимой остановке Айзек пересел уже в небольшую кабинку, которая везла вверх. Пока он ехал, он помнил, как далеко ему ещё придётся идти пешком, но выбора не было. Башня уже разгорелась, и было светло. Чем выше он поднимался, тем гуще становилась растительность, и тем реже стояли одноэтажные домики. На последней остановке он встал, осмотрелся, нашёл вытоптанную тропинку, ведущую дальше вверх, и пошёл по ней. Вокруг были сплошные кустарники, густо стоящие друг к другу и потому непроходимые. Между этими кустарниками была узкая дорожка, аккуратно выстриженная, чистая и, по всей видимости, ней часто пользовались, так как она была вытоптана. Дорожка долго и непрерывно вела вверх, не пересекаясь с другими дорожками, пока не вывела на площадку, на которой стояло небольшое здание. Площадку подметал молодой мужчина, сметая листву и поливая вокруг землю, от которой разлеталась пыль. Мужчина увидел Айзека, и выражение его лица стало настороженным. Айзек подошёл к нему и поинтересовался, где находится монастырь, но тот стоял молча, будто ничего не понимал. Из дома вышел мальчишка, лет десяти. Мужчина сказал ему что-то на своём языке и тот побежал по дорожке вверх. Айзек хотел пойти за ним, но мужчина задержал его за плечо, усадил на лавку и продолжил дело, которым занимался раньше. Вокруг пели птицы, доносился шум из дома, других звуков слышно не было. Айзек не понимал, сколько ему ждать, он развернул свою карту, она была проще, чем та, которую он видел на вокзале. Этого домика он на ней не нашёл, но, судя по всему, до монастыря было не так и далеко. Почему его задержали, он не понимал. Только через час мальчик вернулся с каким-то мужчиной, одетым так же, как и тот, который мел площадку.

— Здравствуйте, — обратился он к Айзеку.

— Здравствуйте. Я ищу Сэма Виуса. Я писал ему письма, он должен был слышать обо мне. Я Айзек.

Мужчина оценивающе посмотрел на него и около минуты стоял молча.

— Встреча со всеми, кто находится на территории монастыря, проводятся только с разрешения председателя. У вас есть такое разрешение?

— Нет. Я о нём не слышал, — с удивлением сказал Айзек, — а как я могу его получить?

Мужчина опять минуту постоял молча, будто что-то обдумывая, а затем сказал:

— Пойдёмте за мной.

Айзек пошёл вслед за ним по тропинке, провожаемый взглядами мальчика и человека с метлой. В щелку двери дома кто-то выглянул, но Айзек не увидел кто. Они шли около получаса, пока за кустами не показались обветшалые, некогда помпезные, здания монастыря с покатыми крышами. Сделанные искусно и с большой любовью, сейчас они походили на заброшенных великанов, на содержание которых не хватало ни рук, ни средств. Крыши со стороны, обратной стороне Башни, были покрыты толстым слоем мха. Многие окна были забиты разными досками. Территория, видимо большая, была ухожена только в том случае, если ней пользовались. Узкие дорожки, выметенные и выстриженные, небольшая терраса у здания вымыта и очищена от мха, единственное подстриженное дерево стояло рядом с единственным фонтаном. Вся остальная территория, не покрытая камнем, поросла дикими кустарниками. Через эти кустарники не было видно, есть ли на территории люди. Дальше главного здания стояли ещё здания, но видно было только крыши, живёт ли там кто, заметно не было. Мужчина завел Айзека на террасу и оставил его ждать, а сам зашёл в здание со скрипучий, не смазанной, дверью.

Айзек долго стоял, рассматривая причудливые формы здания, поросшие травой дорожки, сквозь которые с трудом проглядывался, полированный веками хождения по нему, камень. Фигурки идолов, местами выглядывающих из-за кустов и поросших мхами и лишайниками. Вдалеке у соседнего здания, шёл человек, в таком месте похожий на привидение. В этот момент скрипучая дверь отворилась, и Айзек вздрогнул от неожиданности.

— Пройдёмте за мной, — окликнул его мужчина и придержал дверь от сквозняка.

Айзек вошёл внутрь. Первое помещение было пустым, но в нем было столько пыли, будто там хранили пепел и известь. По углам свисала паутина, тоже изрядно припавшая пылью. Второе помещение так же не отличалась чистотой, но там уже появились некоторые предметы быта и мебель. По всем комнатам, которые они проходили, тянулась полированная вытоптанная дорожка по деревянному полу, которая, как карта, могла довести в жилое помещение. В одной из комнат уже стал слышаться шум. Это были мужские голоса, они разговаривали и смеялись. Дойдя до места назначения и войдя в помещение, Айзек увидел компанию из трех человек, которые играли в игру, бросая кости. Они сидели на полу и внимательно следили друг за другом. Один мужчина был пожилым, другие были помоложе, возможно, лет пятидесяти. В этой комнате было чисто, не было сквозняков и она была наполнена всем необходимым для жизни.

Когда Айзек зашёл, мужчины спорили между собой и только через пару минут обратили на него внимание.

— Здравствуйте. Я ищу Сэма Виуса, — обратился к ним Айзек.

— Эх, хоть бы раз кто меня искал, — сказал пожилой мужчина, кинул кости и стал ходить камешком по каким-то, известным ему, правилам.

Двое других мужчин подхихикнули и стали опять следить за игрой.

— Мне сказали, что он живёт в этом монастыре, но на мои письма он не отвечал, потому я хочу встретиться лично.

— Угу, — кивнул головой старец, — садись, поиграешь с нами.

— Я не знаю правил, — ответил Айзек.

— А ты присаживайся, научим. Ты откуда?

— С Островов, — Айзек присел по другую сторону от старика.

— Как жизнь на Островах?

— Спокойно.

Дальше старец, продолжая игру, параллельно расспрашивал Айзека обо всём: о его родных, интересах, увлечениях, друзьях. О том, куда и зачем едет, зачем ему Виус и что он от него хочет.

— Значит, не помнишь, говоришь, — вздохнул старик на его рассказ о том, как он потерялся и потерял память, в очередной раз кидая кости.

— Да, так вышло.

— Это хорошо.

— Чем же это хорошо? — удивился Айзек.

— Забывать, это хорошо. Это облегчение. Всё помнить — вот это горе. Не помнишь — и не болит у тебя душа. Помнишь — и мучаешься.

— Не знаю. Мне от этого не легче.

— Откуда ты знаешь? Ты же не помнишь.

— Это и мучает меня.

— Чудеса, — ответил старик и пристально посмотрел на Айзека.

За всеми разговорами прошло много времени и уже стемнело. Айзека накормили и выделили небольшое помещение, на втором этаже, на полу которого лежал мат из рогоза, и больше ничего не было. Башня давно погасла. Айзек открыл единственное окно в комнате. Небо здесь было другим. Тучи были кучнее, середина облака была тёмная, тяжёлая, а края практически прозрачные, сквозь эти края пробивался свет от Луны. Всё небо было похоже на большую мозаику. Перетянув мат так, чтобы с него было видно небо, Айзек улёгся и ещё долго смотрел на облака, пока их монотонное движение не усыпило его.

Утро началось рано, криком какой-то птицы. Она не пела и не чирикала, она орала на всю округу. Проснувшись от этого вопля, Айзек встал и вышел к верхней балюстраде. Здесь, на втором этаже, было несколько комнат. Все те, кто вчера играл со стариком, жили здесь. Жил здесь и сам старик, и ещё пара человек, была и гостевая комната, которую отдали путешественнику. Со второго этажа было видно, что раньше территория была чётко спланирована. Заросла она такими же четкими геометрическими фигурами, на которые была разделена. Башня вдалеке только-только разгоралась, света ещё не было, лишь красное зарево разливалась по склонам, превращая территорию монастыря в неземные ландшафты.

Айзек прошёлся по комнатам первого этажа. Практически все они были пусты, кроме той, где он вчера провёл весь вечер, кухни, хозяйственного блока и мастерской. Выйдя с другой стороны во двор, он увидел ещё одну, но уже большую и ухоженную террасу с матами и подушками на ней, чайными столиками и посудой. Под полками были развешаны для просушки пучки разных трав. Так же там была вытоптана площадка, на которой стояло несколько корзин, наполненных растениями.

Дальше в невысоких кустах Айзек увидел столбы, на них были подвешены баки с водой, под которыми стояли голые мужчины, обливаясь ещё не нагревшейся водой, и активно растирали себя влажными полотенцами.

— Иди, иди сюда, ты вчера не купался, тебе стоит обмыться, пока не превратился в лишайник, — закричал старик, бодро топтавшийся на циновке и растиравший себя грубым полотенцем.

Айзек разделся и пошёл к свободному столбу. Вода была ледяная, как здесь купаться, было не понятно. Он вздрогнул и быстро отскочил, не закрыв кран.

— Хорошо, а? Прямо с гор, — захохотали мужчины.

— Как вы не болеете от такого? — удивился Айзек.

— А ты шевелись, и не заболеешь, — ему кинули грубое полотенце, которое от воды стало ещё жестче.

Айзек начал растирать кожу, сначала она болела, но потом, кровь прилила настолько, что стало тепло, и вода уже не казалась такой ледяной, больше походила на летний душ.

После такого разогрева все уселись на подушки и стали заваривать чай. Процесс этот был сложным и долгим, уже было видно, что Башня зажгла своё солнце и только теперь, выпив чай, Айзек по-настоящему согрелся.

— Сегодня идём за дровами, — объявил старик.

— Я могу увидеть Сэма Виуса? Я до сих пор не видел, чтобы на территории был кто-то ещё, — спросил Айзек в надежде побыстрее разделаться с этим вопросом и отправиться дальше.

— Успеешь ещё к своему Виусу, а дрова надо готовить вовремя, иначе потом туго придётся.

Айзек уже понял, что его будут использовать как развлечение и как рабочую силу, потому ему пришлось собрать всё его терпение, чтобы довести дело до конца.

Дрова они собирали недалеко, ходя по лесу вокруг и распиливая упавшие деревья. Собирали они и ветки с хворостом для разжигания огня. Закончилось это всё вечером. Айзек сидел на пороге, свесив с него ноги, и разглядывал свои руки, натёртые до мозолей. Пара водянок лопнула, и пришлось промывать раны. После ужина Айзек прошёлся дальше по территории к соседнему помещению, но там следов жизни было ещё меньше. Он лишь увидел, как кто-то приоткрыл окно и через щелку следил за ним, но на порог никто не вышел. Дальше стояло ещё несколько помещений, но уже было темно и среди этих кустов было тяжело пробраться, потому он отложил это до завтра и вернулся в главное здание. На террасе опять был хохот, опять играли, ели и пили чай. Опять просили Айзека рассказывать истории. А потом старик затянул свою, долгую историю из детства, которое, по мнению Айзека, было около двух тысяч лет назад, а возможно и раньше, потому он с трудом сдерживался, чтобы не уснуть. Он настолько устал, что когда добрался до своей импровизированной кровати, она уже не казалась ему такой жёсткой. Она ему вообще никакой не показалась, потому что он просто провалился в сон.

Следующее утро началось как и предыдущее: купание в холодной в воде и долгий чай. Айзек стал настаивать на встрече с Виусом.

— И куда вы все так спешите? — вздохнул старик.

— Меня ждут дома, а я ещё даже не связался с ними, что я доехал.

— Ждут, ждут… тебя всегда будут ждать. Пока ты живёшь, тебя обязательно будет кто-то ждать, — опять начал он свой философский разговор.

— А вас кто ждёт? — спросил Айзек.

Старик прервал свою речь, глубоко вздохнул и искоса взглянул на Айзека. Затем опять глубоко вздохнул и вывернул свою речь так, чтобы она была продолжением особой, только ему ведомой философии и удовлетворяла его потребность быть мудрым старцем.

— Я свободен от ожидания. Ничто так не сдерживает человека, как ожидание. Его ли это ожидание или ожидание, которое другие люди возлагают на него. Ожидание — как оковы, не дают ступить и шагу, увидеть мир таковым, каковым его создали.

— Это меня не смущает. Мне нравиться, когда меня ждут с пирогами и взбитыми подушками. Потому мне не лень удовлетворить чьи-то ожидания, за это я много получаю.

Глаза старика выражали злобу. Айзек до конца не понимал, чего от него хочет старик, но он явно от него чего-то ожидал. Поскольку добровольно он это получить не мог, хотел получить это манипуляциями. Возможно, он был настолько одиноким, и ему было настолько скучно, что он хотел поймать в сети своей философии хотя бы еще кого-нибудь, с помощью кого он поймет, что жил не зря. Но для Айзека все это было абсолютно чуждо, он поставил перед собой цель и только ее видел впереди, отвлекаться на что-либо еще он даже не думал.

— Ну, что ж, — протянул старик, — все мы живем проклятьями и благословениями. Если ты много получаешь, то должен быть везучим. Проверим твое везение. Если ты выполнишь условие, то увидишься сегодня с Виусом, если нет, соберешь свои вещи и сегодня же уедешь ни с чем.

Шантаж был хорош. Айзек этого не ждал, но и удивлен не был.

— И что я должен сделать?

— Пройдемте в молитвенный зал, — жестом руки старик пригласил всех на прогулку.

Они вышли и пошли в соседнее здание. Дверь открыл молодой мужчина, немного старше Айзека. Он провел пришедших в зал и стал возиться с разными атрибутами: раскладывал таблички, расставлял палочки с благовониями, наливал воду в чашу.

— Это ритуальные барабаны, — старик указал на металлические тарелки, большие и очень большие, расположенные на расстоянии друг от друга, — их семь. У человека, который сможет одновременно ударить в семь барабанов, сбудутся все его желания. В том числе и встреча с Сэмом Виусом, — заулыбался старик и указал Айзеку рукой на помост у барабанов.

Удивленный Айзек взошел на помост. Ни веревок, ни палочек, ничего такого и близко не было. Он в замешательстве стоял у барабанов. Компания во главе со стариком стояла сзади и весело улыбалась в предвкушении, когда Айзек сдастся. Айзек же стоял и думал об одном. Он может справиться и без Сэма, но может упустить какие-то важные детали, которые могут помочь, потому эта встреча ему необходима. Здесь на помосте сильно воняли ароматические палочки, и было много пыли вкруг. Нос Айзека не выдержал и он громко, во все легкие, чихнул. Семь барабанов задребезжали, как опрокинутые на кухне тарелки. Айзек утирая нос и спускаясь с помоста, сказал:

— Все сбудется.

Он видел в глазах старика разочарование и ненависть. Конечно же, он отомстит, Айзек это понимал, но сейчас было важно только одно.

— Где Сэм Виус? Я хочу его увидеть.

Старик указал своему помощнику, который занимался благовониями, чтобы тот провел Айзека к помещению, которое занимал Сэм. Путь в это помещение по расстоянию был таким же, как и к домику, к которому он попал, когда подходил к монастырю. Туда так же вела узкая тропа с остриженными кустами. На удивление, эта тропинка вывела не к маленькой хижине, и не к заброшенному зданию, не к складу, и не к дому. Она вывела на ухоженную территорию, с подметенными дорожками, подстриженными кустами, цветущими деревьями и чистому, будто недавно покрашенному корпусу монастыря, похожему на корпус, в котором жил старик. Но в этом корпусе не было запустения, пыли и паутины. Здесь все жило, всем пользовались, комнаты были заняты и повсюду шныряли люди. Суета, шум, ощущение некоего хаоса царили здесь.

Помощник завел Айзека на второй этаж, где находилась балюстрада. Здесь комнаты никто не разделял, а было одно большое помещение. В помещении было много аппаратуры, измерительных приборов, карты и горы бумаг. Айзеку бросилась в глаза одна огромная карта, которая висела в длину всей стены. Таких подробных данных он никогда не видел. Там было указано то, чего он ни разу не видел на других картах, даже тех, что остались от его родителей. Острова, перешейки, проливы, белые зоны с четкими границами, но без указания подробностей, так как до них было тяжело добраться.

Под столом, стоявшим у дальней стены, был слышен шум. Кто-то нервно ковырялся в ящиках и ругался, явно неудачно пытаясь что-то найти.

— К вам гости, — объявил помощник и вышел из комнаты.

Сэм, вскакивая из-под стола, ударился головой об столешницу и заругался:

— Какие еще гости? Ты кто такой? — спросил он, увидев Айзека, и встал, почесывая ушибленное место на голове. Это был долговязый худой мужчина с рыжеватыми волосами, усами и бородой.

— Меня зовут Айзек, я вам писал. Я сын Миа и Стефана. Они были в экспедиции с вами девять лет назад. Их фамилия Мали.

— Черт подери, я не помню, что было год назад, а ты хочешь, чтобы я рассказал, что было девять лет назад? Как ты вообще здесь оказался?

— Я приехал с Островов и два дня пытался добиться от старика встречи с вами. Вы можете не помнить моих родителей, но вы точно помните экспедицию, иначе все эти карты не имели для вас никакого значения, — Айзек стал повышать голос, чувствуя, что от него хотят легко избавиться, сославшись на короткую память, но он не собирался этого позволить.

— У старика? — Удивился Сэм, — черт, куда ты ввязался? Как ты вообще с ним познакомился?

— Я пришел с другой стороны и меня сразу отвели к нему.

Виус закатил глаза, схватился обеими руками за волосы и начал их теребить.

— Ну ты и болван. Ты хоть соображаешь, с кем ты связался? Он тебя просто так не отпустит. Он не милый дедушка с деревни.

— Если бы вы ответили мне хотя бы на одно письмо, меня бы здесь не было.

— Займись своей жизнью. Твои родители уже давно сгинули и все, что ты можешь найти — это могилу. Зачем?

— Вы знаете, что они умерли?

— Нет, я ничего не знаю. Последний раз я их видел, когда на несколько дней они отделились от экспедиции и поехали искать тебя. Когда они вернулись, уехал я. Я поехал в другом направлении, они же двигались в сторону большой земли. Это последний раз, когда мы обменялись данными, больше я о них ничего не слышал. Как ты собираешься отсюда выбираться?

— Мне нужно отправиться на острова Коби.

— А мне нужно пару миллионов, чтобы откупиться и свалить с этого места. Но как видишь, я здесь. Не все желания сбываются. Как ты отдашь долг старику? — размахивал руками Сэм.

— Какой долг? Я у него ничего не брал. А за то, что я ел и ночевал, я уже собирал дрова.

— Да ты что, значит, он тебе еще не сказал, что ты ему должен. Этому деду подчиняются все пираты побережья. Все корабли его. А отсюда до островов только на кораблях. Думаешь, дешево возьмет?

— Я не знаю, что вы ему должны и как вы сюда попали, но я у него ничего не брал. Единственное, что он может сделать, сбить на мне свою злость, не более.

— Ну, удачи, раз ты такой уверенный.

— Вам тоже всего хорошего.

Айзек вышел из комнаты, еще раз окинув взглядом карту, ему такой очень не хватало. Но теперь эта карта явно принадлежала пиратам, а они такой добычей никогда не поделятся. И Сэм будет работать на них до конца жизни, не зависимо от того, должен он им что-то или нет.

За дверью стоял помощник, который отвел Айзека назад к старику.

— Ну что, встретился со своим Сэмом? — старик опять играл в игру с друзьями.

— Да, спасибо, что разрешили повидаться.

Айзек понимал, что со стариком лучше вести себя вежливо, тем более, что он добился своего и ему больше ничего не было нужно. Старик же в ответ ухмыльнулся, то ли понимая, как Айзек пытается вести игру, то ли радуясь своему могуществу.

— Вернешься домой? — Спросил старик, бросая кости.

— Нет, мне нужно на острова Коби. Я свяжусь с родными и отправлюсь туда.

— Как поедешь? — по лицу старка было видно, что он ликовал.

— Сэм сказал, что туда можно добраться на корабле.

— Это да. А заплатить у тебя есть чем?

— Пока нет.

— Один из моих кораблей идет на Коби. Ты можешь поплыть на нем. Он отправляется завтра в обед. Дорогу отработаешь прямо на корабле. Они ловят рыбу. Будешь сортировать ее, пока не доберетесь до островов.

— А сколько туда плыть? — Айзек не любил запах свежей рыбы и понимал, что это будет мука, а от старика он ждал подвох, потому что корабль может плыть и месяц.

— Неделю, — сказал старик.

Айзеку пришлось согласиться. Выбирать ему особо не приходилось, а в этой ситуации он уже завтра сможет отправиться к следующему пункту, который запланировал.

— Хорошо, я хочу сходить в город, созвониться с дедушкой.

— Завтра утром пойдешь, успеешь, садись, — старик указал на место перед ним, — сыграем. Айзеку опять пришлось развлекать старика.

III

Утром парень получил координаты корабля и отправился в город. Добравшись до пункта связи, Айзек записал сообщение родным и, сказав, что сможет выйти на связь через неделю, отправил его на Острова. Так же он написал Дане, что плывет на пиратском судне, и дал данные, которые ему предоставили в монастыре.

Айзеку нужно было выбраться из города к морю, он узнал, что это можно сделать не только через вокзал, но и по земле, с другой стороны города была дорога, по которой доставляли товары с моря и по которой люди добирались на работу. Там он сел на старый разбитый автобус, в котором сидели разные люди, одни — замученные, с руками в мозолях и водянках, другие — упитанные, с лоснящейся кожей, без признаков усталости на лице. Были те, кто старался не поднимать лица, потупившись в пол и те, кто спал, пытаясь доспать то, что не удалось дома. Кто-то озабоченно болтал, быстро тараторя, чтобы успеть поделиться новостями в дороге. Айзек же внимательно за всем этим наблюдал, пытаясь понять, куда же его сейчас занесет и насколько удачно он доберется до Коби. Внизу под горой был порт. Он показался Айзеку знакомым и непривычным одновременно. На причалах стояли большие суда. Одни были новые и современные, недавно поставленные на воду. Другие — каким-то чудом уцелевшие старые жестяные банки, с которых кое-где просачивалась ржавчина, но их старательно пытались держать на плаву. Именно на одной из таких банок должен был плыть Айзек. «Альбатрос» гласило название корабля.

— Мне нужен капитан Макк, — сказал Айзек одному из матросов, работавшему у корабля.

Тот указал на высокого полного мужчину, лысого, с усами и очень смуглого. Он стоял босой и без рубашки, в одних штанах, нервно споря с другим мужчиной. Затем к нему подошел еще один, и еще. Айзек очень долго стоял, наблюдая за ним. Спешить было некуда, корабль без капитана не уплывет, да и на корабль сильно не хотелось. Потому, усевшись под одним из столбов, расставленных по побережью, он стал зарисовывать маршрут, по которому следовал и периодически наблюдал за тем, как ведет себя Макк. С ним было трудно договориться, упертый, несговорчивый, требовательный и высокомерный, с явной хитрецой в глазах. Когда он наконец остался один, Айзек подошел к нему.

— Здравствуйте, я Айзек. Вам должны были сказать обо мне люди из монастыря.

— А, работничек, — ухмыльнулся он своими усами, губы под ними тяжело было рассмотреть, — заходи на борт, там тебе все покажут. Скажешь, что на работу в солянку.

Айзек пошел на корабль, капитан проводил его взглядом и к нему опять кто-то подошел. Парень же начал искать, к кому можно обратиться на борту. Сложно было понять, что происходит на корабле. Это было и товарное судно, набитое разной мелочевкой, и тут же ловили рыбу, и даже перевозили людей. Когда же он, наконец, добрался до «солянки», то понял, чему так радовался старик.

Это был огромный трюм, в котором было постоянно сыро и невыносимо воняло. В него заваливали вылов, а такие как Айзек должны были сортировать его, чтобы на следующем пункте рыбу продать прямо с корабля. Это было выгодно и продавцу и покупателю, невыгодно это было лишь тем рабочим, которые сюда попадали. А попадали они на корабль по разным причинам, кто-то как Айзек, хотел добраться на другой берег, кто-то задолжал, кто-то переходил с корабля на корабль и таким образом жил: неделя в пути — месяц на суше. Были и те, кто считал это своим единственным заработком, который они могут найти в жизни. Они уже сами стали похожи на этих рыб, готовые к смерти, но еще делающие вид, что сопротивляются.

Весь рабочий день проходил под блеклым светом фонарей. Длился он двенадцать часов. У каждого из рабочих была койка, где он спал. В каюте бегали крысы, которые редко кого волновали, а кого они волновали меньше всего, уже были покусаны. Кормили всегда рыбой, отчего Айзек уже под конец поездки начинал сходить с ума. В трюме находились наблюдатели, которые следили, чтобы никто не останавливался и продолжал работать.

Перед сном в каюте старожилы рассказывали устрашающие байки о морских чудовищах и штормах, о самых необычных морских обитателях, которых вылавливали. Не забывали упомянуть о том, что жизнь тлен и только собаки живут так, как живут они, и что выхода из этого нет.

За это время Айзек успел познакомиться с мужчиной, который уже не первый год путешествует таким образом по миру, и расспросил его о местах, в которые сам собирался. Мужчина рассказал немного о нравах местных жителей, чего стоит опасаться и как возможно добиться расположения некоторых из них.

— Знаешь, многие любят байки. Особенно если там будет что-то вроде: победители такие как вы, а проигравшие такие, как ваши противники. Бери любую историю, в которой побывал или которую знаешь и меняй героев местами. Будь простаком и болтай, если будешь молчать, тебя воспримут с подозрением. Если будешь заумным — наживешь врагов. Говори о простых и доступных вещах: еде, погоде, семье, о женщинах с мужчинами, о мужчинах с женщинами, о детях. Обходи стороной культуру, веру, власть. В тех местах, куда ты собираешься, это до сих пор имеет значение. Если тебя о таком спросят, говори правду: я ничего об этом не знаю. На Коби есть вождь в племени, которое живет в заводи. Он молиться рыбе и всех заставляет молиться рыбе. Лучше тебе не говорить, что рыба воняет, если ты туда поедешь.

— Лучше мне в это племя вообще не попадать. После этой работы я и есть теперь ее не могу, не то что молиться ей. У меня все ноги в язвах от сырости, как люди здесь годами работают? — Айзек не задумался о том, что они не одни в каюте, когда это сказал.

— А так и работают, тяжелым трудом. Это у тебя семьи нет, а мне надо семью кормить. Ты хоть раз слышал, как плачут голодные дети? Ты о жизни ничего не знаешь, в жизни только трудом можно чего-то добиться, тяжелым и честным трудом, — тирада с соседней полки продолжалась еще долго.

Мужчина, с которым Айзек разговаривал до этого, мирно улыбался и тихо посмеивался. Айзек закатил глаза и попытался заткнуть уши подушкой, но она была такой прохудившейся, что на ней даже спать было невозможно, не то что скрыться от звука. Потому Айзеку пришлось выслушать все о тяготах жизни и о нем самом.

На Коби его высадили, как обещали, через неделю. Без денег, с опухшими ногами в язвах, и на годы вперед сытый рыбой, он направился искать деревню, в которой жили Сара и Сэм Льюисы. Над побережьем тянулись белые песчаные острова, в глубь же уходили мангровые леса, где располагалось несколько деревень. Остров находился далеко от двух Башен, но день здесь был длинный из-за того, что как только затухала одна Башня, разгоралась другая. Поспрашивав у местных, где находится деревня Нан, он нашел, откуда отправляются лодки. Для того чтобы отплыть, нужно было подождать, пока все соберутся. Айзеку уже хотелось есть и он стал бродить вокруг, рассматривая местные фруктовые деревья, но сплошь висели зеленые плоды. Пришлось смириться и ждать. Он сел под дерево, чтобы дать ногам немного отдохнуть, но тут у лодочника начался обед и он развернул свой узелок с едой, от запаха которого у Айзека в животе начало урчать.

— Эй, парень, иди сюда, — позвал его лодочник.

Айзек не особо надеялся, что его накормят, но что нужно было лодочнику? Тот вручил ему очищенное яйцо и похлопал по месту рядом с собой, приглашая присесть.

Яйцо — это, конечно, не обед, но когда ты такой голодный, то и ему будешь безумно рад. Айзек присел и начал есть.

— Откуда ты? — спросил лодочник.

— С Зеленых Островов.

— И как тебя сюда занесло?

Айзек вспомнил, как путешественник с корабля рассказывал ему, что людей можно привлечь историями. И он начал рассказывать лодочнику в подробностях о своей поездке, а заодно узнал о деревне, о местных, и радостную новость, что это не та деревня, где поклоняются рыбе. На всякий случай некоторые истории он рассказывал с позиции третьего, якобы они были не с ним, а с тем путешественником с корабля, чтобы прощупать почву, но не выдавать свою позицию. Таким образом, он узнал, во что здесь верят, как относятся к властям, как здесь возможно заработать и другие подробности местной жизни. Он перестал травить свои байки, когда в лодке стали собираться люди, и начал прислушиваться, о чем говорят они. Сложность была в том, что они часто переходили на местный диалект, но в целом можно было разобрать, что они говорили о работе, о ценах, о том, что где-то что-то можно достать бесплатно. Чего Айзек не ожидал, так это того, что людей будет столько, что корма лодки будет только на пару сантиметров выше воды. Он притулился в самом конце, на чьих-то сумках. Вода была прозрачной и видно было дно, по которому кое-где расстилались водоросли. Уже подплывая к деревне, он увидел, как там все устроено, хотя раньше об этом и не задумывался. Жилье располагалось на деревьях, кое-какие здания плавали на плотах, похоже, это были магазины, школы, медпункт и еще помещения, обеспечивающие социальные нужды. Дома же были на деревьях повыше, куда не добиралась вода. Крытое помещение на случай дождя было одно, все остальное было открытым: кухня, хозяйственный настил, спальней служили гамаки, развешенные то тут, то там. Больше всего его поразило, что пожилые люди, как ловкие обезьяны залазят на эти деревья, даже не задумываясь о высоте.

Конец ознакомительного фрагмента.