Циферблат

Анастасия Климова, 2019

В жизни шестиклассника Димы наступает настоящая "чёрная полоса" – его буквально преследуют неприятности. Разбитый телефон уже не починить, зачет по истории заканчивается позором, а травма не даёт принять участие в важном футбольном матче. Всё меняет маленькая монета, найденная во время прогулки в парке. С ней Дима может перемещаться во времени и проживать дни снова и снова, пока они не станут идеальными. Теперь он может переписать сложную контрольную, пробить еще раз важный пенальти и легко завоевать расположение самой красивой девочки в классе. Но есть ли у этого волшебства предел? И все ли ошибки можно исправить?

2

— Итак, что мы имеем, — папа опустился на стул и отодвинул в сторону сахарницу. — Я дал тебе телефон, чтобы ты мог делать фотографии для школьного проекта.

Мама пристально рассматривала коленку, от ваты шёл неприятный резкий запах.

— Так? — папа сцепил пальцы. Костяшки побелели. — Мне нужен какой-то ответ.

Я кивнул. Поднимать голову не хотелось. Смотреть на ногу, впрочем, тоже. Рана неприятно саднила, хотелось зажмуриться и перенестись куда-то очень далеко. За тридевять земель.

— Ты этот телефон разбил. Не знаю, что там у тебя произошло, но восстановлению он явно не подлежит.

Сквозь коленку прошла острая боль, я ойкнул. Мама принялась дуть на больное место.

— Игорь, ладно тебе. Случилось и случилось. Всё бывает. Жалко, что новый. Но что тут поделаешь…

Я наконец поднял голову и посмотрел на папу. Брови нахмурены, на лбу проступила суровая жилка. Я редко видел его таким и знал, что ничего хорошего не последует.

— Он взрослый человек, а взрослые люди отвечают за свои поступки. И стараются сделать так, чтобы ничего подобного не случалось.

Я не выдержал и вскочил.

— Не всегда и не все поступки зависят от нас! Я не мог знать, что там поедет этот велосипед! И вообще… это не я, это просто что-то вмешалось. То, что от меня не зависит.

Коленка снова противно заныла. На глазах выступили слёзы. Папа смотрел на меня с состраданием и одновременно сурово, и от этого было вдвойне неприятно.

— И кто же, интересно, вмешался? Вселенная? Судьба? Кто? А может быть, нужно быть внимательнее и не носиться по улицам? Вот куда ты спешил?

Я молчал, снова глядя в пол. Никогда не замечал до этого, что на линолеуме очень странный рисунок. Как будто развели краску и принялись водить в разные стороны, создавая случайный узор. А в одном месте этот узор не совпадал. Отличался от других.

— Я спешил, чтобы забрать Маринку. И в том, что я задержался, тоже виноват не я.

— Всё, хватит, — папа медленно поднялся, опираясь кулаками о стол. — Больше никаких телефонов, чтобы узнавать время, возьмёшь мои старые часы. Интернета больше тоже не будет. Для учёбы в том числе. Выкручивайся как хочешь.

Он ушёл, сел в зале и принялся листать какую-то книгу. Я стоял и рассматривал линолеум.

— Он отойдёт, — мама положила мне руку на плечо. — Просто это был очень дорогой подарок. И постарайся в следующий раз поаккуратнее, пожалуйста.

Я высвободил руку. Это ясное дело, что в следующий аккуратнее.

***

— Это называется «роковое стечение обстоятельств», — Мишка вгрызся в яблоко с таких хрустом, что казалось, будто челюсть не выдержит. — Или «принцип домино». Цепочка событий, каждое из которых повлекло за собой следующее.

Я лениво оттолкнулся здоровой ногой. Веревки натянулись, дощечка ушла назад.

— Давай восстановим цепочку событий. Помнишь, куда мы пошли после уроков?

Я кивнул.

— Правильно, к историку. За тетрадями. Так вот, если бы мы с тобой не задержались у Викторовича, чтобы узнать оценки, мы бы не встретили завуча. А может, вообще бы пошли по другой лестнице. Могли же мы пойти по другой? Могли. А пошли по этой. И вот встретили Эмму. Если бы ей не надо было позарез, чтобы мы пошли на этот концерт, мы бы не задержались на час. Если бы не стали смотреть до конца того дедушку, вышли бы на пять минут раньше. Если бы не болтали с Никиткой, тоже вышли бы на пять минут раньше. И не встретили бы того велосипедиста.

Наступило молчание. Я повернул голову и увидел, что Мишка победно смотрит на меня, довольный своим расследованием.

— Это всё так, — я отпустил ноги и начал качаться, еле-еле, просто чтобы не чувствовать земли, — но что со всем этим теперь делать?

Мишка пожал плечами.

— Ничего. Машину времени же пока не изобрели.

Мы ещё помолчали. Мишка болтал ногами и мучил огрызок.

— Понимаешь, — я остановил качели, — там были мамины фотографии. Она не успела скопировать. И теперь они все пропали.

— И ничего нельзя сделать? — огрызок прицельно полетел в урну.

— Говорят, что нет, — я пожал плечами. — Это больше всего бесит в жизни. Что очень часто больше вообще ничего нельзя сделать.

— Ничего, это же пройдёт, — Соколов поднялся и отряхнул куртку. — Через месяц снова сможешь играть. Правда, без тебя им пока будет туго. Ты хороший нападающий.

Я пристально посмотрел на него.

— Это всё, что ты можешь сказать?

Мишка задумался.

— Пошли. Холодно.

***

Маринка делала уроки. Методично разложила вокруг себя какие-то тетрадки и старательно, высунув язык, выводила что-то простым карандашом. Иногда поднимала голову, сверялась с учебником, а потом продолжала рисовать. Я присмотрелся. У неё даже ручки лежали ровно — одна к другой. Как по линейке.

Я закинул руки за голову и лег на подушку. У меня никогда не получится стать правильным. Я всегда живу какими-то эмоциями. Можно, конечно, наверное, расписать свой день по часам. В 8:04 выходить из дома. В 8:25 приходить в школу. Но как это уберёт с моего пути случайных велосипедистов?

Я поднял руку и посмотрел на запястье. Чтобы я окончательно не потерялся во времени и пространстве, папа отдал мне свои старые часы, большие, с огромным серебряным браслетом. Что с ними делать? И зачем вообще люди отмеряют время? Чтобы вечно опаздывать?

Без компьютера было тяжело. Я попробовал немного почитать книжку, но слова не хотели складываться и составлять в голове полноценную картинку. Я ещё раз посмотрел на часы и выяснил, что прошло всего десять минут. Интересно, а если бы я тогда увидел того парня и вовремя остановился, что бы сейчас было? Пошли бы с Мишкой в кино? Или рубились бы по сетке? Или писали сообщения друг другу? И телефон был бы жив. И мама довольна. И не вздыхала бы, высыпая макароны в кастрюлю. И папа не дулся бы, и можно было бы поехать с ним за город в выходные. А про футбольный матч я вообще молчу. Из-за какой-то нелепой вещи жизнь поменялась. Из-за колеса и одной царапины.

Через два часа нужно было собираться и выходить — мы ехали в гости к тёте, которая жила на другом конце города. А завтра нужно было сдавать зачёт по истории — я, по настоянию мамы, ходил на дополнительные занятия к нашему историку, Викторовичу. Всего было десять вопросов, из них я выучил только восемь. Учить остальные не хотелось. Я посмотрел на полку с книжками и вздохнул. Можно, конечно, взять учебник с собой и почитать в дороге. Запихнуть его в сумку. А если в метро будет много людей?

Я снял с полки книгу и повертел в руках. Тяжёлая. Да и не смогу я ни в дороге, ни в гостях ничего читать. Там будет шумно, все будут смеяться, шутить, танцевать. Как-нибудь на перемене прочту. Или встану утром пораньше.

Из учебника выпал двойной листок — моя домашняя работа. Евгений Викторович всё время придумывал какие-то конспекты, рефераты и ещё кучу всего, в чём я так и не мог разобраться. И зачем так усложнять школьникам жизнь?

Я занул листок в книгу и поставил обратно. Сегодня лучше отдохнуть.

Нога, почувствовав, что о ней вспомнили, противно заныла. Я понял, что лежать больше не могу. Вскочил и подошёл к Маринке.

— Тебе помочь с уроками?