Яга. Начало

Анастасия Александровна Гудкова, 2023

Яга… Знакома с детства каждому. И каждый вспомнит про избу на курьих ножках, верного чёрного кота, метлу и ступу. А откуда она взялась, не вспомнит. Потому что во всех сказках она уже злая и старая. А что если нет? Откуда взялась Василиса, сколько царевен томилось в плену у Кощея и как Яга встретилась с Баюном?

Глава 4

Едва алое солнце коснулось верхушек деревьев, выбрались русалки из пруда, уселись на илистых камнях, бодро шлепая хвостами по поверхности воды. Яга задумчиво поглядывала на запечённый окорок, что раздобыл для Кощея Серый Волк.

Обрадованный переменой настроения ведьмы, Кощей безо всяких условий позволил ей спуститься и подать ему ужин. И уж вовсе не слыханное дело — подле себя второй стул поставить наказал. Прослышав об этом, царевны в башнях слезами горькими залились: хоть Кощея и страшились, а всё же грустно им было, что прекрасным девицам предпочёл он ведьму лесную. Даже русалок собирался обратно в бочки заковать, да тут уж домовые воспротивились.

Яга кикиморам целый котёл приворотного зелья приготовила, да по склянкам разлила. Наказала: в квас домовым по три капли подлить, да из своих рук напоить. Вот и постарались кикиморы, ходили теперь домовые за ними, точно псы верные. И даже Антипка за Любавой увивался, да отчего-то грустила кикимора.

А Яга Кощея дожидалась. Вышел он из замка, высокий, справный, да как глянул на ведьму, у неё сердце чуть из груди не выпрыгнуло. Казалось, ладонь подставит, а оно уж там. Разозлилась Яга сама на себя, негоже это, так перед мужиком вздыхать. А помимо воли улыбнулась, да блюдо с окороком схватила.

— Ну здравствуй, ведьма, — улыбнулся Кощей. — Башня моя, значит, не по нраву тебе пришлась?

— Воздуха там, Высочество, маловато, — покорно отвечала Яга.

— Стало быть, и ужин со мной разделишь, коли попрошу? — прищурился он.

Яга кивнула. Отужинать-то можно, главное, чтоб не тем кусочком, что в зелье попал. А Кощей, казалось, оставил свои манеры царские. Широко улыбался, был приветлив, на миг Яга даже про замысел свой позабыла. А было всё просто: пока домовые за кикиморами ухлестывают, заколдовала она скелетов на сон мертвецкий, да сонным зельем окорок смазала. Отведает Кощей кусочек, заснёт, а она Баюна подхватит — и поминай как звали. А Бессмертный тем временем графин компота поднял, налил Яге в стакан, да к губам ведьмы поднёс.

— Ягоды нынче сладкие, будто мёд, — подмигнул он, наклоняя стакан. Ничего не оставалось Яге, как глоток сделать. Закружилось всё вокруг, завертелось, а когда вернулось обратно, поняла ведьма, что нет никого в мире этом, дороже Кощея. И пойдёт она за ним и в огонь, и в воду, и в постель его, коли позовёт. А сам Бессмертный тихо спал на краешке стола, во сне дожевывая окорок.

Баюн, ворча и фыркая, тащил упирающуюся изо всех сил ведьму обратно в комнату.

— Да что ж этот окаянный творит такое! — возмущался кот. — Девицу опоил!

— Эх, Баюн, — вздыхала Яга. — Как же я не замечала, как он хорош? Красив, как ясно солнышко…

— Это Кощей-то солнышко?! Ты никак головушкой ударилась.

— Да что ты понимаешь, — отмахнулась ведьма. — Духом силён, телом крепок… Да любая царевна бы за такого…

— Чего ж они тогда по башням рыдают? — пытался вразумить страдающую ведьму Баюн, всё дальше утаскивая её от сладко спящего в окружении русалок Кощея. — Идём, утро вечера мудренее. Вот взойдёт солнышко, да и мозги твои на место встанут.

Спать укладывали Ягу вместе с Любавой. Кикимора охала и причитала, но влюблённую ведьму держала крепко, чтоб делов не натворила. Дверь снаружи сторожил тот самый голубоглазый Антипка, мечта всех кикимор и покоритель сердец. На поверку это оказался лохматый курносый домовой с доброй улыбкой и курносым носом.

— Кажись, девица того, эт самое… Тут надобно… Ну да…

— Ох, как умён, сразу вот в корень зрит, — восхищалась Любава красноречием Антипки.

— Это, стал быть, да! — соглашался домовой.

Умом он не блистал, зато дверь исправно сторожил. На том и порешили, оставили его караулить, чтоб скелеты кощеевы не вошли, а Яга не вышла. Самого же Бессмертного до утра не ждали, зелье сонное ему уж больно крепкое досталось.

Баюн совсем было заснул, когда услышал, что кто-то слезы горькие льёт. Присмотрелся в темноте, глазам своим не поверил. Свернувшись калачиком на огромной кровати, рыдала Яга.

— Душенька, что тебя так расстроило? — испугался кот. — Да сбежим мы ещё, сбежим! И Антипка поможет, и Любава.

— Ох, Баюн, — ещё горше заплакала ведьма. — От сердца своего не убежишь. А что делать, коли оно тут останется?

— Это ты про Кощея, что ли? — не понял Баюн. Яга кивнула и завыла, закусив губу, чтоб негромко было. — Неужто остаться хочешь?

— Не хочу, — дёрнула плечом ведьма и носом шмыгнула. — Была у меня любовь сердешная, одно горе мне принесла. Неча слезу лить, хватит, отболело. А знаешь, что, Баюн? Негоже одной бежать, выспрошу утром у Любавы, много ли тут царевен по башням упрятано.

— Ты никак всех спасать собралась? — охнул кот. — Одумайся, Яга, самим бы ноги унести.

— Унесем, клянусь, — твёрдо сказала ведьма. — Спи, Баюн, верно ты говоришь, утро вечера мудренее.

Только и поутру мудренее Яга не стала. Поджав губы всё в оконце глядела, где весело плескались в пруду не допевшие накануне русалки. Домовые, покрикивая, бегали вокруг, да ловить не решались: уж больно хвосты у водных дев беспокойные. Один из домовых, с растрепанными волосами цвета дубовой коры, уже, кажется, успел на собственном лбу убедиться: стоял чуть поодаль, прижимая ладонь к ушибленному месту. Подле него хлопотала юркая кикимора. Домовой её заботу принимал со счастливой улыбкой, со стороны даже чудилось, будто он бы ещё разочек под русалочий хвост сунулся, только бы кикимора не ушла.

— Ну, хоть у кого-то, — грустно улыбнувшись, вздохнула Яга.

— Ты чегой-то закручинилась? — покачал головой Баюн.

— Да и сама не пойму, — отмахнулась ведьма. — Вроде ж и правильно всё, а вот тут, в груди, тошно. Вот все говорят: Кощей девиц неволит, насильничает. Да разве ж хоть одну девицу ты подле него видал? Сидят по башням, да рыдают, горемычные.

— Так из дома ж родного уволок, ирод! — фыркнул Баюн.

— То-то и оно, из дома уволок, — согласилась Яга. — Вот только скажи, Баюн, разве им тут худо? Да у многих в родном доме такого не сыскать.

-МОжет, и так, а тебе что за печаль? — не понял кот.

— И сама не пойму, — призналась ведьма. — Да только и уйти не могу, держит что-то.

— Зелье твоё приворотное держит, вот что!

— Да какой там, я уж полынного настоя выпила, да ромашкового чая. Нет во мне зелья, иное что-то.

Кот спорить не стал. К двери подошёл и стал Любаву кликать. Когда зеленоволосая дева появилась в комнате, Баюн спину выгнул, зашипел, да за юбки Яги спрятался.

— Ты чего? — изумилась та. А взглянув на кикимору восхищённо цокнула языком. — Вот оно, счастье, что с кикиморами творит!

И точно, стоило лишь глянуть на Любаву — сразу ясно было, словно светится она. Прежде неуклюжая на вид, да нескладная, теперь стояла она стройная, как тростиночка, гордо подняв голову. Сияли огромные, точно два блюдца, голубые глаза. А волосы, прежде спутанные, ровной волной спадали по плечам.

— Эт-та что же, Любава? — осторожно высовывая голову из-под ведьминой юбки, уточнил кот.

— А то, кто же? — засмеялась кикимора.

— Красиувая, — мурлыкнул кот.

— Красивая, — согласилась Яга. А Любава от похвалы засмущалась, щеки зарумянились.

— Спасибо тебе за зелье чудодейственное! — от души поблагодарила ведьму кикимора. — Антипка-то весь вечер от меня не отходил, всё глаза мои нахваливал, да пальчики целовал. А после, как стемнело, предложил его век разделить.

— А ты? — уточнил Баюн.

— Согласилась, конечно, — звонко засмеялась кикимора. — Даже и помыслить не могла, чтоб такая сила у зелья того была. Грустно вот только, что не настоящее это, как отпустит, одумается Антипка.

Она вдруг вся подобралась как-то, съежилась… Яга вскочила, подбежала к Любаве, да в глаза ей глядя твёрдо сказала:

— Не развеется. Не так моё зелье чарует. Коли не люба ты ему, ни в жисть бы в жены тебя не позвал. Если только в кусты, плоть тешить. Оно решимость придаёт, да глаза открывает на то, чего раньше не видел.

— Так вот, значит… — протянул Баюн, но замолк, едва гневный взгляд ведьмы увидал.

Выпросив у кикиморы сливок, кот в дальний угол комнаты ушёл. А Яга усадила Любаву перед собой, да давай выспрашивать, кто в замке живёт.

— Неужто все слезы льют? — недоверчиво покачала головой ведьма, когда кикимора ей о двенадцати царевнах, что в башнях томятся, поведала.

— Все, — вздохнула та. — А постой! Одна только… Есть тут царевна одна, Василисой кличут. Справная девка, крепкая, красивая, да ума не занимать. Она вот одна и не рыдает.

— Василиса, говоришь, — протянула Яга. — Вот бы мне с ней с глазу на глаз потолковать… Можешь устроить?

Дождалась Яга, пока солнечные лучи спрятались за высокими еловыми макушками, выскользнула из своей башни. Скелетов в коридоре не было, подивилась ведьма таким переменам, но шла осторожно, стараясь не шуметь. Верный Баюн крался следом, заметая следы пушистым хвостом. Дорогу же показывала то и дело вздрагивающая от страха Любава.

По двору прошли также, молча, лишь в зарослях малины кикимора шумно выдохнула.

— Эх, и напужалась я с тобой, Яга. Лишь бы толк вышел!

— Тебе толк уже вышел, — напомнил Баюн. Во дворе показался Антипка. — И теперь и другим помоги счастье своё устроить.

Покачала Любава головой, на ведьму поглядывая. Ни слова не сказала Яга, да только видно было, что борьба в ней идёт. То ли бежать, да царевен прихватить, то ли…

— Вон в той башне Василиса, да только стерегут её пуще Горыныча.

— А Горыныч кто таков? — заинтересовалась вдруг Яга.

— Так дракон трехглавый, — с благоговейным ужасом прошептала кикимора. — В темнице уж, почитай, сотню лет заперт. Три, стал быть, головы у него и пасти тоже три. И каждая огнём плюёт, да так, что враз сгоришь, лишь головешки останутся. Поговаривают, верой и правдой служит он Бессмертному, да только отчего тогда в темнице?

— Яга, а может, ну её, Василису эту? — задрожал Баюн. — Вот сейчас в лесочек шасть, да избушку твою отыщем.

— А потом? — прищурилась ведьма. — У моей избы ног нет, чтоб от супостата убегать.

— Так наколдуй, ведьма ты, али нет?! — возмутился кот.

— Ты, Баюн, ерунду не мели. Какие могут быть у избы ноги? Пошли уже, пока Василиса не уснула.

В покои царевны вела длинная лестница, точно змея опутавшая внутренности башни. Кикимора бежала шустро, перескакивая через ступеньки. Яга — чуть медленнее, разглядывая стены. Упитанный же Баюн, то и дело причитая об оставшихся в их башне сливочках, плелся далеко позади. В конце концов, Яга не выдержала, подхватила кота под толстое пузо, да и потащила.

— Ох, не нравится мне это, — бубнил Баюн, — ох не нравится…

— Чего тебе там не нравится?! — возмутилась ведьма. — Чай не своими ногами идешь.

— Странно это, ни скелетов, ни домовых… Куда подевались-то все?

— А я почем знаю? — пожала плечами ведьма. Да только и ей вдруг боязно стало. А ну как выскочат все разом, да и поминай как звали.

К счастью, никто ниоткуда не выскочил. Поскрипывая, отворилась тяжелая дверь, а за ней, сложив руки на пышной груди, стояла крепкая деваха с длинной светлой косой.

— Так это ты весь дворец усыпила? — одобрительно прищурилась она, с интересом разглядывая Ягу.

Василиса посторонилась, впуская гостей в свою комнату, а после высунула голову в коридор, по сторонам поглядела. Чтоб ни единого соглядатая Кощеева рядом не оказалось, а не то враз донесут Бессмертному, что вместо того, чтобы слезы лить, решили несостоявшиеся невесты дружбу водить. Любава же задерживаться не стала, к Антипке поспешила.

— Яга, стал быть? — уточнила она, плотно закрывая дверь. — Слышала, слышала… Ко мне зачем пожаловала? Аль другие царевны не приглянулись в подруги?

— Подругу мне не надобно, — ухмыльнулась Яга.

— Чего же тогда? — улыбнулась в ответ Василиса. — Ни в жисть не поверю, что ты из праздного любопытства заглянула

Василиса была именно такой, как Любава говорила. Цепкая, упрямая, ума ей было не занимать. Да и одета она была не так, как основные царевны, уж больно сарафан на ней простой был. Ни тебе золотых нитей, ни узоров всяческих. Вместо нарядного кокошника — атласная лента вокруг головы. Чудная какая царевна. Или нет?

— Помощница мне нужна, — решилась наконец ведьма. — Такая, чтоб не испугалась, да шум не подняла. И чтоб подземелья дворца как свои пять пальцев знала. По всему выходит, одна ты тут такая. Али ошиблась я?

— Не ошиблась, — качнула пышными ресницами Василиса. — Да только зачем я тебе помогать буду? Я сбегать не собираюсь. Мне и тут хорошо.

— Знамо дело, хорошо, — согласилась ведьма. — Ты ж не царевна вовсе.

— Не царевна, — протянула девица. — Видала бы ты ту царевну, благодарна была бы всем богам, что повезло не такой родиться!

— Некрасива?

— Да не то слово, — махнула рукой Василиса. — Но главное даже не это.

— А что? — поинтересовался любопытный Баюн.

Василиса изумлённо уставилась на кота, зашевелила губами, точно что-то в уме прикидывала. А после со смехом спросила:

— Ты, что ли, тот кот, что библиотеку не сберёг? А потом крысу прямо на нос княжне уронил? — и она не выдержала, расхохоталась звонким колокольчиком.

— И тут уже слыхали, — насупился кот. — И вовсе не на нос… И мышка там крохотная была…

Тут уж и Яга не утерпела, засмеялась.

— Какая же тебе ещё нужна помощь, ведьма? — отсмеявшись, спросила Василиса. — Наворожить ты и сама можешь, ты ж тут единственная колдунья. А по подземелью и кот выведет.

— А сама ты отчего на волю не хочешь? — растерялась Яга. — Кот не выведет, чутья у него нет, сама видишь. А там такие подземелья, что коли заплутаешь — не выберешься. Не такой погибели я желала…

— А что меня на воле ждёт? — фыркнула Василиса. — Тут у меня и книги, и бумага писчая, и перья с чернилами диковинные. А домой вернусь — пустая изба да услуженье у царевны, умом обделенной.

— Неужто никто не ждёт? — изумилась Яга.

— Ты хоть знаешь, отчего я здесь вместо царевны оказалась? — вздохнула Василиса. Яга лишь головой качнула. — Ну тогда слушай, авось и поймёшь, отчего мне воля не мила.