Колодец памяти

Анастасия Атаян

Кире 25 лет. У неё есть любящий муж, стабильная работа, но призраки прошлого мешают героине жить здесь и сейчас. В поездку на море Кира берёт чемодан, набитый воспоминаниями. Роковая школьная дискотека. Первая любовь, оставившая незаживающие раны. Нереализованные амбиции.В баре отеля Кира встречает однокурсника. После выпуска их пути разошлись: Сёма ушёл в политику и оборвал контакты со старыми друзьями.Чем обернётся внезапная встреча? Удастся ли Кире выбраться из затхлого колодца памяти? Книга содержит нецензурную брань.

День третий

Солнце было в зените. Дети отправились на послеобеденный сон, и только такие же бледные куропатки, как я, продрыхшие до полудня, пытались преобразиться в тропиканок, распластавшись на шезлонгах. Миша, к счастью, был вне поля видимости: то ли плавал за буйками, то ли спасал человечество, уткнувшись в лэптоп. Шум волн меня убаюкивал. На столике рядом красовался яркий витаминный смузи. День начинался хорошо. Достала из пляжной сумки потрёпанный томик Джойса. Закладок у меня отродясь не было: пришлось долго листать. Когда я, наконец, нашла нужную страницу и приготовилась к погружению в высокую литературу, Сёма плюхнулся на соседний шезлонг.

— Я смотрю, ты не отчаиваешься, — он ухмыльнулся и сделал большой глоток пива. Белая пена зашипела на губах, он быстро отёр её рукой.

— В плане?

— Сколько тебя помню, ты всё время таскала с собой Джойса, — Сёма прилёг и вытянул ноги, покачивая розовыми пальцами из стороны в сторону. — Сначала пыталась осилить его на английском, потом перешла на русский. Теперь вот снова вернулась к оригиналу.

— Это мой личный челлендж, — я захлопнула книжку.

— Тебе не лениво каждый раз его брать? Он весит где-то полкило.

— Это лучше, чем набивать сумку косметикой и прокладками.

— Тоже верно. Кстати, о прокладках… — Сёма перевернулся на бок, едва не сбив столик локтем.

— Я вся во внимании, — я взяла бокал в руку. Не хватало ещё, чтобы мой напиток бодрости и свежести свалился в песок.

— У Ани задержка, — выдал он.

— Очень интересно, но не надо всем об этом рассказывать. Тема-то деликатная…

— Я начинаю опасаться за свою холостяцкую жизнь.

— А нафига вы приурочили поездку на море к её месячным? Я бы убила Мишу, выбери он такой тайминг для отпуска. Очень вкусный смузи! Хочешь? — я протянула стакан Сёме, но он не оценил моей щедрости и сделал глоток пива. — Не хочешь, как хочешь.

— В другие даты не получалось. Она мне всю плешь проела из-за этого, кстати. А теперь нашла новый повод взъесться.

— Слушай, на фоне Иры Анюта божий одуванчик. Думаю, ты в состоянии вытерпеть её ПМС.

— У неё никогда раньше не было задержек, — Сёма сказал это таким голосом, будто на землю надвигался метеорит, а ему в руки попали файлы под грифом «Совершенно секретно» со стопроцентной инфой — столкновения не избежать.

— Сколько у неё задержка? День, два? Пусть тест купит, если так загоняется. Вы же предохраняетесь, правильно? Расслабься, друг мой…

Сёма начал с неподдельным интересом протирать запотевший бокал.

— Ты идиот? Вы что, не предохраняетесь?

— Да тише ты. Ну блин, я же не думал… — он весь напрягся и вытянулся как по струнке.

— На свадьбу пригласишь? Прости.

— Тут такое дело…

— Какое дело? Залетит — сделает аборт. На дворе двадцать первый век, ей дадут таблетку и отпустят домой.

— Аборт не вариант.

— Это ещё почему? Нафига тебе снова под каблук лезть?

— Я работаю на её отца. Геннадий Николаевич — её отец. Он очень идейный. Он даже предлагал запретить в России аборты, когда в Думе сидел. Аня верит, что аборт — это страшный грех, жестокое убийство беззащитного и безоружного. У меня никакого будущего не будет, если я предложу ей сделать аборт…

— Ты совсем долбанулся? — я смотрела на него во все глаза. — Сём, это за гранью. Или ты думал так карьеру сделать? Не удалось наебать систему и ты решил систему выебать?

— Слушай, это уже слишком…

— Слишком — это трахать дочь своего начальника, — он молчал, натирая бокал до блеска. — Ладно-ладно. Паниковать рано. Авось пронесёт. Купите тест, а я помолюсь своему атеистическому божеству.

— Она боится делать тест, — он поднял взгляд на меня. — Может, ты с ней поговоришь, скажешь, что это не страшно?

— Боится делать тест? А когда пузо вырастет, она бояться перестанет? Что в этом такого? Не прыжок с парашютом, в конце концов!

— Просто я у неё как бы…

— Что как бы?

— Первый был…

— Очень смешно! Сколько ей лет, что ты у неё первый?

— Двадцать два исполнилось месяц назад.

— Да уж! А одевается она, будто ты далеко не первый и хорошо, если последний. Геннадий Николаевич ничего ей не говорит по поводу внешнего вида? И как он вообще позволил вам жить вместе?

— Он об этом не знает.

— Ты понимаешь, что попал, да? — я достала из пачки сигарету. Из-за ветра прикурить долго не удавалось.

Проходивший мимо официант забрал у Сёмы пустой бокал пива.

— Джек с содовой, — сказала я ему вдогонку.

— Два, — добавил Сёма.

— А я так хотела сегодня не пить… Вот что за жизнь, а? Мне даже хочется тебя обнять и погладить по голове.

— А ведь всё могло быть иначе, Кир, — он грустно смотрел вдаль.

— Могло быть, дорогой, но отчаиваться рано. Мы с тобой не из тех, кто складывает лапки, так? Я вот до сих пор таскаю с собой Джойса в надежде, что когда-нибудь его осилю.

— Знаешь, о чём я думаю?

— О том, что мы зафакапили свою жизнь? — я пустила струйку дыма в его сторону, но он и вида не подал.

Сёма долго не отвечал, а потом махнул рукой.

— Забей. Где Миша, кстати?

— Понятия не имею, — тень от зонтика падала мне на ногу — я подставила ступню под лучики солнца.

— Смотрю, тебя это не сильно волнует.

— Я приехала на море смотреть. Его я и так каждый день вижу. Тем более он весь в проектах.

— Человек горит работой, чего о нас с тобой не скажешь.

— Это потому что, в отличие от нас, он делает что-то, что имеет хоть какой-то смысл.

— Тебе надо за него держаться. Таких больше нет, — сказал Сёма, серьёзно посмотрев на меня. — Ты можешь придумывать, что угодно, но в глубине души ты знаешь, как тебе с ним повезло.

— Женщины любят подонков, а не святых.

— Одного подонка ты уже полюбила. Не научило это тебя ничему?

— Давай не будем об этом говорить.

— Знаешь, что я понял, когда она от меня ушла? Лучше быть в отношениях с кем-то, кто тебя любит, но кого не любишь ты, чем быть с тем, кому на тебя откровенно пофиг.

— Это твой рецепт счастливого брака?

— Счастливых браков не бывает, есть лишь те, в которых тебе комфортно. И тебе сейчас комфортно. Ты не можешь этого отрицать…

На столик поставили два коктейля, и я сразу взяла свой в руку.

— Но это же не значит, что я счастлива.

— Ты несчастлива не потому, что рядом с тобой человек, который делает тебя несчастной, а потому что тебе нравится барахтаться в затхлом колодце памяти. Забудь уже его, у тебя прекрасный муж.

— Не всё так просто.

— Проще некуда. Он к тебе никогда не вернется. Что бы ты ни делала. Можешь стоять на голове, участвовать в президентской гонке, качать нефть миллионами баррелей в минуту. Он ушёл. Живи дальше и всё. Ира ушла. Они ушли. Они не вернутся.

— Зачем ты мне это говоришь?

— Не знаю. Может, я это себе говорю.

— Почему ты меня не остановил тогда?

— Когда?

— Когда я выбирала свадебное платье, — я рассмеялась, а он горько усмехнулся.

— Потому что тебя невозможно остановить, если ты что-то вбила себе в голову.

— А почему ты пытаешься остановить меня сейчас?

— Потому что ещё не поздно остановиться. Вернее, потому что лучше остановиться.

— Я уже всё решила.

— Что ты решила? — Сёма с недоверием посмотрел на меня.

— Опять пьянствуете? — мы и не заметили, как подошёл Миша. Я вздрогнула от неожиданности, расплескав коктейль.

— Ага, присоединишься? — Сёма уступил Мише половину шезлонга, но тот уселся мне в ноги.

— Как-то рановато вы начали. Я шёл искупаться, — он погладил меня по голени, которая сразу покрылась гусиной кожей. — Плавать пойдёте?

— Давай чуть попозже. Я за Аней схожу и вернусь. — Сёма встал, кинул на меня напутствующий взгляд, хлопнул Мишу по плечу и побрёл к отелю.

— Мне тут предложили один проект…

— Я тебя просила не говорить о работе на отдыхе, — я поставила бокал на стол и открыла книжку.

— Да, но я хотел бы об этом поговорить.

— Давай поговорим об этом, когда вернёмся. Или хотя бы вечером, раз тебе не терпится. Можно, я почитаю в тишине?

Миша кивнул, оставил папку с компьютером на соседнем лежаке и начал раздеваться. На секунду его голова застряла в узком вырезе воротника, так что одно покрасневшее ухо оттопырилось. Когда ему удалось-таки снять свою видавшую виды зелёную футболку, он сложил её c аккуратностью продавца в магазине одежды и спрятал в тени зонтика, словно боясь, что под лучами южного солнца ткань выгорит. Испортить её не могло ничто — не футболка, а тряпка для мытья полов.

Я пыталась читать, но сконцентрироваться не удавалось. Перечитывала одно и то же предложение раз за разом, а в голове не оставалось ровным счётом ничего. Пара глотков виски с содовой ситуацию не спасли. Убрав томик в сумку, я потянулась и встала с лежака. Небо было безоблачным, от яркого солнца слезились глаза. Миша увидел, что я иду в сторону моря, и остановился, чтобы меня подождать. Протянул руку — влажная ладонь схватила мою мёртвой хваткой и потянула за собой. Раньше мне очень нравились его пальцы, ровные, длинные, с аккуратными ногтями. Когда-то я даже поставила на обои в «Фейсбуке» фотографию со свадьбы, где наши только что окольцованные лапки источали флюиды любви. Снимок набрал рекордное для меня число лайков. Сейчас я готова была порвать ту фотку в клочья.

— Тёплая вода сегодня, — сказал он, схватив меня за талию.

— Да, с погодой нам в этот раз повезло.

— А помнишь наше свадебное путешествие? Я думал, бунгало снесёт в океан.

Выходит, это был знак. Небо предчувствовало, что ничего хорошего из нашего брака не выйдет, и лило крокодильи слёзы прямо на мою глупую голову. Я опустилась в воду, чтобы он наконец замолчал. Когда вынырнула, Миша стоял на том же месте.

— Может, поужинаем сегодня в номере?

— Мне кажется, ребятам будет без нас скучно, — ответила я, склонив голову набок, чтобы вода вытекла из ушей.

— А мне кажется, что им и без нас весело. Когда ещё у нас будет такая возможность?

— Поужинать вдвоём в четырёх стенах? Хм, дай-ка подумать… Разве не этим мы занимались чуть ли не каждый день на протяжении нескольких лет?

Миша помрачнел и посмотрел на меня исподлобья. Так он обычно смотрел, когда я его расстраивала: бросала окурок посреди дороги или устраивала творческий беспорядок в квартире. Мне всегда было лениво класть вещи сразу на место — я кидала их где ни попадя. Джинсы посреди гостиной были зерном воскресного натюрморта. Поначалу я старалась исправиться, но потом забила. Ладно, пусть получит свой романтический ужин, всё равно через неделю я от него уйду, а так хоть в памяти что-то хорошее останется.

Конец ознакомительного фрагмента.