Петербургская Сказка

Анастасия Владимировна Пиндюр, 2023

Старый Петербург, таинственная вязь снов и реальности, неожиданные встречи, долгий поиск и обретение своего предназначения, сердечная преданность, сила Красоты, извечная борьба со злом и всепобеждающая Любовь… Каждая страница волшебной сказки раскроет непостижимый мир Северной Пальмиры, где главным действующим героем становится сам читатель. Эта история о силе каждого сказанного Слова, что становится ключом к открытию многих тайн…

Пролог

Сквозь серебристую завесу зимнего тумана, что превращает гранитный град в видение, наваждение, вполне отчетливо проступают безукоризненные силуэты зданий, дворцов, домов. Снежный хрусталь, кружащийся в воздухе, окутывает каждую улицу, проулок, проспекты. В эту ночь своенравная и горделивая Нева, с виду, остановившая жизнь своих таинственных и славных вод, дозволила создать плотное темное зеркало из гладкого льда. Город дремлет, снежная вьюга нашептывает ему о чудесах, волшебстве и той силе и славе, что украшает его имя в веках — имя Петрова Града, Северной столицы России. Но кто шествует легкой поступью в сей поздний час, спускаясь по мраморным ступеням к грифонам, бронзовым хранителям града, что украшают набережную Васильевского острова — место начало нашей истории? Белоснежная рука в перстнях, мерцающими волшебными искорками таинственного света, снимает капор с головы. И нашему взору открывается лицо изумительной по своей красоте молодой женщины. Бирюзово-чернильное платье, сотканное из невиданного доныне материала, подчеркивает стройность ее стана, по краю платья сверкают снежные бриллианты — витиеватой формы зимнее узорочье. Поверх платья накинут плащ цвета запыленного пурпура, серебристая муфта отсвечивает лилейной белизной. Светло-русые волосы убраны в аккуратную прическу, изысканно украшенную жемчужинами.

Слышится шелест крыльев. Грифон. Легкие крылья приземляют его рядом с прекрасной снежной Княжной. Они идут неспешно. Беспокойный ветер, кругообразно вращаясь, проносясь над широким пространством Невы, подслушивает, позволяя расслышать часть из их разговора.

— Время продолжает мерную поступь веков. Проходят годы. Город все более погружается в сонный мрак. Он ослабевает. Город и я — части единого целого, поэтому и мои силы иссякают.

Голос, что произнес эти слова дивен: нежный, но в то же время властный и сильный, мягкий как легкий лепесток пиона и распевный, так, что фраза представляется началом старинной тихой песни. Она усталым жестом накидывает капор на голову. Холодная вьюга развевает плащ.

— Мы должны ожидать, северная Княжна. На закате дней, когда холод равнодушия охватит людские сердца, души будут повержены сном забвения, пелена покорности и обреченности начнет заполонять собою все вокруг, тогда город обретет своего первого армариуса.

Читателю не стоит задавать вопросы. Сказка требует неспешного изложения. Все ответы придут в должное время.

Какое вековое спокойствие звучало в этом голосе, какая сила и знание правды проступало сквозь каждое слово. Грифоны существуют. Иначе не было бы легенд, поверий, обычаев загадать свое самое сокровенное желание, коснувшись этих медных голов стражей, что стоят близ воды на набережной. В каждом существует томление и жажда чего-то волшебного. Все, что мы видим — лишь слабое отображение действительности. Стоит сделать усилие, пробудить волю, раскрыть чувства и признать правду, как окружающий мир одарит нас своими чудесами и поразительными открытиями. Подлинные грифоны невероятно огромны, размах их крыльев достигает семи метров в ширину. Они издавна населяют мир земли и многое хранят в своей памяти. Дымчато-серый окрас туловища, голова орла, острый большой клюв, передние лапы птицы и конечно же — пушистые крылья золотого цвета. Птицы Сирин и Алконост дальние родственницы сих таинственных существ. Но было в этом грифоне что-то необычное, не вполне присущее грифону. Видевшие его однажды ощущали не только великолепие от увиденного дива, но и грусть. На крыльях лежала печать времени — померкшее золото было воплощением нарушенного благообразия мира. В стародавние времена его нарекли именем Ми́рдаль, что означает объединение двух миров: яви — мира действительного, и прави — мира созидания и гармонии.

— Верно, Мирдаль. Армариус должен снять зачарование с города, победив древнее зло. Люди даже не представляют, сколь тонкая нить взаимоединения роднит наши миры.

Протяжный вздох.

— Но мое волшебство не вечно. Я ищу его, посылая зов времен. Державная воля создала Петербург, и потому армариус должен владеть такой же силой мужества, храбрости, самопожертвования, безграничной Любви и преданности. Замедли шаг… Ты тоже это чувствуешь?

На часах крепости Петра и Павла пробило полночь. Грифон напряг свои стройные тяжелые лапы и цвет его глаз изменился с изумрудного на янтарный.

— Восход Звезды Полуночи.

Полог неба, затянутый призрачной вьюжной мглою, озарился ярким светом. Одна из звезд небосвода обрела глубокий синий цвет. Вспыхнув, она стала стремительно падать, а миллионы лампадных искр гасли, оставляя след расплавленного золота. Это происходило стремительно. На несколько мгновений луна погасла и источала свечение только лишь одна звезда. Упав к ногам Северной Княжны, она приобрела очертания царственного венца, какого не видывали ни в одной из стран заморских. Россыпь иссиня-чернильных диамантов таили в себе золотистые всполохи искр света. Но срединный, самый большой по размеру камень оставался хладен, от него не исходило свечение и цвет был бледно-прозрачный. Завороженная она не проронила ни слова. Грифон торжественно возгласил:

— Камень заискрится, воссияет, когда оковы тьмы падут. Некогда преданная и оскверненная столица обретет новую жизнь. Черная завеса мрака, сотканная неверием, малодушием и страхом рассеется. Жизнь обретет благообразный вид, открыв свою красоту каждому, чье сердце будет преисполнено Любви и милосердия.

Ее лицо озарилось улыбкой. Более не было и следа усталости в безукоризненных чертах лица. Сапфиры глаз подернулись влажным блеском слез. Руки трепетно взяли венец. От соприкосновения холодных тяжелых камней в оправе праздничного серебра с мрамором прекрасных рук, игра золота в сердцевинах каждого бриллианта, кроме самого большого, воссияла ярче прежнего.

— Предзнаменование!

Голос чуть дрожит от волнения и радости.

— Близится долгожданный День. Звезда Полуночи сошла со облаков. Хранитель сам увенчает мою главу венцом Тавриды. Мирдаль, рассей вьюгу… и ступай.

— Как прикажете, моя Княжна.

И снежное беспокойство звездной холодной пыли развеялось также неожиданно, как и появилось, открывая взору спящую ослепительную красоту Петербурга.