Сумасшедшее лето

Анастасия Ковалева, 2023

Путешествие по странам СНГ и Евросоюза, через Беларусь, Украину, Молдавию, Приднестровье, Польшу, Финляндию, Эстонию, Латвию, Литву, Чехию, Словакию, Австрию, Германию.

Данное произведение является художественной литературой. Персонажи выдуманы, совпадения случайны.

Часть первая

Пролог

"Куда поехать? Что сделать дальше?

Я вдруг понял, что мне вообще некуда приткнуться"

Д.Керуак

Чтобы познать мир, я путешествовала без денег. Кто мне помогал? Наркоманы, панки, хиппи, воры, психбольные, маргиналы и бродяги. Те, кому нечего терять.

Одна из вещей, которым учит автостоп — терпение. Если у тебя его нет, это занятие не для тебя. Вторая — что бы ни случилось, всё в порядке. Ты волнуешься, когда простоял полдня и скоро сядет солнце. Тебе лезут в голову разные мысли. Это заставляет тебя беспокоиться и думать о том, как сойти с маршрута. Нужно быть спокойным. В мире много добрых людей, надо просто дождаться свою машину. Жизнь доказывает, что мир держится на взаимовыручке. Человек становится привязан к те вещам, которые имеет, и боится их потерять, потому не доверяет. Но эволюция так не работает. Мы имеем шанс выжить, только помогая друг другу достигать общих целей. Полагаться на себя нужно, но полагаться только на себя — глупо.

Санкт-Петербург

Итак, в паспорте стоит желанный первый в моей жизни финский шенген на полгода. Я выезжаю из Питера. Со мной попутчик Дима. Парень небольшого роста, мускулистый, независимый. Впервые мы увиделись на слете АВП и прокатились автостопом до Мурома, чтобы получше «притереться».

Рано утром я ждала Диму в метро «Купчино». На лавочку ко мне подсел азиат, что-то спросил, затем стал трогать, класть голову мне на колени. Людей не было. Сидеть рядом с ним было неприятно, и я ушла в более безопасное, как мне казалось, место — на остановку междугородних автобусов. Пока шла, боялась оцепления гопников. Они кружили у ларька шавермы как стервятники. Я пересекла поле и добралась до спасительной остановки. За ней несколько особей на корточках. Делаю вид, что жду автобус. В этом районе одной лучше не ходить. Хотя, попутчик защищать меня не собирался — парень не любит драться, несмотря на мускулы.

Мы стартовали, плутая в промзоне, прошли автостоянку и между гаражами по деревянному мостику, по сторонам которого валялись кучи мусора, перешагнули железнодорожные пути, вышли на трассу и встали на автобусной остановке. Идет дождь. Автобуса нет. Мы перешли на другую сторону и стали ловить машину. Доехали до КАДа в районе поселка «Бургы» (метро «Парнас»), стали голосовать в обратную, и снова чуть не проскочили поворот. Слишком уж шустрый попался водитель. Я достала табличку, и за три часа мы добрались до Выборга, сменив две машины. На въезде в город застряли. Что только мы ни делали: ходили по заправке, махали табличкой, голосовали — безуспешно. Попутчик занервничал и стал искать бла-бла кар прямо с трассы.

Следующая машина увезла нас с основной трассы. С глухого места спас дедушка, который возвращался домой в Светлогорск. Я проголодалась. Достала холодные макароны и перекусила на заднем сидении. В Светлогорске пограничники предупредили, чтобы мы убрались отсюда за два часа. Мы сели в автобус, который довез до границы. Там я стала проситься в машины, т.к. попутчик не владел английским. Пересекать границу пешком нельзя. Обращаюсь к двум пожилым женщинам. Но они по-английски говорят очень плохо, а финского я не знаю. Нас согласились везти за продукты в нагрузку.

Проходим границу. Женщины купили алкоголь, записав на нас, и быстро прошли таможню. Нас остановили и стали допрашивать, видимо, потому что идем первый раз и с большими рюкзаками, и выглядим очень подозрительно, да еще и едем на чужой машине. Пограничники засыпали вопросами: — «С кем едете? Покажите документы на машину». Русскую таможню прошли. Настала очередь финской. И здесь начались проблемы.

Девушка в будке допрашивала больше часа. «Как вы сюда доехали? На сколько дней едете? В какой город? Где будете ночевать? Где бронь гостиницы?» Мой попутчик кинул мне липовый маршрут на десять дней по всем городам Финляндии с ночлегом в гостиницах, который я сунула в окошко, но тот оказался неправдоподобным. Даты не сошлись. Паспорта нам отдавать не хотели. Наконец, выдали анкеты и проводили к таможеннику. Таможенник заставил выпотрошить рюкзаки. Увидел мои таблички для автостопа, рылся в бумагах. После чистосердечного признания меня отпустили, а у Димы обнаружили перцовый баллончик от собак. Баллончик изъяли и выдали штраф. В бумаге требовалось указать зарплату. Дима написал, что получает тысячу евро, с расчетом на то, что безработного за бугор не пустят. И финны, приняв сие за чистую монету, оштрафовали его на сто евро.

Выходим. Наши бабушки уехали. На автобус не идем. Да у меня и нет наличных евро. Автостоп запрещен. На наше счастье у границы стояли две русские фуры прямо до Хельсинки. Поездка прошла интересно: водитель рассказывал занимательные истории о том, как русские воруют велосипеды, грузят в фуры и продают. Кроме того, он оказался гомофобом. Присел мне на уши с манифестами о том, что «всех пидоров надо расстрелять».

Высадили нас на объездной в одиннадцать вечера. До центра можно пешком дойти. Вписка по каучсерфингу есть. Первое, что удивило — велодорожки и пешеходные дорожки, на которых нарисован мужчина, идущий за руку с ребенком. Второе — что в Хельсинки после восьми вечера — ни души. Город как будто вымер. Я вижу одноэтажные и двухэтажные домики с аккуратными балкончиками, заборчиками и садиками. Но людей нет. Прошли район «арабия». Встретили несколько арабов. До нужного адреса дошли к двенадцати. Чтобы попасть в квартиру, нужно связаться с хостом. Я чудом нашла вай-фай и позвонила.

К нам спустился африканец Джордж. Он только что лег спать. Джордж приехал из Ганы и живет здесь уже три года. Работает. Квартира — одна комната, кухня и туалет с душем, но без ванны. Это социальное жилье. Интернета нет. В комнате стоит кровать, диван и телевизор. Есть надстроенный второй этаж со спальным местом на двоих, где мы и расположились. Утром Дима делал зарядку, поели овсяную кашу. Джордж ушел на работу, оставив нам ключ. Объяснил, как добраться до центра. Дима хотел ехать осматривать достопримечательности, а меня заинтересовал намечающийся концерт прямо под окнами дома. К тому же, там выкладывали одежду. Оказалось — сегодня день города. В честь него рок-концерт и фримаркет. Мы тут же спустились, опустошив рюкзаки для вещей. Набрали спальников и много модной одежды из Стокманн. Всё бесплатно. На площадь стеклись неформалы и бомжи. Как оказалось, это самое тусовочное место всех хиппи и панков города, а две улицы, отходящие от площади, сплошь заполнены барами и магазинами с неформальной музыкой и атрибутикой. На площади раздавали бесплатно хот-доги, печеньки, булочки и кофе. Глядя как Дима уплетает сосиску, я критикую:

— Ты же не ешь мясо!

— Я для себя не покупаю мясо. Но если на халяву, я ем всё.

Мне нравилось тусоваться здесь, но меня потащили смотреть церковь и набережную, где не было никого кроме китайцев. Скучно. Я пошла в центральный парк, где шел поп-концерт. Людей тьма тьмущая. Рядом стояли трое русских парней. Они курили травку прямо на глазах у полиции. Меня угостили. Мы пошли в магазин, потом в паб. Меня напоили пивом и намеревались увезти в неизвестном направлении, но я сказала, что мне надо возвращаться домой. Хотя, я могла и остаться с ними — парни были весьма дружелюбны и даже купили мне билет на метро.

У метро я встретила Диму. Хотелось еще потусоваться, тем более, все финны отмечают праздник. Пойти в какой-нибудь бар. Но Дима был против. Пришлось домой идти. Утром надо уходить, лучше выспаться.

Утром, нагруженные кучей новых вещей, мы пошли бродить по улицам в поисках вай-фая, чтобы разослать сообщения на кауч. Но я была уверена, что это не сработает. Надо искать вписку на месте. И почему мы не запросили ночлег у Джорджа на несколько дней?

Попутно мы сдавали банки в «Лидл» — какой-никакой доход. И вот одиннадцать утра, и мы под этим жарким июльским солнцем (небывалая жара для Финляндии) с рюкзаками и табличкой. Мимо прошел финский студент. Остановился, спросил, чем помочь. Позвонил соседу по общежитию, но вписать нас не смог. Извинился, подарил два киви.

Остановился черный микроавтобус без опознавательных знаков. Водитель вышел, спрашивает: «Есть, мол, хотите?» И достает пакет с кучей еды: четыре пачки сосисок, хлеб. Я кормила местных чаек, которые слетелись к нам и стали вести себя невероятно нагло.

Фредерик

Просто общайтесь с людьми, и вы никогда не будете голодать и ночевать на улице.

Перекусив, мы вернулись на старое место. Дима ушел по своим делам, оставив меня сидеть с вещами и охранять его укулеле. Мимо проходит улыбчивый африканец в яркой национальной одежде. Мужчина, которого я поначалу приняла за растамана, увидел меня с кучей вещей, остановился, и мы разговорились. Он говорит по-английски так же хорошо, как и по-фински, хотя родной язык у него французский. В ходе разговора я узнала, что его зовут Фредерик, он из Буркина-Фасо, здесь живет несколько лет, работает учителем в университете, живет в общежитии. На вид лет 36 (мы были шокированы, когда узнали, что ему 46!)

Подошел Дима. Поговорили еще, Фредерик оставил нам номер телефона и направлялся в банк, обещав забрать нас и вписать к себе на обратном пути. Но проходит час, полтора — а его всё нет. Мы начали волноваться: вдруг он не вернется? И как раз когда мы уже собирались уходить, увидели Фредерика. Живет он недалеко, в районе Арабия. Это несколько остановок на трамвае. Говорит, что любит ходить пешком. Он ловко взял часть наших вещей, чтобы помочь, и бодро зашагал в гору.

Мы зашли на территорию университета в корпуса общежитий. На входе никакой охраны, никаких бабушек-вахтёрш. В каждом дворике детская площадка с качелями и камин. В корпусе, где живет Фред, идёт ремонт. Рабочие говорят по-русски. Мы проходим в небольшую квартирку. Здесь зал, спальня и кухня. Окон нет — они временно закрыты пленкой. Хозяин приготовил для нас национальное блюдо своей страны — кус-кус с очень вкусной подливкой. Нам так понравилось, что мы записали рецепт. Правда, у нас «кус-кус» в обычном магазине не найти.

Рецепт подливки от Фредерика:

250 грамм арахисового масла

Специи, чеснок

Помидор

Брокколи

Всё варить на медленном огне один час.

Добавить сыр\мясо\рыбу и воду. Крупа варится отдельно.

На следующий день, чтобы отблагодарить, мы решили сделать драники и гренки. Фредерик много рассказывал о том, как он в своей родной стране Буркина-Фасо (беднейшая страна Африки) поднимает производство, озеленяет солончаки. Платят ему здесь меньше, чем финну. Почти все деньги уходят на жилье. Кроме того, у него две дочки, которые живут с бывшей женой. Но тем не менее Фред умудряется копить деньги, ездить в Буркина, набирать волонтеров и сажать хлопковые деревья. Он также запустил переработку хлопка, ведь гораздо выгоднее делать изделия на месте и продавать готовое, чем экспортировать сырье, а трудовые затраты одинаковые. Корпорации используют дешевую рабочую силу.

Фредерик смеётся над образом жизни финнов: они не общаются даже со своими соседями. Для него это немыслимо: он обязательно пройдет, спросит, как дела, поболтает. Финны же живут закрыто, в одиночестве, без друзей. А если что-то случится? И мы слушаем его притчи:

«Однажды я проходил мимо своего соседа, тот чинил автомобиль, и явно один не справлялся, но и не обращался за помощью. Только когда я предложил свою помощь, он согласился. Автомобиль был отремонтирован, и сосед сказал «спасибо». Это был первый раз за все годы, когда он поговорил со мной».

«Люди покупают диван за 500 евро. Диван! Если у меня есть 500 евро, я лучше посажу несколько деревьев в своей стране».

«В нашем доме живет пожилая женщина. Когда дети играют во дворе, она кричит на них, потому что ее раздражает шум. Если тебе мешает шум, это твоя проблема, но дети не виноваты — они же просто играют! Почему бы тебе не жить в месте потише?»

«Одна моя знакомая держит дома кошку. И она каждый день, гуляет с ней, кормит, покупает кошке разные вещи, не может никуда уехать из-за кошки. Она становится рабом своего питомца. Люди приручили кошек, чтобы они помогали ловить мышей. Но что происходит сейчас? Ты живешь, чтобы обслуживать свою кошку!»

После каждого рассказа-наблюдения он смеется. Мир действительно сошел с ума. С другой стороны, человек, ценящий прежде всего личный комфорт, считает глупым того, кто спускает деньги на сохранение планеты.

Фредерик показал большие ручные африканские барабаны «джембе». Их он делает сам. Два больших стоят у него дома. Он показал, как играет на них — мастерски. Обещал устроить джем-сейшн с другом в ближайшем парке. Еще он делает украшения — бусы, браслеты из косточек семян дерева, которое растет в его родной стране, раскрашивает их, лакирует. Показывал свои работы, «сырые» материалы и технологию производства. Очень красиво. Подарил мне один браслет. Он оплетен нитями из… обычной клетчатой сумки для торговли. Кто бы мог подумать? Восхищаюсь узорами и сочетаниями цветов. Он их придумал сам.

Мы гостили два дня. В первый день Фредерик пригласил своего друга Эрика, чтобы поджемить на барабанах.

На следующий день он пришел вечером, немного пьяный, с подругой — латиноамериканкой и пивом. Дима в этот день играл на укулеле, и ему подарили два пива, так что настроение у всех было одинаково веселое. Фредерик думал, что я буду сердиться, потому что он пьяный. Но на него сердиться вообще невозможно. Это добрейший, мудрейший и святейший человек. Самый замечательный из тех, кого я встречала. Он сделал для нас всё, о чем мы только могли мечтать: постирал наши вещи, высушил и сложил аккуратно, показал, где находится ночлежка для бездомных и льготная столовая от церкви. Прощаясь, я плакала, потому что знала, что не вернусь сюда, и такого человека в своей жизни больше не встречу. Он действительно уникален. Когда мы расставались, я плакала.

Чтобы не оставлять нас на улице, Фредерик позвонил другу. Раймо, это мужик в шляпе и красном жилете, которого мы видели в первый день, когда шли вместе с Фредериком — пожилой финн со странностями: он коллекционирует предметы быта русских аристократов. Мы выяснили, что живет он там, где мы обычно тусуемся (неформальный район), и зашли к нему домой. Маленькая комнатка кажется еще меньше из-за обилия диковинных вещиц. Разглядывая их, я поняла, что этот человек помешан на России.

Огромный стол «аэродром», сервированный в лучших традициях, приборы, «стенка» с пластинками и книгами. Раймо посадил нас за стол, достал из своей коллекции пластинку Эдит Пиаф, зарядил ее в граммофон и выдал салфетки на колени. По комнате разлилась оперная музыка. На столе стояли чашки с фруктами и бутерброды с красной икрой. Он налил нам аперитив — игристое вино. Церемонно подал блюдо (как оказалось, не последнее) — рыбу с гарниром. Рыба была приготовлена отменно, и мы жалели, что со своим зверским нагулянным аппетитом автостопщика не можем наброситься на еду. Но, к счастью, еда на этом не закончилась.

Хозяин так же элегантно подал второе блюдо — мясо с овощным гарниром. Дима интересовался коллекцией русских книг. У Раймо было множество альбомов по искусству, один из которых был представлен гостям. На стене висели распечатанные черно-белые снимки. Как у русских. Все эти столовые приборы, чашечки с гжельскими узорами он покупает на русских блошиных рынках. Что-то ему привозят прямо из России. Что интересно, сам он работает… медбратом. И конечно же, Раймо изучал русский язык и очень прилично говорил на нем.

На десерт — кофе с мороженым и стопка крепкого коньяка. Со всеми этими галантностями мне, с одной стороны, было неудобно (а вдруг сделаю лишнее движение, положу руки не туда или перепутаю приборы?), с другой, я чувствовала себя привилегированной особой. В эпицентре трапезы к нам присоединился африканец. Он был не голубых кровей и явно не понимал необходимости всех этих чудачеств. Его удовольствия — смотреть футбол и пить пиво.

Отужинав, мы пошли в бар. Раймо угостил всех пивом. К Диме приехал знакомый. Есть такое сообщество «Автостопный говнарь», где юные путешественники делятся советами. К нам присоединился один из ее участников — знакомый Димы, и парни завели чисто русский разговор. Новоприбывший обильно сдабривал речь матерными словами и говорил о запрещенных веществах, думая, что его никто не понимает. Дима сказал: «осторожно, этот мужик понимает по-русски», после чего Раймо вежливо послал его на все четыре стороны.

Пришлось и мне делать ноги. Я хотела пойти куда-нибудь, познакомиться с финнами и найти вписку или пойти в церковь, но Диме хотелось по-настоящему проникнуться дикой жизнью и хоть раз поспать на улице. Мы втроем забрели в центральный парк. Парни нашли место в кустах и там уснули, завернувшись в спальники. Им хорошо, а мне — не очень. Я скучаю по Фредерику, который стал таким родным.

Пираты Балтийского моря

17 июня. В «Орле и решке» видела, что в Хельсинки есть бесплатная сауна. Туда мы и направились под вечер. Сауна находится на острове Sompasaari. Чтобы дойти до нее, пришлось немало пройти пешком. Идем мимо кораблей. Осматриваем два ржавых корабля. Здесь можно переночевать, но слишком грязно. Идем дальше. На причале стоит чудо: старинный корабль с парусами, один-в-один как из фильма «Пираты Карибского моря». Трюм открыт! Дима с энтузиазмом прыгает на корабль и забирается внутрь. Внутри спит сторож — пожилой мужчина в футболке NASA. Будим его и просимся переночевать. Пускает! Дима остается сторожить вещи, т.к. никому не доверяет, а я иду в сауну.

Сомпасауна — это симпатичное деревянное строение прямо на берегу Балтийского моря. Чтобы попариться, ты сам рубишь дрова и топишь. На сауне нарисованы милые мультяшки, фотографирую их. За столом пара пьяных финнов и русские парни. Один из них похож на Гоголя (его уже все этим достали). Зовут его Отто (в Хельсинки Otto — это сеть банкоматов). Работает фотографом. Отто угостил меня пивом и травкой, оставил свой инстаграм, пригласил нас завтра на фотосессию. Идем в баню с парнями. Натопили круто! Так, что даже русские долго не выдерживают. Супер. Перед сном то, что надо. И ехать, в отличие от остальных, домой не нужно. Иду на корабль. Все уже спят. Ложусь на боковую полку. Внутри прохладно и слегка качает на волнах.

18

июня

18 июня. На следующий день мы искали ночлег по церквям. В одной, рядом с университетом, на стенах висят детские рисунки, а вместо службы на огромной плазме идет… футбольный матч! Нас угощают кофе и печеньками. В Хельсинки везде, во всех благотворительных местах и церквях дают безлимитный кофе. Подсаживают? После матча церковь закрывается. Спрашиваем, можно ли заночевать. Нельзя — в 12 ночи здание автоматически ставится на сигнализацию, реагирующую на движение. Нас отправляют в уже знакомый центр «Херманн Дьякония», через дорогу. Идём туда. Время позднее — одиннадцать вечера. Звоним в дверь. Выходит сотрудник. Говорит, что мест свободных нет. Спрашивает, откуда мы.

— Из России

— Русские? Заходите.

На втором этаже, в зале для проповедей, на полу спят бомжи. Всё прилично: матрасы, одноразовые простыни, одеяла. Даже вай-фай есть. Самые лучшие места — на сцене, уже заняты. Ложимся, куда приходится — между чьими-то ногами. В шесть утра первыми поднимаются цыгане: торговать журналами. Бездомные здесь прилично выглядят: европейцы из бедных стран, арабы, все чистые, ведут себя очень культурно, не пьют. Нас кормят завтраком: кофе, бутерброды, в десять утра овсянка.

Находим новое «хлебное» место для заработка: у метро «Хаканиеми», у большого алкомаркета. Лето стоит жаркое — теплее, чем в Питере. Финны не работают, все сидят в парках и пьют пиво. Но за баночками уже охотится цыганская мафия: каждый чистит свой район, а вечером они собирают огромные мешки и сдают. Что нам перепадает — это крохи. Да и таскаться с мешками банок по городу не очень приятно, особенно, когда ты подходишь к местным. Узнала, что принимают далеко не всякие банки. Стекло и пластик тоже сдается, но на улицах не найти. Стекла нет вообще, а пластиковые бутылки люди не выбрасывают, потому что они дорогие.

Идем в парк. Две тетки огромных размеров неформального вида, с зелеными волосами, в платьях, возрастом около 40, дают нам пиво и напиток «джин» в баночках. Я алкоголь не очень люблю, но у финнов пиво слабое: сколько не пей, не пьянеешь. К тому же, в жару хорошо освежает. Пыталась намекнуть на «переночевать негде». Тётки засобирались домой. Оно и понятно. Мы с Димой разделились. Я пробую найти кого-то в парке. Сегодня здесь немноголюдно. Меня клеит африканец, живущий в Эспо. Предлагает переночевать у него, но как-то не хочется. Чувствую его нехорошие намерения. Дима находит укромное местечко у метро: здесь и крыша есть, и никто не ходит. Рядом валяется дверь. Подняв ее, Дима, как Халк, закрывает вход.

Утром просыпаемся, на территории работают строители. Быстро сматываемся. Больше там спать нельзя, да и скучно на одном месте. Надо искать что-то новое. Набрели на еще один благотворительный центр: слово «diakonia» знаю уже наизусть. На большой территории располагается несколько корпусов, что-то вроде интерната для работников. Свет на первом этаже горит, но достучаться не получается. Пробуем расположиться во дворе: здесь лавочки-качели для отдыха, столы. Удобно, но слишком ветрено. Место на холме и продувается очень сильно. Спускаемся. Еще один корпус той же организации. Во дворе лежит матрас. Большой, удобный и легкий, чтобы перенести. Кладу его там же и прекрасно засыпаю. Диме же здесь не нравится. Он идет спать в парк.

Джанки-хаус

К зданию стекаются старики и неформального вида люди. Спрашиваю, что это за место. Парень отвечает, что это центр для «джанки». Интересно посмотреть на торчков, которые здесь живут до 50-60 лет. О них заботится государство (в отличие от нашего), выдает метадон, обеспечивает жильем. Хорошо б тоже стать наркоманом и получить квартирку… Но пока мы рассчитываем только на бесплатный кофе. С молоком и сахаром, конечно. Сотрудница дает нам номер телефона координатора, с которым мы встречаемся на вокзале. Парень бронирует для нас две ночи в церкви и дает адрес реабилитационного центра для «драг-юзеров». Это совсем рядом. На трамвае доехать до оперного театра. Открываю для себя роскошь халявного проезда: и в метро, и в трамвае нет турникетов и кондукторов, а контролеры ходят редко. Можно без опаски ездить. Дима не верил мне и продолжал еще долго ходить пешком со всеми вещами, пока сам не попробовал и не «просёк фишку».

Небольшая пристройка к общежитию для наркоманов. Дворик с качелями и грилем, стол, ломящийся от еды. Здесь сосиски, курица в фольге, вафли. А я не ела полтора дня. Мне выдают две курицы и четыре сосиски. Они настолько закормлены, что еду раздают воронам.

Внутри еще еда: мюсли, бутерброды с сыром, безлимитный кофе, молоко и сахар. Кухня с холодильником, зал для отдыха: плазма, компьютер, розетки, вай-фай, душ, стиральная машина и сушилка.

Работают здесь двое: симпатичный мужчина Лаури и милая рыжая девушка-хиппи, Кирси. Я поела мюсли и пошла за Димой. Связи-то у нас нет. Пришли, помылись и скинули, наконец, свои баулы. Договорились до пятницы. В три часа дня центр закрывают. Проблема — найти именно душ и место, где оставить вещи. В Европе нет таких ячеек, как у нас в супермаркетах. У них в магазин все проходят с сумками, пакетами и даже туристическими рюкзаками. Ничего не запечатывают, не сдают. Преступность в Хельсинки очень маленькая. На жизнь всем хватает. По крайней мере, на продукты, которые стоят недешево. Только хлеб самый дешевый от 1 евро.

Кирси мне понравилась. И вообще, само место. Называется оно «Спотти». Пообщалась с местными пациентами. Правда, мешает языковой барьер. Мало кто говорит по-английски.

20 июня. Девятый день в Хельсинки — жизнь потихоньку налаживается. Вечером идем в уже зарезервированный для нас «хостел» в церкви. В девять вечера у дверей толпа. Нас запускают. Попадаем ещё и на ужин — бутерброды и пирог. С нами за одним столом сидят иракцы. Угощают фалафелем, виноградом и сладостями. Но сегодня мы набили животы так плотно, что фалафель остается на завтра. А завтра утром еще бутеров и хлеба возьмем с собой.

Финская полиция

Пытаемся уехать автостопом в соседний город — Турку. Быть в Финляндии и посмотреть только столицу как-то негусто для путешественника. Посмотрели по навигатору, куда выехать. Идем по шоссе. И к нам едет полиция. Забирают, сажают в кузов с клеткой. Везут. Наверное, сейчас приедем в отделение, где продержат, выпишут штраф и отпустят. Но полицейские оказались добрыми, довезли нас до автобусной остановки и даже штраф не выписали. Делаем пересадку на электричке (выяснив, что в автобусах и электричках тоже можно кататься бесплатно в пределах города), идем пешком через лес и выходим на «Икея Эспоо». Камер хранения здесь тоже нет. Зато есть бесплатные желтые сумки, хот-доги за 50 центов и безлимитная газировка. Отдыхаем, едим и пьем кофе. Идем на остановку — голосовать. Не берут. Возвращаемся, поймав последний автобус. Он везет нас через весь город. Спим в церкви.

День Ивана Купала в Хельсинки

23 июня. Мы решили остаться еще ненадолго в Хельсинки. Потому что услышали, что у финнов самый главный праздник в году — «Йуханус» (Иванов день, или Ивана купала). Представляли, что в городе будет людно как никогда, все будут бухать и валяться на улице ночью. Но всё оказалось наоборот: финны разъехались по пригородам и дачам (так вот, почему билеты даже на самый дешевый «Фликсбус» были такие дорогие!). Город опустел. Все кафе и магазины закрыты. Поесть негде. Хуже всего, что финны празднуют целых три дня. Полный… «йуханус»!

В «нашей» церкви в ночлеге отказали. Отправились в «сомпасауну» в поисках счастья. И нашли его: компания русских студентов, среди которых был автостопщик, взяли нас к себе. Живут они в том же кампусе, что и Фредерик — в «Арабии». Нам несказанно повезло. Мы весело провели время, нас угостили веселящими веществами, Дима еще выпил водки. Парень с девушкой, у которых мы ночевали, учатся на архитекторов. Поступить несложно: конкурса почти нет. Обучение бесплатное, за комнату 500 евро в месяц, но государство дает стипендию и частично оплачивает жилье. Подрабатывать можно. Артём работает фрилансером.

Мебель в квартире, почти как у Раймо — аристократическая. Красные диван и кресла. Я располагаюсь на полу, на пенке и в спальнике. Утром завтракаем и выходим.

По дороге у меня родилось стихотворение:

Все турки уехали в Турку,

Арабы свалили в «Арабию»

А мы, раскурив по окурку,

Рассвет рассекаем по гравию.

Спотти

Я поехала в «Спотти», где должна была встретиться с наркоманкой, пациенткой центра. Ее зовут Лотта. У меня есть ее номер, но нет финской сим-карты. В назначенное время она не приходит. Я жду у дома. Мимо идут школьники. Спрашивают, могу ли я купить за них пиво. Отказываюсь. Потом узнала, что это такой способ развода. На улице вижу плюшевую панду. Поднимаю. Ко мне идет женщина из джанки-хауза, пожилая, одета стильно. Видно, что растаманка. Худая, вся в феньках, длинная юбка, яркие цвета. Она мне очень нравится. Дарю ей панду, она меня в ответ обнимает и приглашает к себе в гости. Дом огорожен заборами и решетками. Проходим через них. На первом этаже сидит охранник. У меня вид вполне себе растаманский, так что я прохожу без проблем. Соня провела меня в свою квартиру. Она живет с мужчиной. В квартире бардак, но жить можно: комната с двуспальной кроватью, телик, кухонный гарнитур, туалет. Мужик валяется на кровати и смотрит телевизор. Окна закрыты наглухо: между рамами жалюзи, поэтому в квартире всегда темно. В Омске я жила в общежитии с куда худшими условиями: один туалет на 30 семей, одна маленькая комнатка, общая кухня, постоянные скандалы, температура в общей ванной как на улице, разбитые окна, пьяные дебоши и никакой охраны. И за это надо платить 8 тысяч рублей в месяц. Да они здесь просто шикуют. Еще и пособие получают. Соня подарила мне шарфик и бусы собственного изготовления. Приятный человек, очень добрый.

Выхожу ждать Лотту и она, наконец, приходит. Девушка употребляет метадон. Первое, на что обращаю внимание — руки в шрамах. Одета как гангстер: толстовка, кепка, на шее цепь, широкие штаны. Спросила, не хочу ли я купить травки. Не хочу. Мы пошли в магазин, где она купила стиральный порошок, пиво, расчески какие-то для макияжа. Угостила меня шоколадкой «Фацер». Спросила, не хочу ли я пиво. Пить я опасаюсь: она сама мне рассказывала, что бывают случаи, когда тебе подсыпают что-то в напиток. Компания была не очень комфортной, и я отмазалась, мол, срочно надо музей посмотреть.

Остальные же пациенты, с которыми я общалась, в основном просто безобидные торчки, которые уже ничего не соображают, чтобы нормально работать, они укололись и спят полдня. И им уже ничего не нужно. А Лотта, как я поняла — из торчков агрессивных, которые пытаются как-то достать денег.

В центре их не заставляют проходить реабилитацию: хочешь торчать — пожалуйста, это твой выбор, никто тебя не насилует, ты взрослый человек и несешь ответственность за свои решения. Пожалуйста, вот тебе доза, только колись под присмотром, вот чистый шприц, чтоб ты не подцепил СПИД, вот еда, поешь. Мы спокойно заряжали телефон и планшет, атмосфера очень уютная, домашняя, светлая. В России наркоманы — не люди. А реабилитация хуже тюрьмы. Заставляют работать, денег не дают. Ты же наркоман, зачем тебе деньги? Телефоны отбирают. Чтобы не продали за дозу, наверное. Попадать туда не хочется, и помощи никакой. Точно так же как и места для бездомных и бывших зеков: ходить туда страшно. Помощи почти никакой нет. Даже еды не дают.

Яхта

Попробовали посетить празднование, которое проходило на острове. Билет стоил больше 20 евро. Это дорого. У меня было около 25 евро на карте в рублях, но это все мои деньги. Пришлось отказаться от праздника. Да и что бы мы там делали? Смотрели голодными глазами, как финны едят сосиски? Лучше купить еды и пожарить во дворе. В Сомпасауне уже не так интересно. Рядом на ремонте стоят несколько яхт. В одну из них забираемся. Как раз вовремя: начинается сильный дождь. Внутри обнаружили матрасы и спальники. Много места и уютно. Спим в тепле и уюте под стучащий по крыше дождь.

Таллинн

25 июня. Нашли дешевые билеты на паром до Таллинна. С каютой. За 10 евро. Как оказалось, это на четверых. Нас двое, с каждого по 5 евро. Было бы четверо, вообще копейки. Поели у наркоманов, забрали вещи, поехали на паром. По пути наткнулись на гей-парад, там нас угостили чаем и конфетами, дали значки с символикой. Свой я прицепила на сумку и потеряла еще до пересечения российской границы. У терминала мы нашли три пивные банки. Я хотела взять одну. Но Дима считал, что это его добыча, и сдавил мою руку так, что край банки порезал ладонь.

Паром Хельсинки-Таллинн

На пароме мы скинули вещи в каюту, погуляли на палубе, сфотографировались, пошли на шведский стол. Я проскочила и Дима за мной. Так пафосно я еще никогда не ела. Сыры с плесенью, мидии, креветки, суфле, лосось… Огромное разнообразие мясных блюд, салатов, гарниров, стейков. Пиво и вино двух видов течет из крана. Подставляешь рот — пей, сколько хочешь.

От куража невиданной халявы мы набрали каждый по три тарелки, половину не смогли доесть. В животе всё смешалось, и это не очень хорошо, но так много и так вкусно я никогда не ела. С собой у нас был холодный рис, на который я уже не могла смотреть.

Ехали мы всего часа два. Но корабль стоял в порту всю ночь, так что мы еще и переночевали. Утром вышли в город (кстати, в 7 утра опять был шведский стол, но мы наелись на несколько дней вперед).

Теперь мы голодали сильнее — это последствия обжорства накануне. Желудки растянуты, а обычная гречка уже не привлекает. В Таллине быстро нашли хоста — русская студентка, вегетарианка. Дима сначала обрадовался, но когда увидел ее — разочаровался. Девушка с формами, а он любит очень худых. Даже я для него огромная толстуха, хотя вешу 60 кг при росте 180.

Мы оставили вещи и пошли город смотреть. Народ разительно отличается от Финляндии. Те же русские бабушки. В основном видели на улицах стариков. Ночлежки есть, но бомжи там другие. Воровства больше. Халявы меньше. Чтобы остаться в городе подольше, нашли другую вписку. Пакистанец по имени Адил (ударение на «и»). Дима тут же придумал прозвище: «Адил-крокодил». Живет на улице «Сёстры». Работает программистом. Угощал нас национальной едой — крупа с острым соусом. Девушка у него есть, из Сербии, машина. Говорит, эстонцы тоже закрытые, подружиться с ними сложно. Но много друзей среди украинцев и русских. Замечаю закономерность: чем беднее страна и чем меньше в местности людей, тем люди дружелюбнее, сплоченнее, человечнее. Больше сочувствуют, приходят на помощь. И наоборот.

Дима посетил несколько музеев. Он любит по музеям ходить, здания разглядывать. Я же люблю узнавать людей. Остальное можно и на фото посмотреть. Выехали автостопом в Нарву. Ехали весь день, хотя расстояние небольшое. Но нас двое, и у нас много вещей. Водители очень добрые. Один вернулся, чтобы отдать мне кофту, которую я забыла, другой подарил брелок.

К ночи добрались до Нарвы. Быстро перешли границу пешком, вещи у нас не смотрели. По ту сторону моста уже Россия, Ивангород. И это чувствуется. Слышны голоса русских пацанов, матюги, радостные возгласы «С днем рождения» и фейерверки. Да, наш народ не сравнить с тихими финнами. В час ночи уехали на одной машине прямо до Питера. В машине поставили Димин телефон на зарядку. И уснули. Нас разбудил водитель — в пять утра уже были в Питере. Вышли, выгрузились, попрощались. И Дима вспомнил, что спросонья оставил телефон. Кричать было бесполезно. Пытались звонить, но телефон стоит на режиме самолета. Ждали два часа, может, водитель вернется. Не вернулся. Холодно. Садимся в автобус. Едем в коммуну. Дима уже попрощался с телефоном и всеми фотографиями, но аллилуйя — мне перезвонили, и мы поехали на комендантский проспект. Водитель догадался снять блокировку. Аппарат был спасен.

Беларусь

В Петербурге мы прибыли в хиппи-коммуну, и дальше решили ехать раздельно: не сошлись характерами. Погода не сопутствовала путешествиям: начались дожди. Но через неделю я отправилась в путь, на этот раз в Украину. Первого июля, спустя всего несколько дней с последней поездки, я снова пакую рюкзак и выхожу на Киевское шоссе. Доезжаю с таксистом почти до Пскова, там огромная пробка. Стоим очень долго. Не выдерживаю, выхожу, чтобы пройти в начало пробки и сесть в первую машину. До Беларуси осталось всего ничего. Но мне не везет: во-первых, как только я вышла, пробка рассосалась. Во-вторых, пошел дождь. Машины не хотят меня брать: еще бы! Только набрали скорость, а нужно опять останавливаться. Удается сесть в грузовик и доехать до поворота на Витебск, но только глубокой ночью. Водитель ложится спать на обочине, не доезжая города. Разрешает мне спать в машине. Но понимаю, что он будет ко мне приставать, т.к. койка всего одна, а наверх ложиться мне запретили. Располагаюсь на кресле, но спать не могу. Утром шофер на меня очень зол, потому что не мог из-за меня уснуть. До города не довез, выбросил на трассе. Пришлось ловить еще две машины, одна из них — маршрутка. У водителя день рождения. Он угощает меня бутербродами с колбасой. Еще и палку колбасы с собой дал. Люблю белорусов. Они всегда чем-то кормят и, как правило, это хлеб с салом или колбасой. Из города выбираюсь под дождем, на трамвае. Грызу бутерброды. Сажусь в пригородный автобус, доезжаю до трассы на Оршу. Стою с табличкой «Гомель». Под дождем. Машин мало. Остановился местный дедуля.

— Это старая трасса на Оршу, тут только дачники ездят.

Довез меня до основной трассы, там я на Гомель быстро поймала машину, до химзавода. Отсюда идет трамвай. Билеты и компостеры, как в СССР. Сам трамвай тоже из той эпохи. Едем через промзоны. Одни заводы. Как в Советский Союз попала. Вот центр города. Магазин «Радуга». Пятиэтажки. На центр вообще не похоже. Кинотеатр «Октябрь». Сегодня день города. Дорога украшена красными знамёнами и баннерами под стеклом: «Родина-Мать зовет!» «А ты записался в партию?» и тому подобные. Так и хочется спросить случайного прохожего: где моя машина времени?

Захожу в ресторан при кинотеатре. Прошу вай-фай, чтоб посмотреть маршрут. Благодарю, даю чаевые. Иду в парк. Ничего интересного. Концертов нет, людей мало. Продавцы шаурмы скучают. Возвращаюсь и выезжаю из города. Позиция — у торгового центра, хорошая. Еду до границы с Украиной.

Украина

Саму границу прохожу пешком. Так и быстрее, и меньше проблем. Приглашение у меня даже не спрашивают. Спросили, к кому еду. Ответ «к подруге в Одессу» их более чем удовлетворил. Пограничники веселые, дружелюбные. Вещи не досматривали. Белорус провел по рюкзаку сканером — весь досмотр. От границы до Киева подвозит дедушка с внучкой. Сектант. Несет чушь: что Дарвин отказался от своей теории, а на небесах спасутся только те, кто верит. Ребенка жалко. Проезжаем ночной Киев. Украина празднует «день незалежности». Независимости, то есть. От кого? В город заезжать не хочется, хотя у меня есть здесь подруга, но хочется быстрее попасть на Радугу. И чувствую, что выбраться отсюда будет непросто. Небоскребы, гуляющая молодёжь. Что здесь смотреть? Я еду дальше. Может быть, на обратном пути… На заправке стоят две фуры. Меня не берут. Нарочно говорят со мной на украинском и притворяются, что русского не понимают. Подъезжает еще водитель. Говорит на «суржике». Едем с ним до Одессы.

Одесса

2.07 — 10.07.2018

Утром я на окраине Одессы, у большого рынка. Хочу написать подруге. Но она не дала свой номер, а я не знала, что в Украине запрещена сеть «вконтакте». Позвонить можно от водителя, но у меня нет номера. Сажусь в автобус в центр города. На вокзале плохой вай-фай. Иду в «Макдональдс». Удалось зайти через браузер Tor, но подруга не «онлайн». Иду к морю. Со своим тяжелым рюкзаком. Оказалось, попасть не так просто: вся береговая линия с улицы застроена. Дикий пляж, на который я хочу попасть, находится в 4 км от вокзала. Дорога не ровная, а в горку. Трасса «Здоровье». Люди бегают и ездят на велосипедах. Добираюсь до пляжа. Спускаюсь по большим камням. Нахожу отличное место — «пещерку» у воды. Здесь я и заночую. Раздеваюсь, купаюсь. Вечереет. Встречаю прекрасный закат. Мимо проходит парень, дает визитку клуба «Странник». Людей на пляже нет. Располагаюсь в пещере: места как раз для коврика, ночь теплая. Рядом — полуразрушенная стена, отгораживающая пляж. Все пляжи здесь поделены, и это последняя свободная территория. На других, «попсовых» пляжах много отдыхающих, всю ночь долбит музыка, промышляют воришки. А здесь курят траву, играют регги и проводят хиппи-фестивали.

На разрушенной стене, когда-то отделявшей один пляж от другого, стоит крепкий мужчина под 50 с длинными седыми волосами. Спрашивает, что я здесь делаю.

— Живу.

— Где? Здесь?

— Да.

— Зачем?

— Чищу карму.

— Пойдем ко мне, я живу недалеко. Я одесский вор. Но я этим больше не занимаюсь — своё отсидел.

Мужчина уверял: он действительно стал сознательным и религиозным. Он отвез на машине к себе домой, я помылась, сварила свою кашу и переночевала.

Следующим вечером связалась с подругой, она живет в центре. Но всё-таки мне хочется хотя бы одну ночь провести в пещере. Там хорошо, спокойно. Иду на пляж. На этот раз захожу с другой стороны и попадаю на эзотерический фестиваль. Вход платный — 30 гривен, но его можно обойти. На ярмарке торгуют разными вещицами хенд-мейд в индийском стиле. Продают масала чай. Я по дороге нарвала абрикосов и слив. Вещи сбросила в угол. Познакомилась с одним из участников. Парень делает дреды. Он знаком с моим приятелем Инди. Говорит, что каждую зиму уезжает на Гоа, а лето проводит в Одессе. Шатаюсь туда-сюда, слушаю кришнаитов, смотрю фаер-шоу. Тусовка, как видно, здесь большая, и очень дружная. Только я никого не знаю, и не знаю, как познакомиться. Ярмарка закончилась в три часа ночи. Но остаться до утра можно. На берегу стоит лодка, кем-то уже занята. Уснуть сложно из-за очень громкой музыки.

Слава

Утром на берегу остаются три фаерщика. Один из них, Слава, со мной знакомится. Угощает пивом. Я показываю ему своё место в пещере. Слава рассказывает, что раньше у него была другая жизнь — жена, статус, машина, но потом случилась авария — он стал развиваться духовно, бросил всё, уехал в Одессу, жил в палатке, а сейчас работает в книжном магазине «Лотос мира» на Дерибасовской. И мы так зацепились, что не могли отлипнуть друг от друга три дня. Он даже забил на свою работу и отключил телефон. Так нам было хорошо. Мы купались, загорали, спали. Но я все испортила. Вечером на берегу ребята курили, Слава достал для меня. Покурили. Но у меня темы с компанией не сошлись, я стала спорить. Мне хотелось остаться вдвоем. И мы пошли к пещере. Я села на камень и увидела, что галька под ногами ожила. У каждого камешка было лицо, как в мультфильме, это были желтые пятнышки энергии, а по небу плывет розовый корабль. Слава тоже это всё видел. Он хотел уже отвести меня на Дерибасовскую к себе, в подсобку, но после случая ночью передумал. Я потеряла его навсегда. Было очень больно. Я поняла, что вместе мы не будем. В этом городе всё будет напоминать мне о нем, я буду чувствовать себя хуже, и потому мне надо уезжать.

Лера

Лера зимой приезжала ко мне в Петербург, и мы ездили автостопом в Выборг. Теперь я приехала к ней в гости. И вот уже третий день мы не можем связаться. Утром я снова пошла в «макдак» за интернетом. Мы связались ее парнем по прозвищу Боб. Он написал мне, что Лера еще спит, и он меня сам встретит и проводит. Жду. Ко мне подошел чувак, похожий на репера. В футболке, кепке и темных очках. Он проводил меня до квартиры. Боб ходит по улице с колонкой, из которой громко играет хип-хоп. По дороге мы зашли на колонку, чтобы набрать воды, потому что вода из крана грязная. Водитель фуры, на которой я ехала, тоже говорил, что набирать воду негде. Лера еще спала, когда мы пришли. Пара живет в съемной комнате без окон. Днем они обычно спят, а вечером Боб рисует дизайн вещей в фотошопе. Когда Лера проснулась, мы вышли в уютный одесский коммунальный дворик. Она угостила меня пивом и накормила. Мы сходили на знаменитый «привоз» за продуктами. Я пошла исключительно посмотреть достопримечательность. Потом прогулялись по центру и вернулись. В квартире две комнаты — вторая занята еще одной молодой парой. Но я до сих пор никого не видела. Они живут, как вампиры — постоянно спят, а ночью сидят за компьютерами, делают что-то для порносайтов. А чтобы работать больше, употребляют «скорость». Мои друзья прозвали их вампирами за худобу, бледность и боязнь света.

Всего я жила у Леры семь дней. Мне не хотелось сидеть так долго у нее на шее, нужно было зарабатывать себе на еду. Я обменяла российские рубли на вокзале (как оказалось, по невыгодному курсу), но они быстро кончились. И я отправилась на Дерибасовскую, села на свободную лавочку и играла на варгане с табличкой. За час получила около двухсот гривен (7 долларов) и немного фруктов, которые мне кинули в шапку. В ближайшем ресторане попросила хлеба, а охранник вынес мне пакет с наггетсами, рыбой, нарезками всякого мяса и салом. Потом, выходящий из магазина мужчина купил мне конфеты, прокладки, печенье и гречку.

Конец ознакомительного фрагмента.