Девочка с красным шарфом

Анаида Ади, 2018

Если ты инвалид, то каждый твой день – это маленький бой. Встать с кровати, одеться, добраться из точки А в точку Б – всё это сражения, в которых никогда не знаешь, останешься ли ты победителем или побежденным. Жизнь довольно быстро теряет смысл, и можно с лёгкостью забыть, за что ты воюешь. Филипп, как и многие дети с ограниченными возможностями, тоже забыл. Инвалидная коляска, ставшая его верной спутницей жизни, вызывала отвращение к самому себе, а смерть стала той самой единственной и заветной мечтой. В одну из тех ночей, когда кажется, что ничего уже нельзя изменить, он услышал чей-то загадочных смех. Кто потревожил его сон? И что понесёт за собой эта встреча? Комментарий Редакции: Сильная книга о сильной личности, которая наглядно иллюстрирует – каждый ведет свой бой, но каждый обязательно – победитель.

Глава 5 «Урок»

Я потряс головой, чтобы прийти в себя, широко открыл глаза и уставился на Нику. Откуда она взялась? Как она могла появиться в моей школе? Что вообще происходит? Этот вопрос я задавал себе на протяжении последних нескольких дней. Ника же просто стояла на месте, как мраморная статуя, не сдвинувшись ни на миллиметр. Так мы провели около минуты, молча играя в «гляделки». Осознав, что она действительно находится там, и что мне не мерещится, я отклонился на спинку своего кресла и сделал глубокий вдох.

Девочка залилась звонким смехом и пошла ко мне через весь класс. Она двигалась изящно и легко, протискиваясь сквозь узкие проходы между партами, неслышно ступая по полу. И иногда мне даже казалось, что она летит, а не идёт. Её шарф был тут же, повязанный на её тоненькой шейке. Она выглядела будто привидение, надвигавшееся на меня, что вызывало невольный страх. Только представьте: пустой кабинет, исчезнувшие люди и странная девочка, которой не было здесь секунду назад. Я машинально хотел отъехать в дальнюю часть класса, но моя коляска оказалась зажата между двумя столами. Пока я пытался раздвинуть парты, Ника уже стояла рядом со мной и легко улыбалась. На вид в ней не было ничего враждебного или злого. Она была милой и приветливой, но я не мог не связать пропажу людей и её внезапное появление. Я вжался в коляску, стараясь находиться как можно дальше от неё. Она сделала ещё шаг и оказалась почти вплотную ко мне.

— Привет! — радостно воскликнула она. От неожиданности я вздрогнул и чуть ли не подпрыгнул на месте.

— Привет… — тихо ответил я, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. Почему я так боялся?

— Как твои дела? — спросила Ника, посмотрев на меня.

— Мои дела? Мои дела… — нервно повторял я. — Н… нормально… Да, всё хорошо, — наконец сообразил я, заставив себя взбодриться.

Затем вновь наступило неловкое молчание, которое нарушал лишь громогласный стук моего сердца.

— А у тебя как? — еле выдавил я, сглотнув комок в горле.

— Всё хорошо, — ответила девочка и кивнула головой.

И опять тишина, которая заставляла меня нервничать ещё больше.

— Ну что? Идём? — спросила Ника, непонимающе взглянув на меня. Моё состояние явно смущало её.

— Куда? — чуть ли не заикаясь, сказал я.

— Ты что забыл? — огорчённо произнесла девочка.

Чёрт. Точно. Я должен опять идти за ней, даже толком не зная куда. Но я не могу сделать этого, я не могу даже просто находиться рядом, пока не попрошу прощения. А может, действительно по её вине исчезли все эти люди? Вернутся ли они? Может, они вообще мертвы?! А может, мне уже не надо извиняться? Она не выглядит обиженной… Решу потом. Лучше не делать поспешных выводов в отношении этой психопатки.

— Пошли, — ответил я, отталкивая от себя парту.

Мы вышли в пустой коридор, в котором не было ни единой души. Не было вообще никого, что казалось невозможным для школы. Теперь здесь не стоял даже охранник, по обыкновению дежуривший около входа. Когда мы перешли порог такого мерзкого и противного здания, мне показалось, что с моей души упал огромный груз. Когда выходишь из школы, реально обретаешь свободу. Из каждого угла каждой комнаты здесь веяло ненавистью и издёвками. Не знаю, как я заставлял себя приходить сюда пять дней в неделю.

На улице было темно как ночью, но я отчётливо помнил, что ровно полчаса назад был день. Да я просто не мог находиться вне дома ночью! Иначе мои родители уже бы сошли с ума, а все полицейские города искали моё бездыханное тело в одной из канав. Что за бред происходит, когда я оказываюсь рядом с Никой и её живым шарфом? Неужели эта девчонка может заставить Землю развернуться и вращаться в обратную сторону? Неужели она может поворачивать вспять целые планеты?

Мы отправились дальше, ни о чём не разговаривая и просто рассматривая серый асфальт под нашими ногами. И каждую минуту я думал, что в следующую произнесу то «прости», которое давно собирался сказать. Но что-то постоянно останавливало меня и сбивало с верного пути. Иногда я оборачивался к Нике, украдкой смотря на неё. Я разглядывал её тончайшее лицо, хрупкие черты, бледные потрескавшиеся губы и аккуратный маленький носик, но её огромные глаза так и не взглянули на меня в течение всего нашего путешествия.

— Давай остановимся? — предложил я, увидев невдалеке скамейку.

— Зачем? — спросила Ника.

— Ты не хочешь передохнуть? Мы идём уже достаточно долго, — сказал я.

— Нет, не хочу. Я думала, ты тоже не устаёшь, потому что всё время сидишь. Но если хочешь, мы можем остановиться.

Я подъехал к лавочке и припарковался рядом с ней. Ника тоже подошла и плавно опустилась на скамейку. Её шарф разлёгся на всей оставшейся площади, и она бережно разглаживала каждую складочку на нём, чтобы тот не помялся. Моя коляска была значительно ниже, поэтому я чувствовал себя неуютно. Я пытался приподняться и пересесть за счёт рук, но у меня не получалось, хотя я был достаточно натренирован в этом. Я лишь немного привставал, но затем вновь плюхался обратно в кресло.

— Тебе помочь? — тихо спросила Ника, заметив мои мучения.

— Нет, я справлюсь, — грубовато ответил я, не желая принимать от неё помощь.

Ещё несколько минут прошло в безуспешных попытках пересесть. В отчаянии я использовал все возможные и невозможные способы, но ничего не выходило.

— Да, помоги мне, — наконец сказал я, выбившись из сил и лишенный другого варианта.

Ника улыбнулась, встала и подошла ко мне.

— Что надо делать? — с интересом спросила она.

— Переложи мои ноги на скамейку, — довольно сухо ответил я.

Ника взяла мои практически мёртвые, онемевшие ноги и поставила их на лавку, сделав всё, как я сказал.

— Что-то ещё? — спросила она, готовая прийти на помощь.

— Нет, дальше я сам, — ответил я.

Теперь мне оставалось только перекинуть свой корпус на скамейку. Я схватился за спинку и начал подтягиваться вверх, будучи полностью уверен в своей победе. Но, похоже, моих сил не хватило, и я осознал, что начинаю терять равновесие. Вдруг я почувствовал, как что-то, словно змея, обвило моё тело и начало тянуть вверх. Перед собой я увидел Нику, крепко держащую меня за руки. Наши глаза встретились, от чего мне стало до жути неловко, и я отвёл взгляд. Её шарф сделал петлю вокруг моего живота, приподнял и бережно опустил меня. Я не помню, как именно это произошло, но я, наконец, сидел на этой чёртовой лавке, облокотившись на неё и тяжело дыша.

— Спасибо, — еле выговорил я, посмотрев на девушку, сидевшую рядом.

Мне было очень стыдно. Я был таким слабым и неуклюжим. Я так глупо выглядел. Я был настолько беспомощным, что Нике и её шарфу пришлось вытаскивать меня из беды. Я не знал, как оправдать перед ней свою оплошность. Мне просто хотелось провалиться под землю, исчезнуть, как мои одноклассники, лишь бы больше не находиться здесь. Я отвернул голову от девочки и старался не смотреть в её сторону. Похоже, Ника хотела что-то сказать, но промолчала, увидев, что я пытаюсь отстраниться. Я долго смотрел в пустоту, представляя комичность сложившейся ситуации. Я подумал о том, что было бы, если бы здесь стояли мои знакомые. Да они бы просто подняли меня на смех. Так плохо мне не было давно. Я слышал, что она говорила что-то своему шарфу, но не вникал в слова.

Спустя минут десять я всё-таки собрался с силами и развернулся к ней.

— Прости, — выдавил я.

— За что? — с удивлением спросила она, явно не ожидая такого исхода.

— Не притворяйся. Ты знаешь, за что, — ответил я, — за то, как обращался с тобой в прошлый раз, за то, что накричал, за то, что говорил. Прости. Я не хотел, — твердил я, через боль произнося каждое слово. Я редко прошу прощения, поэтому это даётся мне особенно тяжело.

— Ничего, я не обижаюсь, — произнесла она, посмотрев мне в лицо.

— Нет, это неправда. Прости меня. Прости за то, что было сегодня. За мою убогость, мою беспомощность. Прости, что тебе приходится нянчиться со мной.

— Всё нормально. За это вообще не извиняйся. Ты не такой, как говоришь. Мы с Эдвардом лишь хотели помочь.

— Спасибо… Спасибо тебе, твоему шарфу. Просто спасибо, — повторил я ещё раз.

— Не за что, — Ника улыбнулась.

Потом мы опять замолкли. У нас не было общих тем для разговора. Мы ни в коем разе не были друзьями. Мы были незнакомцами, а в каком-то роде даже врагами. Поэтому мы просто рассматривали ночное небо, делая вид, что нам очень интересно. Хотя кто знает, может ей оно действительно нравилось. Оторвав взор от звёзд, я заметил, что на Нике вовсе не было обуви. Всё это время она проходила босиком и, похоже, это не вызывало у неё кого-либо дискомфорта.

— Почему на тебе нет туфель? — поинтересовался я.

— Никогда не любила их. Они тесные, — ответила она, пожав плечами.

— Но тебе разве не больно?

— Больно? Что такое больно?

В любой другой день после этих слов, я бы взорвался от гнева. Всё это звучало и выглядело как один огромный, хорошо спланированный розыгрыш. Ника будто специально задавала глупые детские вопросы, чтобы вывести меня из себя. В любой другой день я бы потерял контроль, но в этот раз сдержался. Я совершил уже слишком много ошибок и попросил прощения уже слишком много раз.

— Ты всё ещё хочешь знать, что это такое? — спросил я спустя какое-то время.

— Да, мне интересно.

Она будто испытывает меня, смотрит, насколько меня хватит. Но если это действительно испытание, я не должен его завалить.

— Это такое ощущение, будто в тебя впиваются ножи, разрезающие твою плоть на части, будто в тебя выпустили сотни стрел одновременно, будто тебя опалило пламенем костра… — я мог бы продолжать называть характеристики этого слова бесконечно. Ведь я, как никто другой знал, что оно поистине означает.

— Странно, не припомню такого, — равнодушно сказала она, вновь отвернувшись.

— Неужели ты никогда не чувствовала боли? — в недоумении спросил я.

— Нет, — ответила она, посмотрев на меня с невинным видом.

Я заткнулся, обдумывая всё то, что она сказала. Может ли человек не чувствовать боль? Нет. Боль — это сам человек, без неё он не может существовать. Ника не может быть призраком, потому что их не бывает. Мои подозрения с каждой минутой всё больше подтверждались. Она безумна и об этом говорило буквально всё: начиная от прикида, заканчивая её речами и действиями. Или же всё может быть намного проще. Она просто плод моего воображения.

— Но как это возможно? Ты не можешь не чувствовать боль. Это чувствуют все. Даже если бы человек шёл босиком по улицам, то он бы стёр ноги в кровь. А твои полностью чисты. Я не вижу никаких кровавых следов и отметин. Кто ты? Может, ты не человек? Инопланетянка? Монстр? Вампир? Кто? Ответь мне, — говорил я, смотря на девушку. Ника глядела мне в глаза и качала головой, будто прося меня прекратить. Её взор буквально молил меня замолчать, но я уже не мог.

— Реальна ли ты вообще? — продолжал я, уже не в силах остановиться. — Потому что мне кажется, что всё это просто мой сон. Ты первый человек, который хочет быть рядом, у которого не вызывает рвотный рефлекс моё присутствие. Хотя может и вызывает, но ты просто умело подавляешь его. Может, у тебя есть какая-то миссия в отношении меня? Я не знаю.

— Нет, нет… — шептала она. — У меня нет миссии. Не говори ничего, пожалуйста. Ничего.

— Скажи, что это правда. Прошу. Мне нужна правда. Я не в силах поверить в обратное. Я знаю, что ты нереальна.

Я поднимаю голову и вижу повисшую над собой учительницу истории, которая с грозным и осуждающим выражением лица смотрит на меня. Со всех сторон до моих ушей стали доноситься едкие смешки и замечания. Оглядевшись по сторонам, я увидел полный класс смеющихся и тыкающих в меня пальцами детей.