Вопрос каллиграфа

Алёна Левашова-Черникова, 2018

Девушка-каллиграф отправляется к таинственному мастеру в Стамбул, чтобы найти ответ на главный вопрос своей жизни. Но она даже не подозревает, что ответ окажется совсем не таким, каким она ожидает.

Мне говорили о его закрытом нраве. О том, что этот старик почти никого не пускает в свой дом, особенно женщин. Держа в руках его работы, я думала, что гениальность этого каллиграфа, должно быть, соответствует его тяжелому характеру.

Мне говорили, что он разговаривает со своими умершими предками. Что именно они ведут его калам¹ так ровно и плавно, словно сам Аллах прикасается к бумаге.

Мне говорили, что он живет уже второй век. Будто он родился еще в Османской империи и учился у лучших мастеров прошлых столетий — именно поэтому он не выходит из своего дома и никого в него не пускает, что вероятнее всего мастер Баязид — призрак, лишь тень давно почившего оттоманского каллиграфа.

Мне говорили, что к себе он подпускает только своего подмастерье. Его время от времени видят покидающим дом каллиграфа, чтобы купить чернила и бумагу для старого мастера. Устаз² принимал заказы только по электронной почте, чтобы избежать любых контактов с мирянами, а отправлял их подмастерье уже почтой традиционной.

Когда мне в руки попал электронный адрес каллиграфа Баязида — моего таинственного кумира, чьими репродукциями были увешаны стены спальни, я, без всякой надежды на ответ, решила написать ему. Я знала, что, даже не ответив на письмо, он поймет меня. Что мои слова будут услышаны непревзойденным мастером на берегу Босфора.

Все дело в том, что я тоже каллиграф. Арабская каллиграфия всегда была для меня недостижимой мечтой, источником бесконечного вдохновения, «дыханием» настоящей меня. Но жизнь берет свое. И вместо каллиграфии я занимаюсь обычным леттерингом³ — красивые буквы, созданные моей рукой, украшают рекламные буклеты, поздравительные открытки и приторные свадебные приглашения. Никакой связи с Богом, никаких вековых традиций, никакого таинства священных коранических текстов. Никакого присутствия предков в примитивных современных шрифтах.

«Досточтимый устаз Баязид! Репродукциями Ваших работ вот уже много лет украшены стены моей спальни — они разделяют со мной моменты одиночества, счастья, отчаянья и смятения. Они видят все, что происходит со мной за закрытой дверью комнаты.

Я — каллиграф, но современное течение жизни и мое местоположение ( я живу не на Востоке) не дают мне отдаться любимому делу — исламской каллиграфии. Я чувствую в себе способности создать нечто, что оставит мое имя в веках — я знаю как создавать шедевры, но я не знаю чему их посвятить. Люди говорят, что Вы творите, ведомые руками предков, что чувствуете их присутствие. А я потеряна, оторвана от дома. Когда-то моя жизнь была полна голосами семьи, но время забрало многих из них — старшие поколения больше не с нами. Теперь у меня в голове звучат незаданные вопросы, неполученные ответы хранителей прошлого — моих предков. Сегодня я цветок со слабыми корнями — я не могу цвести, не могу быть сильной, не могу восхищать окружающих. Я не чувствую единства, непрерывности рода, которому принадлежу. В моих работах нет святости жизни в Боге.

Я верю, что Ваши работы помогут мне прийти к себе, вернуться к истокам. И заранее благодарю Вас за это.

С бесконечным уважением,

Потерянный Каллиграф».

Мое удивление нельзя преувеличить, но мастер ответил мне. Вечером того же дня я получила письмо с приглашением приехать в гости как только у меня будет такая возможность. И адрес с указанием обойти дом и позвонить в дверь в заборе с северной стороны.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Калам — письменная принадлежность, остро отточенная тростинка, применяется для арабской каллиграфии;

2

Устаз — старец, учитель;

3

Леттеринг — это креативно начертанное слово, сочетание слов или целая фраз;