Убить нельзя простить!

Анастасия Кильчевская, 2022

На собственной даче был убит ударом подсвечника профессор Станислав Смольский. Красивый и обаятельный мужчина заведовал кафедрой иностранных языков в университете. Под подозрение попадают его коллеги и студенты. Как выясняется в ходе следствия, немало людей хотели его проучить. Но кто же из них убийца? В этом пытается разобраться майор Поляковский.

Глава 2

Поляковский появился на даче после приезда следственной бригады. Оставив Черчилля, возле плачущей вдовы, он пошел в дом, чтобы осмотреть место преступления.

Дача была старая, добротная, сложенная из массивных, потемневших от времени, бревен. Внутренняя отделка не шикарная, но качественная и солидная. На стенах, во множественном числе, висели картины, написанные маслом. Среди них были и натюрморты, и пейзажи, и несколько портретов очень красивой женщины, в разных нарядах и интерьерах, по всей видимости это была супруга художника и мать Станислава. Юрий, конечно, не был экспертом в области живописи, но полотна показались ему очень интересными и достойными внимания.

Поляковский медленно прошел в столовую, где находился труп и уже во всю работал эксперт-криминалист.

Мужчина лежал на спине, раскинув ноги, а руками он пытался прикрывать лицо, вокруг головы была лужа запекшейся крови. Ему нанесли один удар по лицу тяжелым, старинным, бронзовым подсвечником на три свечи, который валялся неподалеку от трупа, с пятнами бурового цвета на завитушках.

В комнате сохранился идеальный порядок, все шкафы закрыты, ничего не сдвинуто с места.

На убитом были швейцарские часы, перстень из белого золота с бриллиантом и обручальное кольцо. В прихожей на комоде лежала барсетка мужчины, с ключами от квартиры, дачи, машины и рабочего кабинета, а также документами. В портмоне находилась не малая сумма денег, в том числе и в иностранной валюте, банковские карточки также остались на месте.

На подсвечнике отпечатки пальцев не обнаружили. А в доме были найдены «пальчики» хозяина и еще двух, пока не установленных, людей.

На круглом обеденном столе, покрытом белой скатертью, с ручной вышивкой по краю, в виде васильков и ромашек, стояли две изящные голубые чашки с блюдцами и кофейной гущей на дне. На одной из чашек остались следы не яркой помады и несколько четких отпечатков пальцев. Также была открытая коробка датского печенья, серебряная сахарница с тростниковым кусковым сахаром и красивыми щипцами для него, один пустой бокал и початая бутылка армянского коньяка.

Возле окна в кресле-качалке лежала раскрытая книга Чарльза Диккенса «Большие надежды», на языке оригинала, которую перед смертью читал покойный.

— А убитый был сибаритом, — подумал Поляковский, оглядевшись по сторонам.

— Наверное перед смертью профессор принимал даму, и она была либо за рулем, либо беременна, так как бокал на столе один, — сделал он вывод, который, впрочем, был и так очевиден.

Приехавшие врачи осмотрели вдову и предложили ей госпитализацию, но женщина наотрез отказалась.

— Благодарю, но мне уже лучше, и я останусь пока на даче. Возможно, милиции нужна будет моя помощь, — пояснила она медикам.