(Не)настоящий парень

Амалия Март, 2022

Что делать, если родители в тебя не верят? А если хотят увезти тебя подальше от культурной столицы, вручив в руки тяпку и увальня соседа в женихи на десерт? Правильно! Найти себе парня и объяснить на пальцах, что тут любовь-морковь, все серьезно и вообще, все дело движется к свадьбе, мне домой никак нельзя! Одна беда – дело срочное, а с кандидатами нынче туго. Поэтому на помощь приходит он: Вова-буду-твоим-за-деньги. Красивый паршивец с приставкой «напрокат». Очаровывая мою странную семейку, он вживается в роль настолько, что мне не остается ничего иного, как нанимать его снова и снова, пока… Ладно, эта затея изначально была обречена на провал. Зеленоглазый татуированный провал.

Октябрь

Глава 6

— Расчехляй парадные трусы, Идончик, сего-о-одня будут танцы! — нараспев кричит подруга.

Входная дверь хлопает, оповещая о возвращении Ангелинки, хотя ее возглас оповестил и меня, и соседей по лестничной клетке сильно до этого. Выглядываю из комнаты и натыкаюсь на широченную пьяную улыбку подруги.

— Ты чего так орёшь, Гель? И где успела так налакаться?

— Я была на собеседовании, — выдыхает она и плюхается на пуфик у двери.

— И?

— Прошла, — прикрывает глаза и радостно хохочет. — Все, все, теперь никаких велосипедов, никаких"приятного аппетита", никаких мозолей на спине! За-жи-вем, — размахивает руками, бьётся о прихожую и тут же шипит от боли. — Блин.

— А куда взяли-то? — прислоняюсь к стене и улыбаюсь. Она очень долго и безрезультатно стучалась во все двери города, но открыли ей только службы доставки.

— А, крепежи какие-то, краска и ещё что-то, что я воспроизвести сейчас не смогу, — хихикает она.

Ангелинка тянется к туфлям и пытается стянуть их с пятки, но теряет равновесие и кренится на бок, упираясь лбом в стенку прихожей.

— Упс, пардонте, — снова смеётся она, помогая себе выпрямиться.

Ее взгляд сосредотачивается на стене напротив, а рука снова тянется к туфле.

— Оп-па! — грандиозно произносит она, выставляя вверх руку с одной из лодочек. — И-и-и… оп! — к первой присоединяется вторая рука.

— Смертельный номер, — улыбаюсь я. — Давай свои кэблы сюда.

Отбираю у подруги самые непотребные в мире туфли и ставлю к остальной обуви на подставку.

— Так что ты там про трусы кричала?

— Танцы! Мы должны пойти танцевать! — Геля встаёт с пуфика и, пританцовывая, кривой походкой направляется на кухню.

— Сегодня среда.

— Плевать! — Ангелина берется за чайник и подносит носик ко рту. Жадно припадает к нему и громко пьет. — Ого-о-онь, — вытирает рот рукавом блузки. — От шампанского такой сушняк!

— Да где ты шампанское взяла?

— В мини-маркете! — плюхается на стул.

— И что, одна его вылакала? — только зарождающейся алкоголички мне для полного счастья и не хватает.

— Почему одна, там ещё мужик был. Санёк. Ему, правда, лет пятьдесят, но он сказал, можно просто Санёк.

— Где ты мужика взяла, Господи? — закатываю глаза. Вечно у нее что ни день — приключение.

А все оттого, что на ней лежит проклятие безупречной красоты. Когда люди видят ее кукольное лицо, длинные блестящие волосы, идеальную фигуру, тянутся к ней, как мотыльки. Довольно быстро они понимают, что за ангельский внешностью стоит вовсе не дурочка с переулочка, а злобная гарпия и уходят в закат, крестясь. А мне вот версия злобной гарпии нравится. Она настоящая. И, конечно, со мной такого никогда не происходит, начинка и оболочка ничуть не разнятся: я выгляжу простушкой, она и есть внутри.

— Так в мини-маркете и взяла! — подруга цокает языком, словно я задала самый идиотский вопрос в мире.

— И что, вы с ним на пару ее распивали?

— Ага, — широко улыбается и откидывается на спинке стула, вытягивая бесконечные ноги перед собой. — Он мне ее и купил. Деньги-то я на туфли спустила. Трут, кстати, зараза, — демонстрирует мозоли на пятках.

— Вот просто взял и купил?

— Ещё, наверное, на благодарность рассчитывал, но ты ж меня знаешь. Со мной эти фокусы не канают. Иди, короче, собирайся, пойдем тусить.

— Мне завтра на работу.

— А у меня завтра встреча!

— Уже девять вечера, — призываю к голосу разума, но он явно прячется за ширмой сладких пузырьков.

— Так как раз к самому веселью и придем! Все, Ида, давай без своих этих… как ты умеешь. Самые лучшие мужики ходят в бар по будням, — заговорщицки опускает она голос.

— Не лучшее место для знакомства.

— Тебе не угодишь, — фыркает она. — А между тем, у тебя уже мох из-под платья торчит, скоро по тебе север определять будут. Сколько раз говорила: иногда просто для здоровья надо. Цвет лица улучшает, морщины разглаживает.

— Мне кажется, это все твой крем за полторы штуки, — усмехаюсь я.

— Ага, а нежелание убивать людишек с особой жестокостью тоже от крема? Говорю тебе, двадцать первый век, все в свободных отношениях давно, никто никого не осуждает. А завтра проснешься: птички поют, солнышко светит…

— Это Питер, Гель, не Доминикана.

— После хорошей ночи ты ещё и море с чайками услышишь, гарантирую!

Я закатываю глаза, но молчу. Не сказать, чтобы я не думала об этом, просто я так не могу. Мне нужен контакт с человеком, он должен мне нравиться, быть интересным, чтобы подпустить его ближе. А с первым встречным…

И тут я некстати вспоминаю исключение из этого правила. Высокое и зеленоглазое, раздражающее до коликов. И то, сколько раз зависал мой палец над кнопкой"отправить сообщение абоненту", и то, как часто я гуляла мимо той кофейни, пытаясь разглядеть в окно, есть ли он там. На что надеялась — непонятно. Изощрённая форма мазохизма, не иначе. Он мне даже не нравится! Был просто момент. Односторонний. Химия.

Может это повторится и с кем-то другим?

— Ладно, — говорю я. — Пойду, соберусь.

— Трусы красивые не забудь, — кричит мне в спину Ангелинка.

Спустя час, почти протрезвевшая от двух чашек кофе Геля, крутит мне на голове какой-то кокон из волос.

— Будет шик, — приговаривает она с зажатыми между губ шпильками.

Я ей не верю, но послушно сижу, идя с самой с собой на компромисс. Ладно. Ладно. Просто сходим потанцевать. Выпьем что-нибудь на мою скудную зарплату. В конце концов, полдня на кафедре никого — может и высплюсь. Кофе никто не отменял, опять же. И вообще, мы долго не будем, пару часиков от силы.

А выгуливать свой мох тоже надо. Стричь его никому не дам, но проветрить… Фу, красивые метафоры — прерогатива Гели, я а в них, как конь в навозе.

Вот, что и требовалось доказать.

Подруга отходит от зеркала и становится сзади. Ёшки-матрёшки, это не кокон, это гнездо. Яйца укладывать будем для реализма?

— Интересно получилось, — кривовато улыбаюсь я.

— Смотри, — говорит Геля. — Когда волосы забраны наверх, открывается вид на твою красивую шею…

И на лопоухие уши.

— Достоинства надо подчёркивать!

Она взбивает рукой свои светлые волосы у корней и улыбается своему отражению. Я бы на ее месте тоже улыбалась, что ни ракурс — достоинства.

— Пошли, пошли, — подгоняет меня.

Я влезаю в туфли, накидываю плащ, ещё раз осматриваю себя в зеркало в прихожей. В принципе, может она и права. Без вечно рассыпанных по плечам волос я выгляжу постарше. Интереснее.

До бара мы добираемся на такси. Внутри уже шумно и людно, громко играет музыка.

— Что-то я совсем протрезвела, — кричит мне на ухо Ангелина. — Пошли сразу к бару.

Я киваю. Да, надо что-нибудь выпить, снять напряжение и идти танцевать. Отличная музыка сегодня!

Мы протискиваемся к стойке, немного расталкивая локтями народ, и заказываем по текиле. Действует быстро и много не надо. Идеальный рецепт вечера.

Сбоку на меня ложится какая-то парочка, издающая слюнявые звуки, сзади подпирает народ. Я опрокидываю рюмку, заедая лаймом, следуя за Ангелинкой, и замираю.

В нос ударяет острый запах эвкалипта.

Глава 7

Звуки вокруг становятся приглушеннее, сужаясь до маленькой точки бешеных барабанов в моей голове.

Вся кровь мгновенно приливает к лицу, оставляя беспомощными остальные части тела: ледяные руки, подгибающиеся колени, урчащий желудок. Черт. А ведь я много раз представляла нашу внезапную встречу, проигрывала в голове непринужденные реплики и смех. Почему же все это мгновенно вылетело из головы стаей перепуганных летучих мышей?

— Ух, хорошо! — бодро говорит Геля, морщит носик и стучит рюмкой по столешнице барной стойки. — Надо ещё!

Ага.

Для храбрости.

Народ сзади напирает сильнее, пытаясь протиснуться к бару, парочка сбоку окончательно ложится мне на спину. Теперь я физически не могу обернуться, не то, что выбраться отсюда.

— Ангелин, — шепчу подруге на ухо. — Обернись, посмотри, есть сзади меня высокий такой, худой блондин с пирсингом?

А то мало ли людей носят такой запах. Тоже мне ищейка.

Геля, никого не стесняясь, круто оборачивается к толпе лицом, опуская локти на барную стойку позади. Я вижу ее внимательный прищур, пока она скользит взглядом по людям перед ней и всё угасающую улыбку. Также резко, как она обернулась, Ангелина возвращается в изначальную позицию и машет бармену рукой, привлекая внимание.

— Не, одни лысоватые пузаны, — кисло отмечает она, мгновенно сбрасывая мое напряжение.

Показалось. Новая стадия моего наваждения, докатилась, блин.

— Если не считать белобрысого перца, который сосется с девахой, лежа на тебе. Два, повторите! — кричит она уже подошедшему парнишке в фирменном фартуке, пальцами указывая на рюмки перед нами.

Да ладно.

Прежде, чем хорошенько подумать, я начинаю истерически трясти плечом, сбрасывая с себя этих двоих. Как же это омерзительно. Вытворять такие вещи, посреди толпы людей, на ком-то! На мне!

Парочка оживляется и немного передвигается от меня, не прекращая отвратительных звуков. Мне становится окончательно не по себе. Но, чтобы не страдать зря, я оборачиваюсь, дабы убедиться, что это он.

И теперь страдаю вполне оправдано.

Перепутать невозможно. Лохматые светлые волосы, расчерченные рисунками руки, высокий, худощавый. Если чуть отклониться назад, впиваясь пальцами в липкую столешницу, открывается шикарный вид, как его острый нос с пирсингом утопает в пухлой щеке какой-то короткостриженой девицы, а губы вгрызаются в ее рот.

Я словно смотрю на горящую машину с людьми внутри: отвратительно, ужасно, но взгляд не отвести.

— И-и-ида! — отвратительно растягивая гласные, зовет подруга.

В руке появляется очередная стопка, перед глазами размытый ряд бутылок. Я не дожидаюсь особого тоста от Гели и махом опустошаю рюмку, закусывая лимоном. Ничего не чувствую. Ни горячей волны от текилы, ни кислоты фрукта. Только какой-то горький осадок.

Интересно, это он по работе или так… для удовольствия?

— Все, хорош морозиться, пошли танцевать! — тянет меня за руку Ангелинка.

Я отрываюсь от липкой стойки и послушно иду за подругой. Она кидает сумку на свободный стул и принимается выписывать бедрами восьмёрки под Artik & Asti. Музыка — хороший фон, чтобы перебеситься. Я энергично скачу, размахивая руками, не стараясь быть красивой или сексуальной. До пота, раскрасневшегося лица и абсолютного равнодушия.

И чего я так на нем зациклилась? Всего лишь очередной донжуан местного разлива. К тому же с сомнительной профессией. Ничего и так не вышло бы, что я пыталась себе доказать?

Под очередной ремикс популярной песни мои волосы, сдерживаемые миллионом шпилек, не выдерживают притяжения земли и рассыпаются по плечам тяжёлой волной.

— Я сейчас, — кричу на ухо подруге и, подхватив свою сумочку, иду в уборную.

Откуда здесь столько народа посреди недели? Неужели этим людям не надо на работу завтра с утра, на учебу, в конце концов?

По пути, ненароком кидаю взгляд на место у бара, где в последний раз красовалась эта сладкая парочка. Не хотела, но… Ладно, хотела. Просто закрепить отрезвляющий эффект. Но их там уже нет. Господи, только бы не обнаружить их в кабинке туалета, как в плохом кино!

В уборной толпа не хуже, чем в зале. Я огибаю вереницу девушек, стоящих в очереди, и становлюсь к зеркалу. Господи, ну и видок. Густо накрашенные глаза потекли от жара, волосы, полвечера запакованные в плотный кокон, торчат мочалкой в разные стороны. Не спасает вид и хорошо сидящий топ с джинсами.

Роюсь в сумке и достаю одну из резинок для волос, вечно распиханных у меня по карманам. Собираю волосы в косу на бок, вытираю под глазами салфеткой. Кажется, натанцевалась. Пора домой.

Перебрасываю сумку через плечо, выхожу из туалета и тут же упираюсь носом в твердую грудь. Ещё до того, как задираю голову, по запаху определяю мужчину. Кто не верит в подножки судьбы — пусть выйдет вперёд, я ткну их носом в этого парня.

Поднимаю глаза и смотрю на красивое лицо Курта.

В реальности он почему-то выглядит лучше, чем в моих скудных воспоминаниях. Зараза.

— Привет, — неловко здороваюсь я.

Нервно хватаюсь за косу и начинаю ее поглаживать — дебильная детская привычка. Димка все время думал, что я так с ним флиртую. Что ж, сейчас это довольно похоже на правду.

Вова скользит по мне равнодушным взглядом и, не удостоив ответом, отодвигает с пути.

Как помеху.

Не узнал?

— Геля! — подруга скачет под очередной русский хит, задрав руки над головой и прикрыв глаза. — Геля! — кричу ей на ухо. — Пошли домой!

Голубые глаза распахиваются и впиваются в меня острыми стрелами негодования. Того и гляди, проснется любимая гарпия и когтями раздерёт мне горло.

— Какое домой! — орет она, перекрикивая музыку. — Я только начала веселиться!

— Ты веселись, а я пойду! — рукой показываю на выход.

— Ага, щаз-з-з, — свистит она, хватая меня за руку. — Пошли, подышим!

Ангелина бодро пробивает путь сквозь изгибающиеся тела и выводит меня к гардеробу. Берет два наших плаща и, подталкивая, выгоняет на улицу. Собственно, сюда я и собиралась.

— Так, никуда ты не поедешь, даже не надейся, — она снимает с моего плеча сумку и вешает на свое, крепко зажав подмышкой. — Вот. Для надежности, — похлопывает она по кожзаму. — Там компания за столиком сидит, парни — просто вышка! Один с меня уже минут пятнадцать взгляд не сводит. Скоро пригласит за столик, как пить дать. Там ещё друг у него симпатичный, так что возьми себя в руки!

— Гель, — вздыхаю я. — Что-то настроения нет. И на работу завтра.

— Какая ты зануда, божечки мои, — закатывает она глаза. — Так и пройдет мимо вся молодость, ну. А ты даже не веселилась. Позволь себе расслабиться, Идончик!

Дверь сзади хлопает, и на улицу высыпает народ. Они сбиваются в плотную кучку и прикуривают, громко хохоча. От звука знакомого голоса я оборачиваюсь. Ну да, точно. Снова он.

Мало моему побитому эго толчков, давайте добавим порезов.

Вова стоит в нескольких шагах от меня, одна рука закинута на плечо той самой короткостриженной девицы, с которой они обменивались недавно слюной, во второй зажата темно-зеленая бутылка. Он делает глоток и улыбается своей спутнице. Широко и многозначительно, как умеет. Наклоняется и шепчет ей что-то на ухо, отчего та заливается громким смехом, а Вова делает то, что делает всегда: щелкает ее по носу пальцами.

Черт. А приемчики-то отработаны до совершенства. Никакая я не особенная, никакой тонкой связи, как я себе навыдумывала, не возникло. Он такой со всеми: открытый, теплый, очень, очень красивый.

Черт бы его побрал.

Я тяжело вздыхаю и возвращаю взгляд на подругу. Та смотрит на меня, не скрывая хитрой улыбки.

— Так и знала, — лыбится она. — Так и знала! — тычет меня в бок. — Фу, ну у тебя и вкус. Но если хочешь, я отвлеку тёлочку, пока ты…

— Не надо! — прерываю ее. Наклоняюсь ближе и шепчу. — Это тот самый парень напрокат.

— Да ладно! — совершенно не умея шифроваться, восклицает она. Оборачивается и окидывает Вову оценивающим взглядом. От такого наглого рассматривания даже мне становится не по себе, но мой ненастоящий парень даже ухом не ведёт, игнорируя наше присутствие.

Он серьезно меня не узнал? Правда-правда?

— Лошпед какой-то, — заключает Геля. — И твои родаки поверили?

— И влюбились в него до беспамятства, — вздыхаю я, пропуская мимо ушей это ее"лошпед". Просто для нее все, кто не в костюме с вискарем в руке — автоматически не тот уровень. — У меня уже заканчиваются отмазки, почему мы не приедем в гости.

Я снова вздыхаю и ненароком кидаю взгляд вправо. Зря. Девица жмется к Вове, как Кейт Уинслет к злосчастным плоту, и тянется к его рту. На секунду мне кажется, что тот не особо горит желанием отвечать, но я убеждаю себя, что то плод моей фантазии. Вон, как вгрызается в эти пухлые губы, на зависть улюлюкающей компашке.

Его рука сползает на задницу девчонке, а губы перемещаются к уху. Она отклоняется чуть назад и по́шло хихикает, цепляясь за его шею.

Ди Каприо идёт ко дну, и я не в силах оторвать взгляд.

— Ой, ма-а-амочки, — тянет Геля, привлекая мое внимание. — Да тут кто-то влип по самые уши.

Я даже возмутиться не успеваю, как она подхватывает меня под руку и тащит обратно в бар.

— Тебе надо выпить! И потанцевать! И… проветрить мох! Только не с этим, Ид. Я найду тебе нормального. Пошли, пошли, — тащит по лестнице вниз. — Сейчас возьмём ещё по одной, расплетем твою косу… Кстати, что стало с моим шедевром?

Она останавливается и окидывает меня укоризненным взглядом.

— Гравитация, — усмехаюсь я.

— А, ладно, — машет рукой подруга. — Если выпить достаточно, она сама расплетаться начнет.

Мы пробиваемся к барной стойке и берем ещё текилы. Третья стопка идёт уже труднее, выжигая пищевод и закручивая голову. Но после все становится легче: мысли, тело, проблемы. Музыка начинает мне нравиться, пьяная подруга веселить, а высокий зеленоглазый жиголо волновать гораздо меньше.

Не настолько, чтобы я не находила его белобрысую башку по всему залу за доли секунды, но ровно настолько, чтобы не волноваться о том, что он меня не запомнил. Его можно только пожалеть. Столько девушек, что все лица слились в одно, а настоящей близости ни с кем нет. Вот и пухлощекая наверняка тоже из этих, что не могут себе настоящего парня найти. А я могу! Точно могу!

Пока я увлеченно скачу под очередной незамысловатый хит, возле Гели вырастает какой-то перец и пристраивается сзади. Я семафорю ей глазами, чтобы она обернулась, но она только подмигивает мне и прижимается к чуваку сзади спиной. Он кладет руки ей на бедра и они раскачиваются под попсовый ритм. Следующее, что я улавливаю, как этот широкоплечий чел берет ее за руку и что-то нашёптывает. Ангелина активно соглашается и, повернувшись ко мне, кивает, зовя за собой.

Приходится расталкивать людей, чтобы поспевать за этой сладкой парочкой и прихватить с собой обе сумки, о которых совершенно забыла подруга. Они останавливаются возле столика в углу, где сидит компания из трёх парней и двух девушек. Геля хватает меня за руку, подводит ближе, чтобы я не тушевалась в сторонке.

Вот за что я ее люблю, она никогда не заставляет меня чувствовать себя лишней и никогда обо мне не забывает.

— А у моей подруги сегодня день рождения! — долетает до меня ее возглас, и я прирастаю к полу. Вот это она выдала. — Она скромница, — не унимается Геля. — Еле вытащила ее повеселиться!

— О-о-о, — завывают за столом. И все взгляды перемещаются на меня. Я выдерживаю этот напор, как мне кажется, с достоинством, хотя щеки начинают неистово печь. Просто я не фанат пристального внимания.

— Это надо отметить! Что вы пьете, девушки? — наклоняется поближе к нам широкоплечий, который тискал Ангелинку на танцполе. Не могу не думать, что с такими плечами ему бы волны рассекать. Все, как Геля любит.

— Текилу! — одновременно говорим мы.

— Сейчас будет! — подмигивает подруге"пловец".

Он разворачивается по направлению к бару и утопает в толпе. Провожаю его спину и снова натыкаюсь взглядом на лохматую блондинистую голову. Да он преследует меня!

Тут же отворачиваюсь, твердо решив, не смотреть больше по сторонам. Особенно на то, как всякие липкие девицы забираются к нему на колени.

— Садись! — кричит парень за столом. Я не успеваю среагировать на голос, он дергает меня за руку, и я неловко приземляюсь к наглецу на колени.

Ровно так, чтобы зеркально отразить парочку за соседним столом и столкнуться с зелёными глазами.

— Это у тебя свои волосы? — кричит мне на ухо парень, чьи колени я занимаю.

Он берет мою косу за кончик и легонько дёргает, отвлекая от созерцания зелёных глаз напротив. Тех самых, что в очередной раз равнодушно проскользили дальше, едва задержавшись на мне. Я оборачиваюсь с самым недовольным лицом в мире, но вижу красивую улыбку и смягчаюсь. Симпатичный. А тот, что в паре метров от меня — жиголо. Нельзя забывать.

— Свои, — говорю, наклонившись к уху парня.

— А цвет? — не унимается он.

— Тоже!

— Вау, — улыбается ещё шире красавчик, опаляя горячим дыханием мое обнаженное плечо. Он сжимает руку на моей талии, и в любой другой момент я бы запротестовала, но какая-то маленькая противная бяка внутри хочет сидеть здесь назло тому, кто уже вовсю всосался в рот щекастой подружки.

Господи, он там не задохнётся?

На столе появляется поднос, уставленный шотами текилы, и все сидящие с предвкушением свистят. Ангелинка пляшет возле стола, хлопая в ладоши, и завывает громче всех. Вешается на шею широкоплечему чуваку, который принес выпивку, и смачно целует его в щеку. Она умеет веселиться, этого не отнять.

— За Иду! — хватает одну из рюмок и высоко поднимает вверх.

Сидящие за столом незнакомцы с радостью поддерживают мою подругу. Разбирают по шоту и начинают скандировать: с днём рож-день-я! Красавчик подо мной вкладывает одну из рюмок в мою руку и направляет ее ко рту. Я опрокидываю очередную порцию огненной жидкости в себя и довольно кричу вместе со всеми.

День рождения, так день рождения.

— Сколько тебе лет? — громко спрашивает красавчик с удобными коленками.

— Двадцать три!

— Уже все можно! — смеётся он.

В любой другой ситуации мне бы не понравился этот пошлый намек, но у него довольно добродушное лицо, компания подобралась весьма приятная, да и Ангелинка рядом, так что я расслабляюсь. Поддерживаю очередной тост в мою честь, следующий прямо за первым, и даже начинаю пританцовывать за столом.

— Хочу танцевать! — кричу моему невольному сидению и мягко сползаю с него.

Как только встаю на ноги, текила бьёт в голову, и я еле удерживаюсь на ногах. Уф. Вот это эффект.

Красавчик встаёт следом за мной.

Оу, вау. Еще один широкоплечий. По ходу они тут все пловцы. Даже девушки за столом.

Касаюсь плеча подруги и машу в сторону танцпола, она согласно кивает и разворачивается вслед за мной. Оба качка плетутся за нами. Мы резво скачем под громкую музыку, переглядываясь с Ангелинкой. Парни рядом с нами то и дело пытаются зажать нас в своих ручищах, но мы только смеемся, юрко выскальзывая. Так весело мне не было никогда!

Я забываю, что завтра мне на работу, забываю, что я отчаянно одинока и о зеленоглазом Казанове тоже забываю. Правда, ненадолго.

Светлые патлы и черная футболка, словно специально, попадают в мой фокус, стоит расслабиться. Он совсем близко. Настолько, что ноздри снова заполняет этот треклятый запах эвкалипта. Я, как зачарованная, пялюсь на красивое острое лицо, сосредоточенное на музыке, на чуть прикрытые глаза, не сводящие взгляда со своей спутницы, и на руки. Да. Его руки. Длинные костлявые пальцы, выбитый знак доллара, очень прохладные. Я помню, как они касались моей щеки.

Голова кружится сильнее, сзади находится твердая опора, я опираюсь на нее, не сводя взгляда с паршивца напротив. Ну почему он такой классный? И такой продажный.

Если бы у меня были деньги, я снова бы его наняла. Просто так. Для себя. Провести вечер, чувствуя себя особенной, как эта коротышка с ним, может даже вот так, на танцполе. Эти руки на моей талии, губы на плече, шепот на ушко. Я бы прижалась к нему спиной и плавно двигалась, уводя его за собой в неспешный ритм, даже если воздух сотрясался динамичной попсой, как сейчас.

Откинуть голову на его острое плечо — худощавое, но крепкое, я помню. Прикрыть глаза. Осторожные пальцы пробираются мне под футболку, коже становится прохладно, потому что она разгорячена, а он — кусок льда. Лёгкие привычно сжимаются, запирая воздух внутри, и я покрываюсь мелкими мурашками.

— Хочешь, поедем ко мне? — вырывает из моих грез хриплый голос.

Я распахиваю глаза, резко придя в себя. В уши долбит музыка, я зажата не в тех объятия, о которых мечтала. Чужие руки шарят у меня под футболкой, незнакомый парень крепко прижимается сзади. Вовы больше нет: ни в голове, ни перед глазами. Я очень пьяна.

Факты складываются шпалами под рельсы самобичевания. Вот почему я редко пью — теряю связь с реальностью.

Выскальзываю из рук"пловца"и иду на поиски подруги, которая тоже успела слинять и бросить меня одну с незнакомцем. Она оказывается за столиком приветливой компании, заливает в себя очередную порцию текилы и громко хохочет.

Хватаю наши сумки, Гелю за руку и тащу в туалет.

Мы забираемся в одну из кабинок, музыка, наконец, стихает, и я выдыхаю.

— Ты чего? — подруга смотрит на меня с удивлением.

— Гель, я домой.

— Самое веселье! — негодует она. — Ты понравилась Кириллу!

— Кому?

— Тому, о которого ты терлась, бесстыдная женщина, — расплывается в улыбке Ангелинка. — Ох, а Рома вообще отвал всего, — мечтательно тянет она.

— Нет, я все, — твердо говорю и лезу за телефоном, чтобы вызвать такси.

— Тогда давай их к нам пригласим! — осеняет неугомонную пьяную женщину.

— Нет уж. Я спать, мне на работу через… — смотрю на экран, цифры никак не сойдутся в фокус. — Боже, пять часов! Все, вызываю такси. Ты поедешь?

— Поеду, — бурчит Геля. — Обломщица кайфа. Пойду, попрощаюсь с Ро-ма-ном, — распевает она.

— Ага, — киваю я, заходя в приложение Uber.

Она выходит из кабинки, я закрываюсь изнутри, потому что следом кто-то начинает ломиться. Плюю на гигиену и плюхаюсь на закрытую крышку унитаза. Голова кружится, как после карусели в парке аттракционов, а джинсы потом можно сжечь. С десятой попытки машина, наконец, найдена.

Нужно подышать воздухом, пока она едет. Выбираюсь из кабинки, вешаю обе сумки — свою и Гели — на плечо, подхожу к зеркалу. К разгару ночи уборная перестала быть местом общего движа и тут довольно свободно. Включаю воду, немного ополаскиваю лицо, чтобы очухаться. Дверца мужского туалета открывается, и оттуда выходит Вова. Какой тесный город, какой маленький бар!

"Игнорируй его, игнорируй, игнорируй" — беззвучно нашептываю себе. Он итак подпортил мне вечер и репутацию!

Но глаза рту не подчиняются и все равно скашиваются в его сторону.

Вова становится к умывальнику в нескольких шагах от меня, открывает воду. Ополаскивает лицо, как я минутой ранее, затем опирается на край раковины руками и опускает лицо вниз, тяжело дыша. Снова проводит мокрой рукой по лицу и прикрывает глаза.

Ему плохо?

Секунду я разрываюсь между"уйти и не позориться"и"помочь в беде". Последнее эгоистично побеждает. Я делаю несколько робких шагов в его сторону и тихо справшиваю:

— Ты в порядке?

Он поднимает голову и врезается в меня своим пронзительным взглядом через зеркало.

— Мы знакомы? — насмешливо скалится он в отражении.

Оу.

Я круто разворачиваюсь на пятках и, горя от гнева, вылетаю из бара.

Какой же он дятел!

Глава 8

— Я тебя ненавижу, — бубню в спину Гели, входя на кухню.

Она стоит возле плиты и что-то там варганит. Запах стоит отвратительный.

— Классный был вечер! — пританцовывает она возле плиты.

— Как ты вообще встала раньше меня? Почему такая бодрая?

Сажусь за стол и укладываю на него свою тяжёлую больную голову. Душ помог ровно на три секунды, пока я из него вылезала и закручивала голову полотенцем. Во рту так и стоит противный вяжущий привкус, даже после трёх чисток зубов. А через час нужно выходить на работу.

— Секрет прост, — оборачивается Ангелина с лопаткой в руке. — Я ещё не ложилась!

— Да ты все ещё пьяная! — вглядываюсь в ее блестящие глазки и все становится на свои места. Совершенно безумная женщина.

— Я так рассудила… — машет она лопаткой перед моим лицом, вызывая новый приступ подкатывающей тошноты. Всё-таки я вчера серьёзно перебрала свою норму. — У меня с утра встреча в Скайпе, надо быть бодрой, за четыре часа я точно не высплюсь, а потом весь день свободен… как раз, по моим прогнозам, отходняк к обеду меня и настигнет.

— Ты поразительно мудра для той, кто пил вчера шампанское и шлифовал его текилой.

— Так я же на повышение градус брала, а не наоборот, — снова отворачивается к плите и шерудит там сковородку. — Первый закон отличной пьянки!

— Меня пугает, что ты столько знаешь о пьянках.

— Через несколько минут ты будешь боготворить меня за то, что я такая разносторонняя подкованная во всех сферах личность. Особенно в пьянках!

— А что за встреча у тебя в Скайпе? Тебя же вроде взяли на работу? Или что мы вчера праздновали? — я напрягаю мозг, чтобы вспомнить, с чего все началось. Чем закончилось, я помню отлично.

— Да взяли, точно уже. Просто их начальник хочет на меня ещё и посмотреть. Он за бугром где-то чилит, но привык"держать руку на пульсе", как сказала их менеджер. Хотя я думаю, он просто хочет убедиться, что я не очередной крокодил. Работа-то с клиентами. Ты бы видела его сотрудников…

Геля морщится и выкатывает глаза, пытаясь изобразить гоблина, судя по всему, или крокодила. Но с ее красивым лицом выходит все равно красиво. Достает тарелки, накладывает то, что с таким упорством готовила и подаёт на стол. Я смотрю на мешанину из яиц, помидоров и сыра с сильно пережаренной корочкой, и желудок снова напоминает, что он при смерти. Поднимаю жалостливый взгляд на подругу, но ее это не пробивает, тарелка пододвигается ближе.

— Ешь, ешь. После этого аспирина бахнешь и вообще человек! — авторитетно заявляет Ангелинка.

— Я не хочу-у-у, — выходит тихо и протяжно.

— Будь благодарна, что я единственный раз в своей жизни посмотрела"Будь здоров!"с Малышевой и сразу такой полезный, как борьба с похмельем. Надо восстановить кислотность в организме и станешь как огурчик. Кстати, сейчас ещё огурчиком солёным шлифанем! — преисполненная энтузиазма Геля лезет в нижний ящик кухонного гарнитура и достает пыльную банку. — Блин, это последняя, Ид, — она протирает крышку полотенцем и достает открывашку. — Когда твои нас навестят с новой порцией хавчика? Кабачки ещё две недели назад кончились. Я скучаю.

Слышится небольшой хлопок, и на свет кухни появляются крепкие соленые огурчики — фирменный мамин рецепт. Ядреные аж до слез.

— О, боже, — закрываю лицо руками. — Искренне надеюсь, что не скоро. Хотя мама грозилась через пару недель поросёнка порешить к зиме. А это верный предвестник их приезда.

— Твоя мама, наверное, рагу понакрутила… и лечо, ммм, — мечтательно вспоминает подруга, вгрызаясь в огурец на вилке.

Ей так легче не думать об убиенных во благо пропитания животных. Она натура тонкая и жалостливая. К зверью. Так что предпочитает просто не думать о том, из чего колбаса, которую она периодически жуёт.

— И себя накрутила! — вспоминаю я. — Она же уверена, что мы тут чуть ли не съезжаемся с моим"парнем".

— Чего это? — хрустит огурцом.

— Потому что я так сказала, — почти вою я. — Ляпнула, ещё когда они приезжали в прошлый раз. Мама же, как всегда, начала: такие, как он, с такими, как ты… Я разозлилась и…

— Так расстанься с ним, — спокойно предлагает Геля. — Так же неожиданно и красиво, как сошлась, — смеётся она. — Сезон миновал, можешь до весны спокойно жить.

— Ага, а потом мне что делать? Там Галка родит как раз, и мама опять активизируется.

— Ну не знаю. Пусть он заболеет резко. Сильно и заразно. Так отмажешься, почему его нет на очередной родственной встрече.

— Уже болел. В августе. Так я отмазалась от яблочного Спаса и ящика Антоновки.

— Ну уедет пусть куда-нибудь.

— Сентябрь. Картошка. Уезжал на обучение в Москву, — вздыхаю я, берясь за вилку.

— Давай его снова наймем!

— У меня нет денег. И есть самоуважение. Он меня вчера даже не узнал!

Я берусь за вилку и яростно пилю ей яичницу на тарелке. С удовольствием бы ему эту вилку засунула…

Гад.

— Пффф, — громко фырчит Геля. — Ещё как узнал! Ты только отвернешься, он та-аки-ие взгляды на тебя кидал!

— Ты его с кем-то спутала, — я замираю с яичницей, не донесенной до рта.

Я только начала успокаиваться, а она тут соль на рану!

— Да конечно! — возмущается она. — Я хоть и была сильно веселая, но этого лошпеда запомнила. И лохудру его, вечно тыкающую в бок. И взгляды эти… Ещё до того, как ты мне сказала, что это тот самый… заметила, как он пялился на нас, когда мы отжигали на танцполе. Когда только пришли. Подумала ещё: фи, мальчик, тут тебе точно не светит. А он вот что, оказывается.

Геля засовывает в рот огромный кусок яичницы и смачно жуёт, закусывая вторым на очереди огурцом. Не понимает, какой эффект произвели ее слова.

Я всматриваюсь в свою тарелку, пытаясь побороть иррациональную радость и скрыть улыбку. Он смотрел на меня! Глупость несусветная, конечно, к чему тогда было устраивать этот концерт с"Мы знакомы?"Нет, Геля точно что-то путает. Утешает меня. Я бы заметила, если бы он на меня смотрел, такое не заметить нельзя.

— А что пловец твой? — перевожу тему, пока Ангелина не заметила, как я поплыла.

Запасть на жиголо — вот позорище!

— Какой пловец? — с набитым ртом спрашивает она.

— Ну этот… Ро-ма-ан, — распеваю его имя, как она вчера.

— А! Классный, скажи? — лыбится она. — Думаешь, спортсмен?

— У него такие плечи, как будто гребёт каждый день веслами. Или руками. Ну, или он грузчик!

— Да заткнись ты! — кидает в меня жопку огурца. — Ничего не грузчик, у меня на успех — нюх, как у собаки.

— И глаз, как у орла! — вторая жопка полетела.

— А ещё он ненароком посветил передо мной ключами от своей Ауди. Точно не грузчик, — экспертно заявляет подруга.

— Встретишься с ним?

— Почти наверняка, — довольно улыбается Геля, приканчивая свой насыщенный завтрак. — А ты со вторым, как его?

— А, не. Совсем не мой типаж.

— Да уж, видела я"твой"типаж, — ржёт подруга. — Вот правду говорят, в тихом омуте… Ты явно по чертям, Идончик.

Геля встаёт, убирает свою тарелку в раковину, закрывает огурцы и отправляет их в холодильник. Они там и двух дней не проживут с этой любительницей растительной пищи. Даже злосчастные кабачки прикончила. Смотрю в свою тарелку, оцениваю, влезет ли в меня хоть кусок. Делаю очевидный вывод: нет. Тянусь сразу к аспирину, запиваю крепким чаем.

Пора собираться на работу.

Пока сушу волосы, тысячу раз отматываю в голове вчерашний вечер. Каждый момент разбираю по косточкам, на быстром наборе проматываю нелюбимые кадры с пухлощекой девицей и в замедленной съёмке отсматриваю остальное. Нет, не было там никаких взглядов, я бы почувствовала. Пора все это прекращать и не отыскивать надежду там, где ее нет.

Вот что я за человек такой, почему так зацикливаюсь на том, что мне нравится?

— Ида, я придумала! — вклинивается в шум фена Геля. — Придумала! — широко улыбается она.

— Что? — выключаю фен, откладываю на диван.

— Гениальную отмазку.

— Какую?

— Твой парень уехал навестить родителей! Они ж у него где-то есть?

Я киваю.

— Вот, скажешь, поехал к родне. А там он может быть сколько угодно. Хоть месяц, хоть два! А ты не смогла, потому что работа.

— Хм.

— Есть, конечно, логические дыры, — взмахивает она рукой. — Но согласись, их залатать — раз плюнуть.

Я смотрю на подругу, взвешивая ее предложение. По правде сказать, других вариантов у меня все равно нет. Моя фантазия скудна до безобразия.

Так что в этом месяце Вова у своих родителей.

Идеально.