Питерская история

Алёна Берндт (2025)

Как сказал когда-то классик, все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему. Наверное так и есть, только вот если ли он, рецепт семейного счастья?

Глава 5.

Миша вернулся домой утром. Возвращаться накануне вечером он не решился, был уверен, что Лена закроет дверь на защёлку, и снаружи ключом её не открыть, а сидеть под дверью или ночевать в машине ему было стыдно перед соседями.

Сегодня его состояние было не таким, как вчера, когда он от неожиданности совсем потерял голову. Сейчас его грели слова Олеси о том, что таких, как Лена, у него может быть вагон и маленькая тележка! Стоит ему только этого захотеть! И потому, пресмыкаться перед этой «деревней», как называла его жену Олеся, он вовсе не собирался. Либо она верит в то, что он ей сказал вчера — что приехал поддержать жену друга, либо — до свидания! Но вообще-то, он был абсолютно уверен, что Лена поверит ему, а то, что он не приехал вчера, он запросто объяснит тем, что Лена сама неожиданно явилась на дачу Лисицких и обвинила его во всех грехах! И ему пришлось остаться там на ночь, потому что он сомневался, пустит ли его в родной дом истеричная жена. Миша скажет, что отвёз Олесю домой, мириться с Костей, а сам остался на даче, ведь эту версию Лена никак не сможет проверить!

По дороге домой обдумав всё, что он скажет жене, Миша открыл дверь и взбежал по ступеням парадной, приготовившись к встрече. Но в изумлении застыл на лестнице — возле их двери стояли три огромные клетчатые сумки, его дорожный чемодан на колёсиках и большая спортивная сумка.

Всё похолодело внутри — Миша понял, что это его вещи. Его бравада, так гревшая его всю дорогу до дома, улетучилась — он понял, что его показательного выступления перед женой не будет. Лена попросту не станет с ним разговаривать, не станет слушать его объяснения… Но в слабой надежде, он всё же поднял руку и нажал кнопку дверного звонка. Сердце прыгнуло в груди, когда он услышал звук поворачивающейся защелки, надежда на то, что сейчас он всё исправит, снова появилась.

Стараясь унять громко бьющееся в груди сердце, он отодвинул сумку от двери, чтобы подойти ближе.

Лена открыла дверь и молча уставилась на явившегося мужа. Лицо её не выражало никаких чувств, только синяки под глазами выдавали то, что эту ночь она провела без сна.

— Лен, ты чего вещи-то мои выставила? А если б украл кто? — выпалил вдруг Миша то, что вообще и не собирался говорить, — Выслушай ты меня, я ведь тебе никогда не врал!

— Я и в самом деле поехал вчера на работу, но по дороге мне позвонил сначала Костя, я не понял, что он говорил, пьяный он был. А потом Олеся позвонила, сказал, что они поругались сильно, Костя её из дома выгнал и она на дачу уехала… попросила меня привезти ей что-то из еды, и успокоительного… Ну как я откажу, я туда и пое…

Миша говорил очень торопливо, тараторил слова, спеша сказать всё, пока Лена не ушла. Как вдруг осёкся на середине фразы, потому что Лена шагнула из квартиры ему навстречу. Он обрадовался, думал, что Лена сейчас обнимет его, скажет, что верит, и всё будет как прежде… Ведь она всегда верила ему, никогда не следила, не лазила в телефоне, не проверяла его… Вообще, она была самым добрым человеком, которого сам Миша когда-либо знал. Он тоже шагнул навстречу жене, намереваясь обнять и прижать её к себе…

Но Лена остановилась в шаге от него. Пристально глядя ему прямо в глаза, она протянула руку и взяла его связку ключей от квартиры, которую он держал в руке. Звякнул в тишине массивный брелок, Лена отступила назад, и сказала:

— Вещи свои забирай. Пока не украли. А сказки эти можешь Олесе своей рассказывать.

Дверь в квартиру захлопнулась перед самым Мишиным носом, а он всё никак не мог поверить в происходящее.

— Ладно, — крикнул он, уверенный, что Лена его слышит, — Если ты такая дура, то и оставайся! Идиотка!

Дверь открылась снова, Лена выставила на площадку еще пакет с Мишиными кроссовками, посмотрела на него и ответила:

— Конечно, идиотка. Была бы замужем за генералом — была бы генеральша! А так-то конечно — идиотка!

— Ах ты!

Миша не выдержал этой её усмешки, и разразился громкой бранью. Впервые за всю их семейную жизнь ему захотелось ударить жену, стереть эту усмешку с её лица… Но дверь безжалостно захлопнулась снова, щелкнул замок, звякнула защёлка. И остался Миша в полном изумлении от такого поворота событий, зло оглядывая выставленные в коридор сумки с его вещами.

В соседней квартире приоткрылась дверь, на площадку вышла их соседка, Антонида Степановна, женщина преклонных лет, но такое определение ей вовсе не подходило — подтянутая фигура, ясный взгляд и острый ум никак не увязывались с цифрами в её паспорте.

— Здравствуйте, Михаил. Что, переезжаете? Вся молодёжь от нас в новые микрорайоны стремится съехать, как жаль, как жаль…

— Д..да, переезжаю, — запнувшись, ответил соседке мужчина, и, чтобы избежать дальнейших расспросов, подхватил две сумки и побежал с ними вниз по лестнице.

У парадной перед Мишей встал вопрос — если сейчас входная дверь закроется, то за остальными сумками он уже не сможет вернуться, ведь Лена забрала его связку ключей, на которой был и ключ от двери парадной. Со злости он пнул дверь ногой, поставил одну сумку так, чтобы дверь не закрылась и начал с остервенением запихивать вторую сумку в багажник машины.

Антонида Степановна вышла из парадной и с удивлением наблюдала, как её сосед, скромный молодой мужчина, никогда не отличавшийся таким странным поведением, теперь глухо и нецензурно бранится возле своего автомобиля.

Догадавшись, что у молодых её соседей что-то случилось, она тактично прошла мимо Михаила, сделав вид, что увлечена разговором по телефону, но подумала, что позже стоит заглянуть к Лене, которую уважала и любила за отзывчивость — девушка всегда предлагала свою помощь, если видела, что пожилая соседка в ней нуждается. Антонида даже удивлялась, почему давняя её подруга и соседка, Клавдия, никогда при жизни не общалась с такой милой и воспитанной племянницей.

Миша с трудом затолкал в машину все свои сумки, зло хлопнул дверцей и в сердцах стукнул кулаком по пассажирскому сидению.

Куда ему ехать, и как жить дальше, он не знал. Сообщить матери, что они с Леной поссорились, и попроситься к ней пожить, означало, что всё время, которое он будет проводить дома, ему придется выслушивать нотации матери. Что она говорила ему, предупреждала его, что эта ушлая провинциалка не пара ему, и вот теперь все догадки и предчувствия матери оправдались…

Но и идти Мише сейчас было некуда… Каких-то отложенных денег у него не было, только остатки зарплаты еще болтались на карте, но их не хватит на аренду жилья, ведь нужно внести и первый платёж, и депозит, и вознаграждение агенту. Да и заниматься сейчас поисками квартиры ему не хотелось, он всё же надеялся, что Лена немного остынет, они смогут поговорить, и ему удастся всё вернуть.

Можно было бы, конечно, обратиться за помощью к Косте Лисицкому, но Миша боялся. А вдруг Лена всё же позвонила ему, и рассказала о них с Олесей… Он ведь от неё и того не ожидал, что она его вещи выкинет в коридор, мало ли на что еще она оказалась способна в гневе. С другой стороны, если сам Костя до сих пор не позвонил Мише с претензиями, значит, он скорее всего не в курсе ночных приключений его жены…

— Мам, ты дома? — Миша наконец решился и набрал номер матери, — Можно, я к тебе сейчас приеду?

Миша решил, что не станет афишировать на работе случившееся в его семье, чтобы не давать повода к раздумьям тому же Косте. Он просто перекантуется у матери несколько дней, а за это время постарается успокоить так неожиданно взбрыкнувшую жену. А после они заживут как прежде, и забудут всё произошедшее, как страшный сон.

Однако мать ответила неожиданно недовольным тоном:

— А, привет, Миш. Тебе прямо сейчас нужно, или терпит до завтра? Я сегодня занята, у меня гости.

— Да, мне сейчас нужно! И это не терпит до завтра! — со злостью вскричал Миша, уж он никак не ожидал, что и у матери он получит от ворот поворот.

— Ну ладно, приезжай. Что ты раскричался сразу? То неделями не звонишь, и носу не кажешь, а то ему приспичило прямо сейчас! — резко ответила мать и сбросила звонок.

Миша просто не верил ушам и сидел, глядя на потухший экран телефона. Да что же это такое происходит, в самом деле, в его жизни?! Как так вдруг получилось, что он оказался ненужным нигде — ни жене, ни родной матери!

С такими мыслями в голове Миша ехал по Питерским пробкам к матери, намереваясь высказать той всё, что так кипело сейчас у него в голове. Они с Леной постоянно оказывали его матери разную помощь, сам Миша каждый месяц переводил матери достаточно приличную сумму на карту, зная, что ту снова уволили с очередной работы за неявку. Кроме того, Миша уже давно сам оплачивал все коммунальные платежи за большую квартиру в центральном районе города, мать была просто не в состоянии это делать сама, перебиваясь временными заработками и получая сумму за аренду квартиры, оставшейся от Мишиной прабабушки.

Лена не возражала, что Миша помогает своей матери, она и сама помогала своей семье, но суммы были гораздо скромнее. Да и от матери Лены они сами регулярно получали помощь в виде продуктов с собственного огорода и хозяйства.

Оставив сумки с вещами в машине, Миша бегом поднимался по лестнице. Ему даже хотелось поругаться сейчас, хотя бы даже с матерью, чтобы как-то вылить свою злость. Ведь высказать всё жене, так неожиданно выставившей его за дверь со всеми вещами, у него не вышло.

Однако, когда мать открыла дверь, все приготовленные Мишей слова упрёка и недовольства застряли у него в горле… В прихожей рядом с матерью стоял здоровенный мужик, с собранными в небольшой хвостик длинными волосами. Полностью, от кисти и до самой шеи, забитой татуировками рукой с мышцами, как у героя боевиков, мужик упирался в косяк насмешливо глядя на явившегося Михаила.