Нет пути назад

Анастасия Зинченко, 2020

Оказаться пленницей жестокого лорда – не лучшая доля, которая может выпасть молодой девушке. Добавьте к рабскому положению осознание того, что Он, скорее всего, твоя Истинная Пара. Мало проблем? Пожалуйста: побег поставил крест на начавшем зарождаться доверии. Казалось бы, что может быть ужаснее? Ответ пришел сам. Друг, что добровольно сдался в лапы лорду. Друг, что пришел освободить. И у которого задуманное не получится. А вот развязать войну подобный жест способен. Ведь пришедший – также, как и она, наследник государства…

Глава седьмая

Нджал.

Такое название носил этот черный кристалл.

Камень, из-за которого за Грань ушли с десяток Бурых. Минерал, который не хотел подчиняться им.

Почему?!

Эта агатовая материя слушалась райтарцев! Она позволяла им колдовать даже в тесном соседстве с Унуитом!

— Достаточно, геун Варо, — Томас тяжело опирался о стол, принимая доклад Сидханта. — Если мы продолжим, отец заметит исчезновение преступников.

— Каждый из них согласился на этот шаг, лорд Лифанор. — Преподаватель боевки выглядел уставшим. — Я самолично следил, как они подписывали бумаги.

— Я обрек их на смерть.

— Они уже были обречены. Попытка уйти от кары суда и вновь обрести свободу — равная плата за риск.

Шатен стиснул зубы и снял очки, начав массировать переносицу.

— Я не понимаю, что мы делаем не так. Согласно книгам, что Вам удалось отыскать, именно Черный камень противостоит Белому. Иначе невозможно воззвать к Источнику Сил. Без него, — Томас вернул окуляры на место и взял со столешницы осколок, — они не смогли бы пройти так далеко.

Сидхант Варо прошел до окна, бездумно уставившись вдаль.

— Наверняка мы что-то упускаем.

— Что? Подопытные уже глотали этот бефаров камень, вживляли в тело обратной стороной, вшивали, заменяли зубы, да и эллин их знает как еще изголялись! — Томас швырнул Нджал, и тот со стуком прокатился по столу, пока не уткнулся в измятый листок. С красивым женским почерком. Ее почерком.

Все это время Гиса находится в плену у Иррьята. Этого маньяка, жаждущего крови и власти.

Сколько недель прошло с того дня, когда он собственноручно отдал ее ему? Сколько дней ей пришлось выносить на собственном опыте гнев Белого медведя?

А он здесь, в тепле и уюте. Может позволить себе вкушать изыски кухни, да разгуливать по замку.

— Больше ждать нельзя. — Томас взглянул на напрягшуюся после его фразы спину союзника. — Дольше всех продержался тот, которому минерал вживили в плоть?

— Да. Но все равно, подобно предыдущим попыткам, отравил организм.

— Яд. На каждый яд должен существовать антидот. — Томас помедлил, после чего вновь потянулся к камню.

— Вы не хотите поставить лорда Эйрина в известность?

— Нет! Он решил скрыть истину о положении киоссы, а я не собираюсь давать ему в руки еще и козырь, способный пролить свет на ее вызволение. Пока что каждая попытка моего отца пройти даже первые рубежи де Нергивена оказывалась провальной.

Варо повернулся к нему всем корпусом, не только головой, как до этого.

— Что Вы задумали?

Вместо ответа, Томас кивнул в сторону портрета, висевшего на стене.

— Что Вы знаете о моей матери?

— О леди Лифанор?.. Лишь то, что известно всем. Когда Вы были еще ребенком, она исчезла из Маунтенны. И поиски не дали никаких результатов.

— Я не об этом. А о том, кем она являлась.

Сидхант отвел взор.

— Это всего лишь слухи.

— О том, что она пришла из Райтара? О том, что моя мать, жена лорда Ледяных Острот, на самом деле бела Белой медведицей?

— Лорд Томас, это не подтвержденные данные…

— А вдруг только райтарцы имеют иммунитет к этому минералу? Что, если Нджал принимает лишь их кровь? Тогда я — единственный, кто может выдержать его взаимодействие на организм.

— Геун Томас! Вы просто переутомились. Не стоит озвучивать столь абсурдные идеи. Ваш отец ни за что не позволит наследнику покинуть Остроты. И тем более подвергать свою жизнь опасности таким образом, — он указал на зажатый между пальцев Нджал. — К тому же, как я уже сказал, нет веских оснований полагать, что Ваша матушка была райтаркой. И к тому же строить выводы о невозможности использования минерала кем-то кроме Белых медведей.

— На сегодняшний день статистика смертей указывает именно на это.

— Отдайте мне камень, я найду следующего добровольца.

Томас отрицательно покачал головой.

— Достаточно, профессор Варо. Вы уже сделали все, что могли.

Сидхант свел брови вместе.

— Томас, это неразумно!

Перешел к академическому обращению? Таким образом хочет призвать к порядку?

Но у него нет выхода.

— На чаше весов жизнь киоссы, геун Варо. Моя семья клялась защищать ее. Ценой собственной жизни. И я собираюсь следовать этой клятве.

Он закатал рукав.

— Вы не поможете мне?

— Томас, это опасно!

— Она бы поступила также. — Шатен был настроен решительно. — Если слухи о происхождении моей матери верны, проверить предположение о Белых медведях мы можем лишь опытным путем.

— Это может Вас убить.

— Я отдаю себе отчет о риске. — Томас вздохнул. — Я всегда ненавидел вид крови. Но если Вы не… я могу сам. Так, наверное, даже лучше. В случае чего Вам будет, что ответить моему отцу. Поведаете, как его неразумный и бестолковый сын в который раз не послушал умного собеседника.

— Томас…

— Я не воин, геун Варо. Это понимание отец вбивал мне с самого рождения. С того момента, как понял, что я не способен сражаться наравне с другими одногодками. И все же я не могу отступить. Гиса — не просто принцесса Ионтона. Она — моя подруга. Месяц назад она уже пыталась спасти мою никчемную жизнь. Я должен был умереть там, за пределами купола, среди тоннелей. Но Элгиссиора подарила мне жизнь. Взяла удар на себя. Отвела угрозу. — Он помедлил. — Я не могу иначе. — Он взял с подставки кинжал, сжимая за рукоять, выполненную из рога.

Сидхант скрипнул зубами.

— Позвольте мне. Не то случайно перережете себе вены. И отправитесь за Грань раньше, чем яд Нджала доберется до Вашего сердца.

Томас с благодарностью кивнул, передавая оружие.

— Вы выросли, лорд Лифанор. И я не могу согласиться со словами Вашего отца относительно Вашей персоны. Лишь воин способен на самопожертвование.

Оборотень слабо улыбнулся, подставляя предплечье.

— Будет больно, — предупреждение Варо последовало за какие-то секунды до того, как преподаватель полоснул лезвием по обнаженной коже.

***

Сидхант что-то говорил о боли?

Да он просто не знал, что такое боль!

Томаса крутило в лихорадке. Казалось, что от места, куда оборотень вложил камень, плоть начала плавиться. Вместо крови по нему текла лава, не иначе.

Каждый вдох приносил муки, а конечности отказывали слушаться.

Все что Томас мог — безвольно лежать и сквозь слезы смотреть на потолок, не узнавая в криках собственный голос.

Это было безумие.

Хуже любой пытки.

Руку хотелось отрубить. Просто лишить возможности отравлять организм.

Прекратить эту невыносимую боль!

Как долго он валялся в беспамятстве?

Почему смутные силуэты, то и дело появляющиеся где-то на переферии зрения, замутненное сознание не узнает?

Это до сих пор Варо? Он остался с ним?

Но если отец узнает, что они проворачивали в стенах Академии, куда Томасу удалось вырваться лишь накануне, Сидханта признают изменником. Его казнят. За умышленное причинение вреда наследнику Острот.

Он понимал, на что шел. И все же помог.

Разрезал плоть, вложил Нджал и наложил сверху швы. Перебинтовал предплечье Лифанора, не забывая поддерживать в покоях Абсолютный Полог.

Никто не должен был услышать их разговор.

Никто не мог услышать его крики.

Неужели это конец?

Томас ошибся?

Юноша пытался цепляться за простыню, бился в конвульсиях, не понимая, каким образом оказался в собственной спальне. Или он до сих пор был на территории Академии?

Это покои Сидханта?

На лекарское крыло похоже совершенно не было. Никих светлых тонов, лишь серые стены, дубовые столбики, поддерживающие балдахин с темно-синей материей, да ощущение легкого ветра от распахнутого окна. Тяжелые портьеры, разбавленные светло-бежевым тюлем.

Нет запахов мазей и притирок, коими изобилует Целительская цитадель.

Впрочем, может, он ошибается? Слезы по-прежнему мешали сфокусировать взгляд. Все казалось расплывчатым.

Почему он решил, что частички крови матери, если она и была райтаркой, хватит, чтобы выдержать жжение Нджала?

Да, пусть его отец отличался светлой шевелюрой, но он — чистокровный Бурый.

По крайней мере, насколько знал сам Томас.

Хватит ли Силы полукровке для взаимодействия с черным кристаллом?

Он начал задумываться о влиянии крови еще в тот момент, когда только впервые взглянул на записи, намекающие на влияние некоего минерала в тандеме с Унуитом.

Ведь не просто так лишь Райтар владел знанием, как обойти магический камень. Как использовать собственные Силы, при этом имея при себе артефакт, ограничивающий любой тип магии.

Очередная судорога скрутила его, заставив сжаться.

Его голос охрип от крика, вся одежда пропиталась потом, а сам Томас думал, что смерть в его случае уже не враг, а друг.

Однако постепенно боль проходила.

Медленно, мучительно медленно, однако она уходила на задний план. Оставляя лишь пульсацию в руке. Там, где был заключен Нджал.

Бурый то проваливался в беспамятство, то вновь выныривал на поверхность сознания, чтобы ощутить отголоски произошедшего.

Не привыкший к таким нагрузкам, избегающий всех видов недомоганий, наследник Эйрина пребывал в пограничном состоянии. Между явью и сном.

Голос. Это первое, за что смогли зацепиться рецепторы.

–..Томас! Геун Лифанор! Вы меня слышите?

Шатен с усилием разлепил налитые свинцом ресницы. На то, чтобы из смазанного изображения получить четкую картину, потребовалось еще несколько минут.

— Профессор?..

— Слава Гисхильдису! Мои молитвы были услышаны! Вы живы!

Томас несколько раз моргнул.

— Вы не приходили в себя несколько суток, Томас. Ваше тело боролось за жизнь. И выстояло. Кажется, Вы оказались правы. Нджал… он принял Вас.

Томас не мог даже улыбнуться, настолько был слаб.

Черный кристалл… он смог приручить его?

Это значило лишь одно: главным секретом, основным компонентом, не позволяющим жителям Острот пользоваться преимуществом в войне с Райтаром, была кровь. Единственная жидкость, на которую невозможно было воздействовать.

Значит, Нджал действительно покорялся лишь Белым медведям. Позволяя тем использовать Унуит. Против горных народов.

Но, если Черный Камень не отторгся его телом… значит его мать действительно передала ему гены северных племен. Леди Лифанор была райтаркой.

Его мать — пришла из-за перевала. Она — враг?!

Но отец не мог не знать… Не мог!

И все же женился. Позволил ему, Томасу, родиться на свет.

Любил ее, свою суженую!

Томас вновь закрыл глаза.

Лорд Эйрин не раз резко отзывался о соседях. Рьяно отстаивал границы и не забывал указывать на необходимость изоляции от полуострова.

Однако принял девушку из Райтара.

Быть может, в их семье все же и раньше кровь разбавлялась воинами с белой шерстью? Все же светлый окрас волос повелителя Маунтенны и всех близлежащих городов наводил на подобную мысль… И теперь, при помощи Нджала, нашел свое подтверждение.

Вряд ли полукровка мог справиться с этим минералом.

Нет, если только мать передала бы ему свою кровь, ее бы не хватило для подавления магии кристалла. Доминантный ген отца всегда затмевает женские заслуги.

Значит… и папа был причастен к тем, против кого воет.

Дед? Прадед? Бабка? Кто именно скрыл свое истинное происхождение, прорываясь на самый верх властной верхушки?

Как давно Райтар проник в Ледяные Остроты?

Кто задумал этот план?

И что пошло не так? Если Эйрин воспринимал полуостров и его обитателей как смертельных врагов?

Но… это все былое. Что более важно: если его мать пришла из Райтара, и исчезла после его рождения… не могла ли она вернуться на Родину?

Томас вновь открыл глаза.

— Как Вы себя чувствуете?

— Воды… во рту пересохло.

Сидхант, а теперь Томас был уверен, что именно профессор боевки помогал ему все это время, тут же подал стакан, помогая испить живительной влаги.

Утолив жажду, оборотень обратно упал на подушки.

— Я был прав…

— Отдыхайте. Вам нужно набираться сил.

— А мой отец?

— Он пытался с Вами связаться. Но я сумел убедить лорда Лифанора, что Вы заняты над разгадкой «противоядия» от Унуита. Что, впрочем, недалеко от правды.

Вот теперь кривая гримаса, отдаленно напоминавшая улыбку, посетила лицо шатена.

— Спасибо, геун Варо.

Сидхант сжал его руку и встал с приставленного к кровати кресла.

— Я оставлю Вас ненадолго.

Томас едва заметно кивнул и вновь сомкнул веки.

Гиса… я сделал первый шаг к твоему освобождению. Дождись меня. Пожалуйста, дождись!