Лисичкины сказки

Алёна Весна, 2023

"Лисичкины сказки" – это 20 историй о лисенке Руфе и его старшей сестре Ньянке, их дружбе и взрослении, страхах и радостях, новых знакомствах и расставании.

Весна

С чего начинается год

— Ньянка! — радостно заговорил лисенок Руф, забегая в зал, где его старшая сестра сидела с книжкой. — Я сейчас гулял и видел, как цветет верба. Мама сказала, что верба цветет одной из первых в году. Знаешь, что это означает?

— И что же? — Ньянка подняла глаза над большой красивой книгой про приключения Алисы.

— Это означает, что начался новый год!

— Пф, ты немного опоздал, дружочек. Год начинается зимой, а сейчас уже конец марта. Ты что, забыл, как мы праздновали, открывали подарки?

— Нет, праздник-то я помню, но это совсем другое. Это просто был такой праздник, который означает, что год закончился, потому что пришла зима. Ведь год заканчивается зимой?

— Вовсе нет. Год зимой начинается. Потому праздник так и называется «Новый год».

— Ты все путаешь, Ньянка. Сначала идет весна, текут ручьи, почки набухают, все расцветает. Потом лето. Жара, море, пляж. Арбууузы! — об арбузах Руф проговорил с особым удовольствием. — Потом осень. Слякоть и все такое. И, наконец, зима.

— Не-а. Вот пойдем к маме и спросим у нее. — предложила Ньянка, и они вместе отправились в оранжерею, где мама наводила цветочную красоту. — Мам! Объясни ему, что год начинается зимой.

— Нет, лучше объясни Ньянке, что год зимой заканчивается. — запротестовал Руф.

— Что ж. — Мама отложила маленькую лопатку, которую использовала для пересадки цветов, и сняла перчатки. С деревянной полки она взяла желтоватый листок бумаги, один из тех, на которых она обычно рисовала свои задумки на счет рассадки цветов и кустиков. — Вы подняли очень важную тему!

Мама почувствовала, что наконец наступил момент для педагогики. По ее мнению, самое интересное в жизни с детьми именно то, что их можно чему-нибудь научить.

— Вот смотрите, — мама нарисовала на листке круг. — Допустим, вот эта часть — зима. — она отделила от круга одну часть, похожую на кусок пирога. Затем отделила еще три точно такие же части и поочередно подписала их: «весна», «лето» и «осень». — За зимой идет весна, лето, осень, а за осенью снова зима. И так по кругу, понимаете? — с широкой улыбкой спросила мама детей.

Те в ответ отрицательно покачали головами.

— Ерунда какая-то. — сказал Руф.

Тогда мама принялась объяснять им заново, что год круглый как пирог, и его можно поделить на четыре равные части, которые раз за разом идут друг за другом.

— Если она расскажет это еще раз, я не выдержу. — прошептала Ньянка, когда мама попыталась объяснить им в третий или четвертый раз. К счастью, мама была полна энтузиазма, и так увлеклась своим рассказом, что ничего не услышала.

— Мама! — остановил ее Руф. — Просто скажи, год с зимы начинается или зимой заканчивается?

Тут мама слегка засомневалась в своих педагогических способностях.

— Ну, я же вам объясняю. Вот посмотрите на круг. — сказала она, и в глазах ее мелькнуло что-то очень далекое от бесконечной любви к детям и педагогике, близкое скорее к ощипыванию кур.

— Ааа! Я все поняла. — сказала Ньянка, добавив в голос побольше уверенности. — Большое спасибо, мама, что объяснила. Очень понятно все.

— А я вот ничего не понял. — сказал Руф, но Ньянка его перебила.

— Я дальше Руфу сама объясню. Спасибо. Мы, наверное, к бабусе сходим, ты не против?

— Ну, если вы точно все поняли, — быстро заморгала мама, — то, думаю, можете прогуляться.

Ребята быстро оделись и направились в гости к бабусе. По дороге Руф спросил Ньянку:

— Зачем ты меня перебила? Я вот ничего не понял из того, что мама рассказывала.

— Знаешь, мне кажется, мама и сама не до конца понимает. Давай лучше спросим у бабуси. Она такая старенькая, что, наверное, видела самую первую зиму на свете.

В гостях у бабуси ребята первым делом помыли руки и получили по чашке чая и пирожку с капустой и яйцом.

— Ох, не знаю, как на счет года, — ответила им бабуся, — зато я точно знаю, когда в мой дом приходит радость.

— Когда же? — спросил Руф.

— А вот вы пришли и сразу радость появилась, вместе с вами. — улыбнулась бабуся, и каждая из 120 морщинок на ее мордочке улыбнулась вместе с ней.

— А без нас ты грустишь что ли все время? — Руф даже перестал пить свой чай с пятью или шестью крошечными ложечками сахара.

— Нет, не то, чтобы грущу. — ответила бабуся. — Скорее мне слишком тихо. Нет, вы не подумайте, дел у меня предостаточно. Я, конечно, решаю судоку. Учу иностранные языки. Иногда танцую вальс.

— Разве это не парный танец? — спросила Ньянка.

— Парный. — кивнула бабуся. — Когдя мне хочется танцевать, я достаю дедов парадный костюм, в котором он впервые пригласил меня на танец. И танцую вместе с ним.

— Ооо! — восхитился Руф.

— Да и потом, — продолжила бабуся, — с тех пор как у меня гостит Пирожочек, в доме стало гораздо веселее, но он все время где-то болтается. Кстати, если встретите его, передайте, что пора обедать.

— Хорошо, обязательно передадим. — пробормотал Руф, разглядывая дедов костюм. Костюм как раз выглядывал краешком брюк из-за двери платяного шкафа.

— А знаете, что? Не сходить ли вам к этому новому жителю нашего леса? Господину Хе. — предложила бабушка. — Говорят, у него обширная библиотека, и он весьма начитанный.

— Ну, если весьма, то надо сходить. — решила Ньянка.

— А еще говорят, что он ужасно вредный. — добавил Руф.

— Не стоит судить о лесных жителях по слухам. — бабуся ласково пригладила взъерошенные волоски на макушке Руфа.

Руф и Ньянка поблагодарили бабусю и отправились к господину Хе. Его дом стоял особняком. Он заселился в трухлявом стволе дуба, чем сильно удивил соседей. Этот дуб когда-то не выдержал удара молнии, и теперь казался совершенно непригодным для жизни. Господин Хе объяснял свой выбор тем, что «не хочет нигде застревать надолго, и как раз такое неуютное жилище подвигнет его на новые поиски».

— Ты стучи! — сказал Руф Ньянке, когда они подошли к дому загадочного господина. — Я боюсь.

Но стучать им не пришлось. Дверь резко отварилась, и сам господин Хе высунул свой длинный усатый нос.

— Чем могу помочь? — строго оглядел он ребят.

— Извините, — проговорила смущенная Ньянка, — нас прислали к Вам, так как Вы весьма начитанный, а у нас как раз научный спор. Может быть Вы поможете нам?

— Хмм, вообще-то я занят, у меня масса неотложных дел. Но, право, кого в этом лесу вообще волнуют чьи-то дела, не так ли? — ответил господин Хе, кинув на ребят взгляд поверх очков. — Впрочем, раз уж ты говоришь, что я весьма…Заходите!

Он пригласил ребят в гостиную. Хотя, по их мнению, это место нельзя было назвать гостиной. Посреди крыши зияла дыра, из которой в дождь несомненно ручьем текла вода. В доме была всего одна комната. С одной стены до другой кривой улыбкой повис заплатанный гамак. По углам разбежались коробки с тщательно выведенными крошечными узловатыми буковками. Руф прочитал по слогам слово «книги» на каждой коробке, что попалась в поле зрения.

— Итак, в чем вопрос? — спросил господин Хе, усевшись в позу лотоса посреди комнаты на газетку. Ребята последовали его примеру. Признаков другой мебели Ньянка и Руф не заметили.

— Скажите, пожалуйста, с чего начинается год? — спросила Ньянка.

— И чем заканчивается? — добавил Руф.

— А про какой год вы спрашиваете? Про текущий? Или вообще? Да и потом, вопрос уж больно пространный. Какой календарь вас интересует? Григорианский, юлианский. Может быть китайский? Давайте начнем с китайского. Это очень интересно, мои пытливые друзья! — господин Хе обрадовался, что нашел таких замечательных слушателей. — Представляете, по китайскому календарю Новый год наступает почти месяц. Праздновать начинают примерно с конца января. И праздник этот называется «праздник весны», вообразите себе! У них там, это уже сезон весны считается, а у нас вовсю зима. — от радости за китайский Новый год господин Хе даже хлопнул себя по коленям.

— Но господин Хе! — воскликнул Руф. — Я совсем запутался. Какой-то там год, весна, зима. Ну, а сейчас-то что? Какой сезон?

— Вы хотите знать, какой сейчас сезон? — господин Хе нахмурился. — А я скажу вам, какой сейчас сезон. От-вра-ти-тель-ный.

— Да Вы что? — не поверила своим ушам Ньянка. — Если весна отвратительна, то какая же тогда осень?

— Еще хуже. — уверенно сказал господин Хе и сложил руки на груди.

— А лето? — не унимался Руф. — Хоть лето-то Вам нравится?

— Ни капли!

— Ну, тогда о зиме и спрашивать нечего. — махнеула лапкой Ньянка.

— Разумеется! — оживился господин Хе. — Зима великолепна.

— Правда? — ребята переглянулись.

— Конечно! Зимой я впадаю в спячку. — господин Хе поиграл бровями.

— И правда! — кивнула Ньянка. — Замечательный сезон.

Господин Хе недоуменно поморгал, глядя на нее, и попросил их удалиться.

— По-моему этот «весьма» господин соображает еще меньше, чем мама. — заключил Руф, когда они оказались за дверью.

— А, по-моему, он соображает слишком много. — не согласилась с ним Ньянка. — Потому и вредный такой. А смотри-ка, это не Пирожок там болтается? — Ньянка указала на белого круглого лисенка вдалеке.

— Точно, Пирожок! — пригляделся Руф. — Побежали, поздороваемся.

Ребята подбежали к приятелю и по совместительству их двоюродному брату по прозвищу Пирожок.

— Слушай, дружище! — обратился к Пирожку Руф, поздоровавшись. — Мы сейчас были у господина Хе, и он нас совсем запутал. По какому-то там календарю сейчас весна, а по какому-то зима, если я правильно понял.

— Нет, он что-то другое говорил. — сказала Ньянка. — В общем, у нас был какой-то другой вопрос, но этот господин нас так заболтал, что я и не помню, о чем был тот первый вопрос. Пирожок, ты не знаешь, какой сейчас сезон?

— Не знаю. — ответил Пирожок, отбивая мяч. — С тех пор как я живу у бабуси, я вообще не помню какой сезон, какой месяц. Зачем? Мне и так хорошо. Правда, родители обещали, что осенью я вернусь домой. В школу пойду. Вот тогда и начнется год. Наверное, так. Ну, да. — вспомнил Пирожок. — Родители ведь так и говорят «начнется новый учебный год».

— Так это в сентябре. — сказала Ньянка.

— Ага. — кивнул Пирожок.

— Нет, это тоже что-то не то. — пробормотала Ньянка. — Слушай, тебя же бабуся на обед звала, а ты тут болтаешься.

— Спасибо, что напомнили. — сказал Пирожок и направился домой.

— Ты там приглядывай за бабусей, — напоследок сказала Ньянка, — а то она с дедовым костюмом танцует.

— Пирожок тоже бестолковый, даром, что старше тебя на год. — сказал Руф, когда они отошли подальше. — Причем тут осень вообще? Мы же про зиму что-то говорили, про вербу.

— Про вербу? — Ньянка припомнила с чего начался разговор. — Ну, конечно же, мы с тобой спорили о том, с чего начинается год. Ты говорил, что год зимой заканчивается, а начинается весной, потому что природа весной просыпается.

— А ты говорила, что год зимой начинается, — закивал Руф. — И мы в честь этого даже отмечаем специальный праздник.

— Давай у птиц спросим. — предложила Ньянка, прислушиваясь к песням в кронах. — Они все время болтаются по миру и наверняка многое знают.

Ньянка забралась на ветку, где сидело больше всего птиц.

— Извините, — обратилась она к птицам, — вы же везде бываете и наверняка много знаете. Подскажите, чем заканчивается год? Или, чем начинается?

— Год никогда не заканчивается! — уверенно заявил голубь, который никогда нигде не бывал, кроме этого самого леса. — Что за глупые вопросы?

— Что за глупые ответы? — запротестовала синичка. — Известное дело, год начинается 12 ноября!

Дальше к спору присоединились другие птицы. И те, которые улетают на зиму в теплые края, и те, которые, наоборот возвращаются, и те, которые вообще никуда не улетают. Поднялся такой галдеж, что никто уже никого не слышал, и каждый считал, что именно его дата самая правильная.

— Пойдем-ка мы домой, пока тут драка не началась. — Ньянка взяла брата за лапку.

Усталые и грустные они поплелись в сторону дома. Дома они уселись на ковер рядом с папиным креслом для чтения книг, где он собственно и читал книгу.

— Чего такие невеселые? — поинтересовался папа.

— Понимаешь, — начал Руф, — сегодня с утра мы с Ньянкой поспорили о зиме. Я говорю, что зимой год заканчивается, а, следовательно, весной начинается. А Ньянка говорит, что год зимой начинается.

— Мы спросили у мамы, а она нам какой-то пирог в ответ нарисовала. — добавила Ньянка. — Тогда мы пошли к бабусе, и она накормила нас, но на наш вопрос так и не ответила. Потом мы пошли к господину Хе, и он только еще больше нас запутал.

— Пирожок вообще ничего не соображает. — махнул рукой Руф.

— Как и птицы. — добавила со вздохом Ньянка.

— Что ж, — спокойно сказал папа. — По календарю год заканчивается зимой, в декабре. А в январе начинается. Январь — это тоже зимний месяц. А в природе все немного не так. Зимой природа спит. Деревья под снегом всю зиму набираются сил, готовясь к весне. И так происходит из года в год. Так что вы оба по-своему правы.

— Кажется, я начинаю понимать, при чем тут мамин пирог. — сказала Ньянка.

— К тому, что пора перекусить? — спросил Руф, прислушиваясь к бурчанью в животе.

— Именно так! — ответила Ньянка, и они отправились на кухню поглядеть, не спрятался ли там какой-нибудь весенний или новогодний пирог.

Небесные рыбки

Руф всю неделю ходил ужасно обеспокоенный. Ему сказали, что в ближайшие выходные к ним приедет много гостей. Бабушка и дедушка по папиной линии, бабушка по маминой, и даже тетушка — мамина двоюродная сестра.

С одной стороны, Руф был рад, что в доме поселятся гости, но с другой — ему было как-то не по себе, ведь он привык жить с сестрой, мамой и папой. А теперь в доме станет в два раза больше народу. Что, если на всех не хватит места или еды? А как на счет очереди в ванную?

На вопросы ему особо никто не отвечал. Папа после работы все время что-то чинил или мастерил к приезду гостей. А мама наводила порядок и заготавливала припасы. Ньянке, казалось, вообще нет дела до гостей. Она, как обычно, все дни напролет читала или гуляла с подружками, а от вопросов Руфа отмахивалась.

— Главное, не трись под ногами, а то непременно наступят. — говорила Ньянка. — Но это еще не самое ужасное.

— Что же может быть ужасней? — спросил Руф, представив, как кто-то из взрослых отдавил ему палец на лапке.

— Если на тебя кто-нибудь наступит, то начнет сразу же целовать. А вот это-то уже противней некуда.

Наконец, пятничным вечером раздался звонок в дверь. Папа пошел в прихожую первый, чтобы встретить гостей. Руф почувствовал, как будто из открытой двери не просто вошли гости, а ворвался ветер, принесший с собой шум и возню.

Первым делом все взялись обниматься. Переобнимавшиеся взрослые принялись за детей. Руф не успел разобраться, кто здесь бабушка по линии мамы, кто по линии папы, а кто тетушка. Все они были густо напомажены, и от их поцелуев щечки Руфа разгорелись. Ньянка была немного опытней Руфа, поэтому пыталась уворачиваться. Но и ей досталась порция объятий и смачных поцелуев.

Руфу совсем не понравилось, что какие-то любвеобильные незнакомцы его нацеловывают без спроса. Но вскоре незнакомцы принялись доставать из сумок гостинцы и подарочки, так что Руф временно забыл, что разозлился на них.

К счастью, после долгой дороги все довольно быстро разбрелись по выделенным им спальным местам, так что в доме наступила тишина. Но утром все закрутилось по новой. В доме поселились шум и беспокойство. Кто-то ухватил Руфа за ушко, пока тот шел в ванну. Он догадался, что это тетушка. Она потрепала его за щеки и выпустила. После ванной Руф хотел пойти на кухню, но там уже обустроились обе бабушки. Тогда он решил сразу отправиться на прогулку без завтрака. Но на террасе его ждала засада. В кресле качалке сидел дедушка и, глядя в даль, курил трубку. Руф хотел юркнуть обратно в дом, пока дедушка его не заметил, но за спиной предательски скрипнула дверь.

— Что, братец, затискали тебя? — голос у дедушки оказался спокойным и хриплым.

Руф вздохнул.

— Ну, беги. — сказал дедушка. — Я скажу, что мы позавтракали вместе, и ты побежал гулять с друзьями. — Он поднял с плетеного столика тарелку с бутербродом. — На-ка вот, поешь перед уходом.

— Это же твой бутерброд.

— Ничего. Я дома поем. Меня-то уж тискать наверняка не станут. — ответил тот и подмигнул.

— Деда, а ты не хочешь прогуляться? — предложил Руф. Ему показалось, что уж дед-то из понимающих, он-то тискаться не полезет.

— Пожалуй, нет. — подумав, ответил дед. Он повел носом по воздуху. — Может, вечером? А то у меня с дороги колени ноют.

Руф поглядел на колени деда, но все равно не понял, как колени могут ныть, у них и рта-то нет.

— Наверное, это какой-то «словесный наоборот». — подумал Руф. — Ньянка рассказывала ему о таких фразочках, которые сразу не понять, потому что в них спрятан какой-то секретный смысл.

Он присел рядом с дедом, чтобы позавтракать бутербродом. Они посидели молча. Руф смотрел, как белый дым из дедовой трубки улетает в сторону леса и постепенно исчезает в воздухе. Руф доел бутерброд и побежал играть, а дед, помахав ему в след, остался на террасе.

До самого вечера Руф болтался на улице, пообедал вместе с Пирожком у бабуси, и даже хотел остаться у нее на ночь, но она сказала, что так будет невежливо.

— Может, и невежливо, зато спокойно. Ты-то меня не станешь без спроса целовать? — недовольно пробурчал Руф.

— Ни в коем случае! — заверила его бабуся. — Но очень хочется. Держусь изо всех сил.

Пирожок засмеялся, и бабуся отправила ему воздушный поцелуй.

— Ладно, пойду. — сказал Руф. — Но если я не вернусь, то пеняй на себя. Считай, что они по твоей воле зацеловали меня до обморока.

Руф издалека увидел деда, который по-прежнему сидел на кресле-качалке.

— Деда, ты что весь день здесь просидел? — строго спросил Руф.

— Нет, конечно. — ответил дед. — Я за новым бутербродом ходил.

— Ишь, какой хитрец. Сам тут прячешься, а я заходить должен?

— Уговорил, зайдем вместе. Ты пришел как раз к позднему ужину.

— У нас раньше никаких поздних ужинов не бывало. — удивился Руф.

— Это потому, что у вас раньше и гости не ночевали. В компании-то оно всегда поесть охотней.

Руф с дедом пошли мыть руки вместе. Так было спокойней.

— Уж вдвоем-то мы с тобой поди их напор как-нибудь сдюжим? — спросил дед.

— Не знаю. — оценивающе поглядев на деда, ответил Руф. — Ты какой-то хиленький.

— Так я старенький.

— Оно и понятно, чего тебя не целуют. Ладно, пойдем. — Руф и дед взялись за руки и вошли в кухню, где трещали все женщины дома. Папа оказался самым хитрым и еще пару часов назад заснул на диване, прикрывшись газеткой. Руф отважно снес объятия и поцелуи, а затем накинулся на поздний ужин. Больше всего ему понравились тетушкины блинчики на заварном тесте. Хотя бабушкины пончики с кремом тоже оказались очень хороши.

— Что, братец? — дед ткнул жующего Руфа в бок. — Не так уж и плохо, да?

После потрясающего плотного позднего ужина Руф отправился спать. В этот раз решено было, что мальчики пока будут спать отдельно. В папином кабинете. Но Руф никак не мог заснуть. Во-первых, папа громко храпел. Во-вторых, девочки в соседней комнате допоздна болтали и хихикали, что уж совсем неприятно. В конце концов, он не выдержал и сел на краешке кровати, подперев голову.

— Не спится? — хрипло спросил дед.

— Не спится. — вздохнул сонный Руф. — А ты чего не спишь?

— Так уже рассвет скоро. Я в такое время обычно просыпаюсь.

Руф не знал, что ответить.

— Хочешь прогуляемся? — предложил дед.

— Вот прямо сейчас?

— Ну, да. Сейчас для прогулок самое то. Посмотрим, как будет просыпаться солнце, как выпадет роса на молодые листочки, послушаем соловьев. Красота.

Руф вместе с дедом прокрались через зал, где девочки расположились с ночёвкой. В прихожей они оделись потеплее и вышли на улицу. Небо еще было темное, а воздух по-утреннему свежий.

— Бодрит! — встряхнулся дед.

— Холодно! — поежился Руф.

— В такую погоду всех небесных фонареглазов прекрасно видно. Нам очень повезло.

— Что еще за фонареглазы? — спросил Руф.

— Разве ты не знаешь? — спросил дед. — Такие небесные рыбки. Они всю ночь снуют по небесному морю. У них глазки светятся как фонарики. Вон, смотри. — дед указал на одну звездочку. — Видел, как звезда мелькнула? Это небесная рыбка — фонареглаз моргнула.

— Да, ну? — засомневался Руф.

— А то? Иначе, чем объяснишь? — лукаво прищурился дед.

Они еще довольно долго гуляли, смотрели розовый рассвет. А потом на землю опустился туман, и они на ощупь вернулись домой.

После ночных посиделок девочки проспали чуть ли не до обеда.

— Мама, спать до обеда не педагогично! — сказал Руф, расставляя на столике чай и вафли, которые они с дедом вместе приготовили. — Ты же сама всегда так говоришь.

Мама неловко хихикнула. Воскресный день для Руфа прошел довольно хорошо. К моменту, когда все, даже тетушка проснулись, он наоборот заклевал носом, и, к удивлению мамы, самостоятельно пошел на сонный час. И так как он не спал всю ночь, то проснулся как раз к отъезду гостей. Ему снились волшебные рыбки — фонареглазы, снующие по своим небесно-морским делам.

Весенний кораблик

— Чего кислый такой? — довольно улыбаясь, в комнату вошла Ньянка. В одной руке у нее болталась рыжеволосая кукла Рита, а в другой — надкусанный бублик.

— Разве ты не знаешь? — грустно взглянул на нее Руф. — Мама объявила начало всеобщей ежегодной весенней уборки.

— Знаю, конечно. Я в этих уборках участвую дольше тебя. Вот как раз иду прибираться в шкафу.

— И чему ты радуешься? Тебе что, нравится выкидывать свои вещи?

— Ну, я же не просто «выкидываю вещи». Я собираю старое, все, что стало мне мало или испортилось. Зато потом в доме становится так просторно, даже дышится легче.

— Ой, все с тобой ясно. — махнул рукой Руф. — Ты прямо как мама говоришь.

Ньянка пожала плечами.

— Так ты убираться не хочешь? — спросила она.

— Нет, дело не в этом. — грустно ответил Руф. — Понимаешь, мама сказала перебрать вещи в тумбочке и выкинуть весь мусор. И я уже даже там прибрался. Но то, что мама называет мусором, мне важно и нужно.

— Ну-ка, покажи, что там у тебя?

Руф раскрыл ладони, которые все это время держал прижатыми к груди. На его маленьких лапках лежала пара сухих кленовых листочков, такого красивого и необычного красно-бордового цвета. А еще кусок сосновой коры, тоже очень красивого цвета. Крошечные шишки, висевшие на одной веточке, как вишенки. Цветок физалиса. Он давно высох, и от него остались одни прожилки, которые легко поломать, если взяться неаккуратно. Еще какие-то винтики, гвоздики, пуговички и другие очень важные и полезные вещи.

— А, так ты не хочешь их выкидывать? — сообразила Ньянка.

Она смотрела на «богатства» брата и думала о том, что Руф еще очень маленький. И вещей у него всего ничего. И если кого-то, кто прожил так мало и успел собрать лишь крохи дорогих сердцу вещиц, заставить их выкидывать, это будет просто жестоко.

— Не хочу. — Руф грустно покачал головой.

— А давай, мы не будем их выкидывать? — предложила Ньянка.

— Не будем? — на мгновение обрадовался Руф, но затем вспомнил про мамин строгий наказ. — Но мама же сказала.

— Как на счет того, чтобы отправить их в путешествие?

— В путешествие? — Руф с удивлением посмотрел на листики-веточки.

— Да, у меня есть одна идея. Мы смастерим из твоих вещиц кораблик. А вечером, когда все соберут свои коробки со старьем, мы отправим его в путешествие по ручью. Если твоему кораблику не понравится путешествовать, он просто вернется к тебе.

— Ух ты! — обрадовался Руф. — Но как же он сможет вернуться, если уплывет?

— За это не беспокойся. Вода всегда возвращается назад. Точнее она ходит по кругу. Ручьи впадают в реки, реки в моря, а моря в океаны. В океанах вода смешивается и снова отправляет воду в моря, реки и ручейки. Так что все само как-нибудь устроится.

— Правда? — засомневался Руф, а Ньянка уверенно кивнула. — Ну, хорошо, давай попробуем.

— Тогда дождись, пока все разберутся со своими вещами.

Руф до вечера бродил из комнаты в комнату, ожидая, когда кто-нибудь уже закончит собирать свою «весеннюю коробку» и возьмется за его кораблик. Но все как нарочно ковырялись и ковырялись в своих вещах. Мама вообще собрала три коробки. На одной было написано «кухня», на другой «спальня и зал», на третьей «ванна и кладовка». А коробки с надписью «оранжерея» не было, потому что там и так все прекрасно.

— Не слишком ли много у нее вещей для человека, который каждый год заставляет всех вокруг расставаться со своими? — подумал Руф, но вслух ничего не сказал, потому что мама была такой увлеченной, даже азартной в своём уборочном порыве. Она бегала из комнаты в комнату, шурша юбкой, и напевая себе под нос какие-то незнакомые Руфу веселенькие мелодии.

Первым освободился папа. На дне его большой коробки с надписью «кабинет», сиротливо озираясь, лежала старая пыльная декоративная трубка в виде русалки и носовой платок в желто-фиолетовую клеточку с ажурной дыркой посередине.

— Ну, так нечестно! — сказал Руф, заглянув в его коробку.

— Почему это? — спросил папа, не отрываясь от книги.

— Ты совсем ничего не выкидываешь! Ты должен выкинуть что-то важное.

— Вот еще! Кто тебе такое сказал? — папа положил книгу на колени, заложив страницы большим пальцем. — И к тому же у меня в кабинете все важное! Я и так выкидываю эту очень важную трубку. И этот платок мне очень важен. Если бы моль не проела дыру, я бы ни за что его не выкинул.

— Ты выкидываешь трубку, которую я тебе подарила? — непонятно из какой комнаты послышался мамин строгий голос.

— Мне кажется, — сказал Руф, — этот платок теперь, когда его погрызла моль, стал даже куда важнее, чем раньше.

— Отчего же? — поинтересовался папа.

— У него появилась какая-то своя история. — Руф повертел дырявый платок на пальце.

— Какой умный мальчик. — похвалил его папа.

— А чем так важна эта трубка? — спросил Руф, доставая металлическую декоративную трубку.

— Во-первых, ее мне подарила мама. — с гордостью проговорил папа, а затем прикрыв рот ладонью, добавил. — Кроме того, она отлично собирала на себя пыль.

— Ну, знаешь ли! — сказала мама, неожиданно появившись за папиным плечом. — Если бы ты почаще проходился там влажной тряпкой, то и собирать было бы нечего.

— Дорогая, мне правда совершенно нечего выкидывать. У меня в кабинете все важное и нужное. — папа окончательно отложил книгу.

— Ерунда! Просто ты скрудж! — сказала мама и достала из папиной коробки сувенирную трубку.

— Я — скрудж? Что это вообще означает? — папа взялся бродить за мамой, объясняя ей, что он вовсе никакой не скрудж. Но мама его не слушала и продолжала добывать вещи из разных уголков.

В это время из детской вышла Ньянка. Она тащила по полу свою заполненную с горкой коробку, подвязанную поясом от старого халата.

— Где ты все это набрала? — Руф обрадовался, что хоть кто-то наконец разобрался с этим неприятным делом. — У нас в комнате и вещей-то столько нет. Ты хотя бы оставила нам подушки и сменные носки?

— Очень смешно! — сказал Ньянка. — Скажи спасибо, что я в твой ящик с игрушками не заглянула.

— Спасибо! — с охотой ответил Руф. — Ну, что, давай теперь кораблик мастерить?

— А, точно! Еще же твой кораблик. Тащи клей и нитки! — скомандовала Ньянка.

К удивлению Руфа, Ньянка ловко управлялась с его вещицами.

— Так, так, — деловито повторяла она. — Допустим кора — это палуба. Ветка с шишками — мачта, а листья — парус. Побольше клея и готово! А это нам не понадобится! — она отодвинула лишние винтики и пуговки в сторону. — Ну, как? — спросила она, закончив со своим шедевром судостроения.

— Здорово! — восхитился Руф. — Очень красиво.

Небо уже начало розоветь, когда мама закончила собирать свои коробки. Папин платочек с дыркой она переложила в коробку с надписью «спальня и зал», а трубка отправилась обратно на полку, так как у нее была, хоть и непонятная, но очень важная роль.

— Только наденьте резиновые сапоги и дождевики. — сказала мама. — Там накрапывает дождь. И чтобы никакой беготни по воде, всем ясно?

— Ясно. — ответила Ньянка.

— А мне сапоги великоваты. — сказал Руф, натягивая резиновые сапожки, доставшиеся от Ньянки.

— Ничего, — успокоила его мама. — Снизу надень шерстяные носочки, чтобы держались потуже.

— А сверху мы покрепче их завяжем, и все будет хорошо. — добавил папа, подмигнув.

Все вместе они пошли к ручью, где обычно набирали питьевую воду.

— Ты должен сказать речь! — Ньянка подтолкнула Руфа к ручью.

— Речь? А что сказать? — растерялся он.

— Ты должен сказать о том, как эти веточки и листочки были тебе дороги, как здорово они служили и, что они могут вернуться в любой момент, когда захотят.

— Понятно. Что ж. — замялся Руф. — Этот листочек я нашел, когда мы с мамой гуляли в лесу, и она читала мне свои стихи. Очень красивые стихи. Правда, я ничего не запомнил. Эту кору рисовала Ньянка, потому что у нее такая необычная фактура. Или текстура? В общем, она красивая. Ньянке очень понравилось, как выглядит этот кусок дерева. И мне хотелось тоже так нарисовать, но у меня не очень получилось. А эти шишки мы с папой нашли, когда ходили за грибами. Физалис мне просто нравится. Он такой необычный. Снаружи цветок, а внутри ягодка. Я хотел посадить его дома, но мне стало жалко расковыривать цветок, чтобы достать семечки. А теперь они все отправятся в путешествие. Надеюсь, им понравится.

— Отлично сказано! — похвалил папа.

— Наверное, тебе сейчас грустно? — спросила мама.

— Вовсе нет! — уверенно ответил Руф. У него в кармашке уже лежал небольшой серый камушек с фиолетовыми прожилками, который нашел здесь, у ручья, и, которым он собирался начать новую коллекцию дорогих сердцу вещиц.

Он отпустил кораблик. Тот весело помчался по воде и скоро скрылся в траве, густо разросшейся по обеим сторонам ручейка. Руф не удержался и ринулся за ним, чтобы поглядеть, куда тот поплывет дальше. И в этот момент сапоги весело разлетелись в разные стороны. Руф упал в холодную воду, хорошенько намочив ноги. Ньянка и папа рванули ловить сапожки, возомнившие себя кораблями, а мама подняла на руки расплакавшегося Руфа.

— Побежали скорее домой! — сказала мама. — Пока Руф не продрог до костей.

Дома его как можно скорее разули и отправили в теплую ванную. Потом мама дала ему теплого молока с медом. Но не смотря на предпринятые меры, Руф все равно немного простудился.

— Будешь еще прыгать по лужам? — спросила мама, замеряя Руфу температуру.

— Обязательно! — широко улыбнувшись, ответил Руф.

Мама покачала головой, а папа, пожав плечами, сказал:

— Зато честный!

День рождения Руфа

Ньянка заглянула в кабинет папы, где он предавался одному из самых важных на свете дел — сладко спал, подперев голову ладошками. Ньянка никак не могла придумать, что же ей подарить Руфу на день рождения. Она вспомнила, что родители обычно прячут для них подарки в папином кабинете.

— Если я посмотрю подарки, которые приготовили родители, — подумала она, — я обязательно на что-нибудь вдохновлюсь.

Она забралась на антресоль, где обычно прятались подарки, но, к своему расстройству, ничего там не обнаружила. К тому же, еще и папа проснулся.

— Я не знаю, что дарить Руфу. — попыталась она объяснить сонному папе, что она делает на антресоли. — День рождения уже завтра, а я до сих пор ничего не придумала.

— Так подари ему книгу.

— Ну, уж нет. Я не буду дарить книгу. Книга — это не подарок. — мечтательно сказала она. — Книга — это естественная часть жизни. Но только если книга правильная. В правильной книге правильные картинки, то есть красивые.

— Тогда, может быть пирог?

— Это уже мама подарит. — махнула рукой Ньянка.

— Тогда давай подарим ему вместе набор инженера.

— Скукота! — сказала Ньянка и пошла думать в другом месте.

Раздумывать в одиночестве ей было скучно, а рядом с Руфом вообще не получалось, потому что он постоянно норовил затянуть ее в какую-нибудь игру. В общем, всячески отвлекал сестру от важного дела. Поэтому она пошла к маме в оранжерею, где та протирала крупные листья монстеры.

— Что это за цветок? — спросила Ньянка от нечего делать.

— Это монстера прелестная. — с гордостью сказала мама.

— Чем же она прелестна, если у нее даже цветочков нет? И плодов нет.

— Это просто такое название. Монстера прелестная. — объяснила мама. — А тебе бы хотелось что-нибудь с цветочками?

— Не, лучше с плодами. Мандарины, например, или апельсины.

— Почему бы тебе не посадить семечко? — предложила мама.

— Мандарина?

— Да, хоть перца. Можно из любого перца достать несколько зерен и посадить. Хотя бы одно обязательно прорастет.

— А это идея! — обрадовалась Ньянка. — Мне нужен горшок! И земля.

Мама показала Ньнке свободный цветочный глиняный горшок.

— Этот не годится! Мне нужен побольше.

Тогда они залезли в кладовку, где мама хранила инструменты для ухода за растениями: грабельки, лейки и колышки для поддержания молодых стеблей. Оттуда они достали длинный горшок для рассады.

Следующим утром все принялись поздравлять Руфа с днем рождения. Первым делом он позавтракал и, взяв мешочек с домашним печеньем, отправился разделить радость с друзьями. А вечером в гости пришла бабуся. Вместе с Пирожком они подарили Руфу набор варежек и шапочку.

Папа выключил свет в гостиной, где расселись по удобным местам бабуся, Ньянка, Пирожок и сам Руф. И мама торжественно внесла торт с пятью свечками.

— Красота! — захлопала в ладоши бабуся.

Руф загадал желание и задул свечи.

— Теперь тебе пять лет! — сказала мама. — Ты стал совсем взрослым.

— Да, мне теперь совсем все можно. — довольный своим новым положением согласился Руф.

— Теперь, когда ты совсем взрослый, Ньянка может спокойно переезжать в отдельную комнату. — сказал папа.

— Чего? — удивился Руф. — Ньянка переедет? Сейчас?

— Ну, не сейчас. — успокоила его мама. — Для начала нам надо сделать в комнате ремонт, покрасить стены, перенести туда ее комод и кровать. Сшить шторы. — мама замечталась. Ей почему-то очень нравилось делать ремонт. — Но, когда она пойдет в школу, мы как раз закончим с ремонтом. Так что впереди есть еще целое лето.

— Я не хочу, чтобы Ньянка переезжала. Не хочу жить в комнате один. Мне будет страшно. И одиноко. — Руф захныкал.

— Ну, что ты, дорогой? Это же не сегодня. И не завтра. — мама принялась его успокаивать.

— До осени еще далеко! — подтвердила Ньянка. — Тем более ты еще не до конца взрослый, ведь я не подарила тебе свой подарок.

Руфу все еще хотелось плакать, но и получить подарок тоже хотелось.

— Какой у тебя подарок? — грустным голосом спросил Руф.

— Вот! — она протянула ему кулачок.

— Я должен угадать? — Руф непонимающе взглянул на нее.

— Нет, пожалуй, не угадаешь. — она разжала ладонь. На ладони лежали крошечные камушки.

— Зачем мне камушки?

— Это не камушки, балда. — засмеялась Ньянка. — Это семечки, семена разных растений. Вот это кориандр, вот это базалик, а это…перец, наверное. Или все наоборот. В общем, я предлагаю нам с тобой вместе посадить эти семена в маминой оранжерее и вместе их выращивать.

В другой ситуации Руф бы предпочел робота или машинку, но поиграть вместе с Ньянкой в маминой оранжерее разрешали не часто, потому что они обязательно наводили там беспорядок. Так что он был очень рад. Вместе они ковырялись в земле и горшках, садили и поливали свои семена допоздна, пока мама не позвала всех спать.

Довольные Руф и Ньянка улеглись в свои постели. Они еще немножко поболтали, а потом заснули. Глубокой ночью Руф проснулся от жуткого грохота.

— Ньянка! — закричал он с испуга. — Ньянка, что это такое?

— Это гроза. — сказала Ньянка, и тут же за окном сверкнула молния. От громового удара они оба подпрыгнули.

— Пойдем к родителям? — предложил Руф.

Мама от грома тоже проснулась, а папа спокойно спал.

— А почему бы нам не улечься всем в гостиной? — спросила мама. Она разбудила папу, и вместе они перенесли свои подушки и одеяла на большой раскладной диван в зале.

Ньянка и Руф наскоро смастерили шалаш из подушек, и тогда Руф успокоился.

— Я согласен жить в отдельных комнатах. — сказал он. — Если мне станет страшно, мы всегда можем построить шалаш в зале.

В гостях у господина Ти Хо

— Руф! Ньянка! — мама выглянула из оранжереи, где пересаживала розы. И вид у нее был весьма недоброжелательный. — Будьте любезны, остановите уже этот галдеж!

— Мама, мы рок-группа! Я — ударник. — объяснил Руф и в доказательство ударил деревянной скалкой по крышке кастрюли. — А Ньянка — бас-гитарист.

Ньянка решила не отрываться от коллектива рок-группы и тоже продемонстрировала музыкальные умения, дернув струны сушки.

— Я очень рада, что вы расширяете свои творческие горизонты, но почему бы вам не заняться этим где-нибудь подальше от моих ушей?

— А! Понятно. — Руф и Ньянка кивнули и, собрав скарб, попятились к выходу.

— Вы чего это удумали? Мои кастрюли и скалки на улицу утащить? — уже совсем серьезно спросила мама.

— Так ты же сама сказала.

— Мои усики! — мама закатила глаза и добавила громко, обращаясь к папе. — Юф, прошу тебя, побереги мои нервные клетки. Разреши вопрос с музыкальными инструментами.

— Так, ребята, — папа отложил полотенце, которым натирал мокрую после помывки посуду. — У мамы очень тонкий музыкальный вкус. Настолько тонкий, что не вмещает широких мазков вашей музыкальной картины.

— Чего он сказал? — Руф поглядел на Ньянку.

— Он говорит, что наша музыка не ахти. — ответила Ньянка равнодушно.

— Не ахти? Это как? — поинтересовался Руф.

— Ну, как книжка, которую он пишет. — ответила Ньянка.

— Не то чтобы не ахти. Скорее вашей группе не хватает тренировки. — задумчиво проговорил папа. — Погоди, что ты сказала о моей книжке? А, впрочем, ладно. Нам с вами надо познакомиться с одним господином, который научит вас одному очень важному музыкальному навыку.

— А кто это? Что это за господин? — наперебой взялись расспрашивать папу Руф и Ньянка.

— Нам придется пойти к нему. Это неблизкий путь, но оно того стоит, друзья мои, поверьте. — загадочно ответил папа.

— Какой-нибудь учитель музыки? — Ньянка сморщила нос. — Поди будет нас пичкать своим сольфеджио.

— Вовсе нет. Никакого сольфеджио! — заверил папа.

— А мы что, заявимся к нему вот так, без приглашения? Так невежливо. — Руф знал, что приходить в гости, когда тебя не звали, не очень-то красиво.

— Не переживай, дружище! К этому господину можно без приглашения. Даже нужно. Он такой, знаешь, — папа помахал в воздухе лапами, — гостеприимный.

— Ну, хорошо. Тогда, пойдем. — согласился Руф.

— А мы возьмем с собой наши музыкальные инструменты? — спросила Ньянка.

— Ни в коем случае. — ответил папа, собирая в большой рюкзак плед, воду, бутерброды и другие полезные в походе вещи.

— Как же он будет нас учить? Без инструментов? — спросил Руф.

— У него…свои инструменты. — снова загадочно ответил папа.

Руф подумал, что этот господин, наверное, очень серьезный специалист в своем деле, раз у него дома есть инструменты на любой вкус.

— А долго нам идти? — поинтересовался Руф, когда они уже довольно далеко отошли от дома.

— Порядочно. — кивнул папа.

— Но нам же не придется идти по тому мосту? — с тревогой в голосе спросила Ньянка, указывая на деревянный подвесной мост, переброшенный над рекой.

— Да, нам придется пройти по мосту, Ньянка. Без этого никак. — ответил папа. — Но мы пойдем вместе, так что тебе нечего бояться.

— А ты боишься мостов? — спросил Руф.

— Ну, не то, чтобы боюсь. — попыталась соврать Ньянка. — Хотя, да, боюсь и еще как.

— Тогда я возьму тебя за руку, а ты можешь просто закрыть глаза. Мы должны обязательно попасть к этому господину. И если дорога ведет через мост, придется по нему идти.

Ньянка кивнула. Руф взял ее за руку, и она закрыла глаза.

— Помнишь ту песню, которую мы сочинили сегодня с утра? — спросил Руф, дрожащую от страха Ньянку. Она еле заметно кивнула. — Давай споем?

И он запел во весь голос, а Ньянка тихонько подхватила. Шли они очень медленно, потому что Ньянка боялась открыть глаза. Но идти с закрытыми глазами тоже очень страшно, ведь можно оступиться. Она аккуратно переставляла лапы, делая крошечные неуверенные шажки.

— Мы уже почти дошли. — сообщил папа, когда они прошли примерно две трети пути.

— Какая черная под нами вода! — восхитился Руф. — В ней все-все отражается. И небо, и этот мост, и даже мы сами.

— Давайте не будем обсуждать воду? — попросила Ньянка.

— Хорошо, — согласился Руф, — тем более, что мы уже прошли мост.

Ньянка открыла глаза. Ноги ее все еще дрожали, и земля из-за этого казалась мягкой и подвижной. Она оглянулась назад и удивилась тому, что смогла пройти этот страшный мост.

— Ты очень смелая! — сказал Руф.

— Какая же я смелая? Я всю дорогу шла с закрытыми глазами. А вы шли сами по себе, еще и воду разглядывали.

— Именно поэтому ты и смелая. — сказал папа. — Мы и так не боимся мостов, поэтому пройти по нему для нас было пустяком. А ты прошла, не смотря на свой страх. Ты настоящая героиня.

— Может быть на обратном пути я смогу пройти, не закрывая глаз.

— Может быть. Но это не обязательно. Нам некуда торопиться. — подбодрил ее папа.

Еще какое-то время они шли молча, разглядывая небо и лес.

— А как зовут этого господина? — спросил Руф.

— Его зовут…эээ господин Ти. По фамилии Хо. — ответил папа.

— Господин Ти по фамилии Хо? Иностранец? — с уважением проговорил Руф.

— В некотором смысле. — неопределенно ответил папа. — А мы, кстати, уже пришли.

— И где же этот господин Ти Хо? — недоуменно оглядев поляну у озера, спросил Руф.

— Где же его дом? — спросила Ньянка.

— Прямо тут. — ответил папа.

— Он что, какой-то заколдованный? Или почему мы его не видим? Он зашифровался? — спросил Руф.

— Надо его немного подождать. — спокойно сказал папа. — И подготовиться ко встрече.

— А как подготовиться? — спросила у папы Ньянка.

— Во-первых, нам надо расстелить плед и перекусить. — ответил папа.

— Хорошее начало! — обрадовался Руф. Он всегда был не прочь перекусить. Конечно, если дело не касалось полезного супа или брокколи.

— А потом нам надо сидеть очень-очень тихо. Этот господин показывается только тогда, когда вокруг становится очень тихо. Давайте потренируемся тишине, пока раскладываем плед и припасы.

Руф и Ньянка сосредоточенно взялись за рюкзаки. Они аккуратно расстелили плед, затем достали бутерброды и термос с чаем. Они поели в молчании, чтобы ненароком не спугнуть этого загадочного господина.

— Слышите, как поют лягушки? — шепотом спросил папа.

— Да, а они не спугнут господина Ти Хо? — спросила Ньянка.

— Тихо! — прикрикнул на лягушек Руф. — Вы что, не слышите, как стало тихо?

— Шшш. — зашикал папа. — Лягушки его не спугнут. Они подпевают ему.

— Подпевают ему? — удивился Руф. — А разве он уже пришел?

— Конечно. — кивнул папа. — Слышишь, как щебечут птицы, журчит озеро, ветер шуршит в траве?

— Слышу. А чего так тихо? — удивился Руф.

— Это песня тишины. — ответил папа.

— Я ничего не понял, но у меня странное чувство, будто тепло в ушах и щекочет в животе. — сказал Руф.

— Именно так и чувствуется, что пришел господин Ти Хо. — сказал папа.

Втроем они молча сидели в траве у озера, слушали музыку господина Ти Хо, и никому не хотелось ее нарушать.

На обратном пути Ньянка все же решилась пройти мост с открытыми глазами, хотя ей было страшно. Они сразу запели утреннюю песню и успели пропеть ее дважды, пока не дошли до другого берега. Уже стоя на земле, она решилась посмотреть вниз на воду. Та и вправду была совсем черной, и в ней отражались желтые и зеленые колоски, росшие на берегу и в самой воде.

Поздно вечером, лежа в постели, Руф позвал Ньянку.

— Слушай, я тут подумал. А ведь это была уловка. Папа это все придумал, чтобы мы просто немного помолчали.

— Ага. Я сразу догадалась.

— Ничего не сразу!

— Ну, когда он сказал, что господина зовут Ти Хо, я уж точно догадалась.

— Но мне все равно понравилось.

— И мне.

— Тогда давай еще раз послушаем этого господина Ти Хо.

— Давай. — согласилась Ньянка, и они притихли.

Где-то за окном сверчок наигрывал на скрипочке свои колыбельные и ему подпевал теплый майский ветер.