Не трогай! Это на Новый год

Анастасия Градцева, 2023

Ненавижу Белова! Это из-за него мы встряли по-крупному и теперь должны собрать до 1 января немыслимую для двух студентов сумму. Я паникую, а он сияет своей невозможной улыбкой и говорит, что есть идея. Что-что ты предлагаешь, Белов? Поработать Дедом Морозом и Снегурочкой на праздниках и закрыть долг? С ума сошел? Чтобы я, гордость факультета, развлекала пьяных людей на корпоративе? Да еще и с тобой?Впрочем, ладно. Вариантов нет. Поехали. Только держи руки при себе, Белов, потому что ты мне не нравишься, понял? Ни твои широкие плечи, ни твои синие глаза. У нас деловое партнерство, и ничего больше.И… я уже говорила, что ненавижу тебя, да?

Глава вторая, в которой Снегурочка оказывается в очень неприятном положении

— Помада у вас слишком яркая, — заметила заведующая садиком, в кабинете которой я переодевалась в Снегурочку, а потом милостиво добавила: — Но костюм зато хороший, красивый. И блесточки такие, нарядные. Новый сшили? В прошлом году вроде другая шубка была.

— Не знаю, — ответила я, очень стараясь быть любезной. — Меня не было в прошлом году.

— Вот я и думаю, что-то лицо у вас незнакомое, — закивала она. — Жалко, конечно, что вы темненькая. И волосы у вас короткие. Снегурочка же должна быть со светлыми косами — вот тогда настоящая красота! Но…что имеем, то имеем, правда ведь? Вы и так к нам бесплатно, считай, ездите. Грех жаловаться!

«Что ж ты тогда жалуешься?» — мрачно подумала я, но ничего не сказала. Я, как тот кролик из мультика, было вежливой. Иногда даже слишком.

— Ладно, что я тут с вами сижу? Пойду проверю, готова ли группа, — спохватилась заведующая. Но вместо того, чтобы и правда уйти, встала перед зеркалом и начала прихорашиваться: поправила обесцвеченные кудри, сняла толстую шерстяную кофту и накинула вместо нее на плечи темную шаль с яркими цветами. Последним штрихом стали духи, которые она достала из ящика стола и так щедро на себя разбрызгала, что у меня глаза заслезились. Я надсадно закашлялась.

— Аллергия что ли? — подозрительно посмотрела она на меня.

— Н-нет, — просипела я. — Запах… сильный просто.

— А потому что качественный! — гордо сказала она и любовно погладила бутылёк. — В Турции купила. У арабов.

Уже в дверях она вдруг развернулась, качнув монументальным бюстом, и очень по-деловому поинтересовалась:

— Кстати, а дедушка Мороз у нас где? Время-то идет, а ему же одеться надо, загримироваться.

— Скоро будет, — бодро сказала я, внутренне умирая от ужаса. — Он уже подъезжает! Вот совсем-совсем на подходе! Честное слово!

Врать было стыдно. Но что делать? Не могла же я ей сказать, что понятия не имею, где Белов. В восемь утра на крыльце садика его, естественно, не оказалось. Я постояла, подождала, померзла, а потом зашла внутрь и периодически выглядывала в окно, чтобы не пропустить его появление. Но Белова не было. Трубку этот придурок, разумеется, тоже не брал. На часах было уже восемь сорок, и я нервничала. Ужасно нервничала. От нервов сразу же хотелось в туалет, но он находился в конце коридора, а, судя по звуку, там уже весело шумели дети, так что путь туда мне был заказан.

«За что мне это всё?» — горько подумала я. Еще раз набрала Белова, ответа не получила и просто села ждать. А что еще оставалось делать?

— Через пять минут начинаем! — сообщила музыкальный работник, заглядывая в кабинет. — Вам сказали, когда выходить?

— После танца медвежат.

— Нет, теперь все поменялось! Танец медвежат будет в финале, а вы выйдете сразу после песенки про елочные игрушки.

— А она скоро?

— Сразу после стихотворения про Новый год. Потом танец елочек, песня про новогодние игрушки и сразу вы. Запомнили? А Дед Мороз у нас, кстати, где?

Я нервно засмеялась.

— Понимаете… он…

И ровно в этот момент я услышала веселый голос Белова, который раздавался где-то в конце коридора:

— Здрасьте, а если я на праздник иду, то мне куда? Вот сюда и прямо, да? Спасибо! С наступающим вас!

Я едва не расплакалась от облегчения, невежливо отпихнула музыкального работника в сторону и, увидев Белова, замахала руками, точно ветряная мельница:

— Сюда! Я тут!

— Иду! — бодро крикнул он.

Музыкальный работник под шумок куда-то делась, и никто не мешал мне прожигать взглядом шествующего навстречу своей смерти Белова.

Усугубляло все то, что этот поганец не выглядел, как опаздывающий и безумно виноватый передо мной человек: он шел расслабленной уверенной походкой, на ходу подмигивал детям и молоденьким воспитательницам и источал здоровый пофигизм и уверенность в себе. Ох как же я его в этот момент ненавидела!

— Привет, Саня, — доброжелательно сказал он, подходя к двери. Я схватила его за рукав и буквально втащила в кабинет, вместе с посохом и огромным костюмом в чехле.

— Ты охренел, Белов? — шипела я. — Ты вообще соображаешь, что ты всех подвел? Меня! Студсовет! Детей в конце концов! Мы же договорились в восемь! А ты?

— Началось уже? — спокойно уточнил он.

— Да! Нам скоро выходить, а ты…

— А я успею, — пожал он плечами. — Ты же первая выходишь, играешь с ними, а потом уже вместе с мелочью меня зовешь. Так что вообще не вижу причин загоняться. Остынь, Сань. И лицо попроще сделай, а то детей распугаешь.

— Ах ты… Да ты…

— Ваш выход, — страшным шепотом закричала музработник, выглядывая из зала, где шел утренник.

— А песня про новогодние игрушки?

— Песни не будет, идите уже! Я вам сейчас музыку на выход сыграю.

Я бросила панический взгляд в зеркало, поправила и без того идеально сидящий кокошник, глубоко вздохнула, улыбнулась и выпорхнула, кружась, под какую-то новогоднюю мелодию прямо в центр маленького зала.

За моей спиной стояла пышная елка, а передо мной на маленьких стульчиках сидели дети. Все дети смотрели на меня восторженными круглыми глазами и чего-то ждали. За спинами детей сидели взрослые. Много взрослых! Они тоже на меня смотрели, но более настороженно. И тоже чего-то ждали.

Музыкальный работник доиграла мелодию, убрала руки с клавиш и в свою очередь посмотрела на меня. Похоже, и она чего-то ждала.

А я, холодея, вдруг поняла, что не помню ничего. Вообще! Ноль. Пустая голова. Ни единого слова из всех тех стихов, которые я так старательно учила целую неделю.

Дети молчали, чувствуя подвох. Родители начали хмуриться и тихонько переговариваться друг с другом, а музыкальный работник замахала руками, словно дирижер, как будто это могло мне как-то помочь.

— А вот к нам пришла красавица Снегурочка, — наконец не выдержала она, выразительно моргая в мою сторону. — Давайте с ней поздороваемся, детки! Скажем хором: здравствуй, Снегурочка.

— Здравствуй, Снегурочка, — послушно повторили дети.

— Здравствуйте, — промямлила я, судорожно вспоминая начало своего приветственного стихотворения. Там было что-то про сказку, лед, снежинки. Но в осмысленное предложение эти рассыпанные бусины никак не хотели собираться. И когда пауза снова затянулась, музыкальный работник еще раз попыталась спасти и меня, и праздник.

— А зачем ты к нам пришла, Снегурочка? — ласковым голосом спросила она, явно наталкивая меня на какую-то мысль. Но я все никак не наталкивалась.

— Ты ведь внучка Дедушки Мороза, правда? — продолжала она.

— Да! — вдруг ухватилась я за эту мысль и радостно объявила: — А давайте позовем Деда Мороза! Все вместе! Три-четыре. Дед Мороз!

Дети тоже обрадовались от того, что появилась хоть какая-то определённость, и начали старательно звать дедушку. По всем сказочным правилам новогодний волшебник появляется на третий раз, но мы кричали раз шесть точно. На шестой к нам присоединились не только родители, но и заведующая, лицо которой то краснело, то бледнело.

После седьмого раза, когда я вопила особенно отчаянно, в зал вплыл Белов. Хотя нет, это был не Белов — это был Дедушка Мороз. И я в жизни никому так не радовалась, как ему. Чуть на шею не бросилась, честное слово.

— Простите меня, старика, — пророкотал он низким красивым басом. — Старый я стал, спал крепко, чуть весь праздник не проспал. Хорошо, что вы меня разбудили. Спасибо вам, детки!

— Дедушка Мороз! — восхищенно выдохнули малыши, от восторга привставая со стульчиков. Если бы не строгий взгляд воспитательниц, они бы точно побежали к нему обниматься. Про меня все забыли, и я тихонько отползла к елке.

Надо отдать должное этому придурку Белову — он был хорош. Он плевал с высокой колокольни на весь наш сценарий и на все наши стихи, вместе взятые, зато отлично веселил детей, смешно шутил с родителями и вытащил во время хоровода в общий круг заведующую. Она смущалась, хихикала как девчонка, но в итоге станцевала цыганочку под всеобщие аплодисменты.

Я во время праздника пригодилась два раза: поставить стул Деду Морозу, чтобы он послушал стихи детей, и подержать мешок, из которого он доставал подарки. А нет, три — я еще в хороводе стояла. Но дети на меня смотрели опасливо и за руку брать не хотели, зато Белова облепили со всех сторон.

Я наивно полагала, что праздник закончится после того, как все получат подарки, но оказалось, что нас ждет еще общая фотография.

— Мальчик слева внизу в синей рубашке, — надрывался фотограф. — Вынь палец из носа. И на меня смотри! Девочка в костюме бабочки, сядь ровно.

Мы стояли в центре и терпеливо улыбались.

— Надо валить, — шепнул мне незаметно Белов. Его горячее дыхание обожгло мне ухо, и это оказалось неожиданно интимным ощущением. Я даже смутилась. — У меня сейчас тепловой удар в этой шубе будет.

— А теперь индивидуальные фото с дедушкой Морозом, — весело объявил фотограф. Белов уставился на него охреневшими глазами, но я уже пришла в себя и бросилась его спасать:

— Индивидуальные фотографии с елочкой, вы хотели сказать? — решительно заявила я фотографу. — Потому что Дед Мороз фотографироваться не может, он уже спешит на север. Нам пора!

И буквально за рукав выволокла Белова из толпы детей. Он махал им варежкой и кричал прощальные слова, но сам в это время очень энергично продвигался к выходу. Даже слишком энергично, если учесть, что Дед Мороз был далеко не молод.

Едва за нами захлопнулась дверь кабинета заведующей, он содрал с себя шубу, шапку и бороду, бросился к окошку, открыл его и блаженно подставил лицо под поток холодного воздуха.

— Кайф! — выдохнул Белов. Влажная челка прилипла у него ко лбу, на висках выступили бисеринки пота, такие же капли были и на цветных пятнах грима, которыми он раскрасил лицо — явно на скорую руку.

А потом повернулся ко мне и, ехидно прищурившись, спросил:

— Ну?

— Что «ну»? — буркнула я, снимая корону.

— Я жду восхищений и извинений.

На самом деле я и правда хотела его поблагодарить, но после такого наглого требования у меня просто язык не повернулся.

— Мне нечего сказать, — с достоинством ответила я.

— Блин, так сложно признаться, что накосячила? Что ты неидеальная и провалила бы все на свете, если бы я тебя не спас?

— Знаешь, спаситель, мог бы и пораньше выйти! — вспыхнула я. — Чего ждал? Пока я окончательно опозорюсь? Я там стояла как дурочка и кричала.

— Никитина, — хмыкнул он, — ты забыла, что вообще-то на этом празднике жизни главной планировалась именно ты? Ты там, епта, конкурсы сначала должна была провести с мелкими, а потом уже меня звать. А сама распсиховалась. В итоге я одевался под твои крики максимально быстро, как пожарный на вызов.

Я молчала, отвернувшись и неловко теребя пуговицы на блестящей снегуркиной шубке.

Белов же зашуршал пакетами, достал салфетки и стал стирать с лица краску, периодически на меня поглядывая.

— Ты первый раз что ли с детьми? — дружелюбно поинтересовался он.

— Даже если и первый, то что? — с вызовом спросила я. — Откуда я могла знать, что меня так заклинит? Ты ведь тоже Дед Мороз без опыта.

Он лениво ухмыльнулся и наклонился ко мне. Так близко, что я почувствовала терпкий и на удивление приятный запах разгоряченного тела.

— Серьезно думаешь, что у меня нет опыта, Никитина?

Прозвучало это так многозначительно, что я вдруг покраснела. И от этого еще сильнее разозлилась.

— Про какой опыт ты сейчас говоришь?

— Про разный, — Белов насладился моим смущением, а потом вдруг очень просто добавил:

— Я вожатым в детском лагере был. Два лета подряд. Так что да, опыт общения с детьми у меня есть. — Он подмигнул. — И, кстати, тот опыт, про который ты подумала, у меня тоже есть.

— Мне надоело это слушать! Выйди! — вспыхнула я. — Мне вообще-то переодеться надо.

— А может, я хочу посмотреть? Вместо «спасибо»?

— Много хочешь!

— Капец ты душная, Саня, — вздохнул Белов. — Ну хоть на меня тогда посмотри. А то когда еще такая удача тебе привалит.

И он без всякого стеснения снял с себя штаны, оставшись в черных боксерах, и начал стягивать пропотевшую, прилипшую к телу футболку.

— Дурак, — пискнула я и, зажмурившись, вылетела из кабинета.

Ужасный, ужасный день! Так больно по моей самооценке ни разу не били! Зато теперь я точно знаю, чего я никогда-никогда не планирую делать в жизни:

А) быть Снегурочкой

Б) общаться с Беловым.

Но кто бы знал, что судьба любит пошутить и подготовила мне самое настоящее комбо, заставляющее нарушить оба этих пункта.