Исправляя ошибки

Аля Кьют, 2022

Случайность опять привела меня к Саше. Она в бегах, с маленьким ребенком, почти без средств к существованию. Ее муж заплатит сполна за возвращение своей шикарной куклы. Я снова в ловушке между честью, совестью и любовью. А еще Сашин сын кого-то мне отчаянно напоминает. Содержит нецензурную брань.

Глава 3. Визит

Саша

Прошло больше недели с тех пор, как я встретила в парке Нику. Первое время ко мне вернулась неконтролируемая тревожность. Я ужасно спала, подпрыгивала от каждого сигнала телефона или звонка в дверь.

Дан чувствовал мое настроение и тоже стал капризничать, просыпался чаще обычного. Мы измучили друг друга. Все кончилось тем, что однажды за ужином мой идеальный ребенок стал плеваться кашей, а я упорно продолжала закидывать ему в рот остатки. Как будто от этого зависела наша жизнь. В итоге парень, конечно, разревелся. И я за ним следом.

Понимая, что творю какую-то дикую фигню, я вынула сына из стульчика, вытерла ему лицо и дала грудь. Я постепенно сворачивала грудное вскармливание, но не жадничала при этом. Если Дане нужно было успокоиться, мне стоило лишь поднять майку и полежать с ним в обнимку.

В этот раз тоже помогло. Данис не отказался от замены еды, быстро перестал плакать. Мы сидели в кресле. Я гладила его по голове. Слезы высохли, настроение постепенно улучшалось.

Женские гормоны — невероятная вещь. Стоит обнять своего малыша, и становится легче, лучше, спокойнее. Маленькое счастье в моих руках. Зачем я совала ему эту кашу? Он совсем недавно поел творожок. Дан точно не похудеет, если пропустит один ужин или съест его попозже.

Нализавшись, Дан отпустил грудь и стал ёрзать. Я скорее поставила его на пол. Он встал у дивана, подумал и все-таки решил ползти. Дан рано стал пытаться ходить. Ему и десяти месяцев не было, когда он сделал первые шаги. Но и ползать ему тоже нравилось. Он пока предпочитал передвигаться на коленках. Я не торопила. Педиатры и неврологи хором утверждали, что ползанье очень полезно для развития мышц и мозга ребенка.

Дан быстро забыл все наши страдания и занимался с музыкальным ковриком. Потрясающий маленький человек, сам того не понимая, учил меня не зацикливаться на минутной слабости. Следуя его примеру, я пошла к плите, чтобы приготовить мясо на завтра. Дан очень любил суп с лапшой из индейки. Его он никогда не выплевывал, даже пытался есть ложкой сам.

Положив кусочек филе в кастрюлю, я залила его водой и поставила на плиту. Завтра останется только добавить овощей и лапшу. В очередной раз я порадовалась, что сняла евродвушку. Кухня, совмещенная с гостиной, мне очень нравилась. Пока Дан возился, я могла быстро что-то приготовить, не спуская глаз с юного проказника.

Рутина, как обычно, заземляла меня. Я убрала кашу со стульчика, доела остатки (мой типичный ужин), помыла посуду и взяла себе огурец.

Дан моментально среагировал на хруст. Он приполз, схватил меня за штанину и протянул руку. Пришлось делиться. Я счистила кожу и вручила сыну половину огурца. Он с удовольствием стал его слюнявить.

Я опустилась рядом с ним на пол, обняла мелкого и разулыбалась. Тихое вечернее счастье. Дам перед купанием бублик — и черт с ним с ужином.

Изуродовав огурец, Дан вернул его мне, а сам пополз к пирамидке.

— Чудесно, дорогой. Большое спасибо, — проговорила я ему в спину, не переставая улыбаться.

Я даже не вздрогнула, когда зазвонил телефон. Это была Катя.

— Да, привет, — проговорила я.

— Привет, не помешала?

— Я же сняла трубку.

–Ну точно, — немного натянуто усмехнулась Катя.

Я сразу почувствовала странное напряжение в ее голосе, но списала все на паранойю и собственные шалящие нервы.

А не стоило. Чутье не подвело.

— Слушай, я хочу зайти. Можно?

— Что-то случилось? — аккуратно поинтересовалась я.

— Ммм, давай лично, ага? Я закрываю магазин в девять. Данис в это время уже спит?

— Обычно да.

— Я открою своим ключом тогда, чтобы не шуметь.

— Хорошо. Жду тебя.

Катя положила трубку не прощаясь. Я снова начала психовать. Мне не понравился ее странный, немного грустный голос. Она никогда не приходила поздно вечером. Мы обсуждали дела чаще всего днем или за ужином. Что-то точно случилось, раз она срочным образом собралась приехать после закрытия магазина.

Эх, пожила спокойно и хватит. Еще и Дан начал хныкать. Пришлось убавить газ под бульоном и пойти развлекать его. Мы собирали пирамидку, читали книжку, рассматривали матрешек, но он все равно постоянно пытался скукситься. Даже бублик не спас. Не сразу, но до меня дошло, что он сегодня отказался спать вечером. Парень просто устал. С этим связано его плохое настроение и размазанная каша.

Хлопнув себя по лбу, я начала готовить сына ко сну. Теплая ванна его немного успокоила, а ночное кормление оказалось невероятно коротким. Дан отрубился моментально. У меня осталась тонна времени, чтобы прибрать игрушки, закончить с супом и заварить чай.

Я собралась даже сменить майку, чтобы не модничать перед Катей в той, что Дан испачкал бубликом и огурцом, но не успела. Раздался звонок в дверь. Я поспешила скорее открыть.

— Дай угадаю, забыла ключи, — весело проговорила я, распахивая дверь.

Но за ней оказалась не Катя. Вот ни капли не Катя. На пороге мой квартиры стоял Марат. Огромный, бородатый, в кожаной куртке. Плечи как будто стали еще шире. Он заполнил собой весь проем и как будто вдохнул в себя весь воздух. У меня захватило дух. Но даже приступ асфиксии не помешал мне моментально среагировать. Я попыталась захлопнуть дверь перед его носом.

Не знаю, зачем я это сделала. Не знаю, что бы я предприняла потом, но в тот момент я должна была убрать его с глаз. Как и любого человека из моего прошлого.

Стоит ли говорить, что мои тщетные попытки остаться дома без гостя провалились. Марат сунул ботинок между порогом и дверью, а для верности и рукой схватился за ручку. Он играючи аннулировал мои попытки закрыться. Уже через секунду он вошел в прихожую, захлопнул за собой дверь и сказал:

— Не думал, что ты такая негостеприимная хозяйка.

Я зажмурилась на секунду и распахнула глаза, по-детски рассчитывая, что это всего лишь морок, плод моих прожаренных нервов. Но — нет. Марат так и стоял передо мной. Огромный, суровый, чертовски красивый. Таким же я видела его в лифте, таким же он пришел в клуб и на свадьбу. Но даже в день, когда я стала женой Грифа, Марат не смотрел на меня так. Его глаза были злыми. Я сразу поняла, что пощады не будет.

— Откуда ты здесь взялся? — беспомощно заныла я, пятясь в кухню.

А Марат шел вперед, наступал на меня, загоняя в угол.

— Откуда ты здесь взялась, Саша! — вернул он мне претензию. — Неужели из всех городов нужно было выбрать именно тот, где я родился?

— Он просто большой и красивый.

И добавила про себя: «Прямо как ты».

Я нелепо оправдывалась и думала что-то совсем несвоевременное.

Мне нужно бежать, спасаться, сопротивляться из последних сил, а я любуюсь им. Марат хмурил брови и продолжал наступать. В образе хищника он волновал меня не меньше. Я вся тряслась, пытаясь сделать хоть что-то ради спасения собственной шкуры и ради своего ребенка. Мысли о Дане придали мне моральных сил, но физически я оставалась маленькой и беспомощной. Да и какой смысл защищать Даниса от его же отца?

Марат прижал меня к холодильнику. Я снова зажмурилась, не имея понятия, что он будет со мной делать.

— Казань, Саша! Какого черта ты сюда притащилась? Ты же знала… Ты все прекрасно знала. Это большая ошибка.

— Большая ошибка, большая ошибка, большая ошибка, — повторяла я, глотая слезы.

Большой ошибкой я считала свой корыстный выбор в день свадьбы. Да и задолго до свадьбы. Если бы я выбрала тогда Марата… Что было бы, выбери я Марата? Он просил меня рассказать Жене. Он был готов забрать меня с проклятой свадьбы. Он точно не отказался бы от ребенка. Я точно не рыдала бы сейчас, чувствуя себя такой маленькой, глупой, загнанной в угол.

Моя большая ошибка, мой выбор. Они привели меня к холодильнику, к отчаянию и страху. Я боялась Марата сильнее, чем кого бы то ни было. Он был больше меня, сильнее, умнее. Он злился на меня и поэтому легко вернет Жене, если пожелает. Я начала смеяться сквозь слезы. Удивительно и нелепо. То, что я считала для себя и ребенка благом, счастьем, — теперь сущее наказание.

Кому, как не Марату, казнить меня.

Я сто раз была согласна с его злыми горящими глазами. Я могла принять любую кару, но Дан… Дан точно не заслужил ни капли расплаты за мои грехи.

— Плачешь теперь, — проговорил Марат со злой насмешкой в голосе.

Усугубляя мое положение, я начала еще и смеяться.

— Что мне еще остается? — выдавила я из себя слова вперемешку с истерикой.

Марат был так близко. Я чувствовала его дыхание на своем лице. Он прижимал меня к дверце холодильника корпусом, и я чувствовала даже на грани нервного срыва неуместное бушующее волнение.

Он положил ладонь на мою шею, сжал горло. Мне бы дрожать от страха, но я вибрировала совсем по другому поводу. Невыносимое, разрывающее на куски вожделение вперемешку с адской болью сводили меня с ума.

— Забавно, Саш. Ты опять в моей власти. Я могу сказать ему, позвонить. Стоит лишь назвать город, и твое стратегическое бегство моментально закончится.

— Нет! — вскрикнула я, но тут же вспомнила, что Дан спит, и повторила отчаянно тихо. — Нет, Марат! Нет!

— Еще забавнее. Куда твоя гордыня подевалась? Помнишь, как говорила со мной в клубе, м?

— Нет-нет-нет, — повторяла я снова и снова.

Я ничего не помнила, я продолжала умолять.

— Ты была так уверена в себе. Ты была готова, что я расскажу о нас Жене. Что теперь изменилось? Почему ты стала такой трусишкой?

Он издевался и имел на это полное право. А мне оставалось лишь жалобно всхлипывать и оправдываться в надежде на пощаду.

— Ребенок, Марат. У меня ребенок. Я не хочу, чтобы он был там. Пожалуйста. Я прошу тебя…

— Хватит!

Марат отпустил меня резко и отошел на два шага. Это оказалось так неожиданно, что я немного присела. Колени стали ватными, ноги меня едва держали.

— Хватит кривляться, Саш. Ты не имела никакого права забирать ребенка у отца, — выпалил Марат. — Я не большой фанат Грифа, но даже ему такого дерьма не пожелаю. Он ищет тебя. Он не знает, как выглядит его сын. Это самое ужасное, что ты могла сотворить с Женькой. Даже хуже того дерьма, что мы с тобой наделали.

Каждое слово било больнее пощечин.

Он никогда не простит меня.

Боль стала настолько невыносимой, что я просто взвыла, не в силах терпеть ее. Эти жуткие звуки перемешались с рыданиями. Я пыталась победить эту гору страданий, цепляясь за то, что было намного важнее моего разбитого сердца.

Данис.

Сейчас я должна защитить его.

Марат огласил приговор:

— Собирай вещи. Завтра же вернешься к мужу.

— Нет, — проговорила я одними губами.

Марат стоял напротив меня. Едва переставляя ноги, я сократила расстояние между нами, схватила его за плечи.

— Нет, Марат. Пожалуйста! Я не могу.

— Можешь, Саша.

У меня не осталось ни одного шанса. У меня не осталось слов.

Я не знала, что делать. Мое тело решило за меня, и я была с ним согласна.

Марат

Найти Сашу в Казани не составило труда. Я игнорировал ее существование после свадьбы. Я игнорировал просьбу Грифа о поиске. Конечно, пришлось что-то ему набрехать по телефону об остывших следах и неудачных допросах. Кажется, Женя даже поверил.

Но когда Довлатовы хором рассказывали, что видели ее в парке Тысячелетия, я не сдержался. Это было похоже на издевательство какое-то.

Саша как будто и не пряталась в Казани. Она даже сына поставила на учет в обычной поликлинике. Не прошло и суток, а я уже знал ее адрес. Оставаться в Москве, когда я располагал этой информацией, было подобно пытке.

Я чуть не попросил Руслана приготовить самолет отца, но вовремя очнулся. Семью в такие дела нельзя впутывать. Они же начнут решать мои проблемы сообща. Я сам ещё не был уверен, что хочу их решить и как. Папа и Рус обязательно сделают поспешные выводы, нарубят дров.

Поэтому я летел домой обычным самолетом, правда, первым классом. Всего-то кресла чуть мягче. И на том спасибо. Я морщился, невольно прогнозируя реакцию Казаевых. Отец узнает о моем присутствии в Казани. Это дело времени. Я вспомнил, как он орал на Руслана, когда тот женился. Так себе удовольствие. Но я жениться не собирался.

Я вообще не очень понимал, что буду делать, когда увижу Сашу. У меня было много слов, чтобы сказать ей, но вот поступки… Как поступить с ней, я не имел понятия. По-хорошему, вернуть бы беглянку с ребенком Женьке. Она так хотела быть его женой — пусть будет с ним счастлива.

Но тут же все во мне переворачивалось и протестовало. Не хотел я Саше такого счастья. И она его, похоже, тоже не очень и желала. Но похвалить ее за побег или игнорировать чертову Казань я тоже не мог. Она как будто глумилась, дразнила меня. Что, блять, городов в России мало? Барнаул — потрясающий город, модный Алтай, глубинка, идеальная для пряток. Иркутск — еще лучше. Байкальская красота и шаманы помогут замести следы. Вообще могла свалить из страны — так вернее.

Но — нет. Она выбрала мою Казань.

Примерно такие мысли рвали меня на части, пока я летел. Да и по дороге в такси я себя накрутил еще сильнее. При этом все еще не решил, как поступлю. Подумал — увижу ее, и все будет понятно.

Хреновый я стал следователь. Никогда не вел себя так импульсивно. У меня всегда был план и холодная голова. Сейчас холодными были только ключи в кармане. Не знаю, как я не взорвался по дороге.

А потом увидел ее и поплыл.

Она похудела. Я помнил Сашу аппетитной, со всеми правильными изгибами и формами.

Она все равно была преступно красивой. Я рассматривал вариант — просто поздороваться и уйти, оставив ее в раздрае. Но как только увидел, то уже не смог воплотить этот дебильно-коварный план.

Она была напугана до смерти. Я видел, как с ее лица пропадают все человеческие краски. Она стала мертвенно серой. Но меня это не успокоило.

Наоборот. Я разозлился еще сильнее.

Она попыталась захлопнуть дверь перед моим носом, но я отодвинул и ее, и дверь, чтобы войти.

Я предъявлял ей претензии, а она нелепо оправдывалась и в конце концов заплакала. Мне было одновременно больно видеть ее в слезах и горько приятно. Я хотел, чтобы она поняла свою ошибку. А еще я хотел исправить свой некрасивый поступок, оправдать собственное молчание. Поэтому я цеплялся за былую дружбу с Женей, давил на Сашу, выставляя интересы Грифа как щит и меч одновременно.

Мне было плевать на Грифа и его отцовские чувства. Я видел, что нет у Женьки никаких чувств, кроме желания вернуть свое. Но все равно продолжал судить и сразу казнить Сашу, а она все сильнее плакала и не прекращала просить меня. Она не хотела возвращаться, мне охренеть как это нравилось.

Я снова и снова заставлял повторять ее, что она не хочет в Москву, не хочет снова быть с Женей. Проклятая сладкая музыка для моих ушей. Сам не знал, что творю. Сам не знал, хватило бы у меня решительности и обиды, чтобы вернуть Сашу домой к мужу. Не исключено, что я бы пошел до конца.

Да, пожалуй, я был готов утащить ее с ребенком обратно в Москву, потому что вместе с обидой ко мне вернулось и неконтролируемое желание. Я довел ее до истерики. Она едва была в сознании, с трудом шевелила губами и умоляла сквозь рыдания. Но я хотел ее даже такую размазанную и сломленную. Он была совершенством, пусть даже поверженной, загнанной в угол. И я был вместе с ней в этом проклятом углу. Она снова окутала меня своими чарами.

Поэтому я никак не мог остановиться, отказывался слышать, что она говорила. Пришлось даже отойти, чтобы не вдыхать ее запах и не видеть искусанные красивые губы так близко.

Словно великий судья, я вынес ей приговор:

— Собирай вещи. Завтра же вернешься к мужу.

— Нет, — проговорила Саша одними губами.

Она пересекла кухню и вцепилась в рукава моей куртки.

— Нет, Марат. Пожалуйста! Я не могу, — жалобно простонала она.

Но я не повелся на ее большие заплаканные глаза и дрожащие губы.

— Можешь, Саша.

И тут она сделала нечто невообразимое. Ее колени дрогнули, и Саша стала опускаться вниз. Грешным делом, я решил, что сейчас она мне виртуозно отсосет, как в ту безумную ночь. Проклятье, я отчаянно желал, чтобы она насосала себе свободу. Тот минет запал мне в душу. Я неистово жаждал повторения.

Но Саша не тронула ни ремень, ни пуговицу, ни молнию на ширинке. Она опускалась все ниже и ниже, пока не упала к моим ногам. Обняв мои ноги, Саша продолжала рыдать и повторяла:

— Пожалуйста, Марат. Ради моего ребенка, ради всего, что у тебя есть святого. Пожалуйста… Умоляю тебя.

У меня не осталось ни одного шанса. У меня не осталось слов.

Я вспомнил, как гордо и надменно она смотрела на меня в клубе. У нее хватило тогда наглости и совести угрожать мне. Она не боялась ни капли, что я расскажу о нас Жене. В тот день я ненавидел ее так сильно, но и восхищался горделивой, стойкой девчонкой. А теперь что с ней стало?

Куда делась гордость и спесь?

Сколько всего она пережила, что так изменилась?

Или я опять сравниваю ее с образом, который сам придумал?

Нет!

В любом случае — нет.

Я не мог и не имел права стоять и смотреть, как она унижается. Я присел и скорее сгреб Сашу с пола, обнял, прижал к себе крепко и сел на стул. Она компактно и уютно до тошноты устроилась у меня на коленях.

— Прекращай это дерьмо! Сдурела? — ругался я, но уже не зло.

У меня как будто не осталось причин ранить ее. Не осталось причин ее ненавидеть. Она сама себя наказала.

Саша продолжала плакать. Она вцепилась в борта куртки, пыталась снова что-то говорить, но я больше ничего не различал.

— Хватит, хватит. Все, — как мог, пытался я ее успокоить.

Руки сами стали гладить ее волосы. Я смахивал пальцами слезы и даже дотянулся до полотенца, что лежало на столе, чтобы вытереть ее сопливый нос.

Когда она проплакалась немного и смогла взглянуть на меня, я сам, не зная почему, приказал:

— Не смей унижаться, поняла? Никогда и ни перед кем.

Саша кивнула сначала, но потом всхлипнула и покачала головой.

— Мой сын, — проговорила она неровным голосом. — Ради него я сделаю все. И валяться у тебя в ногах мне не стыдно. Я виновата, Марат. Так…

Я накрыл ее рот рукой. Не место и не время сейчас. К тому же я услышал звуки из прихожей.

— Это ключ в двери, — пояснил я, кивнув Саше за спину.

Она вскочила, зачесала рукой волосы и вытерла глаза. Как будто это поможет. Даже в такой ситуации я не мог не хмыкнуть.

— Это Катя. Хозяйка квартиры, — сказала Саша. — Я ждала ее.

— Иди умойся. Я ее встречу.

Не дожидаясь возражений, я толкнул ее к двери, которая вела в ванную, к счастью. Саша, слава богу, не сопротивлялась.

Едва Саша скрылась в ванной, я скинул куртку на стул и пошел встречать хозяйку.

— Саш, дверь открыта! — возмутилась та шепотом, наконец проникнув в квартиру. — Я тыкаю, тыкаю, а тут не заперто.

Она не сразу меня заметила, стала разуваться. Похоже, моя ровесница, блондинка. Сразу видно, что бойкая.

— Ой, — подпрыгнула она, увидев меня в конце концов.

— Привет, — улыбнулся я, максимально включая доброжелательность и обаяние.

— Вы кто? — моментально напала на меня хозяйка.

Я протянул руку и представился.

— Меня зовут Марат. Я старый друг Саши.

— Лааадно, — протянула девушка. — Я Катя. А где Саша?

— Я… Я здесь, Кать.

Саша вышла из ванной, все еще заплаканная, но почти спокойная.

Катя очень внимательно прощупала ее взглядом, взглянула на меня не менее внимательно. Кажется, она сделала какие-то выводы.

— Дан в порядке? — спросила она.

Саша кивнула.

— Дан? — переспросил я не стесняясь.

— Данис, — пояснила Саша. — Мой сын.

Наше имя. Сердце кольнуло, я чуть не завелся снова. Она приехала в Казань, дала сыну наше имя. Что за дерьмо?

Задать этот вопрос мне не позволила Катя.

— Твой друг не знает, как зовут твоего сына? — поинтересовалась она, снова рассматривая меня.

Катя мне ни капли не доверяла. В принципе, не без причин. Я бы себя на порог не пустил. Но у девочек не было выбора. Придется наслаждаться моей компанией.

— Мы давно не виделись, — пояснила Саша.

Катю этот аргумент не убедил, но сверлить меня глазами она перестала.

— Пойдемте на кухню, выпьем чая, — предложил я. — Что стоять в прихожей?

Катя не стала возражать и прошла в кухню. Саша включила чайник. Я встал у раковины, сложив руки на груди.

— У меня дело к Саше, — почти враждебно заявила Катерина.

— О, я вам не помешаю, — продолжал улыбаться я.

— Точно?

Саша всхлипнула, и Катерина сдвинула брови. Я взглянул на беглянку, советуя без слов не пытаться от меня избавиться сейчас. Вообще не пытаться. Никогда. Это бесполезно. Теперь я буду решать, когда оставаться, а когда уходить.

Эта мысль мне так понравилась, что я почувствовал себя почти хорошо.

— Да, Кать, говори при Марате. Мне нечего скрывать. Если это, конечно, не твое личное.

Катя быстро поняла, что мы останемся в том же составе на кухне. Ей это не нравилось, но выбора не было.

Она выдохнула раздраженно, но все же перешла к делу.

— Все случилось вперемешку, Саш. Мы решили купить помещение для второго магазина.

— Как здорово, поздравляю, — Саша искренне обрадовалась, но подавленный всхлип не остался не замеченным.

Я хранил молчание, стараясь не замечать очередной Катин взгляд в мою сторону.

— Это так здорово, — продолжала пытаться улыбаться Саша.

Она налила чай по чашкам. Даже меня не забыла. Поставила их на стол вместе с вазочкой сладостей.

— Да, спасибо, — сдержанно поблагодарила Катя. — Помещение отдают недорого, но деньги нужны быстро и наличными. Я, наверное, не согласилась бы, но Юра…

— Юра? — зачем-то уточнил я.

— Мой муж, — пояснила Катя. — Он занимался покупкой и обменял наше помещение на эту квартиру.

— Что? — выдохнула Саша, замерев с сахарницей в руках.

— Знаю, Саш. Это кошмар. Я обещала тебе бессрочную аренду, но так вышло…

— Так себе вышло. Прямо скажем, хреновенько, — не сдержался я.

Девушки теперь обе попытались убить меня взглядом. Первой бросила эту глупую затею Катя. Она, конечно, обосралась и поспешила хоть как-то оправдаться.

— Юрка собственник, ты же знаешь. Он долго торговался, выбил крутую доплату. Меня поставил перед фактом. Мне так жаль, Сашуль. Ты мне так помогла.

Саша нервно рассмеялась.

— Да уж, помогла на свою голову. Теперь ты расширяешь бизнес, а я осталась без квартиры.

— Ты не осталась. Я поставила условие — можешь жить еще месяц. Я сама помогу тебе найти новое жилье. И с переездом тоже помогу.

— Не нужно ничего искать! — я не мог оставаться в стороне от обсуждения такого важного вопроса. — Саша поживет у меня.