Дорога к реке Бойн

Анастасия Казакова

Маленький мальчик из кельтского племени отправляется в путешествие через всю Ирландию. На пути он встречает мифических существ из старых легенд и испытания, которые нужно преодолеть для достижения цели.

6

В ночь с последнего дня второго месяца на первый день третьего месяца осени существовал праздник Самайн. Он означал окончание сбора урожая.

— Ты знаешь, какой сегодня день? — спросил Келлан.

— Обычный холодный день, — недовольно ответила Триста.

— Как же? Ты не знаешь? — Триста действительно не знала и совсем не понимала и не разделяла восторга мальчика. — Сегодня Самайн!

Триста остановилась и взглянула на Келлана вопросительно:

— И что это такое?

— У меня дома в этот день заканчивают сбор урожая, а со следующего дня наступает темная часть года. Дни станут короче, а ночи длиннее.

— Чему тут радоваться? Будет холодно и темно! — воскликнула Триста, глубже укутываясь в накидку.

Келлан улыбнулся и сказал:

— А я люблю это время. В темной части года у меня день рождение. Дождь прекращается, становится чуть теплей. Вокруг загадочный туман… Просыпаешься утром, а мороз сковал все вокруг, и становится так легко дышать! Озера и реки покрываются плотным слоем льда. Еще снег! Я люблю снег, он… он красивый.

— Посмотрим, как ты будешь любить снег без крыши над головой! — бросила девочка и ушла вперед.

— Триста, постой! — догонял ее Келлан. — Не злись! Я ведь не виноват, что так получилось…

Триста скрестила руки спереди и нахмурилась.

— Не злись, — повторил Келлан.

— Ладно! — махнула она рукой и добавила. — Как же вы у себя дома празднуете этот… Самайн?

Келлан заулыбался и ответил:

— На Самайн нужно развести костер, друиды могут по нему предсказывать будущее, а после люди прыгают через этот костер, и считается, что души их очищаются огнем.

— Вроде бы мы так тоже делали… — задумчиво произнесла Триста себе под нос. — Договорились! — пожала она плечами, — давай праздновать сегодня Самайн!

Устроившись на лугу возле трех одиноких деревьев, Келлан пошел собирать ветки и листья, сухих почти не было, так как днем шел проливной дождь. Триста уселась на широкое бревно, и было решено устроить праздник здесь, а после здесь же переночевать. Подперев руками подбородок, она оглядывала окрестности, и вдруг ее взору попалось что-то ярко желтое рядом с деревьями. Она пригляделась, но не смогла разглядеть. Все-таки поднявшись, подошла ближе и завопила от радости.

— Келлан! Келлан! — звала девочка.

— Что случилось? — испугался мальчик, стоя в тридцати шагах.

— Иди скорей сюда! — Келлан подошел к Тристе. — Смотри, это же грибы!

— И правда, они!

— Чудесно! — прыгала на месте Триста и хлопала в ладоши.

Келлану удалось собрать нужное количество веток и листьев. Уже почти совсем стемнело, и он разжег костер. Триста собрала грибы и нанизала их на палку, чтобы пожарить на огне. Сидя на бревне, они вытягивали к костру ладошки и грелись. Пламя костра завораживало, ощущалось тепло и становилось как-то уютнее.

— Я обучаюсь у друида, — внезапно сказал Келлан.

— Ого! — удивилась Триста. — Это наверное, интересно.

— Сейчас он, вероятно, предсказывает будущее, глядя в костер, но далеко отсюда.

— А ты умеешь так же, как он? Предсказывать?

— Пока нет, но я умею делать это по звездам, — он взглянул на небо, — но сейчас их не видно.

— Когда придет весна, и тучи разойдутся, то обещай мне, что предскажешь мою судьбу по звездам.

— Обещаю!

Триста поднялась с бревна и важно сказала:

— Давай представим, что время предсказаний прошло и настало время прыгать через костер, — разбежавшись, она сделала прыжок.

Келлан последовал ее примеру и тоже прыгнул. Они веселились и смеялись, совсем позабыв о холоде.

Вдруг Онгхус стал кричать и махать крыльями. Келлан настороженно обернулся и увидел два силуэта.

— Встань за Элбой! — указал он Тристе, а сам взялся за рукоять своего клинка.

Фигуры подходили все ближе, а сердце Келлана стучало все чаще.

— Не бойтесь! — послышался хриплый мужской голос.

Мальчик смог разглядеть их. Это были пожилые мужчина и женщина, в руках у них были набитые чем-то мешки.

— Не бойтесь, пожалуйста! — повторил мужчина.

Триста доверчиво вышла из-за коня.

— Кто вы? — спросила она.

— Мы не причиним вам вреда, — отвечала женщина, — мы всего лишь хотим погреться.

Келлан опустил клинок.

— Можете присоединиться.

Они расположились подле костра. Келлан понял, что им с Тристой ничего не угрожает.

— Мое имя Пилиб, а это моя жена Файона.

— Я Триста, а это Келлан! — девочке явно были по душе незнакомцы.

— Вы не из этих мест, верно? — спросил Келлан.

— Ты прав, мальчик. Мы прибыли издалека, — отвечала женщина.

— Ваши имена говорят об этом, — пояснил он, — вы не с юга случайно?

— Нет, — сказал Пилиб, — мы с востока. Наш путь длится уже не первый год.

— Так долго? — округлила глаза Триста. — Что заставило вас идти столь далеко?

Пилиб посмотрел на свою жену мягким взглядом, накрыл ее руку своей и поведал свой рассказ:

— Мы прибыли сюда из-за моря. Место, где раньше был наш дом, носит название Галлия. В наши земли вторглись кимвры. Нам ничего не оставалось делать, как бежать на запад, так как на востоке были их союзники в этом кровавом походе — тевтоны.

— У вас нет дома? — грустно произнесла Триста.

— Мы ни о чем не жалеем, — продолжал Пилиб, — мы изведали столько удивительно красивых мест, встречали разных людей, добродушных и не очень. Под старость жизнь наша стала непредсказуемой и полной приключений, — с усмешкой сказал он. — Но мы уже немного подустали.

Файона раскрыла мешок и достала оттуда большой кусок сыра:

— Держите! — сказала она и протянула угощение.

Келлан и Триста, поблагодарив, поделили между собой сыр и приступили к трапезе.

— И для тебя у меня кое-что есть, — вставая с места, добавила Файона и дала Элбе яблоко.

Келлан отщипнул кусочек сыра и положил перед Онгхусом, но орел посмотрел сперва на сыр, потом на мальчика и отвернулся.

— А что же вы делаете совсем одни, среди ночи, в таком глухом месте? — спросил встревоженно Пилиб.

— Мы, — Келлан вытер рукавом рот, — мы идем на юг, к реке Бойн.

— Что там у этой реки? — снова спросил старик.

— Мне сказали, что у этой реки растет орешник, когда с него орех падает в реку, то начинает обладать волшебными свойствами.

— Какими? — неожиданно спросила Триста. Ей вдруг стало интересно, а зачем же они все-таки идут на юг. Она не спросила раньше, видимо, потому, что ее это не волновало, она просто не хотела оставаться одна.

— Съевший орех становится сильнее, храбрее и мужественней! — гордо ответил Келлан.

— Хм… — Пилиб почесал седую бороду, — и ты веришь, что все это правда?

— Конечно, верю! Иначе не пошел бы! — утверждал мальчик.

— Тогда не смею возражать! — улыбнулся старик. — Мы ненамеренно увидели, как вы прыгали через костер, — продолжал он, — не из-за праздника Самайн, случайно?

— Да, именно из-за него! — ответил мальчик.

— А знаете ли вы, что в эту ночь покидают мир те, кто нарушил свои гейсы?

— Прекрати Пилиб! — толкнула старуха его в бок. — Не пугай детей своими выдумками!

— А что такое гейсы? — спросила Триста.

— Гейсы — это то, чего нельзя делать! — продолжал Пилиб, не обращая внимания на жену. — Это запреты! Когда боги вручают человеку дар, они дают ему еще и запрет, чтобы не гневались они, глядя на безграничное благополучие смертных. Однажды, очень-очень давно, жил в большой величавой крепости один муж. В дар от богов он получил славу и богатство, но в противовес ему достался гейс, согласно которому в его крепость не должен войти после захода солнца одинокий мужчина или женщина. Но некогда темной ночью к воротам его пришла путница и умоляла впустить. Мужчина этот долго сопротивлялся желанию помочь ей, но, увидев ее прекрасный лик, не смог противиться и впустил. Так он нарушил свой запрет, и в ночь Самайна, боги забрали его душу.

— Это все глупые небылицы, дети! — сказала Файона. — Эта ночь означает только лишь конец светлой части года и окончание сбора урожая. Кто-то придумал эту легенду, чтоб пугать не послушных детишек.

— А как узнать, есть ли у тебя гейс или нет? — спросила Триста.

— Вот видишь? — недовольно сказала старушка своему мужу.

— Если это и было правдой, то было это очень давно, — отвечал старик, — я думаю, что боги сейчас уже не дают гейсов. Файона права, это лишь легенда, но в такую ночь, как эта, перед костром я уже когда то рассказывал эту историю, и в память о тех светлых временах я решил вновь о ней поведать.

— Ложитесь спать! — воскликнула Файона. — Уже очень поздно.

На удивление ночь была относительно теплой, и в свете догорающего костра путники крепко спали, видя каждый свой сон.

Утром Келлан проснулся от шороха.

— Доброе утро! — сказал он.

— Доброе утро! — хором ответили Пилиб и Файона.

Файона копошилась в мешке и пыталась там что-то найти.

— Ноги замерзли… — первое, что произнесла Триста, проснувшись.

— Погоди немного, — ответила старушка, — вот, держите! — она протянула большой кусок звериной шкуры.

Келлан взял его и посмотрел удивленно: что за чудо-мешок?

— Спасибо, — сказал он.

— Не надо благодарить, если мы можем помочь чем-то, то мы только рады. Скоро станет холоднее, а вы совсем легко одеты.

Келлан достал свой клинок и разрезал шкуру пополам, одну из частей отдав Тристе.

— Я совсем не думал об этом, когда отправлялся в путь. Куда вы пойдете? — спросил он.

— Еще не знаем, — отвечал Пилиб, — возможно, на север.

— Тогда ступайте в места, что зовутся Эмайн Маха. Там мой дом и мое племя. Я ручаюсь, что в Эмайн Махе вам предоставят кров и пищу, и вам больше не нужно будет скитаться.

Пилиб опешил.

— Не знаю, как и благодарить тебя!

— Единственное, о чем вас попрошу, — продолжал мальчик, — скажите моему отцу, его имя Бреннус, он вождь в моем племени, что вы встретили меня и со мной все в порядке, что я цел и невредим. Скажите, что я на пути к своей цели и ничуть не сомневаюсь, что достигну ее. — Мы передадим твое послание, можешь быть уверен! — твердо объявил Пилиб, вскидывая мешок на плечо.

— Ой, постой! — спохватилась Файона. — Вот еще что! — она достала хлеб и воду. — Постарайтесь есть понемногу, чтоб хватило на дольше.

— Спасибо! — ответили Келлан и Триста.

— Надеюсь, ты доберешься до реки и вернешься домой, тогда мы снова увидимся, — сказал Пилиб, — а сейчас прощайте!

— Прощайте! — сказала Триста.

Пилиб и Файона отправились на север, а Келлан и Триста накинули на себя подаренные меховые накидки и продолжили путь на юг.

Погода менялась молниеносно. Вроде бы с утра шел проливной дождь, который искупал путников, изливая обильные потоки воды и промочив их до нитки, то вдруг к полудню выйдет солнышко и заставит улыбнуться, глядя на переливающиеся, нежащиеся в лучах луга. В местах просторных и лишенных деревьев становилось как-то неуютно и скверно, тишина словно окутывала и давила. В такие дни Келлан и Триста не решались разговаривать, а шли молча. Каждый думал о своем и боялся нарушить глухое безмолвие.

Тем временем, как Келлан и Триста старались беречь еду и воду, Элба ни в чем себе не отказывал, так как вокруг для него всегда была еда — вечнозеленые трава и листья на деревьях, несмотря на то, что пришла зима, были для него и завтраком, и обедом, и ужином. Онгхус, как обычно, отлучался на охоту и возвращался сытый и довольный. Когда выпадал снег, Келлан ловил снежинки, и они таяли в теплоте его ладоней. Триста глядела на него, словно на сумасшедшего. Зиму она не любила, ей по душе скорее было жаркое лето, когда можно было улечься на нагревшейся за день травке и проспать всю ночь, а на утро проснуться только потому, что выспался, а не от того, что замерзли ноги.