Трудно быть ангелом, или Хранитель поневоле

Анастасия Ивановна Мартюшева

Жизнь молодого парня, Дениса Парамонова, шла своим чередом: работа, дом, семья, друзья… Одно страшное мгновение перевернуло жизнь Дениса с ног на голову. После ДТП ему пришлось начать новую «жизнь» – в прямом и переносном смысле. Он узнает, что жизнь после смерти существует, а ещё – что за все совершенные ошибки придётся заплатить… Чтобы искупить ошибки прошлого, Денис должен стать Хранителем для девочки Лизы, которая всей душой желает помочь молодому человеку попасть в Рай…

4

Домой Лилия Станиславовна вернулась очень поздно — в двенадцатом часу. Подъехав к дому, она еще некоторое время сидела в машине, думала о чем-то, изредка вздыхая и иногда невольно поглядывая на окна соседей. В окне Парамоновых горел свет. Они не спали. Да и какой сейчас мог быть сон?.. Ведь им, наверное, уже сообщили…

К своему немалому удивлению, женщина обнаружила, что Лиза тоже не спит. Девочка сидела в своей комнате, на кровати, и читала книжку.

— Елизавета, как это называется? — нарочно строго сказала Лилия Станиславовна. — Ты видела, который час?

— Мам, ну что ты начинаешь? — отозвалась Лиза. — Просто очень интересно…

— О чем хоть книжка? — смягчилась мать.

— О домашних животных, — девочка принялась листать книгу, демонстрируя ей яркие фотографии кошек, собак, попугайчиков и прочей живности: — Тут про кошек все-все написано! И про породы, и про окрас шерсти, и корма… Оказывается, кошек можно дрессировать! Представляешь? Я тоже буду дрессировать котенка, — она вдруг сникла и добавила, чуть слышно: — Когда он у меня будет.

Лилия Станиславовна присела на кровать рядом с дочерью, обняла ее за плечи.

— Мам, мы с Денисом Николаевичем договорились. Он обещал котят показать, а сам не пришел… — Лиза подняла на нее свои выразительные карие глаза; они поблескивали от слез: — неужели он забыл?

— Он не забыл, — тихо проговорила Мартова-старшая. — Он просто… — ее голос дрогнул. Ей вдруг представился лежащий без сознания Денис, не кстати вспомнились глубокая рана и кровь на виске. Женщина замолчала. Девочка выжидающе посмотрела на нее.

— Он плохо себя чувствует, — собравшись с силами, продолжила Лилия Станиславовна. — У него голова болит.

— Откуда ты знаешь?

— Я же видела его недавно. Он сказал мне, что приболел…

— Так вот в чем дело, — пробормотала Лиза и, поглядела на нее: — Мам, а я ведь знала! Знала, что он не забыл. Он не мог забыть, ведь правда?

— Правда, — вздохнула Лилия Станиславовна. Она почувствовала, что на глазах выступили слезы. Чтобы скрыть их, мать встала, провела рукой по густым темно-русым волосам и сказала, наигранно-весело: — Ну, как тебе мое «каре»?

— Классно, мам, — пожала плечами Лиза. Она не любила, да и не умела притворяться, поэтому мать сразу поняла, что мысли дочери далеки от причесок и даже котят…

— Тебе не нравится?

— Мама, а он поправиться? — вместо ответа спросила девочка.

— Конечно, — Лилия Станиславовна погладила ее по голове. — Денечек, два… («месяц, два, — подумалось ей. — Полгода реабилитации…») и он снова будет здоров.

Лиза улыбнулась, ее глаза засветились чистой, детской радостью.

«Лизка, Лизка, в кого ты у меня такая? Не в меня — я не такая. Я хуже… И уж точно не в Андрея, — подумала мать, на душе у нее стало одновременно и радостно, и грустно. — Нелегко тебе придется, девочка моя! Ангел мой… таким всегда нелегко…»

Лилия Станиславовна пожелала дочери спокойной ночи и, погасив в комнате свет, ушла. Лиза осталась одна. Она села на постели и негромко постучала в стену, которая отделяла ее комнату от комнаты соседа. Прислушалась: у Парамоновых тихо.

— Денис Николаевич, выздоравливайте скорее! — прошептала девочка, горячей щекой прижавшись к холодной стене. Ей никто не ответил. «Наверное, он уже спит,» — подумала Лиза и сама вскоре заснула.

Лизина догадка была близка к истине: Денис действительно спал. Только не дома, в своей комнате, как она предполагала, а в реанимации. Точнее, даже не спал, а находился в бессознательном состоянии. Ему не снились сны, он ничего не видел, не слышал и не чувствовал. Уже несколько часов парень неподвижно лежал, до пояса укрытый белой простыней. Его правая рука покоилась на самом краю кровати и, казалось, пошевелись он чуть-чуть, она соскользнет. Но Денис не шевелился…

И вдруг его припухшие веки дрогнули. Это произошло в ту секунду, когда Лиза Мартова, ложась спать, произнесла его имя. «Денис Николаевич, выздоравливайте скорее…»

Парень открыл глаза и увидел белый потолок. Гладкий, недавно побеленный, он чем-то напоминал огромный лист бумаги. На листе можно было что-нибудь написать или нарисовать, но пока он пуст… Также пусто, «чисто» было в памяти Парамонова — он не помнил ничего…

— Денис Николаевич, выздоравливайте скорее, — голос звучал глухо, будто доносился откуда-то издалека. Каждое слово гулким эхом отозвалось в сознании парня. Он рывком сел. В висках стучало: Лиза! Котята… в девять вечера… А сколько времени сейчас?

Денис огляделся. Часов нигде не оказалось. В этой маленькой палате не оказалось ничего, кроме трех кроватей и каких-то медицинских аппаратов, о назначении которых Парамонов ничего не знал.

«Хоть одна живая душа,» — рассеянно подумал Денис, увидев лежащего на соседней кровати немолодого мужчину:

— Не подскажите, сколько время?

— Три часа, — раздалось у Парамонова за спиной. Он обернулся и увидел еще одного мужчину — тот стоял возле приоткрытого окна и спокойно курил.

— Дня?

— Ночи, — отозвался мужчина таким тоном, что нельзя было понять: шутит он или говорит серьезно.

Денис с неожиданной легкостью встал — боли не было совсем — и

подошел к окну. На улице было уже (или еще?) темно, так что сосед по палате не шутил.

— У вас сигареты не найдется?

Мужчина молча выудил из кармана белой больничной пижамы, которая очень напоминала одежду медсестер и санитаров, пачку сигарет и синюю зажигалку.

— Благодарю, — Парамонов с наслаждением закурил.

Мужчина протянул ему большую мозолистую руку и сказал:

— Олег.

— Денис, — он пожал протянутую руку. — Давно здесь?

— Три дня, — ответил его сосед.

— А… я?

— Тебя пару часов назад привезли.

— Понятно, — не то от выкуренной сигареты, не то от влитых в огромном количестве лекарств у Дениса закружилась голова. Он хотел лечь обратно в кровать, но с удивлением обнаружил, что его место занято. На его кровати лежал худой парень с забинтованной головой. Его лицо было белым, как простыня; сбоку, с правой стороны виднелись кровоподтеки, а под глазами залегли черные тени.

Некоторое время Денис молча рассматривал такое чужое и в то же время знакомое лицо, а потом повернулся к Олегу:

— Это кто?

— Это ты, — невозмутимо ответил тот. Видимо, он решил добить нового знакомого окончательно и, кивнув на лежащего под капельницами немолодого мужчину, сказал: — А это я.

Денис глянул и обомлел: у Олега и у того мужика одно и тоже лицо.

— Че тут происходит вообще?

— А чего ты удивляешься, — Олег был совершенно спокоен. — У нас обоих клиническая смерть, а, может, и того…

— Что «того»? — не понял парень.

— Просто смерть, — и он снова закурил, пояснив: — Надо успевать, пока есть возможность.