Она будет жить с нами

Амелия Борн

Глава 3

Все эти ощущения то превращались в предистеричное состояние, то выключали меня, как выключают надоевшую передачу, идущую по телевизору. Казалось, в такие моменты я теряла вообще всякую способность к тому, чтобы чувствовать. Но вот беда — трезвости ума и мыслей это мне не приносило.

Первым делом я позвонила начальнице и сказала, что сегодня на работу не выйду. Сослалась на недомогание, а в явной встревоженности, прозвучавшей в голосе из динамика, мне почудилась фальшь. Просто потому, что и работу-то эту я буквально вымолила у Эдика, а он нашел мне место у жены своего друга. И то случилось это, как я сейчас понимала, лишь оттого, что Эд думал, будто и для моей начальницы, и для меня самой это что-то вроде хобби. До сих пор вспоминала себя, ошалевшую от первых заработанных денег. По меркам Эдика, наверно, эта сумма была крохотной, но мне то было лишь на руку. О размере заработка я ему тогда не сказала. Подсознание, что ли, сработало? А когда Каблуков чуть надменно-насмешливо обозначил, что это мне «на булавки», я с ним согласилась. И вот теперь эти деньги могли меня порядком выручить.

Наскоро просмотрев в телефоне расписание пригородных поездов, я взяла такси и отправилась на вокзал. В нашем городке он был одним-единственным, потому я решила, что с него и смогу выбраться хоть куда-то. Но пока посижу в привокзальном кафе и подумаю, нет ли у меня того человека, кто мог бы меня приютить вне родного города. И хотя я уже знала, что ответ на этот вопрос — отрицательный — все равно с упорством отбойного молотка, вгрызающегося в горную породу, продолжала прокручивать в голове мысли на этот счет.

Адреналин, что впрыскивался теперь в кровь, теперь играл на моей стороне. Наконец-то в голове начали появляться подобия логических цепочек. В гостиницу мне было нельзя. Там Эдик вполне мог меня отыскать. В этом я была почти уверена, особенно теперь, когда муж предстал передо мной совсем в ином свете. Прямо сейчас бежать куда бы то ни было? Наверно, это было лучшим выходом, но я уже понимала — мне в итоге будет нужно избавляться от штампа в паспорте. Решать вопрос с жильем, которое досталось мне по наследству. А пока я могла чувствовать себя лишь дичью, загнанной в силки.

Когда я устроилась в привокзальном кафе, заняв место у самого дальнего столика, у меня имелся какой-никакой, но все же план. Я собиралась взять билеты до ближайшего городка, где могла бы побыть хотя бы пару дней, не опасаясь того, что Эд меня отыщет. А потом уже при помощи Сени постараться найти выход из этой ситуации. Уехать в столицу, там обзавестись адвокатом (его наверняка стоило искать по знакомству), а потом уже заняться избавлением от того, во что я так «удачно» вляпалась.

— Алло? — ответила я на звонок, когда на экране телефона высветился номер Арсения.

— Уль, слушай… я тут все думаю и думаю о тебе и твоей ситуации. Покоя она мне не дает.

— Угу, мне тоже, — невесело усмехнулась, кивнув официанту, что поставил передо мной чашку кофе.

— Я попробую подключить к этому пару человек. Не буду сейчас распространяться, кто они, потому что может не срастись. Но сделать попытаюсь по максимуму.

Я устало улыбнулась и, отпив глоток капучино, кивнула сама себе.

— Спасибо, Сень. Я тебе очень благодарна.

— Да не за что пока. Приятельские советы — это не то, что на данный момент может тебя вытащить из дерьма.

— И все равно. Не будь тебя, мне не к кому было обратиться.

Эти слова прозвучали так жалко, что я всхлипнула от чувства, которое родилось внутри. Да, это была именно жалость к самой себе. За что со мной все это? Почему я не могу просто быть счастлива? Мне ведь многого было не нужно.

— Ты заселилась в гостиницу? — спросил Сеня и я покачала головой.

Потом спохватилась, потому что друг меня не видел, и ответила:

— Нет. Я вообще подумываю уехать на пару дней из города. А что?

— Да просто… понимаешь…

Он сделал паузу, словно подбирал слова. Я же напряглась, потому что в воспаленное воображение уже влетела мысль о том, что и Сеня мог быть заинтересован по своим причинам в том, чтобы Эдик меня нашел. Нет! Мне нельзя подозревать еще и его. Нельзя усматривать в его поведении то, что продиктовано страхом.

— Тем самым ты могла бы проверить одну немаловажную вещь, — наконец, ответил он.

— Какую? — выдавила я из себя, гоня дурацкие мысли прочь.

— Может, его все устраивает и он вообще не станет тебя преследовать? Есть шанс же, что он хотел от тебя избавиться и теперь получил это?

Я сделала глубокий вдох. Так-то оно так, но Арсений упускал одну деталь.

— Предлагаешь по собственной воле попытаться себя подставить, чтобы выяснить, не приедет ли за мной в гостиницу муж?

Мы замолчали. Я барабанила пальцами по столу, вновь начиная нервничать и не понимая, почему сейчас меня «накрывает». Все ведь было вроде как спокойно.

— Уль… если он захочет тебя найти, боюсь, он это сделает, — вдруг неожиданно тихо сказал Сеня, и в этот момент случилось страшное…

То, чего я так отчаянно боялась. То, что заставило мое сердце едва ли не выскочить из груди и забиться в горле.

В кафе вошел Каблуков. Он сразу же безошибочно нашел меня глазами и с самоуверенной ухмылкой двинулся в мою сторону. Телефон выпал из моих пальцев и приземлился на стол. Из динамика послышался встревоженный голос Сени. Я же вскочила и, задыхаясь от ужаса, уставилась на мужа. После чего просто опустилась на стул и, впившись пальцами в его края, замерла. Теперь помочь мне не мог никто. Даже сам дьявол. Хотя, кажется, именно он сейчас и пришел за мной.

Впервые в жизни я услышала, как шумит в ушах кровь. Мой столик находился в дальнем углу от входа и на ту минуту, которую Эдик потратил на то, чтобы до меня добраться, я видела весь мир вокруг, словно он вытянулся в длинный гулкий тоннель.

— Ну, привет, Ульяша, — как сквозь вату донеслись слова мужа, так и сочащиеся превосходством. — Нагулялась?

Спросил и замолчал, явно наслаждаясь моим замешательством. Я знала эту его ужасную привычку задать неудобный вопрос и давить ожиданием. Причем не ответить было нельзя. По крайней мере, без риска спровоцировать придирчивое угрюмое настроение. И хотя за все время нашего брака Эд и пальцем меня не тронул, все равно это его странное подавленно-мрачное состояние до чертиков пугало. Тем более, напугало сейчас. Поэтому я принялась лихорадочно искать способ, как его успокоить.

— Я не гуляла, — понимая, что мое пребывание на вокзале наводит на вполне определенные мысли, решила озвучивать вещи, максимально приближенные к действительности.

— Вот как? — ухмыльнулся муж.

Он опустился на соседний стул и потянулся к моему телефону. Пальцы сами собой обхватили тонкий металический корпус, но Эд без труда их разжал, лишая меня еще одной точки опоры. Очередное унижение и очередная стеклянная стена между мной и спасительной реальностью.

— А зачем же ты тогда здесь?

— Собиралась купить билет и уехать. Не хочу мешать твоему новому семейному счастью, — как я ни старалась, а сдержаться и не уколоть не получилось.

Эд насупился, как призовой бык, готовый поднять на острые рога зазевавшегося тореадора.

— Ты — моя семья, — сделав ударение на «ты» уже далеким от шуток голосом, заявил он.

— А как же Карина? Она тогда кто?

Я совсем не хотела развивать эту унизительную тему, особенно здесь, в окружении такого количества посторонних людей, но вопросы жгли мне язык и буквально сами срывались с него.

— Карина теперь тоже, — очень терпеливо, с чувством, с толком, с расстановкой, так, словно я малость умственно отсталая, пояснил Эдик.

В горле снова встал ком размером с тунгусский метеорит. К глазам подступили слезы. Это был какой-то нескончаемый кошмар. И я не знала, как его пережить.

— Ты сам-то себя слышишь, Эд? — почти умоляя, прошептала я, в каком-то отчаянном порыве схватив его за руку. — Что ты сделал с нами?! Я ведь так тебя любила!

— Что значит, любила?! — Он буквально взорвался от плохо контролируемых возмущения и злости. — Я устал от твоих детских выходок! Ты что, в самом деле считала, что сможешь от меня убежать?

Как-то враз я вдруг поняла, что не могу на него больше даже смотреть.

— Отпусти меня, — уставившись глазами куда-то в пол, попросила едва слышно.

— Не говори глупостей, ты моя законная жена. Твое место рядом со мной. И точка. Это понятно?

Я молчала.

— Понятно? — начиная сатанеть, переспросил Эд.

Пришлось мотнуть головой. К счастью, этого хватило, чтобы муж поутих.

— Вставай, — сказа он, поднимаясь. — Поедем домой. Карина сварила борщ.

Меня чуть не вырвало.

Как мы дошли до машины, припаркованной на стоянке для спецслужб, я запомнила плохо. Сама поездка тоже прошла словно в тумане, и лишь увидев, как за окном промелькнул парк, находящийся в пяти минутах от нашей с Эдом квартиры, я вдруг пришла в себя, вырвавшись из тумана спасительного отупения. Я бы пребывала в нем и дальше, если бы не нужда прояснить еще кое-что. Вести же подобные беседы при любовнице Эда — ситуация, которая для меня была несовместима с жизнью.

— Ты что, посадишь меня теперь под замок?

— А нужно? — Эдик снова лучился самодовольством, видимо, предвкушая грядущее воссоединение.

— Нет, не нужно. Но я уже плохо понимаю, что у тебя на уме.

— Не будешь делать глупостей, продолжишь жить как привыкла, — выруливая во двор, тоном щедрого папочки обрадовал муж.

— Значит, я и на работу смогу ходить?

— Сможешь. Но так и знай, я не в восторге. Правильнее было бы перестать заниматься ерундой. Теперь и дома забот прибавится.

— Ты же не ждешь, что я буду обслуживать твою беременную любовницу? — понимая, что снова ступаю на хрупкую почву, спросила как можно более деловым ровным тоном.

Хотя внутри все так и клокотало от какой-то ненормальной иступленной ярости и обиды.

— Нет, конечно. Карина не инвалид. Она прекрасно позаботится о себе и моем сына сама. Я лишь жду, что ты не станешь накалять обстановку и совершать опрометчивых поступков.

— Это например каких? Не рисовать в календаре крестиков, когда ты будешь уходить спать в ее постель?

Эд въехал на подземный паркинг, остановил машину и заглушил двигатель.

— Если у нас в постели все будет в порядке, то ходить к Карине у меня никакой нужды не будет, — вынув ключи из замка зажигания и наконец встретившись со мною взглядом, на полном серьезе выдал он.

— Ты что, действительно рассчитываешь, что после всего случившегося я буду с тобой спать? — сдержаться и не позволить нервным ноткам прозвучать в голосе, не удалось.

— Конечно, будешь, — не допуская и капли сомнения, чуть ли не посмеиваясь, ответил муж.

В лифт я входила, не чувствуя под собой ног. Открывающиеся перспективы с каждой секундой становились все омерзительнее и неприглядней. Мало того, что меня удерживали насильно, так по всей видимости, еще и собирались принуждать к близости. Каждый раз, когда я думала, что ситуация хуже быть уже не может, она брала и становилась еще более ужасной.

Лифт загудел и замер, достигнув нужного этажа. С характерным звуком дверцы плавно разъехались в стороны и я вновь оказалась на пороге того кошмара, который, казалось, уже не кончится никогда.

Обыденность, с которой мы вошли в квартиру, и которая сквозила в каждом жесте и движении Эдика и Карины, казалась настолько уродливой, что чувство тошноты, то и дело подкатывающее к горлу, не отступало.

Мы просто разделись в прихожей, Эд просто перекинулся парой слов с Кариной, на лице которой было выражение из разряда «ну, я же говорила!», а после, когда я метнулась в спальню, муж вошел следом за мной.

Я застыла немой статуей, так и не дойдя до шкафа, из которого собиралась взять вещи, чтобы переодеться. Почувствовала руки мужа на своих плечах и едва сдержалась, чтобы не попытаться их с себя скинуть.

— Умничка. Сейчас мы поужинаем, а потом ляжем спать, — сказал Эдик, целуя меня в затылок. — А завтра уже пойдешь на свою работу. И надеюсь, ты понимаешь, что это своего рода награда.

Я машинально кивнула.

— Понимаю.

Сама же мысленно уговаривала себя: «Держись, Уля… тебе придется сыграть эту роль, потому что только так сможешь обрести путь к свободе».

— Хорошо, давай — переодевайся и мы будем ждать тебя на кухне.

Он меня оставил, как будто чувствовал — еще немного, и меня накроет. Я сорвусь, сделаю то, что навредит мне еще больше. Хотя, казалось бы, куда дальше?

А когда Эд вышел, поняла — ни черта он не чувствовал. Просто делал так, как было нужно ему. И пока я просто обязана была подчиняться, чтобы быть в безопасности. Да, уродливой и ненастоящей, но хоть какой-то…

— Эдичка, как тебе? — спросила Карина, когда мы втроем сидели за столом.

Передо мной стояла нетронутая тарелка ее чертова борща, и я молилась всем богам, чтобы Эд и дальше продолжал не замечать, что я не притронулась к этому «прекрасному» яству.

— Нормально, — кивнул муж, доедая последнюю ложку. После чего поднялся из-за стола и, отерев губы тыльной стороной ладони, бросил: — Я в душ.

Мы с его любовницей остались наедине. Она встала и начала прибираться. Мою порцию без лишних вопросов просто унесла во второй санузел и вылила в унитаз. Когда смывала борщ, я почувствовала что-то вроде мрачного удовлетворения, которое, впрочем, исчезло, стоило только Карине вернуться и, присев за стол, сказать:

— Пока все более чем очевидно.

— Что ты имеешь в виду? — спросила в ответ, откидываясь на спинку стула и складывая руки на груди.

Своего рода защитный жест, который ни на йоту не давал чувства сохранности.

— Эд тебя вернул. Ты — будешь всячески показывать, как тебе не нравится, что я теперь живу с вами. Эдика это будет злить. Вкратце так.

Я сидела, смотрела на эту женщину и не понимала, за что небеса настолько разгневались на меня, что послали Карину в виде краха моей семейной жизни. Да и жизни в принципе.

— Ну, ничего нового ты не озвучила, — пожала я плечами, вставая на ноги. — Все действительно так. Эд меня вернул. Мне не нравится, что ты живешь в нашем доме. Мой муж будет злиться, а доставаться станет всем.

Мне почудилось, или на лице Карины появилось что-то вроде испуга? Впрочем, найти ответа на этот вопрос я не успела — любовница мужа взяла себя в руки и ухмыльнулась.

— Бежать снова не планируешь? — лениво поинтересовалась она.

— Неа, — притворно-равнодушно покачала я головой. — А что? Если решусь — побежишь со мной?

Брови Карины взлетели вверх, я же мысленно поставила себе плюс пару баллов.

— Давай распределим обязанности по дому, — вдруг вместо ответа на вопрос выдала она.

Настала очередь моим бровям ползти на лоб.

— Я не ослышалась? Ты предлагаешь вести дом вместе?

— Именно, — кивнула Карина.

Не сдержавшись, я запрокинула голову и зло расхохоталась. Как бы Эдик ни давал мне понять, где мое место, выстраивать графики заботы о нем я точно не собиралась.

— Карина, я работаю… С девяти до пяти. Иногда — дольше. Если в это время тебе приспичит вымыть полы и наготовить двадцать три блюда — пожалуйста.

Я обвела рукой кухню.

— Вся посуда, вся техника, все веники и тряпки в этом доме — твои. Пользуйся, я разрешаю.

Хотелось присовокупить, что и муж мой — тоже ее, но я не стала этого делать.

— Но… — начала Карина, и я ее оборвала.

— Без «но»! Пользуйся. А сейчас я иду спать.

Запоздало сообразив, что Эдик вполне может именно сегодня ночью попытаться заявить на меня свои права в постели, я пошла в спальню, где быстро стащила с себя одежду, натянула пижаму и, юркнув под одеяло, прислушалась к звукам, доносящимся из ванной.

Знала — если Эд начинал сморкаться, это означало, что вскоре он выйдет из душа. Закрыв глаза, когда услышала характерный звук, я притворилась спящей.

Он лег в постель минут через десять. Сначала я слышала, как Эдик покинул ванную. Потом — приглушенные голоса, когда муж говорил с Кариной. В нашу спальню он вошел так, будто меня здесь не было. Пару минут громыхал чем-то возле прикроватного столика, затем — со скрипом пружин устроился рядом. На меня легла его рука, показавшаяся мне весом в несколько тонн. Я напряглась, но никаких приставаний не последовало. Их бы сейчас я просто не пережила. Только лежала, затаив дыхание, и слушала, когда же Эдик заснет.

Раньше много раз я поворачивалась к мужу и смотрела за тем, как он спит. Как мерно вздымается его широкая грудная клетка, как черты лица разглаживаются. Сейчас же испытывала лишь желание выбраться из постели и сбежать.

«Держись, Уля… просто держись. Играй роль и все получится», — повторяла себе раз за разом и эти мысли придавали сил.

Эти же мысли позволили на некоторое время погрузиться в спасительный сон, который должен был привнести в мою жизнь хоть каплю спокойствия.

Утром привычно зазвенел будильник. В очередной раз в первые мгновения сна я словно вернулась в свою прежнюю счастливую жизнь. В жизнь, где у меня был любимый мужчина, рядом с которым я чувствовала себя нужной и защищенной. А затем это привычное теплое чувство громко лопнуло, словно надутый гелием воздушный шар, и я опять оказалась один на один с уродливой реальностью.

Открыв глаза, какое-то время просто лежала, тупо таращась в потолок. В голове, как заевшая пластинка, проигрывался один и тот же вопрос: быть может, я что-то сделала не так? Была недостаточна нежна и приветлива? Продолжала временами носить мешковатую одежду, мало пекла пирогов и, к тому же, устроилась на работу. Все это шло вразрез с классическими представлениями Эда о правильной жене. Может, от того он и потянулся к Карине? Да, она, очевидно, была гораздо менее эффектная и ухоженная, чем я, к тому же, несла на себе ощутимый отпечаток «девушки с рынка». Зато, возможно, полностью соответствовала всем его требованиям, была более проста и понятна.

Как часто я слышала от Эда: «Уля, не усложняй»? Часто, даже очень. Тогда мне это казалось даже милой, типично мужской позицией. Сухой прагматичный ум мужа, конечно же, не мог подмечать эмоциональные детали и моральный контекст той или иной ситуации, так, как это получалось у меня в силу того, что я женщина. Начитавшись всяких глупых книжек в стиле «Мужчины — с Марса, женщины — с Венеры», я с упоением фантазировала, что вместе мы создаем идеальный баланс рационального и чувственного.

Увы, реальность оказалась куда как более примитивна и жестока. Выяснилось, что для того, чтобы «не усложнять», так как понимал это Эд, нужно просто стать человеком без чувства собственного достоинства, стыда и совести. И никакого романтического бреда!

Что ж, в сбывшемся кошмаре «не усложнять» у меня по-прежнему не получалось. Зато Карина никаких трудностей с этим не испытывала. Внезапно меня одолело жгучее болезненное любопытство. Я захотела узнать подробности. Мозг откровенно буксовал, пытаясь выстроить цепочку, где спокойная, распланированная на годы вперед жизнь вдруг превратилась в дьявольский аттракцион на выживание. Ему банально не хватало деталей, чтобы наконец я смогла понять, из какой дыры выползла эта рыжая лахудра?

Из спальни я вышла при полном параде. Прическа, макияж, элегантная блуза рубашечного кроя и оливкового цвета брюки из льна — мои копье и латы. И все же, наткнувшись на Карину, смотрящую какой-то сериал по телевизору в гостиной, я испытала очередной невидимый удар под дых.

Нарядившись с утра пораньше в очередное платье в цветочек, эта гиена с комфортом полулежала на нашем угловом диване из Италии и с наслаждением поглощала чипсы со вкусом краба. Такие как раз больше всего любил Эдик.

Привет, — так, словно мы с ней соседки по общежитию, нисколько меня не смущаясь, поздоровалась Карина. — Что-то мне вдруг так солененького захотелось.

Только идиотка бы не разгадала ее топорную попытку подчеркнуть свое привилегированное положение.

— Да ты что?! — Я всплеснула руками в утрированном удивлении. — В таком случае, ни в чем себе не отказывай! У тебя же, кажется, такая логика? Захотелось солененького — сожрала мои чипсы. Захотелось сменить место жительства на получше — пришла и поселилась в моем доме. Захотелось почесаться — почесалась о моего мужа. Так что жри, не подавись. А то Эдик расстроится.

Рыжая гиена продолжала, как ни в чем ни бывало, уничтожать чипсину за чипсиной.

— Он не расстроится. Он сильно разозлится, — не отрывая взгляда от экрана, уверенно заявила она, — если узнает, что его идеальная интеллегенточка не такая уж и идеальная, раз наезжает на беременную. А уж он узнает. Можешь быть в этом уверена.

— Пф! — меня распирало от желания вцепиться в ее волосенки, но чувство брезгливости останавливало даже больше, чем здравый смысл. — Можешь передать ему слово в слово.

— Ну и дура.

Кариана оторвалась от телевизора и с чувством непередаваемого самодовольства на бесцветном лице наконец-то раскрыла свои карты.

— Если ты до сих пор не поняла — стоит мне только задаться целью и ты будешь мне тапочки в зубах приносить.

Та убежденность, с которым любовница Эда раздавала обещания, откровенно говоря, пугала. Перед глазами тут же всплыло жестокое, не приемлющее никакого протеста лицо мужа, когда он пригрозил меня «умыть». Кто знает, на что еще он был готов, чтобы порадовать будущую мать своего сына.

Но показывать свои опасения врагу я совершено точно не собиралась.

— Ничего себе, какие грандиозные планы! Это ты из-за пуза, что ли, решила, что «Господин назначит тебя любимой женой»?

По загоревшемуся в глубине светлых глаз раздражению стало ясно — примерно так Карина и рассуждала.

— У меня для тебя неприятная новость. Я в прекрасной форме. Ты ее уже медленно теряешь. После родов станет еще хуже. Лишний вес, дряблая кожа, растяжки… Так что это еще вопрос, кто кому будет носить тапочки.

— Но зато я… Я! — взвизгнула рыжая, — рожу ему наследника. Ребенок — это навсегда. И его мать — это тоже навсегда.

— Вот и утешайся этим, — решив больше не тратить на эту гадину ни минуты своей жизни я развернулась и пошла в коридор.

Позавтракаю в кафе возле работы. В этом доме у меня любой кусок вставал поперек горла.