Цена свободы

Аля Кьют, 2019

Отношения Кирилла и Дарины выходят на новый уровень. Она уже не просто игрушка, а нечто большее и ценное. Да и он не тот отстраненный и деспотичный хозяин, каким казался поначалу. Сейчас самое время, чтобы узнавать друг друга заново! Но беда может прийти не только изнутри. Их сближение не оставят без внимания ни враги, ни друзья. Содержит нецензурную брань.

Глава 3. Половинки

Я сел в машину на заднее сиденье к Дарине и сразу протянул руку вдоль спинки. Ей хватило этого знака, чтобы понять мое желание. Она подвинулась ближе, прижалась ко мне доверчиво, позволяя обнять за плечи. Артур прав. Она чувствует все так тонко. Чувствует меня. Можно выдрессировать любую шлюху, провести в игровой с покорной хоть месяц, не вылезая, но такого понимания не получишь. Мы с Дариной связаны, склеены. Словно диффузия, проникаем друг в друга, сливаясь не только на физическом и эмоциональном уровнях. На всех уровнях. Это просто космос какой-то.

Дарина пахла цветами и свежестью. С ее лица смыли косметику, но это даже лучше. Что может быть прекраснее естественности в девятнадцать лет? Я видел, как светится ее кожа даже в тусклых лампах салона машины. Такая юная, светлая, ранимая девочка. И вся моя. Сейчас как никогда остро я чувствовал свою ответственность за покорную и хотел заботиться о ней.

«Это всего лишь на год», — вспомнил я собственные слова и тут же представил себя в этой же машине через год. Одного, без Дарины. Раньше это было бы комфортной фантазией. Молчаливый водитель, удобная машина, красивый город за окном, ночь и огни. Я любил бывать в Казани, наслаждался каждым визитом, чествовал себя самодостаточным и счастливым здесь. Только не сегодня.

Без ее аромата, без тепла и тихого дыхания я не смог представить свое спокойствие, свое счастье. Дарина знала Айзу и восхищалась ею. Дарина хотела учиться в ее школе. Дарина жила до меня счастливо и вернется к этому потом.

Год.

Кажется, у нас так много времени впереди, но я знал, что мне будет мало даже вечности рядом с этой дерзкой и одновременно покорной девчонкой. Как прожжённый аналитик я суммировал все риски и прогнозы, оценил динамику и котировки. Ответ был прост — она идеальна для меня.

Сразу за этим выводом пришел страх. Я боялся потерять ее. У меня вряд ли получится отпустить Дарину. Мозг эгоиста и расчетчика тут же стал прикидывать суммы, за которые я смогу купить себе еще немного гармонии. Но в душе я понимал, что она не возьмет у меня ни копейки. Ее брату я помогу и так, а для себя Дарина денег не захочет. Она не шлюха и не рабыня. Я должен дать ей все, что имею, а потом отпустить.

— Мама мы умрем? Умрем… умрем… умрем…

Паническая атака накатила, хотя самолетом и не пахло. Я потянулся и сжал руку Дарины, ища поддержки. Она подняла голову, посмотрела на меня, спрашивая без слов: «Ты в порядке?»

Я покачала головой: «Нет, но сейчас буду».

Забыв о правилах приличия и уважении к Рустему, я склонил голову и стал целовать Дарину. Пытался не напирать сразу, но эмоции взяли верх, и я смял ее губы после трех мимолетных касаний. Рычащий стон вырвался из моего горла. Я стиснул ее плечи сильнее. Дарина пискнула, но даже не дернулась. Я брал ее губы жестко, беспощадно, не давая ни малейшего шанса облегчить участь, понимая, что делаю больно, но не в силах остановиться. Я хотел ее. Отчаянно, сильно, невыносимо. Когда Рус стал притормаживать у отеля, я с трудом заставил себя прекратить и прохрипел Дарине на ухо.

— Ты должна идти очень быстро, девочка, иначе я трахну тебя прямо в фойе.

Она моргнула, слава богу, ничего не стала говорить.

Попрощавшись с водителем до завтра, я помог Дарине выйти из машины, но тут же отпустил ее руку, боясь, что даже этот невинный контакт сорвет остатки шифера с моей крыши.

Приняв мои слова на веру, Дарина посеменила по ступеням крыльца. Швейцар услужливо открыл ей дверь и взялся за козырек фуражки, приветствуя. Я вложил ему в карман купюру, так как вчера забыл из-за суеты. А он ведь помог нам с чемоданами. И сейчас помогает мне держать себя в руках, отвлекаясь на мелочи. Следуя за Дариной к лифту широкими шагами, я уговаривал себя не распускать руки раньше времени. Боже, мы уже внутри.

Контроль! Доминирование и контроль.

Две минуты, Салманов! Ты же не животное, в конце концов.

Ошибочка, я именно оно.

Едва лифт скрыл нас от посторонних глаз, я набросился на нее снова. Прижал к стене кабины, задрал подол платья, смял задницу и снова впился в ее рот, прикусывая и жестко посасывая. Я толкнулся пахом вперёд и замер на миг, а потом стал тереться, заставляя Дарину хныкать.

Отпустив ее губы, я дал ей шанс образумить меня, отрезвить, попросить пощады, но она лишь выдохнула:

— Пожалуйста… еще…

Все! Дальше я себе не принадлежал. Разум отдал меня во власть безумия. Смутно помню, как звякнул лифт, и мы вышли в коридор, не прекращая целоваться. Нас могли увидеть, но ни меня, ни Дарину, похоже, это не волновало.

Ключ-карта — великое изобретение человечества после влажных салфеток и хлеба в нарезке. Я справился с дверью за секунду, и мы оказались внутри. Дверь тоже прекрасная штука. Я прижал к ней Дарину, не имея более терпения и сил для дальнейшего передвижения, задрал платье до талии, дернул трусики.

Треск тонкой ткани должен был меня отрезвить, но нет. Я еще сильнее завелся и, быстро разбираясь с собственными брюками и бельем, предупредил Дарину:

— Я не буду нежным, малыш.

— О, я на это надеюсь, — моментально откликнулась эта дерзкая девчонка и притянула меня за галстук, чтобы самой терзать мои губы.

— Дарина, господи… — стонал я от ее жалящих поцелуев–укусов. — Что ты творишь, девочка?

— Я хочу… тебя.

— Боюсь, я дам тебе больше, чем ты хочешь.

Она положила ладони мне на лицо, посмотрела внимательно и сказала:

— Не бойся.

Я коснулся головкой влажной горячей плоти и протолкнул член сразу почти до конца. Дарина вскрикнула. Мой бог, как же я жил без этих звуков?

Не давая ей ни секунды, чтобы привыкнуть, я стал толкаться вперед и вверх, придерживая девчонку. Она вцепилась в мои плечи, охала с каждым проникновением. Я выходил из нее почти до конца и снова вгонял член по самые яйца. Словно пытался выбить из нее дух, заставить молить о пощаде, просить сбавить темп, но она билась головой о дверь, вскрикивала и повторяла:

— Да, боже, да. Еще, еще.

Я почувствовал, как она стала сжиматься вокруг моего члена. Серьезно? Так быстро? И без меня! Вот уж вряд ли.

Я исполнил ее желание и стал быстрее, но прорычал:

— Не смей кончать.

— Пожалуйста, — захныкала Дарина.

— Не сейчас, — рявкнул я, продолжая трахать ее.

Она всхлипнула, обняла меня за шею. Я подхватил ее под попу, заставляя запрыгнуть. Ее ноги обхватили меня крепко. Так тесно и близко. Мы почти впечатались друг в друга, отчаянно нуждаясь в этой близости, в обоюдном сумасшествии и неистовом темпе ярчайшего удовольствия.

У меня потемнело в глазах, и я опустил контроль.

— Давай, малыш, — шепнул еле слышно, но знал, что она разберет, поймет, почувствует.

Наверно, я мог не говорить. Дарина сама знала момент. Тот особенный миг, когда эмоции, желание и напряжение достигли пика. И мы одновременно шагнули в пропасть, крепко держась друг за друга.

Навсегда. К черту год. Я хочу ее себе на всю мою проклятую жизнь.

Дарина

Я не чувствовала собственного тела. Кирилл держал меня, он был моей невесомостью. Я знала, что не упаду, что он не отпустит. Я принадлежала ему во всех смыслах, и сегодня это не вызывало ни одной негативной эмоции. Мне нравилось, как блестели его глаза, когда он смотрел на меня, как касался мимолетно, чтобы успокоить, как представил своему другу.

Моя Дарина.

Мне нравилось быть его. Очень. Когда Салманов начал целовать меня в машине, я не испугалась, что сейчас он трахнет меня прямо в салоне, при водителе. Знала, что этого не будет. Кирилл отлично чувствовал мои пределы и ни за что даже близко не подошел бы к линии, за которой начиналась паника.

Я доверяла ему. Всецело. Это открытие разлилось горячим бальзамом по моей душе, а потом словно кто-то бросил горящую спичку на крепкий алкоголь. Я вспыхнула моментально. От его напора, его неистовства, его желания. Я принимала его огонь, и сама горела, взрывалась.

А потом вселенная сузилась до размера кокона, в котором были только я, Кирилл и дверь. Ничего более не существовало. Когда я начала приходить в себя, отпуская постепенно ярчайшие спазмы оргазма, Салманов развернулся, сам сполз по двери на пол, продолжая держать меня в руках. Так мы и просидели, кажется, целую вечность. Или несколько мгновений. Я могла бы остаться так навсегда. Верхом на нем, в его крепких, горячих руках, слушая, как успокаивается биение сердца в груди.

— Живая? — спросил Кирилл, вырывая меня из сладкого оцепенения, заставляя захихикать.

— Ммм, — протянула я, не уверенная, что знаю правильный ответ на его вопрос.

Однако наличие голоса Салманов, похоже, принял за согласие. Он встал вместе со мной, даже не покачнувшись.

— Куда? — прохрипела я, продолжая давиться смехом.

— В спальню, — ответил Кирилл. — Очевидно, я буду трахать тебя всю ночь, и завтра ты не сможешь ходить. Моя сладкая непослушная девочка.

Салманов уложил меня на кровать, нависая сверху. Я заерзала и почувствовала, что он более чем готов исполнить свою угрозу. Такое наказание меня не пугало ни капли.

— Кажется, ты сказал, что завтра поедешь на встречи один? Зачем мне ходить?

Кирилл рассмеялся.

На этот раз все было медленно. Он помог мне избавиться от платья и белья, а я сняла его галстук, и рубашку. Кирилл покрывал поцелуями мое тело, гладил руками, дул на горячую кожу, а потом снова двигался. То быстро, то медленно. То выколачивая из меня стоны, то снова заставляя просить больше, еще. Он был везде, всем моим миром, всеми моими чувствами.

Не помню, сколько раз я кончила в эту ночь. После третьего я была едва ли в сознании, хотя и продолжала просить и гореть. Уже засыпая, я вспомнила о правилах и гигиене, стала подниматься, отчаянно моргая, чтобы не вырубиться.

— Куда? — рыкнул Кирилл лениво.

–В душ.

— Нет, — кратко и категорично выдал он, прижав меня к себе, уткнулся носом мне в шею, шумно вдохнул. — Ты пахнешь цветами после салона и мной после секса. Я не знаю, что мне нравится больше. Не надо душа. Спи.

— Я буду мешать тебе. Здесь есть еще спальня.

— Спи тут, Дарина.

А меня уже понесло.

— Тебе ведь не нужно за мной присматривать, я могла бы…

— Боже, я должен обязательно приказать, чтобы ты унялась? Ты спишь со мной. Здесь. Сколько можно спорить? — разозлился он.

Я сжалась, но больше по привычке. Он ведь сам придумал эти правила. Чего теперь рычать?

— Хорошо, Мастер, — улыбнулась я, теснее прижимаясь спиной к его груди.

Мне действительно никуда не хотелось уходить сейчас.

— Дарина, — позвал он спустя минуту, снова вырывая меня из дремы. — Я не злюсь на тебя больше. Ты прощена, девочка.

Я моментально проснулась. Горло сдавило. Господи, я же не буду плакать, правда? Это так глупо. Но, кажется, вместе с этими словами Кирилла пришло не только его прощение. Я сама себя простила. Облегчение накатило мощной волной, выпуская умиротворяющую эйфорию.

Я накрыла ладонью руку Кирилла, которую он перекинул через меня, поднесла его пальцы к своим губам, поцеловала.

— Спасибо, Мастер. Вы очень добры ко мне.

Я почувствовала, как его губы, что прижимались к моей шее, шевельнулись в улыбке.

— Не более, чем ты того заслуживаешь, маленькая. Спи.

Не смея нарушить приказ, я погрузилась в блаженный отдых.