Те, Кто Живут Давно. Сердце Рэдмаунта

Анастасия Альт, 2023

Две тысячи шестидесятые годы, Единое государство. Полицейский детектив Тед Рэдмаунт в прошлом году помог Тем, Кто Живут Давно, избавиться от одного из них. Но уверен, многое в этой истории не так просто, как кажется. Как узнать правду? У него всё больше вопросов к его бессмертной возлюбленной. Получит ли он ответы, или Елена снова разобьёт сердце Рэдмаунта?

Глава 4.

Начало двадцатого века, Россия…

В доме замерла сонная жизнь. За ранним столом в зале расположились практически по-семейному, мужчины в жилетах без сюртуков и галстуков, Елена с удовольствием сняла хрустящий корсет и сменила сложное шёлковое платье на свободную домашнюю блузку и шерстяную юбку с оборкой. Кухарка подала румяный омлет с ветчиной и сырники с густой сметаной, белый сдобный хлеб и сливочное масло. Чайник и горячий кофейник, чашки, колотый сахар и жирные сливки дожидались на столике рядом.

— Я пробежала тот рассказ, что ты привёз. Такая прелесть! Знаешь, герой болен и общается со своей галлюцинацией. Сходит с ума, и умирает.

— И как тебе?

— Отлично написано, прекрасный автор, знаю его пьесы. А вещь довольно символическая: у каждого свой иллюзорный мир, только одни тщетно бегут из него, а другие доверительно общаются со своими призраками. Вот, кстати, например, и в этот дом господа приходят за иллюзиями и фантазиями.

— И как только в голову взбрела такая дикая идея? — возмущённо вскинул густые брови Колычев. — Ведь ты собиралась поступить в гувернантки.

— Мужчины, зачастую, что дети. Капризничают, требуют игрушки, разрушают всё вокруг, просят нежной любви и жёсткой руки, — улыбнулась Елена. — Дом развлекает и приносит хороший доход.

— В чем исключительность? Такая непомерная цена!

— Ты же заплатил. Вот и остальные платят, — она стала намазывать кусочек булки маслом. — У меня работают только семь девушек. Тщательно выбранные, как жемчужины в браслете. Тут нет неграмотных крестьянок, которых соблазнили работодатели, или жертв растления в детском возрасте, как в обычных домах. Мои девицы образованы и умны, и за это ремесло принялись по своей воле. У каждой свои резоны вымещать на мужчинах обиды, или подниматься за их счёт, прикрываясь жёлтым билетом, желая составить себе капитал единственным, приемлемым обществом образом. У них есть банковские счета, моя бухгалтерия совершенно прозрачна в этом отношении, ведь я не имею необходимости выпивать из них всю кровь. И деньги в этом плане, скорее, продукт побочный.

— Гости у нас тоже исключительные, тут не бывает вереницы студентов, мелких канцелярских, и загулявших купцов, — О’Лири не без изящества орудовал ножом и вилкой. — Эти редкие, но состоятельные господа жаждут нового. А что для них может быть новее, чем женщина, которая разговаривает с ними на равных, знает языки и имеет право отказать в близости! К тому же, очень часто эти мужчины, — он с издёвкой посмотрел на Андрея, смерив его смеющимися глазами. — Склонны к подчинению, им втайне по натуре необходимо, чтобы женщина помыкала ими!

— Сладостно сидеть на цепи?

— Хоть и так. Не тебе одному утомительно нести раскачивающийся мир на плечах, — ядовито усмехнулся Йен. — Снаружи, за стенами этого дома, эти господа ворочают огромными средствами, решают судьбы государств. Но, только придя сюда, отпускают себя и расслабляются. Многим просто хочется хоть ненадолго побыть «снизу», ничего не решать, не претендовать ни на что.

— Ты-то, смотрю, привык к коврику у кровати, — бросил на него пренебрежительный взгляд Колычев.

— Завидуй молча, — зубасто ухмыльнулся довольный О’Лири.

— Хватит! — стукнула она ложечкой по столу. В трёх репродукциях на стенах треснули стёкла, огонь в очаге взметнулся и погас. — Прекратите ссориться. Оставьте сейчас же эту пикировку.

— А мне вот всегда было интересно. Когда она с твоим братом, ты выходишь из комнаты, или сидишь и наблюдаешь со стороны? — с невозмутимым презрением продолжил великан, глотнув горький кофе.

Йен, задрожав от ярости, сжал кулаки. Послышался тихий морозный хруст. Высокие окна в зале потемнели, стали матовыми ото льда, покрывшего их и подоконники изнутри, со стороны тёплой комнаты.

— Андрей! Прекрати! Йен! Хватит! — воскликнула Елена. По стене у лестницы с изломом, громко скрипнув, пробежала трещина, разорвав золотистые кремовые обои. — Боже! Нас только трое, и это уже невыносимо! Мне нравится мой дом! Пожалуйста, остановитесь! Иначе, сейчас же оба выкатитесь к чертям отсюда! И я даже буду благодарна Вольмеру, если он измордует кого-то из вас в закоулке!

— Он будет здесь? — чуть повернулся к ней Колычев.

— Да, Арман писал, что встречал его в Константинополе два месяца назад. Тот говорил, что приедет в Россию.

— Когда?

— Не знаю точно. Но уж будь уверен, лучше бы вам не встречаться. Это всегда заканчивается одинаково, — Елена тяжело вздохнула. Поставила чашку на стол, и устало потёрла лицо ладонями. — Нужно отдохнуть, уже давно утро. Йен! — Он поднял на неё серо-голубые глаза, того же цвета, что и лёд на окнах. — Иди к себе.

Метнув в соперника злобный взгляд, но не став спорить, он поднялся из-за стола, сложил салфетку и вышел из зала. Елена встала и смотрела ему вслед, когда Андрей обнял её и привлёк к себе, усадив на колени. С одной из ножек, не достававших до пола, упала мягкая туфелька.

— Зачем ты постоянно обижаешь О’Лири? Неужели тебе доставляет удовольствие язвить его за то, какую жизнь он выбрал?

Она погладила его по голове, рассеянно перебирая чуть вьющиеся тёмные пряди.

— Да, — просто согласился он, зарываясь носом в складки ткани на груди, и с наслаждением вдыхая её запах.

Елена подняла его лицо и крепко прижалась к крупным горячим губам, у этого поцелуя был вкус кофейной кислинки.

— Ты останешься, только если помиришься с ним сейчас, — улыбнулась она, глядя в почерневшие от широких зрачков глаза.

— Это же невозможно! Ты знаешь! — с раздражением нахмурился гладкий лоб.

Колычев прижал её к себе, чувствуя через ткань тепло и мягкую тяжесть женского тела.

— Значит, иди к Кристине. А то она там за дверью извелась уже вся, подслушивая! А после уходи, — она вывернулась из объятий и соскользнула с колен.

Мужчина удержал её, сжав тонкое запястье и притянув к себе. Елена резко вдохнула и поморщилась.

— Не вздумай! Пусти сейчас же! — прошипела она тихо сквозь зубы.

Ему было страшно признаваться самому себе в том, насколько будоражит желание причинить ей боль. Он не двинулся с места, и женщина ударила его по лицу свободной рукой.

— Ты не моё божество! — прошептала Елена.

Каменная ладонь разжалась. Не оглянувшись, она поднялась наверх, сердито шурша юбкой. В тишине и одиночестве Колычев огорчённо вздохнул. В который раз этот мерзкий щенок портит ему все планы! Он допивал кофе, машинально скатывая между пальцами в блестящий шарик серебряный столовый нож, как если бы тот был из мягкого воска. Затем встал, потянулся и, придав лицу безразлично вежливое выражение, шагнул к двери, из-за которой высунулась и радостно блеснула глазами кудрявая экономка.

Елена прошла через свою спальню дальше, в комнату поменьше, с одним окном. Тут не было очага и давно уже стало тесно от книг. О’Лири стоял к ней спиной, раздеваясь. Чёрные прямые пряди рассыпались по плечам.

— Не играй обиду. Я знаю, что ты улыбаешься сейчас, — сказала она от двери.

Йен обернулся, сдерживая торжествующую усмешку, но увидел, как она растирает одной рукой синяки на другой. Страшные пятна бледнели на глазах, но всё же, выглядели ужасно. Он, было, бросился вон из спальни, но Елена остановила его на пороге.

— Нет, не надо! Оставь. Всё в порядке. Кости целы.

— Прелесть! — возмущённо всплеснул он руками. — Прибил, но не убил! Потрясающе! И как ты прощаешь ему такое?!

— Так же, как тебя за то, что нарочно выводишь его на ссору каждый раз! Брось! Я наблюдаю за этим уже несколько веков, вы никогда не переменитесь! — разделавшись с застёжками, в одной короткой рубашке она забралась под одеяло. — Давай поспим немного, ночь была шумной.

— Моя госпожа! — тихо скользнул он следом, обнимая и прижимаясь к ней, согревая и успокаивая.

Жадно вдыхал медовый запах волос на затылке и прикасался к нежной коже, горячей и в отшлифованных временем шрамах по всему телу. Много сотен лет назад он поклялся служить ей, сопровождать и охранять. Ни разу не став любовником, он не отлучался от неё, и почти всегда был рядом, с небольшими перерывами. Он оставлял Елену лишь на время, доверяя её безопасность и благополучие не всем Живущим Давно. Его любовь и преданность питали и поддерживали древнюю ведьму, а её близость делала дар элементаля сильнее, а самого Йена — счастливым.

Узкое окно давало мало света, особенно в такой ненастный день. Какой-то стук… Елена медленно просыпалась, какой-то неясный звук повторяется в комнате.

Первое же, что она увидела, был ироничный взгляд синих холодных глаз, насмешливо разглядывающих в упор. От неожиданности она испуганно подскочила, резко сев в кровати. Одновременно удержала за плечо проснувшегося Йена. Нельзя дать им сцепиться!

— Здравствуй, милая, — Генрих чуть склонил голову.

Он сидел в кресле у окна, постукивая заострённым железным крюком, заменявшим правую кисть, по подоконнику. Именно этот звук разбудил её. Белоснежный воротничок упирался в выбритое лицо, широкий узел шёлкового галстука серо-серебристого цвета, тёмно-серый костюм с чёрным бархатным жилетом. Волосы брюнета коротко острижены. Он с удовольствием разглядел кольцо с гранатом, которое она до сих пор носит. Это его подарок, купленный в Крумлове в позапрошлом веке.

— Ты напугал меня! — переводила она дыхание, придерживая на груди сползающую рубашку. — Не пробовал приходить в гости, предупредив, как все приличные люди?

— Хелена, ты должна уехать из страны. Арман Эмер просил передать тебе его убедительную просьбу покинуть Россию. Не рискнул писать, опасался, что письмо перехватят.

— С каких пор ты служишь Эмеру?

— Я никому не служу, ты знаешь, милая. А если и помогаю, то исключительно из своей выгоды. У меня готовы билеты. Соберись быстрее, пожалуйста. Приближаются непростые времена.

— Когда они были другими?! — буркнула она.

Недовольно дёрнув голым плечом, выбралась из кровати, и прошла босиком по холодному полу к стулу, на который бросила чулки, блузку и юбку. Вольмер не сводил с неё глаз, ловя каждое движение. Он так соскучился без неё.

— Арман считает обстановку весьма неблагоприятной, и хочет, чтобы ты переждала грядущие перевороты рядом с ним, в Италии.

С трудом оторвавшись от любования женщиной, он перевёл взгляд на растрёпанного О’Лири, который полулежал, опираясь на подушки, и хмуро смотрел на незваного гостя.

— Собачку можешь взять с собой! — пренебрежительно усмехнулся Вольмер и обратился к элементалю. — Каково это: никогда не получать того, что страстно желаешь?

— Ой! Не дёргай хоть ты его, ради Бога! Вот привязались! — она раздражённо возилась с крючками и пуговицами. Потом обеспокоенно обернулась. — Ты встретил Андрея?

— Нет, но сожалею об этом, — вздохнул он.

— Вот ещё вашей драки тут не хватало!.. Хорошо, пройдём ко мне, — кивнула она, пытаясь хоть немного заколоть волосы. Одновременно на ходу повернулась к Йену. — Приведи себя в порядок.

В кабинете потух камин, Елена раздвинула шторы на окнах, впустив матовый зимний свет, и села за стол. Генрих с нежностью разглядывал её.

— И что тебе сделали эти несчастные шлюхи в Уайтчепеле? — спросила она, сцепив пальцы в замок.

Он поджал губы, но выдержал её взгляд, и опустился в полукресло напротив.

— Их не всех нашли…

— Генрих, это отвратительно! Почему ты это делаешь?

— Потому что могу! — его губы усмехались, но синие глаза оставались холодными и неподвижными.

— Маккинли присылал мне эти тошнотворные газетные вырезки! Это мерзость!

— Хелена! У нас у всех есть свои слабости. Например, я — одна из твоих, милая, — обворожительно улыбнулся он. — Сколько времени тебе потребуется, чтобы покончить с делами?

— Неужели настолько всё сложно? — удивлённо приподняла она тонкие брови.

— Эмер убедил меня в этом.

— А он признался, что в очередной раз снабдил оружием обе стороны?

— Нет, но не удивлюсь, если так оно и есть, — кивнул он.

— Хорошо. Так. Подожди. Тогда я должна оформить дарственную на дом и землю в пригороде, сделать переводы моим барышням, и отправить деньги в Вену и Неаполь. Так. И нужно оставить письма, — делала она отметки в толстой тетради.

Он смотрел на неё, любуясь, стараясь дышать медленно. Цвета и запахи становились ярче, будто проявлялись, нарастая оглушающей волной. Он не брал в расчёт О’Лири, собака не помеха. У неё сейчас нет любовника. И Генрих будет с ней сначала в купе поезда, потом они отправятся путешествовать в одной каюте на пароходе. Предвкушение удовольствия — не меньшее удовольствие…

Но Вольмер не сдержался, встал и обошёл стол, подойдя к женщине, наклонился к ней с поцелуем, запустив левую руку в рассыпавшиеся без шпилек тонкие волосы. Елена подалась к нему, прячась в объятиях. Только от его прикосновений по всему телу словно искрились тёплые солнечные блики, и кружилась голова. Лишь он касался так, что она на время была готова забыть обо всём и про всех.

Неслышно захлопнулась дверь, скрытая драпировкой. За окном потемнело от набежавших снежных туч, и сырая ледяная негодующая буря обрушилась на серый город.