Заставь меня развестись

Алёна Снатёнкова

Свадьба, измена, развод. Как начать жить заново, когда любимый человек, который предал, не отпускает? И главное – кому верить? – Зачем ты пришел? – неожиданно для себя срываюсь я. – Что тебе надо от меня? – Разве я просто так не могу встретиться со своей женой? – Чернов, ты издеваешься? Какой женой? Я с тобой развожусь. Ясно тебе? Развожусь. Улыбка мужа одновременно раздражает и… пугает. – Думаешь, я тебя отпущу? Серьезно? Ты такая наивная, Мира. Ты моя, и это не изменится. – Я это изменю. – Слушай меня внимательно: развода не будет. Забудь. Выкинь из головы всю ту чушь, которую тебе наговорили, и возвращайся домой, пока не поздно. – Не то что? – Лучше тебе этого не знать, женушка.

4.

— Ида, я очень тебя прошу, смотри во все стороны. Следи за каждой машиной, которая заезжает в комплекс. Чернов может и не на своей приехать. Несколько раз он оставлял машину на какой-то парковке и возвращался на служебной.

Ида уже и не пытается скрыть своего раздражения. За те минуты, что мы колесим вокруг дома, высматривая автомобиль Никиты, я успела потрепать не только свои нервы, но и нервы подруги. Еще раз украдкой смотрю на парковочное место Чернова — пусто. Обычно он не появляется дома в обеденное время, но бывали исключения. Поправляю юбку, надеваю очки и смотрю в зеркало, не совсем понимая, к чему эта конспирация. Если кто-то из знакомых меня увидит, они меня все равно узнают. Огромные очки не помогут. И тогда… Опять паникую. Никита не из тех людей, кто общается с соседями. Ему никто не позвонит, даже если я стану выносить мебель из квартиры. Для них я хозяйка, жена, точно не вор.

Если мыслить здраво, подняться в квартиру проще, чем восстанавливать документы, которые мне необходимы. Они мне не только для работы нужны. В суд тоже надо идти не с одним паспортом.

И к тому же я не грабитель. Я возвращаю свое.

— Ой, да что ты так паникуешь, будто мы национальный банк грабить собрались? Успокойся. Между прочим, ты прописана в этой квартире. Помимо документов, можешь на выходе сувенир какой-нибудь прихватить.

— Тостер, который ты на свадьбу дарила, подойдет?

Ида округляет глаза и ухмыляется:

— Не-е-е, не стоит. Я его по акции брала, в сезон скидок, а потом долго переживала, что он спалит вашу прекрасную квартирку. Ой, теперь можно не переживать. Поделом будет гаду.

Если бы я точно знала, что Никита решит воспользоваться подарком Игнатовой, то сейчас и правда забрала бы его. Просто потому, что зла я ему не желаю. Но Чернов и кухня — две несовместимые вещи. На завтрак он предпочтет кофе, а не тост с маслом.

— Все, иди, — толкает меня в плечо подруга. — Зашла, забрала, из вредности разбила пару ваз и по осколкам вышла. И если ты захочешь что-нибудь из вещей захватить, не забудь про тот брючный костюм с топом. Он тебе очень идет, а на мне смотрится еще лучше.

Я уже давно перестала удивляться поведению Иды. Она такая, какая есть. Не строит из себя кого-то, действует на эмоциях. Но костюм она все равно не получит.

Идти по знакомой дорожке — по крайней мере странно. Я не думала, что когда-нибудь еще раз окажусь здесь. Идеально подстриженный газон, детская площадка. Несколько раз я представляла, как мы с Никитой будем сидеть на скамейке, смотря на то, как наш ребенок играет в песочнице. Мы думали о детях. Или я думала, а Чернов просто поддакивал. Не знаю.

И опять образ Никиты в голове. Тот самый. Образ идеального мужа, а не человека, чью переписку с другой женщиной мне присылали с неизвестного номера. И рассказы про один совместный номер в гостинице открывали глаза на то, что командировки были липовыми.

— Добрый день, — здороваюсь с мужчиной на входе и быстрым шагом иду к лифту.

Ну почему я так нервничаю?

Открывая дверь своим ключом, я и правда чувствовала себя грабителем. Как только зашла в квартиру, в нос сразу же ударил парфюм Никиты. Такой родной и в то же время — отталкивающий. Оглядываюсь, понимая, что ничего не изменилось. Все так же стоит на своих местах. Даже моя зарядка от телефона лежит на прежнем месте рядом с диваном. Единственное, что сразу бросилось в глаза, — пустая ваза в гостиной. При мне она всегда была с цветами.

Передвигаясь по квартире, я шла так тихо, насколько это было возможным. Поворот, еще один, две двери: кабинет и наша спальня. На последнюю дверь я стараюсь даже не смотреть, сразу же открываю другую и двигаюсь к столу, где в верхнем ящике лежит папка со всеми документами.

Наверное, надо будет сообщить как-то Никите, что это я забрала их. Может, через Кристину или написать сообщение Регине Борисовне, маме Никиты, которая в первые дни после случившегося пыталась до меня дозвониться, а потом резко перестала. Точно. Так и сделаю, как только выйду отсюда.

Телефон в сумке начинает вибрировать, и я от неожиданности дергаюсь.

— Мирусь, все чисто, но мне пришлось машину отогнать чуть назад. Ты кого-то подперла, мужик возмущаться начал.

— Хорошо. Я все взяла, сейчас буду выходить.

Но вместо того, чтобы идти на выход, я захожу в ванную, умываясь холодной водой, чтобы успокоить нервы. Ужас, но у меня руки дрожали, и я понятия не имела, как с тошнотой справиться. Сколько я потратила времени на то, чтобы привести себя в чувство, неизвестно. Очнулась только тогда, когда услышала шаги в коридоре. Решив, что это Иде надоело скучать в машине, выскакиваю навстречу:

— Мы же договаривались, что ты в машине ждать будешь. Блин, если Никита вернется и увидит нас здесь, то нам придется…

Нет.

Нет.

Нет.

Это все нереально. Обман зрения. Я убью Игнатову.

Но, судя по тому, как Никита удивленно смотрел на меня, Иду он не видел.

— Значит, Игнатова сейчас дежурит на улице, — спокойно говорит Чернов, бросая на низкий столик ключи. — Ты пришла.

— Что… Что ты здесь делаешь в такое время? — выдавливаю из себя, делая шаг назад.

— Кристина на выходных заезжала и забыла здесь свою сумку. Просила привезти. А ты?

В это легко поверить. Кристина вечно что-то забывает.

— А я уже ухожу. Извини, что побеспокоила.

Идти, бежать, срываться с места и выпрыгивать в окно. Вот о чем я думала, когда пыталась двигать ногами. Они не слушались. Все тело перестало меня слушаться.

Кровь прилила к лицу, когда Никита собой загородил дверной проем, мешая выйти.

Я не должна так реагировать на него.

— Никит, дай мне пройти, пожалуйста.

Чернов лишь качает головой.

— Не хочу. Не могу.

Он протягивает ко мне руку и тут же одергивает себя, сжимая челюсть. Чего он добивается? Разве не понимает, что мне и так сложно находиться рядом с ним? Ком в горле мешает дышать. Паники нет, но я и не могу сказать, что я сейчас спокойна. Нет. Совсем нет.

— На улице меня ждет Ида, — сказала так, будто это что-то изменит.

— Она подождет. Что у тебя в руках? — щурится, подходя ближе. — Мира?

— Забрала трудовую книжку. С этим же нет проблем? Она все-таки моя.

Шум в голове усиливается.

— Зачем она тебе? Мира, тебе не надо работать, чтобы доказать мне, что…

Я не знаю, о чем Никита говорил и что имел в виду, но мне до зубовного скрежета захотелось его перебить:

— Ох, трудовая мне очень нужна. — Без понятия, откуда во мне столько уверенности на сарказм, но Чернов заслужил. — Хочу в какой-нибудь офис секретаршей устроиться. Насколько я знаю, нескучная работа. Частые командировки, новые города, лучшие отели. А если босс молодой попадется, то…

— Хватит!

Переборщила, что ли? Мне так не показалось.