Она будет жить с нами

Амелия Борн

Глава 4

Как бы ни бесила меня Карина, я понимала — она в итоге своими жалобами сможет сыграть на моей стороне. Мало того, открыто говорила мне об этом уже не раз. Это, разумеется, не отменяло моих планов бежать от них с Эдом и как можно скорее, но пока нужно было собраться с силами. Непривычная ни к такому обращению, ни к тому, что мне приходилось буквально вытягивать из себя все жилы, когда я оказывалась один на один то с мужем, то с его любовницей, то с обоими вместе, я понимала, что так долго не продержусь.

Выйдя на работу, сначала испытала облегчение, смешанное с мнимым ощущением защищенности, а потом оно испарилось и меня начала бить мелкая дрожь.

И как назло, заказ попался тот, который разбередил в душе воспоминания. Прежде всего — о себе совсем юной, полной надежд и смотрящей на мир через розовые очки, что сейчас разбились стеклами внутрь.

Это был свадебный букет. В заказе значилось, что он не должен быть вычурным и большим, поэтому я выбрала для него воздушные фиолетовые орхидеи и нежно-кремовые маленькие розы. Розы… символ верности и любви…

Я всхлипнула, когда принялась за изготовление. Вспомнился дедуля, который был мне единственным по-настоящему родным и близким человеком. Его слова, его недовольство тем, что я вышла замуж за Каблукова. Как же прав он был тогда! А я… мягко с ним спорящая, как оказалось, была такой дурой… И сейчас, оставшись наедине со своей бедой, особо остро чувствовала уход того, кто меня по-настоящему любил.

Вновь всхлипнув, я отерла слезы, что сами по себе потекли из глаз. Как же хотелось быть сильной и сделать так, чтобы дедушке на небесах не было за меня больно и страшно…

— Ульяна? — послышался голос моей начальницы — Матильды Сергеевны, ухоженной брюнетки пятидесяти лет с каре и светлыми глазами.

Той самой жены Эдикова друга, которая приняла меня на работу, видимо, исключительно по протекции моего мужа.

— У тебя что-то случилось? Впервые вижу, чтобы ты рыдала над букетом.

И вновь я услышала то, что сбивало с толку — нотки настоящей обеспокоенности. Как будто Матильде было на меня не наплевать.

— Нет, — помотала я головой, откладывая работу и, взяв салфетку, промакивая лицо. — Ничего не случилось. Просто это так… трогательно.

Я врала и, кажется, Матильда Сергеевна прекрасно это понимала. Я чувствовала внимательный взгляд ее глаз, которые она с меня не сводила.

Прекрасно! Еще не хватало, чтобы мои рыдания стали достоянием для Эдика…

— Идем, — тронув меня за плечо, проговорила Матильда и, указав на выход из салона, дала понять, что она планирует расспрашивать меня и дальше, но только не на рабочем месте.

— Но букет… — запротестовала я, на что начальница повторила тверже:

— Идем.

Мы устроились в кафе неподалеку. Я сидела напротив Матильды Сергеевны и в голове у меня одна за другой проносились мысли — что стоит говорить, а чего — нет. Если поведаю о Карине, не навлеку ли на себя еще большую беду? Как вообще Эдик планировал беречь это в секрете и дальше? Или не собирался делать из своего гарема тайну?

— Уля, если тебе нужна помощь, я постараюсь сделать все от меня зависящее, — сказала Матильда, когда мы заказали по чашке кофе.

Я облокотилась на спинку стула и сложила руки на груди. Хотелось продолжать защищаться, как делала это с того момента, когда в моей жизни появилась беременная змея.

— Матильда Сергеевна, обещаю, на моей работе никак не отразится то, что я иногда позволяю себе всплакнуть над букетом, — растянула я губы в невеселой улыбке.

— А я за это не переживаю, — заверила меня Матильда. — Я переживаю за тебя.

Эти слова были простыми и в них слышалась искренность. То, что мне так было нужно… Увериться, что я не одна.

— У меня с мужем все… плохо, — призналась и замолчала.

В общем и целом, ничего страшного ведь не случится, если я немного не доскажу о сути проблемы? Или же, напротив, стоит решиться и открыться ей?

— Рассказывай. Что-нибудь придумаем вместе, — кивнула Матильда и я… сама не понимая, как так вышло, взяла и выложила ей все. От и до.

По мере того, как мой рассказ подходил к концу, глаза начальницы округлялись все больше, а брови поднимались к линии темных волос. Еще бы… не каждый день услышишь, что приятель твоего мужа возомнил себя Эмиром Бурухтаном Вторым.

— Погоди… дай мне уложить это в голове, — потерла лоб Матильда и отпила глоток кофе, который уже подостыл. — Каблуков действительно вытворил все это? Ты не шутишь?

Я помотала головой и поджала губы.

— Мне не до шуток, Матильда Сергеевна.

— Мерзавец! Ну надо же, какой мерзавец! Тебе нужно от него уходить! — горячо заявила она и я искривила губы в улыбке.

— Я бы очень этого хотела, но… — развела руками, говоря этим жестом, что мой рассказ о попытке побега тоже взят не из передачи Аншлаг.

— Дай мне немного подумать.

Матильда сжала пальцами переносицу и принялась покусывать накрашенные бордовой помадой губы. А у меня внутри загорелась надежда. Может, все не настолько плохо и мне действительно смогут помочь? Только вот как довериться на все сто?

— У Эдуарда связи. Этого не отнимешь, — наконец заговорила Матильда. — Паспорт у тебя?

— Да. Чудом остался, когда я на работу устраивалась. А так Эд имеет привычку хранить все документы в сейфе.

— Понятно. Уже хорошо. Сейчас за тобой наверняка слежка… — Матильда огляделась, как будто рассчитывала в любую секунду обнаружить рядом людей Каблукова.

— Не думаю, — помотала я головой. — Эдик уверен в том, что у него все схвачено и так.

— Козел!

С этим спорить я уж точно не собиралась.

— Козел — он, а рога — у меня, — невесело скаламбурила я и мы тихо рассмеялись.

В разговоре возникла пауза. Я видела, что Матильда охвачена идеей вытащить меня из того добра, в котором я очутилась. И была благодарна за наконец-то появившееся рядом дружеское плечо.

— Ульяна, — подалась она ко мне и, накрыв мою руку своей, заговорила с горячностью в голосе: — Пока мне в голову ничего не идет, но ты должна знать. Я тебе помогу. Сделаю все, что от меня зависит, лишь бы ты оказалась на свободе. Каблуков, конечно, не без козырей в рукаве, но поверь… и на него найдется управа.

Она чуть сжала мои пальцы и я, легонько ответив на этот жест, заверяющий меня, что теперь я не одинока, просто ответила:

— Спасибо…

Этот разговор стал для меня неожиданной передышкой и позволил чахлой надежде на лучшее робко расправить крылья.

С Матильдой Сергеевной до данного момента мы всегда общались постольку-поскольку. Про таких, как она, говорят — справедливая, но строгая. В случае глупости или нерасторопности со стороны своих служащих хозяйка легко могла припечатать даже крепким матерным словцом.

Свой цветочный салон-мастерскую «Крапива» она держала уже лет как десять, и он по праву считался лучшим в нашем городе. С девочками, работающими на нее, Матильда Сергеевна никогда не сближалась, поэтому ее участие оказалось для меня полнейшим сюрпризом. Я даже представить себе не могла, что она пожелает вмешаться, поддержав при этом не друга своего мужа, а меня.

Сначала Сеня, потом Матильда… Правильно говорил дедушка: подлецов много, но хороших людей больше. Приободрившись, я по рабочему телефону позвонила Сене, но, не дозвонившись, оставила голосовое сообщение, коротко рассказав о последних событиях. Затем принялась доделывать выбивший меня из колеи свадебный букет.

Меня распирало от желания как-то отблагодарить хозяйку за участие. Но единственным доступным для этого ресурсом была я сама, мои руки и мои знания. К тому же, клиентам, судя по отзывам, очень нравились мои работы, поэтому в последнее время все больше заказов в «Крапиву» поступало не просто на салон, а конкретно на имя Ульяны Валиевой. Сама не знаю, почему, но в качестве рабочего псевдонима я взяла свою прежнюю фамилию.

В общем, на последующие три часа уйдя в работу с головой, я, похоже, превзошла саму себя.

Висящая у входной двери в качестве своеобразного колокольчика «музыка ветра» плавно заколыхалась, рассыпая по помещению мелодичный перезвон. Я подняла голову, желая узнать, кто к нам пожаловал. Еще полчаса назад должны были забрать букет с орхидеями, но отчего-то опаздывали. Пришлось даже побеспокоиться, случится ли это вообще. Изредка, но бывало, что за заказами так и не приезжали. Что поделать — недобросовестные клиенты встречаются в любом бизнесе.

— Я за свадебным букетом для Задорожной, — приятным, с легкой хрипотцой голосом сказал Алексей Вознесенский.

Однажды нам уже довелось с ним свести личное знакомство. В одном из принадлежащих ему пафосных ночных клубов, где один из деловых партнеров Эдика устраивал свадебное торжество для своей единственной дочери. Я наверняка порозовела от смущения, вспомнив, как именно это произошло…

Праздник был в самом разгаре. Столы ломились не столько от еды, сколько от элитного спиртного. Разумеется, изрядно «наклюкавшихся» персонажей из приглашенных хватало. Вот один-то из них и умудрился вылить на мое нежно-розовое шифоновое платье почти полбутылки красного марочного вина. Я умчалась в туалет как-то это поправить, хотя понимала, что чудес не бывает и реанимировать наряд не удастся.

Из туалетной комнаты я выходила вся в расстроенных чувствах. Наслаждаться праздником в таком виде невозможно, а уехать домой Эд вряд ли пожелает. Подобное может оскорбить отца невесты… От досады я что-то не то сделала с дверью, и в итоге, захлопнув ее, не только прищемила подол испорченного платья, но и заклинила замок.

Ситуация — хоть плачь.

— Вам помочь? — вдруг над головой прозвучал настолько приятный мужской голос, что, отзываясь на него, вдоль позвоночника пробежала толпа восторженных мурашек.

Я испуганно развернулась, наткнувшись на взгляд проницательных, непередаваемо голубых глаз, в глубине которых прятались смешинки. Похоже, моя ситуация забавляла незнакомца, но он тактично этого не показывал.

Честно говоря, настолько привлекательных мужчин я еще не встречала. Дело было даже не в его модельной внешности, которую хоть сейчас в рекламу Кельвин Кляйн или Хьюго Босс. А скорее, в той спокойно контролируемой силе, которую он излучал. Высокий, широкоплечий, с развитой мускулатурой, которую даже не скрывал льняной темный костюм расслабленного кроя. Кожа, тронутая загаром того самого оттенка, который возможно получить лишь отдыхая где-нибудь на Занзибаре или Мальдивах. Волосы светлые, местами красиво выгоревшие до цвета спелой пшеницы. Челюсть резко очерченная и подбородок с едва заметной ямочкой. Нос крупный, прямой. Как сказал бы дедушка — породистый. И губы… выразительные, улыбчивые. На секунду я залипла на них, краснея как дурочка.

Из-за моего поведения и без того неловкая ситуация начинала казаться катастрофической.

— Я, кажется, застряла, — попыталась взять себя в руки и вернуться к своей проблеме.

Конец ознакомительного фрагмента.