Бьянколелла. Вино любви

Ана Менска, 2022

Красавица Бьянка выросла в монастыре, что не редкость для отпрысков благородных итальянских семей XVIII века. Не знавшая родительской любви, девушка твердо решила посвятить свою жизнь Богу, а сердце – живописи, ведь таланта ей не занимать. Но у Бога на нее нашлись иные планы…Без пяти минут Христова невеста, вопреки собственной воле, оказалась связана священными узами брака с человеком, не только абсолютно ей незнакомым, но и пугающе властным и непримиримым. Однако следует признать: новоиспеченный муж знатен и хорош собой. Его очарованию может позавидовать сам дьявол! Молодоженов влечет друг к другу, несмотря на то, что они такие разные: она чиста, как утренняя роса, а он весьма искушен в плотских удовольствиях и пресыщен женским вниманием. Избыток оного и способен поставить под угрозу их хрупкое счастье.Смогут ли супруги найти общий язык? И какие еще сюрпризы готовит им судьба, туго и причудливо, словно виноградные лозы, сплетающая их жизни и родословные?

Глава 21

Пару дней Адольфо встречался с Бьянкой лишь в столовой. Она, ссылаясь на необходимость закончить портрет падре Донато, старалась уединиться в хорошо освещенной малой гостиной.

Адольфо чувствовал, что девушка попросту избегает его, боится остаться с ним наедине. К ужину она всегда спускалась изящно и со вкусом одетой. За столом вела себя со слегка напряженным, сдержанным достоинством. Его шутки встречала робкой улыбкой, но дружескую беседу поддерживала не слишком охотно, стараясь при первой возможности покинуть его общество.

«Забавная выходит ситуация, — думал виконт, анализируя происходящее, — месяц назад меня сочли виновным, хотя я не только не успел, но даже не пытался вкусить плоды своего преступления. А теперь у меня есть супруга и, казалось бы, вполне законные права на получение удовольствия от обладания ею, но для меня это настолько же недостижимо, как и загар для вампира».

На пятый день, проснувшись утром в приподнятом настроении, Адольфо решил отправиться на конную прогулку. Он любил эти красивые места и живописные пейзажи. Еще в детстве матушка каждое лето, спасаясь от неаполитанского зноя, привозила его на эту виллу. Здесь ему были знакомы каждый лесной уголок, каждая тропинка, каждая речная заводь.

Направляясь к конюшне, Адольфо шел по дорожке, огражденной стеной из подстриженных в человеческий рост кипарисов. Вдруг из глубины сада до него донеслись негромкие голоса.

— Знаете, Лоренцо, — говорила Бьянка, — я абсолютно согласна с фра Савонаролой: всякий художник во всех своих творениях воплощает прежде всего самого себя. Как бы ни были разнообразны изображаемые им люди или предметы, его произведения всегда несут на себе отпечаток мысли и личности их творца.

Младший Тьеполо, что-то ответил ей, перейдя на немецкий. Адольфо понял лишь отдельные слова: немецкий язык не был его фаворитом. Бьянка же довольно свободно поддержала этот диалог. Почему-то именно сейчас этот не слишком благозвучный язык вызвал у виконта ди Бароцци приступ настоящего раздражения. «Вот уж верно говорят: шустрый конь повсюду успевает!»^[125] — подумал Адольфо и, сломав и бросив на дорожку прутик, который до этого весело вертел в руках, направился к конюшне.

Оседлав своего любимца, гнедого жеребца Ахилла, он выехал верхом из конюшни, но у ворот виллы вновь наткнулся на прогуливающуюся парочку. Мужчина ощутил, как раздражение переросло в досаду. Видеть улыбки и взаимное расположение молодых людей было чертовски неприятно. То, что это чувство, которое колючим ежом скреблось в его груди, — ревность, он уже понял и потому нервно ухмыльнулся.

Бьянка, одетая в более легкое домашнее платье цвета чайной розы с мелким цветочным рисунком и неизменной косынкой, прикрывающей грудь, завидев супруга, заметно смутилась.

— Доброе утро, ваша милость! — виконтесса сделала легкий реверанс.

— Мессир, рад приветствовать вас! — произнес с улыбкой молодой Тьеполо.

Адольфо, слегка кивнув в сторону художника, обратился к Бьянке:

— Не желаете ли совершить конную прогулку, виконтесса?

— Нет, нет, что вы! — искренне испугавшись, ответила Бьянка. — Я никогда не ездила верхом.

Она смущенно улыбнулась, а затем продолжила:

— Мне очень нравится смотреть на лошадей. Это невероятно красивые и грациозные животные. Но я никогда не решусь проехаться верхом.

— Лучший способ избавиться от страха — попробовать сделать то, чего вы боитесь! — Адольфо стремительно наклонился и ловко, одной рукой, подхватил девушку. Усадив ее перед собой, пустил коня вскачь.

Растерявшийся Тьеполо выбежал за ворота и долго смотрел вслед удаляющимся наездникам.

* * *

Адольфо, одной рукой умеряя пыл застоявшегося в стойле жеребца, другой крепко придерживал за талию супругу, сжавшуюся от испуга в комочек. Она втянула голову в хрупкие плечики и при каждом более резком движении коня вздрагивала всем телом. По сторонам не смотрела. Взгляд был прикован к побелевшим от напряжения рукам, которыми она вцепилась в роскошную, шелковистую конскую гриву.

Адольфо прижал жену к себе плотнее и, урезонив прыть коня, спокойным бархатным голосом произнес ей на ушко:

— Не бойтесь, дорогая, я не позволю вам упасть. Взгляните лучше вокруг. Разве местные виды не достойны стать украшением ваших полотен?!

Бьянка медленно подняла глаза. Перед ее взором предстали изумительные, наполненные свежестью горные пейзажи. Покрытые зеленью холмы, склоны которых были застланы лугами и пастбищами. Каштановые рощи, буковые леса и дикий орешник. Эффектно раскинувшиеся поляны с огромным разнообразием трав и цветов. Цветовой палитре природы, создательницы этих красот, мог позавидовать самый искусный живописец!

— Здесь, действительно, необыкновенно красиво! — завороженная увиденными картинами, девушка постепенно расслабилась. Ее спина распрямилась и слегка откинулась назад, вплотную прижавшись к груди Адольфо. Руки же продолжали цепко удерживать конскую гриву.

Адольфо ощутил аромат фиалковой свежести от кожи и волос Бьянки. Этот аромат вдруг так возбуждающе подействовал на него, что у виконта перехватило дыхание. И дело было не столько в запахе фиалок, букетиками которых часто украшали свои прически некоторые из его бывших любовниц.

От этой девушки исходил тонкий, волнующий аромат нежной прелести, еще не раскрывшейся в полную силу, но обещающей со временем приобрести поистине магическую власть над мужчинами. Она буквально благоухала девственной чистотой и невинностью. Сама была как трогательная и совершенная в своей неброской красоте лесная фиалка, источающая изысканный, умиротворяющий аромат.

Адольфо приник носом к ее макушке и втянул в себя этот пьянящий запах, пытаясь напиться им, как освежающей прохладой из горного родника.

Бьянка почувствовала его движение и легкое касание к своим волосам и вновь напряглась, отстранив при этом свою спину.

Ди Бароцци тут же отвлек ее разговором:

— Знаете, моя дорогая виконтесса, у этих красивых мест есть не менее красивое древнее название — Ирпиния, от италийского слова hirpus, которое переводится как «волк».

— Здесь водятся волки? — с тревогой в голосе спросила Бьянка.

— Когда-то давно в этих местах их было довольно много. Отсюда и название. Сейчас, насколько мне известно, здесь остался только один волк — я, — произнес с усмешкой ди Бароцци. — Именно это означает имя, которым нарекла меня моя покойная матушка: Адольфо — «благородный волк».

Бьянка повернула голову к супругу. При упоминании о матери его лицо разгладилось, потеряло свою привычную ироничность и приобрело мягкие черты. И всё же девушка от этих слов невольно поежилась. В виконте действительно ощущалась пугающая и в то же время волнующая до глубины души хищная, первобытная мужская сила.

— Не бойтесь, моя дорогая, этот волк не питается маленькими красивыми виконтессами! Им он предпочитает сочного жареного барашка, — рассмеялся своим бархатным голосом Адольфо.

Бьянка улыбнулась его шутке, но до конца не расслабилась.

— А откуда у вас такое интересное и благозвучное имя? Бьянколелла — так, кажется? — поинтересовался Адольфо. — Помню, на нашем венчании я был немало удивлен, услышав его. Кто вас так назвал?

Бьянка мелодично рассмеялась.

— О! Этот подарок я получила от падре Донато. Он дал мне это имя при крещении. «Бьянколелла» — сорт очень редкого белого винограда, который когда-то рос на Искье. Родители падре и двое его старших братьев умерли во время эпидемии оспы. Его воспитывал дед, который был виноградарем. Однажды зимой во время сухой грозы в их дом попала молния, начался сильный пожар, который перекинулся на виноградник, засаженный этим сортом. Дед пытался потушить горящие виноградные лозы, но тщетно. Он выгорел дотла. То ли от горя, то ли от полученных ожогов дед падре скончался. Умирая, он завещал внуку запомнить название этого сорта и восстановить виноградник.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

125

Il cavallo agile ha il tempo ovunque (итальянская поговорка).