Мохер

Анастасия Муравьева, 2019

Когда простая девушка влюбляется в блестящего гусара, на которого к тому же положила глаз богатая дама, это ничем хорошим не заканчивается…

Ее зовут Маша Петрова. Простое имя и немудреная фамилия, да и можно ли звать ее по-другому? Маша дружила с нами с первого курса, но это сильно сказано — дружила. Она прибилась к нашей компании, а мы не прогоняли ее. Мы это злющие интеллектуалки, циничные дивы, высокомерные стервозы.

И что сейчас? Одна вечно безработная директор по маркетингу, вторая продает посуду Цептер, а третья попала в дурдом. Отсюда вывод: женская стервозность — фальшивка. Дешевая уловка судьбы. Капкан для дур. Стервозность не принесла нам счастья, равно как и ее отсутствие не застраховало от борща по-флотски.

Но тогда мы этого не знали. Мы читали Зюскинда, а кавалеров отшивали коронной фразой: «От вас, любезнейший, пахнет курицей».

Машка была от природы глупой, доброй и услужливой. Она слушала наши умные речи, бегала за сигаретами и занимала последние столы в аудитории перед экзаменами. Никто не считал ее за человека. «Ну что ты как Машка?», — возмущались мы, когда какая-нибудь из нас делала глупость. Машка не обижалась.

— Надо ей мужика найти, работящего и непьющего, — говорила, раскуривая Данхилл, директор по маркетингу. В 20 лет она уже была стратегом.

После института наши пути разошлись, и встречаться мы стали реже. Тем более с Машкой, которая присутствовала на посиделках в качестве молчаливого оруженосца. Лишь иногда она произносила протяжное «а-а-ах». Мы по-прежнему удивляли и восхищали ее. Что-то, а это мы умели.

С работой Машке не везло. Первые дни она умиляла работодателя бестолковостью, потом начинала раздражать. Около года Машка бедствовала и жила в долг, но потом вдруг устроилась девкой-чернавкой к знатной француженке.

Француженка нанимала шикарные апартаменты с видом на Таврический сад. Как и все жены посланников, она вела распутную жизнь Эммануэль, но в отличие от последней, старалась не придавать ее гласности. Француженка была маленькой, востроносой, легкой и взъерошенной как воробей. Она махала руками и летала по натертым полам словно пух, подгоняемая собственным смехом. Смеялась француженка беспрестанно. Ее смешили русские слова, оканчивающиеся на мягкий знак. «Вонь

Конец ознакомительного фрагмента.